Легендарная троица. Кимимаро. Семью годами ранее

– Почему я оказался в таком месте?

По огромной пещере, что уже много лет служила клану Кагуя надежным убежищем, гулким эхом разносился ритмичный негромкий стук. Изнутри пещера выглядела вполне обжитой, сразу было видно, что здесь живет довольно много людей, но при этом они не обременяют себя избытком мебели и прочих предметов обстановки. По крайней мере, если судить по аскетичности интерьера, вполне могло сложиться впечатление, что живущим тут людям вообще чуждо понятие уюта. Мебель, грубо высеченная из дерева, почти что полное отсутствие каких-либо удобств. Небольшие залы, узкие коридоры, тускло освещенные обычными свечами и факелами, тяжелые двери из массива железного дерева. Если не знать, что ты в пещере, вполне могут возникнуть ассоциации с каким-нибудь древним замком, простоявшим сотни лет. А снаружи все выглядит настолько примитивно, что ни у кого и мыслей не возникнет, что за этими стенами тебе могут быть весьма не рады.

– Я сделал что-то плохое?

Акустика в пещере была невероятной. Малейшие звуки отскакивали от стен, превращаясь чуть ли не в грохот, и даже тихие шаги не помогли бы пройти по этой пещере незамеченным. Это и обеспечивало надежную защиту от вторженцев, в основном, случайных бандитов и разбойников, которые нет-нет да и норовили сунуть сюда свои алчные, ненасытные носы в поисках халявы. Буйные головушки они теряли прежде, чем успевали понять хоть что-то, и поэтому просто физически не могли никого предупредить об опасности этого места. Впрочем, со временем зловещие слухи о пропажах людей в этом районе распространились сами собой. Но все же хотя бы раз или два в месяц находилась парочка-другая любопытных искателей острых ощущений.

А вот знающие люди предпочитали обходить эту пещеру за несколько километров. Даже несмотря на подавляющее численное превосходство, репутация сильнейшего клана страны действовала на их горячие умы отрезвляюще и здорово подогревала инстинкт самосохранения. И хотя клан Кагуя уже давно потерял всякое влияние, покинув деревню, скрытую в тумане, и обосновавшись в огромном горном массиве, бывшие товарищи-сослуживцы все еще не понаслышке помнили их силу и совсем не желали связываться с этими монстрами ближнего боя.

Находящаяся в самом дальнем конце пещеры комната, запертая на множество сложных замков, была единственным помещением, которого старались избегать даже бесстрашные и закаленные в бесчисленных боях воины клана. Там, в своеобразной клетке, также закрытой и укрепленной снаружи многочисленными печатями, сидел маленький мальчик. Одетый в грязные и рваные лохмотья, он целыми днями сидел, обняв руками согнутые в коленях ноги. Длинные серебристые волосы спадали на лицо, закрывая от чужих взглядов глаза странного, совершенно не свойственного клану Кагуя фисташкового цвета. Глаза, смотрящие на мир с бесконечным непониманием и толикой обиды за несправедливое обращение.

Кимимаро искренне не понимал, почему взрослые обращаются с ним подобным образом. Всего несколько раз в жизни видев белый свет, он уже давно привык к окружавшей его темноте, нарушаемой лишь в те редкие моменты, когда ему приносили еду. Как-то освещать комнату, в которой он жил, видимо, посчитали излишним. Иногда эхо доносило до него разговоры взрослых, и хотя Кимимаро почти ничего не понимал из того, что они говорили, это было лучше, чем ничего. По крайней мере, это напоминало ему, что он не один.

Он часто задавал себе вопрос, почему он должен сидеть в таком ужасном месте, но не находил ответа. Заняться в этой тюрьме, иначе и не назовешь, было решительно нечем, и единственным скрашиванием бесконечного безделья являлась своеобразная резьба по камню. Кимимаро не помнил, когда это началось, но однажды поймал себя на том, что уже несколько часов сосредоточенно тыкает каменную стену небольшой заостренной костью, которую на автомате извлек из плеча. Появившиеся через какое-то время рельефы не блистали каким-то особенным изыском, но юного Кагую в последнюю очередь волновало чье-то мнение по этому поводу.

Так шли дни, недели и месяцы. Кимимаро никогда не вел счет времени, даже не представляя, когда наступало утро, а когда приближался вечер. Почти всю свою сознательную жизнь он провел в этой клетке, не выходя ни разу с тех пор, как клан обосновался в пещере. Он практически ничего не знал о мире. Как и о себе самом. Много раз задумываясь, зачем он вообще живет, Кимимаро никогда не мог четко сформулировать какую бы то ни было причину и от этого впадал в уныние. Конечно, бывали редкие случаи, когда обычная отрешенность от всего давала серьезную трещину и оставляла его, и он яростно кидался на опостылевшую решетку, кричал во всю мощь голосовых связок, звал кого-нибудь из взрослых, просил выпустить. Но на зов никогда никто не откликался, и спустя какое-то время вспышка ярости сходила на нет так же внезапно, как и появлялась.



– Помилуйте, Узумаки-сама! – инстинктивно сделав шаг назад, мужчина поднял руки вверх, как если бы собирался сдаться. – Я бы никогда не посмел говорить вам неправду!

Таюя, которая была ниже него на добрых полторы головы, недовольно уперла руки в боки. А удивительно тяжелый и недобрый взгляд, которым она одарила несчастного, мог пронять и куда более тренированного человека. Репутация у всей их троицы была та еще, и связываться с ними опасались даже клановые шиноби. Поэтому не было ничего из ряда вон выходящего, что мужчина невольно сжался, всеми силами стараясь стать как можно меньше и незаметнее.

– Смотри у меня!

Каким-то невероятным образом, несмотря на колоссальную разницу в росте, все равно казалось, что это она грозно нависает над ним, а не наоборот. Со стороны это выглядело довольно забавно, но казалось таковым лишь до тех пор, пока наблюдатель сам не оказывался на месте несчастной жертвы и не получал весь коктейль ощущений сполна.

Кимимаро смотрел на весь этот цирк и только усмехался про себя. В отличие от многострадального информатора, он прекрасно знал, что, несмотря на воинственный вид и не предвещающий ничего хорошего голос, в словах Таюи не было ни капли серьезности. Она вела себя так исключительно в силу привычки. Хотя, если учесть, что ее агрессивность напрямую зависела от текущего положения дел, стоило побеспокоиться. Мужчина же, трясясь от ужаса, даже руку на сердце положил, дабы убедить их в своей абсолютной искренности и правдивости.

– Голову даю на отсечение, завтра джинчуурики Девятихвостого будет здесь. Страны в курсе, что он остался единственным демоном, с которым вы еще не разобрались, и намерены спрятать его. Убежище находится в стране Молнии, так что им все равно, так или иначе, придется пройти здесь.

– Сопровождение? – уточнил Кимимаро.

– Элита, – сказал тот. – Отряд небольшой, но там будут лучшие бойцы деревни листа.

– Лист, да? – хмыкнула уже Таюя, но от дальнейших комментариев воздержалась.

Мужчина, получив награду за информацию, поспешно скрылся с их глаз. А Кимимаро и Таюя так и остались стоять на месте, неотрывно смотря в ему в след. Каждое слово тяжелым камнем легло на сердце. Привыкнув за последние полгода к относительно спокойной и размеренной жизни, было довольно тяжело вот так принять, что завтрашний день неотвратимо станет днем твоей смерти. И если даже они откажутся от схватки с Девятихвостым, последствия техники восстановления их окончательно доконают, и никакие медицинские навыки не помогут.

Тряхнув головой, Таюя резко развернулась и пошла в противоположную сторону от той, куда удалился информатор. И по ее нахмуренным бровям, и по сосредоточенному, устремленному в пространство взгляду Кимимаро понял, что мыслями она уже не здесь, а в завтрашней схватке, и продумывает план действий. В такие моменты всю ее агрессивность и стервозность как ветром сдувало, и она превращалась в хладнокровного и расчетливого тактика. И каким-то невероятным образом она всегда заражала этим настроением своих друзей, и этот раз не стал исключением. Поэтому в деревню, в которой остался Хаку, они возвращались в полном молчании.

Небо быстро темнело, и ночь неотвратимо вступала в свои права, обдав Кимимаро и Таюю резким порывом удивительно холодного для лета ветра. Эта неожиданная смена температуры, заставившая их обоих невольно вздрогнуть и поежиться, вырвала их из тягостных размышлений, грозящихся затянуться до самого утра.

Лес кончился, и они вышли к еще одной уничтоженной войной деревне. Полуразрушенные, перекосившиеся дома, выжженная дочерна земля, полное отсутствие растительности и ни одной живой души. Все это складывалось в унылую и весьма безрадостную картину, которую завершал падавший с неба крупными хлопьями снег. И не мокрый, и не скрипящий под ногами, но при этом очень-очень холодный. Лед клана Юкки не тает, поэтому снег постепенно укутывал деревню своим пушистым покрывалом, скрывая ужасные уродства – следствия чьей-то ненависти и жестокости. Завтра вечером он исчезнет вместе с Хаку, а пока… Пока Кимимаро и Таюя предпочли не думать о завтрашнем дне, решив сделать здесь привал. Идти ночью по лесу да еще в такой снегопад - смерти подобно. А тут хотя бы можно обеспечить себе какой-никакой, а комфорт.

Сигнальные барьеры, выставленные по периметру деревни и сообщающие о проникновении на ее территорию; защитный барьер, скрывающий от сенсоров и не позволяющий чужому проникнуть в дом, который они выбрали для ночлега (единственный более-менее целый во всем поселке); печати на стены, пол и потолок комнаты, обеспечивающие оптимальный климат и защиту от любых паразитов. Все это они проделывали с такой регулярностью, что довели навыки до автоматизма.

– Значит, завтра.

Кимимаро сам не знал, с чего вдруг решил нарушить висящее в комнате молчание. Тем более, что разговаривать не слишком-то и хотелось, да и не о чем было говорить. Все уже было давно сказано, и не имело смысла без конца перетирать одно и то же.

– Завтра, – эхом откликнулась Таюя.

И не было сейчас на ее лице былой удали и уверенности в себе, а была лишь капля горькой печали, смешанная с ожиданием неизвестности и каким-то странным предвкушением. А в самой глубине глаз нашлось место крупице того же леденящего душу, но тщательно скрываемого ото всех страха, что Кимимаро видел и у своего отражения в зеркале.

И Кагуя уже в который раз задумался о том, как же все-таки нелепо и при этом жестоко повернулось колесо их судьбы. Выросшие посреди войны в крови своих родных, они отчаянно старались выжить. К детям шиноби в этом мире никто не испытывает жалости. Почти все обычные люди боятся их до смерти, взрослые шиноби из других кланов и вовсе стремятся уничтожить подрастающее поколение конкурентов. Вот и вышло в итоге, что на протяжении почти всего детства друзья не видели по отношению к себе ничего, кроме страха, презрения и постоянного пожелания скорейшей смерти. Кто-то боялся их силы, кто-то ненавидел за принадлежность к кланам, история которых вовсе не была спокойной и безобидной, а изобиловала кровавыми пятнами. Так что неудивительно, что было полным-полно тех, кто был бы просто счастлив, если бы кланы Узумаки, Кагуя и Юкки навсегда прекратили свое существование. Как бы то ни было, результат был один. Одиночество и постоянна борьба за жизнь. И все до того дня, когда они наконец-то нашли друг друга и заявили о себе так громко, что прочие шиноби, клановые и бесклановые, трижды думали, прежде чем лезть.

С негромким хлопком из свитков появилось все необходимое: походные футоны, посуда, продукты, находившиеся в пространственных карманах в состоянии стазиса. Ужин получился прямо-таки царский. Ребята, конечно, и раньше не держали себя на голодном пайке, но сейчас уже не было никакого смысла экономить оставшийся провиант. Сейчас вообще можно было делать все, что угодно. Если уж завтра придет конец, то все, что кажется важным сегодня, обессмыслится.

Есть ожидаемо не хотелось, несмотря на то, что последний прием пищи был еще утром, но Кимимаро и Таюя все равно дисциплинированно ужинали, механически запихивая в себя еду. Зная, что голодный шиноби действует хорошо если в половину своей эффективности, они еще с младых ногтей приучили себя ответственно относиться к питанию.

К сожалению, обогревающие печати и барьеры никак не могли спасти от пронизывающего ледяного ветра, который врывался в комнату сквозь множественные трещины в стенах. Таюя опустила несколько ядовитых комментариев относительно того, что Хаку, сам того не зная, заморозит их насмерть. И Кимимаро был с ней солидарен. Даже прогонка чакры по каналам не слишком-то согревала, а сидеть в летней одежде посреди зимы было довольно неприятно. Впрочем, долго зубоскалить на эту тему они не стали.

Привалившись спиной к стене, Таюя вскоре уснула, положив голову Кимимаро на плечо. Он, хоть и изрядно удивился этому, но ничего против не имел. Хотя такое поведение действительно несколько не соответствовало Таюе, которая всегда стремилась быть сильной и самостоятельной, не позволяя себе проявлять хоть какие-то слабости. Кагуя про себя хмыкнул. Видимо, его размышления о том, что сейчас все запреты и принципы утрачивают свой смысл, передались ей.

Вместо того чтобы заострять на этом внимание, он тоже закрыл глаза и погрузился в легкую дрему. От мыслей, что не будь они шиноби, встреться при других обстоятельствах и не живи в этом сумасшедшем мире, то все могло бы обернуться не так плачевно и они не встречали бы свой конец таки образом, Кагуя и вовсе отмахнулся. Думать об этом сейчас было глупо. Глупее только начинать перед смертью с тоской замечать красоту природы и всего окружающего тебя мира.



Наблюдать, как от страшного удара вражеской чакры твое тело уродуется настолько, что почти утрачивает всякое сходство с человеком, в первые разы было весьма жутко, а еще очень больно физически. Но постепенно зрелище того, как восстанавливаются кости, как появляются органы, как образуется мышечная масса и как тело вновь обретает кожный покров, приелось. И теперь на регенерацию после попадания Бомбы биджу Кимимаро смотрел уже безо всякого содрогания и отвращения.

Когда чакра Девятихвостого наконец-то иссякла, демон с оглушительным хлопком просто лопнул и исчез из этого мира. Проанализировав собственные ощущения, Кимимаро понял, что чакры у него почти не осталось. По крайней мере, на поддержание регенерации ее уже не хватало, да и постэффекты уже начали давать о себе знать, сковывая тело постоянными судорогами. Кагуя только успел услышать, как свалилась на землю Таюя, и увидеть падающего со своей льдины Хаку, как мир перед глазами покачнулся и опрокинулся на бок. То, что на самом деле это он рухнул на выжженную последней Бомбой биджу землю, парень понял не сразу. В его восприятии словно произошел непоправимый сбой, нарушивший работу органов чувств и оставивший нетронутым только зрение. В мыслях тоже царил один сплошной хаос, поэтому, наблюдая за тем, как бьется в агонии Хаку, Кимимаро не понимал, что он чувствует. А еще им овладела какая-то невероятная апатия. Не хотелось ничего ни видеть, ни слышать, ни говорить, ни чувствовать. Словно весь мир, бушующий яркими красками, вдруг стал серым и неинтересным. В какой-то момент Кимимаро даже почувствовал в себе силы и возможность вновь управлять своим разрушающимся телом, но делать этого не хотелось. И так понятно, что это ненадолго, и через какую-то пару минут он умрет. А раз так, то не стоит трепыхаться. Так что, закрыв глаза, он смиренно ждал конца.

– Знаешь, Кимимаро, именно эту твою беспрекословную смиренность и принятие судьбы такой, какая она есть, я ненавижу больше всего!

От дерзкого голоса Таюи глаза широко распахнулись сами собой. Никак он не ожидал, что после случившегося она будет в состоянии разговаривать, как ни в чем ни бывало. Неужели последствия техники все же не оказались фатальными?

Улыбающиеся лица друзей были первым, что бросилось ему в глаза. Хаку и Таюя стояли на широкой ветке толстого дерева и свысока смотрели на него, как старшие товарищи на ученика-первоклашку. Не слишком понимая, что происходит, Кимимаро с огромным трудом заставил ненормально тяжелое тело принять сидячее положение. Как оказалось, до этого он валялся на куче елового лапника, который шиноби используют в походах вместо спальника. В волосах застряло несколько иголок, и парень на автомате принялся очищать их от мусора. Мысли текли как-то вяло и заторможенно, по большей части скатываясь к коротким и конкретным формулировкам. Голову заполнил непонятный туман, здорово мешающий нормально соображать. А еще стоял гул, отдающийся внезапными вспышками острой боли в висках.

– Вот уж не думала, что ты окажешься таким засранцем, что даже наша смерть оставит тебя равнодушным! – рявкнула Таюя, и в следующий миг рядом с Кимимаро в землю воткнулся кунай с активированной взрыв-печатью.

Громыхнуло знатно, и только природная выносливость позволила парню остаться относительно невредимым, отделавшись лишь парой царапин. Взрывной волной Кимимаро швырнуло через всю поляну, на которую они каким-то чудесным образом попали. Как ни странно, этот вынужденный полет и последовавший за ним удар об дерево как нельзя лучше сказались на его состоянии, наконец-то разогнав проклятый туман и вернув ясность ума и подвижность тела.

Вскочив на ноги и уклонившись от еще одной брошенной Таюей взрыв-печати, Кимимаро отработанным до автоматизма жестом вытащил из плеча короткий костяной меч. Понимание ситуации, впрочем, не спешило приходить, вместо этого обернувшись десятками новых вопросов.

«Почему мы здесь? Где мы? – эти вопросы не отпускали Кимимаро, ни когда он отбивал летящие в него ледяные иглы Хаку, ни когда плавно отводил в сторону удары перешедшей в ближний бой Таюи. – И почему вы хотите убить меня?»

Последний вопрос занимал его больше всего, потому что, хоть друзья и не использовали серьезных техник, жажда убийства от них исходила самая настоящая.

– Неужели действительно не понимаешь? – словно прочитав его мысли, холодно осведомился Хаку, вновь заняв позицию на той самой ветке и зажав в кулаках по три иглы. – Хотя этого, наверное, следовало ожидать, раз уж даже собственная смерть не имеет для тебя значения. Ты и жил-то, должно быть, только для галочки.

– Да что ты время тратишь, Хаку? – презрительно фыркнула Таюя, встав рядом с Юкки и послав Кимимаро уничтожающий взгляд. – Если человек настолько равнодушен к жизни, кто мы такие, чтобы разубеждать его? А если он так хочет умереть, лучше выполнить его желание.

И, дождавшись утвердительного кивка Хаку, рванула в бой уже с привычной скоростью. Кимимаро на миг растерялся, но все же успел уклониться от удара, заметив, что на кончиках ее пальцев вспыхнули разноцветные кандзи. Значит, в ход уже пошли печати и барьеры. Плюс к этому еще и Хаку не собирался оставаться в стороне и устроил целый дождь из игл, пуская их с такой скоростью и силой, что пробить бетонную стену удалось бы без проблем.

– Элемент воды. Водяная лавина, – негромко произнес Хаку, после чего появилось такое количество воды, что она затопила все вокруг.

Тут и там громыхали взрывы, поднимая миллионы брызг и нарушая целостность водяной глади. Своей техникой Хаку полностью лишил Кимимаро возможности передвигаться по земле. Это он понял, едва не увязнув по колено. Вода стала вязкой, как грязь и не позволяла удерживаться на поверхности, несмотря на концентрацию чакры в ступнях. Так что сейчас Кагуя был вынужден скакать по веткам, словно белка, скрываясь от атак за стволами деревьев. А атаки были самыми разнообразными, начиная от бесконечных взрывающихся кунаев и сковывающих цепей и заканчивая небольшими торнадо и режущими все на своем пути ледяными лезвиями.

Положение становилось угрожающим. Сражаться с Хаку и Таюей одновременно было опасной затеей с самого начала. Друзья вообще редко сражались друг с другом даже на тренировках. К тому же, там они дрались, вовсе не стремясь навредить другому. Сейчас же было все иначе, и Кимимаро то и дело ощущал исходящие от них волны ки.

– Бесконечно уклоняясь, ты ничего не добьешься, – спокойно заметил Хаку, послав в полет очередной режущий диск, скашивающий деревья почти под корень. Неизменный взрывоопасный кунай отправился следом.

«Вот блин, – про себя выругался парень, когда взрыв-печать уничтожила ветку дерева, на которой он стоял, после чего ему немедленно пришлось уклоняться от летящего ему в лицо ледяного копья. – Долго я так не протяну. Что делать? Или предполагается, что я должен победить? И если жизнь за гранью означает сражения с друзьями, то ну ее к черту такую жизнь!»

– Попался, ублюдок!

Таюя, оказавшись рядом, нанесла короткий удар ладонью в область живота, в то самое место, где находится очаг чакры. Ее любимая и самая сильная печать, превращающая шиноби в самого обычного человека. Пусть не навсегда, но этого времени обычно хватало, чтобы убить ставшего совершенно беспомощным врага.

– Вот и все!

Тут же за ее спиной возник Хаку, с чудовищной скоростью складывая печати и явно готовя что-то совсем уж убойное.

– Умри, – равнодушно сказал Юкки.

И, то ли его хладнокровный и бесчувственный тон дал такой эффект, то ли проснулся и взял, наконец, свое насильно подавленный перед битвой с Девятихвостым инстинкт самосохранения, но к Кимимаро словно пришло второе дыхание. И сам собой выстроился совершенно безумный, но, как ему казалось, совершенно правильный план действий. Рванув вперед, что было сил, он просто сгреб эту парочку в объятья, и их изумленные глаза лишь еще больше убедили Кагую в правильности своих действий, потому что, несмотря на тесный контакт, убивать его не спешили.

– Мне никогда, слышите, никогда не было все равно на то, что мы погибнем, – тихо, но отчетливо, чтобы до них дошел смысл каждого сказанного слова, произнес Кимимаро. – И сейчас мне не все равно. Мне ничуть не меньше вашего хотелось жить. И я никогда не стремился к смерти, но мы сами избрали свой путь. Все мы добровольно согласились на это.

– Пустые слова! – огрызнулась Таюя, безуспешно попытавшись вырваться. – Только и умеешь, что языком чесать. А ведь если бы даже тебе дали второй шанс, все бы просто прошло по второму кругу. Ничего бы не изменилось.

– Нет, – мягко возразил он. – Все бы было по-другому.

– И что бы ты изменил? – неожиданно Хаку стер со своего лица безразличное выражение и улыбнулся так, как умел только он один.

– Выжил бы, – ответил Кимимаро. – И вам бы не дал умереть вот так, ни за что.

Улыбка Хаку, которая одновременно была и доброй, и понимающей, и ехидной, и ироничной, внезапно неуловимо изменилась, приобретя новые, ранее не присущие ей оттенки хищности и даже скрытой угрозы.

– Ну-ну, – в один голос хмыкнули они с Таюей, мельком переглянувшись. – Что ж, посмотрим, как ты сдержишь свое слово.

Не успел Кимимаро уточнить, что они имеют в виду, как тела друзей просто рассыпались множеством сияющих искр: Таюя – красных и нестерпимо горячих, а Хаку – белых, обжигающе холодных и больше всего похожих на тот снег, что всегда выдавал его душевную боль. Инстинктивно Кимимаро отступил назад, но искры буквально облепили его с ног до головы, и он не видел перед глазами ничего, кроме их неистового сияния. И появившееся откуда ни возьмись чувство одиночество и потери словно стрелой пронзило его сердце.

Все закончилось так же внезапно, как и началось. И, неизвестно сколько пробыв в объятьях этого странного света, заслонившего собой весь окружающий мир, Кимимаро, словно в яму, провалился в холодную и непроглядную темноту.

Лежа на пыльном и холодном полу, он растерянно моргнул, давая глазам привыкнуть к окружавшему его мраку. Тело вновь слушалось кое-как, словно Хаку перед этим хорошенько огрел его рашиншо, и даже просто пошевелить рукой оказалось проблемой. Но Кимимаро никуда не торопился и со свойственной ему степенностью, превозмогая слабость, уже через пять минут смог сесть и уже нормально осмотреться. Картина, открывшаяся взгляду, была на редкость унылой, отдающей ноткой безнадежности. Тесная клетка площадью шесть квадратных метров, голая каменная стена, скупо украшенная наскальными рельефами, кувшин с водой в углу и какая-то тряпка у стены, видимо, заменяющая нормальный футон. Обстановка угнетала. Зато вопрос о том, что же имели в виду Хаку и Таюя, снялся сам собой. До этого Кимимаро не слишком-то верил во всякие там переселения душ и возможности путешествия между мирами, но теперь был готов изменить свою точку зрения. На обычное путешествие в прошлое происходящее не слишком-то походило, потому что ему никогда не доводилось бывать в настолько удручающем месте. Значит, оставалось только другое измерение или же параллельный мир – Кимимаро не видел принципиальной разницы в этих двух понятиях. Впрочем, он и особо не удивлялся тому, что произошло. В душе он всегда верил в то, что, какая-никакая, а справедливость в этом сумасшедшем мире все-таки была.

Вот только что дальше? Поднявшись на ноги, которые так и норовили подкоситься, Кимимаро оглядел решетку, отсекавшую его от остальной комнаты. Толстые, очень толстые прутья, больше напоминавшие шпалы, а расстояние между ними было такое, что проползти не составило бы никакого труда. Однако наметанный глаз сразу же обратил свое внимание на закрепленные с внешней стороны решетки печати барьера, установленного явно на этот случай. В его эффективности сомневаться не приходилось – Кимимаро много раз видел его в исполнении Таюи и знал, что вырваться из него практически нереально. Это что же получается? Он попал в плен к клану Узумаки? Верить в подобное не слишком-то хотелось. Хотя, если Таюя здесь и она тоже перенеслась в этот мир, шанс выбраться повышался в разы.

Его сумбурные размышления о своей судьбе прервала вспышка яркого света, внезапно заполнившая помещение и резанувшая по глазам. Лишь спустя миг Кимимаро понял, что это всего лишь кто-то вошел в комнату. Из-за слепящего света, окружавшего колоссальную фигуру пришедшего, разглядеть лицо неожиданного гостя не получалось, и только когда он нагнулся, чтобы просунуть меж прутьями решетки поднос с едой, Кимимаро с удивлением обнаружил на его лбу такие же две красные точки, что были и у него самого. Отличительная черта клана Кагуя. Но задать какой бы то ни было вопрос он, увы, не успел. Стоило встретиться взглядом с Кимимаро, и в глазах мужчины мелькнула тень страха, после чего он поспешил скрыться, с ужасным грохотом захлопнув за собой дверь.

– И что это было? – вслух спросил Кагуя, покачав головой и притянув поближе принесенный поднос. Реальность оказалась не такой суровой, и еда ему досталась вполне приличная, а не какие-нибудь объедки, к которым Кимимаро уже успел морально подготовиться, учитывая обстановку.

До этого не осознававший, насколько же он голоден, Кимимаро приговорил ужин – по крайней мере, интуиция подсказывала, что это именно ужин, – всего за пять минут, несмотря на солидные порции. И при этом ему казалось, что ничего вкуснее он никогда в жизни не ел.

С сытостью и мыслительный процесс пошел живее, хотя размышления были совсем безрадостными. Судя по всему, в этой тюрьме его держит его же собственный клан, а это место является его убежищем. Кимимаро здорово сомневался, что сможет добиться от соклановцев четкого ответа на вопрос, как и почему он здесь оказался, хотя кое-какие соображения и так были. Еще в прошлой жизни он был признан сильнейшим бойцом клана, что ставило всех в тупик ввиду сильнейшего парадокса. Дело было в том, что Кимимаро не являлся чистокровным Кагуя. Его мать была простой женщиной, даже не куноичи, этим и объяснялась его выделяющаяся на фоне остальных соклановцев внешность. И как ни старались, никто не смог понять, каким образом полукровка в полной мере унаследовал таланты своих предков и стал лучшим из лучших. Стало быть, здесь тоже осведомлены о его силе и поэтому удерживают в одиночестве в тюрьме. Боятся? Боятся, что его сила выйдет из-под контроля, и он обратит ее против клана?

– Тск, – от таких мыслей Кимимаро невольно фыркнул. Странная логика соклановцев его просто поражала, ведь и барану понятно, что, сидя здесь, он бы куда быстрее озлобился на своих пленителей. Но, как бы то ни было, Кагуя ясно понимал две вещи: сидеть тут до скончания времен ему совершенно не хочется, но при этом он не сможет выбраться отсюда своими силами. Рассчитывать на то, что его выпустят на прогулку, не приходилось.

Прошло три дня, на протяжении которых Кимимаро в силу своих возможностей боролся с ничегонеделаньем, а по совместительству собирал информацию, вслушиваясь в разговоры соклановцев, которые доносило до его камеры гулкое эхо. Остальное же время он осторожно тренировался, постепенно приводя тело в норму. Клетушка была слишком тесной для полноценной разминки, но на начальном этапе было достаточно и такого.

Но заниматься одними лишь тренировками целые сутки напролет было невозможно, а никаких книг Кимимаро, видимо, не полагалось. Так что в результате, дабы не умереть от скуки, он занялся тем же, чем и его предшественник. Вынув из плеча заостренную кость, он тоже принялся выбивать на стене рельефы. Сперва получалось из рук вон плохо, но Кагуя не отчаивался, снова и снова возвращаясь к этому странному, но при этом приносящему какое-то невероятное облегчение и даже интерес занятию. Постепенно он даже вошел во вкус, а потом пришла мысль, что, возможно, ему удастся выбраться отсюда именно через стену, прокопав своеобразный лаз. Приносящие ему еду соклановцы не обращали на покрытую рисунками стену ни малейшего внимания, а может, попросту их не видели из-за царящей в комнате темноты. Да и вообще, насколько заметил Кимимаро, они старались проводить здесь как можно меньше времени.

Дни тянулись мучительно долго, но Кимимаро старался вообще о них не думать, полностью отдавшись своей идее побега. Выбрав самый темный угол камеры, он, недолго думая, взялся за дело, посвящая этому не меньше пяти часов в день. Остальное время уходило на тренировки и здоровый сон, который как нельзя лучше помогал восстанавливать силы.

За прошедший месяц дыра в углу ушла вглубь примерно на метр, но никакого намека на выход или хотя бы его близость так и не наблюдалось. Но Кагуя по-прежнему не унывал, вообще отрешившись от всех проблем. Как ни странно, но рефлексы и скорость, которые были в прошлой жизни, сейчас восстановились, как миленькие, хотя раньше этот мальчик, что сидел здесь в полном одиночестве, явно не уделял особое внимание своему развитию. Лучше всего, конечно, было бы проверить это на практике, но ввиду отсутствия таковой приходилось обходиться тем, что есть. Внушив себе, что все происходящее не причиняет ему никаких неудобств, Кимимаро полностью сконцентрировался на своей цели, долбя несчастную стену с таким остервенением, словно рвал вражеские глотки в бою не на жизнь, а насмерть.

По прошествии полугода туннель в стене уже был таким длинным, что до его конца Кимимаро полз почти что пять минут. И, тем не менее, заветного света в его конце парень так и не увидел. Словно копал все это время вглубь огромной горы.

Послушать эхо порой тоже было довольно интересно, особенно когда разговоры не ограничивались обсуждением бытовых ситуаций, а заходили на более интересные темы. Из одного из таких разговоров Кимимаро и почерпнул информацию о том, что в стране вовсю кипит гражданская война, уже унесшая жизни множества шиноби. И не мог не вздрогнуть, когда услышал, что обосновавшийся в деревне, скрытой в тумане, клан Юкки после долгой и кровопролитной битвы был вырезан.

Мог ли Хаку тоже быть там?! Этот вопрос словно набатом бился в его сознании, и Кимимаро едва не прослушал окончание разговора о том, что «все это зашло слишком далеко» и «этот беспредел нельзя оставлять безнаказанным». К сожалению, никаких четких ответов относительно выживших Юкки так никто и не дал. О клане Узумаки взрослые тоже не заикались, поэтому Кимимаро знать не знал, какая судьба постигла тут Таюю и Хаку.

Постепенно, слушая эти разговоры, Кимимаро смог составить примерную картину и того, что случилось в этом мире с кланом Кагуя. Гражданская война до поры, до времени их не трогала. Пока однажды на убежище не был совершен массовый набег. Нападавших не интересовало ничего, кроме жизней представителей клана отшельников, они явились сюда с одной-единственной целью: убить всех подчистую. Но в результате утроенной бойни нападавшие были уничтожены, а Кагуя понесли тяжелые потери. Даже при условии, что бесклановые шиноби были практически беспомощны в бою, они брали многократным численным превосходством.

С тех самых пор глава клана Кагуя тешил себя мыслью, что настанет день, когда он потолкует с Мизукаге, одобрившим эту массовую резню, и самолично вырвет ему из тела все кости в отместку за все. Кимимаро, услышав это, вяло подумал, что вырвать кости – это, пожалуй, слишком гуманно и совсем не эстетично, но быстро пресек эти мысли. В этот момент его сердце посетила робкая надежда, что, возможно, если клан Кагуя таки решится напасть на деревню, то ему не дадут остаться в стороне от этого. И, может быть, тогда появится шанс сбежать, раз уж идея с подкопом так накрылась.

Разумеется, присоединяться к этому безумству Кимимаро не собирался, прекрасно понимая, что, как бы ни был силен клан, пытаться нападать на хорошо укрепленную военную деревню все равно, что добровольно пойти на смерть. А умирать во второй раз ему как-то не хотелось. Да и не заслуживали соклановцы его помощи при таком-то отношении…

Еще через месяц, уже научившись чувствовать настроение клана по разговорам взрослых, Кимимаро понял, что, кажется, они все-таки решились в последний раз заявить о себе и как следует проредить население деревни тумана. Ввиду такого дела, он даже бросил свою идею с потайным лазом и старательно замаскировал дыру в углу.

Предположение оказалось верным, и в какой-то момент в его тюрьму явился Кагуя Тэкеши, глава клана собственной персоной. Высокий и широкоплечий мужчина с длинными волосами, забранными с двух сторон золотыми цилиндрическими заколками, и глазами, в которых Кимимаро увидел отчаяние и тот безумный блеск, который замечал ранее. У людей, с которыми сражался и которым было уже нечего терять. Таким было все равно, скольких конечностей они лишатся в бою, ровно, как и выживут они или погибнут. Такие будут сражаться до конца. Своего или противника.

Немного поколдовав с замком, Тэкеши открыл проклятую дверь и скомандовал выходить. Свет опять непривычно резал глаза привыкшего к темноте Кимимаро, и он невольно выставил перед собой руку, щурясь и снизу вверх смотря на своего благодетеля.

– Кимимаро, пришло время использовать твою силу, – объявил мужчина, сверля его своим полубезумным взглядом, от которого парню даже становилось немного не по себе. – Ради спасения чести клана Кагуя дерись!

«А больше ничего не надо?» – едва не ответил он вслух, но сдержался в самый последний момент, вместо этого согласно кивнув и двинувшись вслед за Тэкеши в коридор. По пути он крутил головой, с интересом разглядывая интерьер. Пещера выглядела довольно занятно и явно была рукотворной, ведь не стала бы природа создавать такие коридоры и дверные проемы. Про себя Кимимаро недовольно хмыкнул, что стоило становиться сильнейшим кланом в стране, чтобы в результате ютиться в подобной конуре, но вслух опять-таки никак не прокомментировал увиденное.

Клан оказался еще более малочисленным, чем представлял себе Кимимаро, сидя в камере и слушая голоса. От силы человек тридцать-сорок. И вот таким составом они решили штурмовать Киригакуре? Безумцы как они есть! И ведь главное, чего они хотят этим добиться? Не могут же они всерьез рассчитывать на победу… Тогда что? Громко хлопнуть дверью напоследок? А смысл?

Пещеру покидали все, явно понимая, что они сюда уже не вернутся. И, как ни странно, не было на лицах соклановцев ни малейшего намека на обреченность и страх смерти, а было лишь предвкушение кровавой бойни и какой-то безумный азарт. И это окончательно убедило Кимимаро, что ему с ними не по пути.

Путь до деревни не занял много времени, и, остановившись в паре километров от селения, Тэкеши объявил:

– Деревня, скрытая в тумане, уже близко. Пора действовать! Пора показать им нашу жестокость! Пусть узнают на своей шкуре силу клана Кагуя!

Эта незамысловатая речь возымела небывалый успех, послышались одобрительные смешки, а ки, которую никто и не думал сдерживать, хлестала во все стороны. Оставалось только удивляться, как их до сих пор не засекли и не перехватили АНБУ.

Не тратя время на дальнейшие обсуждения, все, словно по команде сорвались с места и ломанулись навстречу смерти. Только Кимимаро остался стоять на месте, долгим и задумчивым взглядом смотря им вслед. А потом перевел его на Тэкеши, который стоял рядом и дрожал будто бы от нетерпения.

– Чего стоишь, Кимимаро? – почти что рявкнул тот, указав в сторону деревни. – Иди в бой! Не думай ни о чем! Просто убей всех из деревни тумана.

Окинув мужчину оценивающим взглядом, Кимимаро прикинул, не стоит ли его прикопать прямо здесь и сбежать, но был вынужден отказаться от этой идеи. В конце концов, Тэкеши явно не просто так был главой клана, и вовсе не факт, что бой с ним не затянется надолго. Как ни крути, они из одного клана, и Тэкеши определенно знает все о способностях, которые дает их улучшенный геном. В придачу, если они здесь задержатся, остальные могут что-то заподозрить и вернуться.

Так что, кивнув, Кимимаро тоже побежал к деревне, планируя просто свернуть по дороге в сторону. Если у этого мира географическая карта такая же, как и у прошлого, он тут точно не заблудится. Но даже если она и отличается, парень все равно был уверен, что найдет нужный путь.

Убедившись, что соклановцы все как один уже преодолели большую часть пути к Киригакуре, парень остановился и, оценив свое местоположение, решительно двинулся на развилке по тому пути, который вел от селения. Угрызений совести из-за этого предательства Кимимаро совершенно не чувствовал. Слишком он привык быть последним Кагуя и давно уже не считал себя частью клана, в придачу, эти люди не сделали ничего, чтобы привлечь его на свою сторону, разве что голодом не морили. Честь клана, видите ли… Очень кстати вспомнились слова Таюи, сказанные после смерти во время того нелепого боя. Действительно, кто он такой, чтобы стоять на выбранном ими пути к смерти?

Дорога, по которой он бежал, была с обеих сторон окружена густым лесом, который сплошной стеной тянулся до самого горизонта. Пару раз Кимимаро казалось, что его кто-то преследует. Он не удивлялся этому и даже готовился дать отпор, но, остановившись и сконцентрировавшись, понимал, что все это лишь его воображение. Он уже убежал достаточно далеко, чтобы кто-то из брошенных соклановцев смог его догнать. Так, не останавливаясь ни на минуту, он бежал несколько часов, стараясь подавить разыгравшуюся паранойю. Забрезжил рассвет, и Кимимаро наконец позволил себе сбавить скорость и перейти на шаг. Начал давать о себе знать голод, то и дело урчащим желудком напоминая, что он не ел уже почти двенадцать часов. Но продуктов с собой не было, и оставалось только терпеть. Хотя бы до ближайшей реки, где можно разжиться рыбой.

Глубоко задумавшись, где бы ему взять хотя бы пару свитков, в которые можно будет запечатать улов и пресную воду, Кимимаро не сразу обратил внимание на двоих движущихся ему навстречу шиноби. Вернее почувствовал он их сразу же, но почему-то не придал значения. Но когда они оказались в поле его зрения, он сразу понял, в чем было дело. Высокий мужчина, облаченный в легкий защитный доспех. Бинты скрывали от посторонних взглядов нижнюю часть его лица, а огромным мечом за спиной лишний раз убеждал, что связываться с ним не стоит. Но не он привлек внимание Кагуи, а мальчик, что стоял по правую руку от него и сейчас не без интереса разглядывал Кимимаро с головы до ног.

Сомнений быть не могло. Кимимаро смотрел на стоящего напротив него Хаку и лихорадочно соображал, что ему делать. Все то время, что он сидел в заточении, он не переставал думать, как ему отыскать своих друзей, но, черт побери, и предположить не мог, что эта встреча произойдет так скоро, да еще и при таких странных обстоятельствах. Так что, не зная, что сказать, он то и дело открывал и закрывал рот, но так и не смог выдавить из себя ни звука.

Но это и не требовалось. По взгляду и выражению счастья и неверия, что отразились на лице Хаку, и так все стало понятно. Тоже узнал. И тоже не знает, как реагировать на встречу.

– В чем дело, Хаку? – нарушил повисшее молчание мужчина с мечом, серьезно, но без злобы глядя на Кимимаро. – Ты его знаешь?

Поймав взгляд друга, Кагуя моргнул два раза, что на их молчаливом языке означало «нет». Не слишком ему хотелось сейчас объясняться о том, что же связывает его и Юкки, а врать, импровизируя на ходу, было опасно. Не мог же он, в самом деле, сказать, что они оба пришли из другого мира, где погибли, героически победив всех биджу. Он бы сам не поверил в такой бред, попытайся ему кто-нибудь на полном серьезе рассказать что-то подобное.

– Нет, Забуза-сан, впервые вижу, – отозвался Хаку.

– Тогда идем, – сказал тот. – Мы не можем тратить время попусту.

И, обойдя Кимимаро с обеих сторон, двинулись туда, откуда он пришел. Пройдя несколько шагов, Хаку не удержался и обернулся, чтобы прочитать по губам: «Увидимся позже».

Кимимаро оставалось только вздохнуть. Гениальный план найти Таюю и Хаку и вновь стать единой командой оказался не таким уж гениальным и затрещал по швам уже на первых шагах. Вот что, спрашивается, ему сейчас делать с Хаку? Из рассказов друга Кагуя знал, что человек, которого он только что видел – это Момочи Забуза, учитель и фактически приемный отец Хаку, который в том мире на первых порах заменил ему и семью, и друзей. Не стоило даже думать о том, что сейчас, вновь встретив его, Хаку от него отречется. Да, проблема… И навязываться к ним в спутники тоже было не вариант из-за постоянного риска засыпаться. Тогда что делать? Пока оставить Хаку в покое и заняться поисками Таюи? Идея, конечно, была здравой, но вот только с какой стороны к ней подступаться? Найти корабль и отправиться на остров, где располагается деревня водоворота? Не факт, что она там окажется…

За всеми этими размышлениями Кимимаро свернул с дороги прямо в лес. Журчание реки он услышал еще отсюда и решил, что пришло время подкрепиться. Конечно, есть сырую рыбу не слишком приятно, но в жизни случаются вещи и похуже, и парню было не привыкать утолять голод подручными средствами, среди которых сырая рыба была еще приемлемым вариантом.

Оглядев улов, который было просто нереально съесть за раз, Кимимаро в очередной раз пожалел, что у него нет запечатывающего свитка. Ведь кто знает, сколько продлится путь до ближайшего селения. И вовсе не факт, что там можно будет чем-то разжиться. Внезапно появившаяся идея не показалась ему совсем уж бредовой, в конце концов, сейчас ему было все равно, куда идти, поэтому, долго не думая, Кагуя решил продолжить путь уже по воде. Река в любом случае куда-нибудь выведет, в придачу, о еде можно будет не думать.

Сконцентрировав чакру в ногах, он сделал первый осторожный шаг на водяную гладь и, убедившись, что не потерял навык хождения по воде, уже уверенно спустил и вторую ногу. Вот только уже в следующий миг Кимимаро в очередной раз убедился, что в этом мире никогда ничего не идет так, как задумано. Раздавшийся у него за спиной голос стал для парня полнейшей неожиданностью. Он даже не почувствовал чужого присутствия!

– Позволь узнать, что ты делаешь?

Не ожидав подобного, парень на миг потерял концентрацию и незамедлительно провалился под воду. Кляня себя за невнимательность и пришедшего за подобные фокусы, он всплыл и окинул взглядом незваного гостя. И тут же выругался еще раз, потому что незамедлительно узнал его. По прошлой жизни он прекрасно помнил этого удивительного бледного мужчину с хищными желтыми глазами, обладавшего одной из самых впечатляющих ки, каких ему только доводилось чувствовать. А еще он помнил его силу и не мог не признать, что, кажется, серьезно влип.

– Орочимару…