Кофе, который я не пью. Глава 4

Утро для Итачи начиналось с ужасной головной боли и сильной засухи в горле. Редактор попытался приподняться, как в ту же секунду снова упал на подушку.

— Чёрт...

Головная боль была настолько сильной, что каждое движение, совершённое Учихой, доставляло ему жуткие мучения. Переведя вялый взгляд на настенные часы, которые показывали на циферблате полдень, он закатил глаза, прекрасно осознавая, что на работу сегодня уже не пойдет.

— О, ты проснулся? — ласково улыбаясь, проговорил блондин.

Свет, что проникал в комнату через полупрозрачные шторы, слепил всё ещё сонные глаза Итачи. В помещении было слишком светло, что насторожило мужчину куда сильнее, чем появление светловолосого парня. Ведь в его спальне всегда было мрачно в любое время суток.

Однотонные чёрные стены с повторяющимся узором тёмно-серого цвета; окна, почти всегда закрытые плотными бархатными шторами тёмно-баклажанного цвета; такого же оттенка была и кровать, по которой, красиво переливаясь в свете бра, струились чёрные шелка пастельного белья — такой была его спальня.

Комната, в которой сейчас находился главный редактор, была полной ей противоположностью. Стены, выкрашенные в красивый лавандовый цвет, переливались в солнечном свете, озаряя спальню; бежевые полупрозрачные шторы слегка колыхались от лёгких порывов ветра, что проникали в комнату через приоткрытое окно; бежевая кровать и бледно-сиреневое бельё — всё это было настолько светлым и тёплым, отчего Итачи даже поёжился с непривычки.

Подойдя к своему другу, Дейдара протянул тому маленькую бутылочку с прозрачной жидкостью.

— Выпей, тебе должно полегчать.

— Ох, ты вчера ТАК позаботился обо мне? — язвительно заметил Итачи.

— Нет. Просто когда я зашёл утром в спальню, то чуть не упал в обморок от запаха перегара! Я знал, что тебе будет настолько плохо, да и вообще еды у меня не было, поэтому я решил сходить в магазин, пока ты спал... — голубоглазый попытался оправдаться, сам не понимая, зачем и почему он это делает.

Возможно, он чувствовал себя виноватым из-за того, что произошло вчера ночью. Хоть он не знал, что случилось между Кисаме и Итачи, но вид его темноволосого друга давал ему ясно понять: весь его план провалился и, похоже, с оглушающим грохотом.

— Слушай, я, конечно, понимаю, что это не моё дело и, возможно, не стоит спрашивать такое у тебя сейчас, но расскажи мне, что вчера ответил Кисаме-семпай на твоё признание?

— Ничего...

Краткий и мрачный ответ заставил блондина вздрогнуть. Таким опечаленным он ещё ни разу не видел своего давнего приятеля. Помятость лица, оставшаяся от вчерашней пьянки, медленно сходила. Делая глоток за глотком, Итачи и впрямь становилось легче.

Поставив опустошённую тару на пол рядом с кроватью, Учиха отвернулся от своего друга. Он не хотел ничего говорить о вчерашнем происшествии. Да и говорить было нечего. С самого начала всё было настолько очевидным, что задавать подобного рода вопросы просто глупо.

— Я принесу тебе поесть... — тихо проговорил голубоглазый и скрылся за дверью спальни.

«Идиот... На что я только мог рассчитывать? Дурак!.. Не хочу попадаться ему на глаза... ничего не хочу. Хочу провалиться сквозь землю! Я не перенесу такого позора!»

Пока Итачи ворочался в постели, занимаясь самобичеванием, с кухни доносился прекрасный аромат, который заставил мужчину вспомнить о своих физиологических потребностях. Тихие шаги — и дверь в комнату снова распахнулась. Теперь хозяин квартиры уже был в фартуке, а его руки держали разнос с тарелкой горячего куриного супа.

— Зачем ты это принёс? Кажется, я не жаловался на голод...

Как Итачи ни старался, его враньё всё же выдал урчащий желудок.

— Тебе нужно поесть. И мне, кстати, плевать, хочешь ты этого или нет. Пока ты находишься у меня дома, будь добр следовать моим словам.

— Понял...

Подав гостю блюдо, Дейдара подошёл к окну. Сейчас этот молодой человек был крайне серьёзен и, возможно, даже зол. Но злился он не на грубость главного редактора, а, скорее, на себя из-за вчерашнего вмешательства в чужие любовные дела.

«Да кем я себя вчера возомнил? Богом, который способен управлять чужими сердцами и судьбами? Абсурд! Это было довольно эгоистично. Я думал, что если не могу устроить свою личную жизнь, то в силах разобраться с чужой? Кретин!»

Когда приятная мелодия наручных часов Дейдары оповестила молодых людей о наступлении двух часов дня, блондин покинул спальню, направившись в ванную комнату.

Пришло время приводить себя в порядок и собираться на работу, отчего Тсукури помрачнел ещё сильнее. Ведь было не так много вещей, которые вызывали у этого юноши отвращение, но род его деятельности возглавлял этот список ненависти.

Щипцы заключили в свои горячие объятья очередной локон пшеничных волос, от которого вскоре пошёл еле уловимый глазу пар и тихое шипение испаряющейся воды всё ещё мокрых из-за душа копны. Закручивая под корень, увлечённый своими мыслями парень и не заметил, как обжигающая поверхность коснулась кожи его головы. От неожиданной и резкой боли парнишка подскочил и, нецензурно выражаясь, клял весь белый свет за то, что он был рождён с таким телом и внешностью. Он проклинал всё и вся за то, что вынужден зарабатывать себе на жизнь, работая в хосте по вечерам в качестве подработки, когда же основным заработком являлась деятельность фотомодели, только уже без этих мерзких для него женских шмоток. Вся его жизнь была построена на лжи и притворстве, отчего Дею становилось тошно от самого же себя.

Закончив последние приготовления, из ванной вышел уже не Дейдара, прекрасная Дея.

Подкрученные пряди подрыгивали от бодрой, но в тоже время необычайно лёгкой походки, когда девушка направилась проведать своего приятеля перед уходом.

— Итачи, — заглядывая в дверной проём, произнесла Дея, — я уже ухожу, так что до встречи...

Слова, что слетали с алых губ, были тихими и робкими. Ведь главный редактор уже спал, и молодая особа не хотела его беспокоить. Но как только входная дверь с щелчком закрылась, густые чёрные ресницы вздрогнули и глаза приоткрылись.

— Наконец-то он ушёл. Господи, как же он надоел со своими речами, переполненными состраданием. И вот как сообщить этому глупому человеку, что из-за его жалости мне легче не станет? Тем более, нужно придумать что-то с работой, ибо больше я там появляться не хочу. Я лучше обойду весь Ад пешком, нежели появлюсь там снова! — Учиха поднялся на ноги и вяло поплёлся к окну, попутно зацепив пачку сигарет.

Спустя пару секунд из окна квартиры многоэтажного дома выплыло облако табачного дыма. Делая затяг за затягом, Итачи становилось легче — нервозность куда-то уходила, а в голове крутилась лишь одна мысль: «Нужно линять из этого издательства и даже из города».

Медленно потягивая дым тяжёлых сигарет, мужчина целиком и полностью ушёл в свои мысли. Вернуться в реальность его заставила жгучая пальцы боль и едкий запах уже тлеющего фильтра. Слегка встряхнув головой, отгоняя от себя спутанные мысли, которые с каждой секундой обрастали, подобно снежному кому, он поспешил избавиться от окурка, выбросив тот в окно. Темноволосый, так и не заметив, как хищный взгляд жёлтых глаз уже некоторое время наблюдает за ним, спокойно вернулся в кровать в попытке забыться во сне.