Кофе, который я не пью. Глава 1

«Не стоит со мной разговаривать, пока я не выпью кофе. Кофе, кстати, я не пью». Эту фразу, наверное, слышала каждая девушка, которая пыталась сблизиться с холодным и неприступным главным редактором — Итачи Учихой, что работал в одном из крупных издательств, публикующих романы для девушек и женщин в возрасте от двадцати двух до тридцати пяти лет.

Его личность годами была окутана паутиной всевозможных сплетен, связанных с его таинственной натурой. Отверженные Учихой дамы рисовали в своих слухах самые разнообразные образы: от хладнокровного убийцы и заканчивая любителем девочек помладше. Но Итачи пустой звон разбитых сердец вовсе не беспокоил, как и мнение о нём окружающих.

Его интересовал лишь тот, кто находился этажом выше, занимая кресло директора издательства. Высокий, с шикарным телом мужчина, чья бледная кожа имела легкий голубой оттенок, и короткими синими волосами, с выбритыми висками, что заставляло несильно длинный чуб торчать ежиком. Кисаме Хошикаки — так звали похитителя сердца беспристрастного Учихи.

«Нужно сдать материал немедля ни секунды, иначе я рискую остаться без премии…» — молодой человек, чьи длинные волосы были собраны в хвост, из которого выпадали некоторые пряди, подобно воде, струясь по элегантному деловому костюму, поднимался на лифте, погрузившись в свои мысли, — «или же это простые отговорки, которыми я пытаюсь оправдать вечное и неуёмное желание встретиться с ним, услышать его голос… Хватит! Не пристало мне думать о подобных глупостях!»

Парень махнул головой, прогоняя прочь свои навязчивые мысли, которые посещали голову Итачи всё чаще, и звонок лифта оповестил пассажира о прибытии на назначенный этаж, из окон которого открывался чарующий вид мегаполиса.

По множественным дорогам этого шумного города беспрерывно неслись машины, словно вечным потоком бежала кровь по артериям. Когда небоскрёбы, что усеивали улицы делового района, как грибы в лесу после дождя, только начинали заполнялся работающими в этих зданиях людьми. Ведь часы показывали половину десятого утра, а рабочий день начинался лишь через полчаса, отчего в издательстве было не многолюдно, что не могло не радовать Итачи.

Нелюдимый главный редактор не любил большие скопления людей, а в особенности огромный женский коллектив, которым обладал его отдел. Подходя к большим стеклянным дверям кабинета Хошикаки, тот заметил, что кожаное кресло было повернуло к панорамному окну, которое занимало целую стену, а синяя макушка покоилась на его спинке.

Бесцеремонно распахнув двери, Учиха вошёл в помещение, в котором видал запах перегара. Появление трудолюбивого сотрудника не вызвало абсолютно никакой реакции у начальника.

— Снова бухаешь на работе? Сколько можно, Кисаме-сан? — Недовольство брало верх над рассудительным разумом редактора, ведь к работе у него было крайне щепетильное отношение.

— Ну почему сразу «бухал»? Я сознавал истину этого бренного мира, а, как знаешь, «in vino veritas»… — еле разборчиво бормотал хмельной мужчина.

— Если ты и дальше продолжишь считать высказывание Плиния Старшего своим девизом по жизни, то там и до алкоголизма рукой подать, — возмущался длинноволосый, потирая лоб, что невольно покрывался морщинами от возмущения, — и вообще я зашёл к тебе по делу, так что собери все свои ещё не пропитые извилины и прочитай мой отчёт.

— Оставь его на столе. Я займусь этим позже.

— Ну уж нет! Ты меня слышал? Это крайне важное дело, которое не терпит отлагательств. Я не смогу продолжить работать, пока ты не прочитаешь. Автор романа, о котором я писал в отчёт, уже очень давно ждёт публикации, а без твоего оценивания после прочтения моей отчётности, я ничего не могу сделать — у меня связаны руки.

— Ты же не оставишь меня в покое?.. — Директор удручённо вздохнул и, надев свои очки, тонкая чёрная оправа которых воссела на его немного заострённы кончиках ушей, проходя по выбритым синим вискам, принялся читать писанину своего друга, с которым они с самого университета шли вместе и даже сейчас работали в одном издательстве.

— Конечно, нет, — резко ответил тот.

— Это был риторический вопрос, на который не стоит отвечать… — Глаза цвета янтаря оторвались от от бумажек и холодно посмотрели на нервного Учиху.

Итачи нравилось, когда он был таким. Таким серьёзным и ответственным, отчего парня охватывала невероятная гордость за то, что он работает с таким человеком. Когда Кисаме приступил к работе, то на миг его давнему другу даже показалось, что с комнаты куда-то исчез едкий запах выпитого алкоголя, и расслабляющая, дурманящая атмосфера в мгновение сменилась тишиной, которая говорила о том, что кипела кропотливая работа. Когда Хошикаге принимался за дело, то ему не было равных ни в очаровательности его спокойного и умиротворённого лица, ни в высоком качестве его работы. Итачи уже не раз убеждался в том, что такой высокий статус их издательство приобретало только лишь из-за его удивительной способности так хорошо и быстро работать.

Прошло с пару минут, как бумаги снова оказались на столе из красного дуба. Руки директора были сложены в замок перед лицом, закрывая губы, а локти упирались рядом с бумагой. Глаза его были прикрыты, было видно, что именно сейчас он формулировал свою речь.

— Слушай, ты вроде уже не юн и должен знать, что такое любовь. Но скажи мне вот что: почему ты не замечаешь, что в этом романе не хватает глубины описания этого будоражащего чувства?

Кисаме поднял свой серьёзный взор на Учиху, который был растерян, заслышав такой вопрос.

— Ну… — парень не успел даже начать оправдательную речь, как его перебил холодный голос начальства.

— Прочувствуй любовь, и тогда твой уровень работы поднимется на несколько ступеней выше.

Хошикаки жестом дал понять своему подчинённому, что более не желает ничего слышать, и тот послушно ретировался, исполнив прощальный поклон.

«Что вообще он имел ввиду под „прочувствуй любовь“?» — Итачи негодовал, ибо данная задача была невыполнима для человека типажа Учихи. — «Он что, в край рехнулся со своими регулярными попойками?»