Клеймо для Сакуры. Три дня спустя

Ветер поднял с земли опавшую листву и закружил в вихре. Высоко в небе загремело, и мир вздрогнул. Прямо над головой молния пронзила черные тучи.
Ее ситцевая юбка взметнула вверх, оголяя ноги, но она не обратила внимания. Крепче обняла себя руками и зарыдала, отдавая последнюю дань когда-то любимому человеку. Вот она прикрыла веки, но перед глазами снова возник он, улыбающийся красноволосый парень с шоколадными глазами. Протянул ей охапку ромашек и засмеялся.
А она придушила в себе крик отчаянья, в ужасе открыла глаза и посмотрела в небо. Может сейчас, в свете чистой энергии она увидит его. Веселого, отзывчивого и прекрасного. Но небо не сжалилось. Молния осветила только черные-черные тучи, как души его убийц. И загремел гром, нет, это смех Какаши, которому весело смотреть на ее страдания. Который не раскаялся не даже там, на другой стороне.
Горькие, соленые капли упали на грудь, оставив маленькое пятнышко на майке. Его любимой майке. Она думала, что встретит Сасори в этой одежде. Синей юбке и белой майке. Он выйдет из КПП, она обнимет его и больше не скажет и слова о прошлом. И пускай она давно будет с другим, но Сакура не забудет его. Того первого, ради которого она танцевала.
Но теперь это недостижимые мечты. Все что Сакура теперь может — прийти к нему на могилу. Положить охапку ромашек и пообещать:
— Я больше никогда не буду танцевать. Ни для кого другого.
И его счастливый образ не исчезнет. Он останется в хрупком сердце сильной женщины.
Снова громыхнуло. Первые капли намочили надгробье, и Сакура поняла, он простил ее. Простил, что не уберегла.
Ливень начался сразу. На ее бледном, еще не порозовевшем после потери крови лице перемешались слезы и вода. Дождь скрыл ее слабость, укутал в холодные струи и дал время чувствам. И она дала свободу эмоциям. Впервые рыдала, зная, что не нужно быть сильной. Не в эту минуту.
Небеса плакали долго и она вместе сними, и когда ливень утих, уходя, она тихо пообещала:
— Я вернусь.
И пошла мощеной камнем дорожкой. Отбросила розовые волосы за спину и умылась дождевой водой. Она обязательно вернется, но сейчас время идти к чему-то новому.
Черный внедорожник терпеливо стоит на обочине. За его рулем сидит и ждет Саске. А она, Сакура, наконец, позволяет себя ждать.
— Спасибо, Саске. — Она благодарно посмотрела на него и, он понял, что влюбился в эти глаза цвета летней травы.
— Куда дальше?
— В участок, — пожала худыми плечами Сакура.
— Опять работать? Тебе нужно проедется, замерзнешь же, — Саске недовольно поморщился.
— Я не на долго, просто включи в машине обогрев, хорошо? — Она улыбнулась и он не смог противостоять ее желанию.
Они неспешно двинулись с места, выезжая с территории кладбища. Сакура не стала поворачиваться, ведь Сасори ненавидел прощаться. К горлу снова подкатил ком и девушка отвернулась к окну, стараясь скрыть набежавшие слезы.

Сегодня Токио такой же как и всегда. Многолюдный, не спящий, вечно куда-то спешащий. Такой родной и, кто знает, сколько в нем еще таится секретов.
— Знаешь, Сакура, Темари начнет кричать, — Саске предпринял последнюю попутку остановить эту неугомонную, но… Такую дорогую для него девушку?
— Она ненавидит, когда я работаю больной. Впрочем, то же могу сказать о тебе. Нам предстоит еще очень длительная реабилитация.
— Прекрати, — Саске наморщил лоб, — мне просто немного поцарапало бок.
— Кретин, я тогда так испугалась.
— Прости.
— Не прощу, — она скрестила руки на аккуратной груди, — и больше никогда не возьму тебя на спецоперацию.
Саске вздохнул, поворачивая к участку:
— А каково мне будет, зная, что ты будешь в подобных ситуациях одна?
Она промолчала, просто прокрутила этот вопрос снова и снова в своей голове. Как приятно, когда о тебе заботятся. Может, именно это называется счастьем?
В департаменте нечего не изменилось. Все на своих местах. Вот только, когда Саске с Сакурой вошли, отовсюду раздались аплодисменты. И Учиха впервые увидел, как эта удивительная девушка покраснела. И обнял ее, пытаясь приободрить, поделится своим теплом.
У входа в кабинет Сакуры их встретила Темари. И сразу начала кричать:
— Харуно, мать твою, как ты можешь так поступать? Какого ты сюда приперлась?!
— О, Темари! — Тихо вздохнула она и открыла кабинет. — Пойдем.
— Тебе нельзя вставать с постели! Ты потеряла много крови пока болтала с Обито. А ты? — Она ткнула пальцем в Саске. — Как ты можешь? Почему разрешил ей? А если что-нибудь случиться?
— Тем, мы не на долго, — Харуно достала из стола стакан и, плеснув туда бренди, подала подруге. А себе и Саске налила апельсинового сока, — За успешно раскрытое дело!
Они чокнулись, стеклянные бокалы зазвенели, и они выпили. Их маленький ритуал празднования закрытого дела окончился. А значит, можно отдохнуть: прийти в свою пустую квартиру, залезть под одеяло и спать, долго-долго спать; или, забрать дочь из школы, спросить у нее, как прошел день и, наконец, обнять, зная, что сейчас только их время.
— Сакура, что будет дальше? — Темари, как и всегда, почувствовала некую пустоту и растерянность, осознав, что очередное дело получило статус «Раскрыто».
— Конан родит ребенка и будет жить ни в чем не нуждаясь. Все деньги вместе с «золотым островом» пойдут государству. Обито будет осужден максимально строго. А мы получим благодарность и будем дальше гробить здоровье в этом кабинете, курить и пить бренди, ломая голову над очередной загадкой.
— За нашу жизнь, — подняла бокал Темари.
Они вновь выпили, приняв для себя, что живут так, что не стыдно. Что каждую пройденную минуту они готовы пережить вновь. Что с каждым человеком, который встретился на их пути, они готовы встретиться вновь. Что готовы вновь смеяться и плакать, любить и страдать.
— Теми, так как там у вас с Шикамару? — невинно поинтересовалась Сакура, перебирая бумаги на рабочем столе.
Следователь прищурила синие глаза.
— Иди ты, Сакура, отдыхать, — по-доброму выпалила она.
— Хорошо, — с легкостью согласилась Сакура и бросила подруге ключи, — закроешь кабинет, когда допишешь отчет.
И Харуно, схватив Саске за руку, вылетела из кабинета, а в след им донеслось:
— Харуно, мать твою!
И девушка рассмеялась искренне и облегченно. Как хорошо, когда у тебя все есть. Когда за руку держишь любимого человека, когда где-то верная подруга дописывает за тебя отчет, когда впереди целая жизнь.

Она перевернулась на спину, стараясь не тревожить швы. Застонала, в неге прикрыв глаза. Сжала в узких ладошках простынь и прикусила губу, когда почувствовала, что Саске, дразня, провел языком по внутренней стороне бедра.
— Учиха, не дразни меня, — она застонала еще громче, когда он поцеловал чуть выше.
Он тихонько хмыкнул, наслаждаясь этой девушкой. Она, такая горячая, страстная в его руках, пьянит, пуще саке. Она заставляет все чувства обостряться до предела. Она — та, что создана для него.
— Саске, не… — она не смогла продолжить фразу, застонала и выгнулась дугой, когда он, наконец, языком затронул клитор.
Все мысли испарились, остался только жар. Пламя, которое, кажется, выжжет все вокруг них, и лишь подогреет их чувства.
Саске не спеша играет с ее телом. Доводит до крайности и отступает, заставляя просить, целует, обнимает и не может остановиться. И слов не нужно, не нужно нечего. Только время для них.
В момент, когда они оба дошли до предела, и осталась еще пара минут, зазвонил телефон. Сакура вздрогнула, рефлекторна потянувшись за ним, но увидев глаза Саске, передумала. Улыбнулась и прижалась к груди Учихи. Она уже отказалась от любви ради работы. Больше она не сделает такой ошибки.
Он улыбнулся, обнял ее и поцеловал в щеку:
— Возьми, ты не сможешь жить без работы.
— Без тебя тоже, — но она все-таки потянулась за мобильным.
В Кото снова случилось убийство…