Легендарная троица. Таюя. Семью годами ранее

Таюя. Семью годами ранее
– Таюя, иди ужинать! – призывный женский крик прокатился по клановому тренировочному полигону.

Предназначался он низенькой хрупкой девочке, что с упорством, которому позавидовали бы многие, метала сюрикены в круглую белую мишень, висевшую на толстом дереве. Но то ли ей не хватало навыков, то ли мешал свободно разгуливающий по полигону ветер, сбивая сюрикены с заданной траектории, а скорее всего Таюя попросту выдохлась от непрерывной трехчасовой тренировки. Как бы то ни было, «звездочки», словно заговоренные, летели куда угодно, но только не в цель. Тем не менее, несмотря на общую усталость и измотанность, девочка вовсе не чувствовала себя валящейся с ног и предпочла бы долгому сидению за столом еще час упражнений. Умилительно смешно надув губки, она по привычке запустила пальцы в волосы, взлохматив их на макушке, думая, как бы избежать своего присутствия на семейном застолье. И, хотя клан был небольшим, Таюя, будучи самой младшей, всегда чувствовала себя неуютно, когда все собирались за столом и начинали вести взрослые разговоры на им одним понятные темы. Но в голову, как назло, не приходило ни одной дельной мысли, а окрик матери повторился, на этот раз дополнившись угрозой прийти сюда и утащить девочку волоком. Ничего не оставалось, кроме как с сожалением вздохнуть и начать высматривать в густой траве многочисленные железяки, разбросанные едва ли не по всему полигону.

Пересчитав сюрикены и убедившись, что ни одного не упустила, а заодно заверив мать, что сейчас придет, девочка поправила на поясе наборы метательного оружия, состоявшие из многочисленных кунаев, сюрикенов и сенбонов, и вприпрыжку двинулась в сторону усадьбы. До дома оставалась какая-то дюжина метров, когда она внезапно свалилась на траву, как подкошенная; мир перед глазами стремительно потемнел, а тело охватила жуткая боль.

***

Таюя с самого начала, еще когда они готовились к бою, знала, что он будет последним в ее жизни. Они всегда прекрасно понимали, на что шли, как осознавали и то, чем может обернуться постоянное злоупотребление запретными техниками. И, несмотря на то, что побочные эффекты не заставляли себя ждать, они все равно раз за разом прибегали к этой технике. Потому что без нее было не выжить.

Но вот зверь зашелся в оглушительном предсмертном рыке, и его монструозное необъятное тело грузно оседает лишь для того, чтобы в следующий миг с хлопком исчезнуть. А девушка, практически весь бой удерживавшая его силу мощными барьерами и печатями, без сил ничком падает на землю сломанной израненной куклой. Чакра на нуле, и техника божественного восстановления отменяется сама по себе. И боли нет, даже когда начинают проявляться последствия. Таюя просто лежит и равнодушным взглядом наблюдает за тем, как ее еще минуту назад здоровая рука усыхает прямо на глазах, а на коже выступают стариковские пятна. Но вскоре исчезнут и они, кожа потрескается, высохнет, и тело ее рассыплется в прах от малейшего дуновения ветра. Ничего не значащие мысли вяло сменяют одна другую, пока их все не затмевает одна-единственная, которая имеет сейчас значение. Даже не мысль. Желание. Стремление. Жизненная необходимость. Пересилив себя, подняться с сырой, обагренной ее же собственной кровью земли и найти Хаку и Кимимаро. Просто потому, что после всего, чего они добились втроем, она не может лежать здесь в одиночестве и умирать. Потому что они всегда, сколько она себя помнила, были вместе. Втроем. Неразлучно. Но в стремительно погибающем теле не осталось ни капли сил, их не хватает даже на то, чтобы хоть немного шевельнуть пальцами. И только слеза отчаяния катится по такой же высохшей, как и рука, щеке. Дыхание вырывается со свистом и хрипом, и легкие словно сковывают невидимые обручи, и каждый следующий вдох делать все тяжелее. А в мыслях по-прежнему нет ничего, кроме желания увидеть их в последний раз, сказать, что все было не зря, по-человечески попрощаться, попросить друг у друга за все прощения… пока еще есть такая возможность… пока еще есть эти несколько минут до того, как все закончится… ведь они оба здесь, рядом… в паре шагов… и тоже…

Картинка перед глазами с каждой секундой становилась все более размытой и темной, постепенно превращаясь в однообразное черно-белое пятно, пока, наконец, сознание окончательно не заволокло сплошной пеленой первозданной тьмы. Из груди вырвался последний судорожный сиплый выдох, а в следующий миг из широко распахнутых глаз пропало всякое выражение, оставив после себя лишь отсутствующий, остекленевший взгляд.

«Вот как… умирать совсем не больно… – вяло подумала Таюя, болтаясь неизвестно где. Ощущения от нахождения в этом странном месте были непередаваемыми. Казалось, что здесь есть всё, что душа пожелает, но при этом царила звенящая пустота; что ты здесь не один, но при этом хотелось завыть от всепоглощающего чувства одиночества; что ты находишься здесь, но при этом тебя здесь нет. По крайней мере, Таюя сейчас не чувствовала не то что своего тела, останки которого явно так и остались лежать на том самом месте, где она умерла, но и вообще ничего. Бесплотная, бесформенная субстанция, неизвестно как выглядящая со стороны. Наверное, так и должна чувствовать себя душа, отделенная от тела. А это место, судя по всему, ее персональный ад, в который она несомненно должна была попасть, как и все участники этой бесконечной войны, чьи руки в крови даже не по локоть, а по самые плечи. - Кимимаро… Хаку… Жаль все-таки, что все так кончилось… Но мы справились… Сделали то, что должны были… Пусть это и стоило нам жизни…»

Таюя мысленно печально улыбнулась. Они трое были готовы к смерти и шли в последний бой без малейшего страха. Верили, что даже смерть не разлучит их, и за порогом они снова будут вместе, как будто ничего не случилось. На деле же все оказалось иначе. Одиночество. Совершенное и абсолютное одиночество медленно, но верно уже начало разъедать то, что осталось от девушки. Подтачивать ее наивную веру в лучшее.

Когда попытки подбодрить себя окончательно перестали приносить хоть какой-то эффект, она заметно приуныла, смирившись с тем, что остаток своего странного существования ей придется провести здесь, в этом непонятном месте, отрезанной от всего, неспособная хоть как-то повлиять на ситуацию.

– И кому же вы были должны?! – голос, который Таюя услышала, нет, почувствовала всем своим существом, звучал внушительно и дерзко, совсем как ее собственный в лучшие моменты жизни. На какой-то миг девушке даже подумалось, что это озвучилась ее мысль. Впрочем, она довольно быстро отмела это предположение по той простой причине, что никогда не задалась бы подобным вопросом.

– Чего? – ошарашенно переспросила Таюя, задней мыслью отмечая, что отсутствие голосовых связок отнюдь не мешает ей разговаривать. – Ты кто такой?

– Вы сделали то, что должны были, – терпеливо повторил голос ее недавнюю мысль. – Вот мне и интересно, кому вы были должны, что по собственной воле довели себя до такого плачевного состояния?

– Что за идиотский вопрос? – она была готова практически ко всему, но такая постановка вопроса выбила из колеи. А самое главное, четкого ответа у девушки не было. – Была всеобщая проблема, которую требовалось устранить. Вот и все.

– И почему же ты и твои друзья, которые от других людей в жизни не видели ни доброты, ни заботы, зато регулярно получали море страха и ненависти, вдруг решили взяться за ее устранение единолично?

Таюя так и видела, как ее неизвестный собеседник укоризненно качает головой, но по-прежнему не знала, что ответить. Впрочем, вопрос, судя по всему, был риторическим, потому что голос не требовал ответа.

– Несправедливо, правда? – как бы между прочим поинтересовался он. – Вы отдали свои жизни, чтобы облегчить жизнь тех, кто вас терпеть не мог. А после вашей смерти к вам придут слава и признание. Люди будут называть вас великими героями, но при этом каждый из них будет втайне рад, что вас уже нет среди живых. Такова участь великих людей – приобретать признание только после смерти.

– Хочешь, открою тебе страшную тайну? – ни капли не стесняясь того, что сейчас является неизвестно кем и общается явно с каким-то высшим существом, дерзко поинтересовалась девушка, возвращаясь к привычной манере разговора. – Жизнь вообще несправедливая штука, а уж в этом мире такое понятие, как справедливость, уже давно стало всего лишь красивым словом, значения которого никто не знает. Но если каждый день посвящать мучительным раздумьям на эту тему вместо того, чтобы брать ноги в руки и пытаться делать хоть что-то, то нихрена так и не изменится.

– Значит, ни о чем не жалеешь? – в голосе слышался отстраненный, но вполне деятельный и даже доброжелательный интерес, что было довольно странно, учитывая, где она сейчас находилась.

– Немного, – призналась Таюя, на мгновение помедлив с ответом. – Жалею, что не увижу, каким этот мир станет сейчас, когда главная угроза осталась позади.

Смех, раздавшийся после этих слов, больше всего был похож не то на какую-то извращенную версию сирены, не то на вой неизвестного чудовища. По крайней мере, до смерти перепугать десяток-другой детишек, а то и взрослых, получилось бы за милую душу. Таюе даже в ее нынешнем состоянии стало как-то неуютно.

– Глупая ты все-таки девчонка, – произнес голос, резко успокоившись, и, словно чтобы закрепить эффект сказанного, добавил: – Глупая-глупая. Хочешь, теперь я открою тебе страшную тайну? Ничего не изменится. Где есть люди, там всегда будут конфликты, такова природа человека. А если эти люди к тому же шиноби, всегда будут кровопролитные войны. Вы остановили главное оружие, которое было в распоряжении стран, но это всего лишь временная мера. Пройдет какое-то время, и появится другое, несущее еще большие разрушения. И так будет продолжаться бесконечно, пока мир не канет в небытие, что неизбежно произойдет. Так что ваша жертва не имеет никакого смысла. Просто капля в море, о которой со временем все позабудут.

– Я знаю, – ответила Таюя. – Но так уж устроена жизнь, ничего не поделаешь…

– Жизнь? – повторил голос. – Ты за все свои годы не видела совершенно ничего, кроме разрухи и смерти. Что ты можешь знать о жизни?

Это были последние слова, услышанные девушкой. Во время разговора она отчетливо ощущала рядом с собой чье-то присутствие, но после них его как отрезало, и тут же вновь пришло жгущее чувство одиночества. Впрочем, Таюе вскоре стало не до него, потому что странные ощущения возобновились, превзойдя все ее ожидания. И если до этого ей казалось, что после посещения этого невообразимого и противоречивого по своей природе места ее уже нечем будет удивить, то сейчас она была готова взять эти слова обратно.

Таюе казалось, что ее, словно лист бумаги, какая-то неведомая сила сложила вдвое, а потом еще раз вдвое, после чего превратила ее в воду. Постепенно вода становилась все тверже и тверже, пока не стала крепкой, как камень. Девушка чувствовала, как кто-то будто орудовал невидимыми молотком и резцом, придавая получившейся глыбе правильную форму. Неизвестный мастер работал долго и тщательно, Таюя уже давно потеряла счет времени. Поэтому, когда внезапно мир снова озарился буйством красок, она не сразу поняла, что произошло. А потом случилось это. Ослепительная вспышка дикой боли, стерпеть которую было невозможно даже для давно привыкшей Таюи. Не видя ничего перед собой, она кусала губы в кровь, извиваясь, словно в предсмертной агонии. Казалось, по жилам вместо крови текла кипящая кислота, разъедая мышцы и превращая в жуткое месиво органы.

Когда эта невыносимая пытка закончилась, Таюя все также же лежала на земле, совсем как недавно, нет, уже целую вечность назад, одержав немыслимую победу над чудовищем, долгие годы вселявшим ужас в сердца шиноби. Сотрясавшая ее сильная дрожь никак не желала отступать, а тело было таким тяжелым, что какое-то время она не могла пошевелиться. Словно ее заковали в тяжелые железные доспехи и уложили на огромный магнит.

Наконец стало отпускать, и Таюя, опираясь на руки, осторожно поднялась сперва на колени, а уже потом на ноги. И только после этого до нее наконец дошло, что ее тело вовсе не рассыпалось в прах, как она ожидала, а наоборот полностью восстановилось. Будто она никогда и не использовала проклятую технику регенерации, за несколько применений превращающую тело в бесполезную старую развалину. Но что-то все равно было не так. Обстановка вокруг была совершенно незнакомой, это точно было не то место, где они с Кимимаро и Хаку положили конец сильнейшему биджу. Но это было и неважно. Таюя недоуменно посмотрела свои руки, ладони которых были до странного маленькими, задумчиво накрутила на палец прядь длинных волос, после чего додумалась взглянуть на свое отражение на водной глади небольшого пруда, что был неподалеку. Сомнений не осталось. В отражении точно была она, только в детском возрасте, и в тот период времени, когда война еще не успела запечься на ее лице равнодушной и бесчувственной маской.

«Это что же получается? Я попала в прошлое?» – запоздалому изумлению девочки не было предела, и она с небывалым интересом начала оглядываться по сторонам.

Вот только ясности относительно того, в какое время ее забросило, увиденное не вносило нисколько. Таюя, как ни старалась, не могла вспомнить, чтобы хоть когда-то ее заносило в подобное место. А ведь она, кажется, тут вовсе не гостья. Но и на квартал клана Узумаки это тоже не похоже, совершенно другая символика и вообще всё выглядит абсолютно по-иному. Но окончательный гвоздь в крышку гроба понимания хоть чего-то вбила появившаяся на пороге большого дома женщина. Ее темные волосы были убраны в высокую прическу, закрепленную множеством канзаши, обычная по покрою, но явно дорогая юката сидела, как влитая. Красивое открытое лицо обрамлено длинными прядями волос, не попавшими в прическу. Губы сложились в ровную черту – явный признак того, что человек раздражен или чем-то недоволен.

– Хаякава Таюя, мое терпение не безгранично, – протянула она. – Сколько еще раз тебя звать?

– Иду, – отозвалась Таюя, справедливо решив, что сейчас не лучший момент для вопросов, количество которых росло в ее голове в геометрической прогрессии. К тому же, большинство из них в любом случае так и останутся незаданными.

Идя за женщиной по длинному коридору дома, девочка оживленно крутила головой по сторонам, запоминая путь, по которому шла. Не хватало еще только заблудиться в собственном доме… К тому моменту, когда они добрались до столовой, где собрались все члены семьи, Таюя понимала только то, что она в принципе ничего не понимает. Неизвестно, как она оказалась в совершенно чужой семье, которая почему-то считает ее за свою. И даже фамилия у нее другая…

«Но ведь я никакая не Хаякава! Я Узумаки! Что же все это значит?..»

Весь ужин девочка сидела, как на иголках, напряженно вслушиваясь в разговоры взрослых, старательно запоминая имена, чтобы, не дай бог, ничего не перепутать, и силясь вызнать как можно больше о семье, стране и общей политической обстановке в мире. Но разговоры, как ни странно, были совсем не напряженными, а скорее непринужденными. Никакими войнами в мире уже давно не пахло, а после Великой войны ниндзя страны старались всеми силами избегать каких бы то ни было конфликтов.

– Таюя-чан, – обратилась к ней та самая женщина, что привела сюда.

Акинами. Ее мать… Таюя при всем желании не могла считать ее таковой. Она почти не помнила своих настоящих родителей, все свое сознательное детство проведя на острове, на котором располагалась разрушенная деревня водоворота, родина клана Узумаки. Постоянное военное положение неизбежно привело к раннему взрослению, а статус последнего живого представителя одного из некогда сильнейших кланов мира тоже не способствовал беззаботному детству.

– Почему ты ничего не ешь?

Девочка посмотрела на свою полную тарелку и дисциплинированно взялась за еду, чтобы не привлекать лишнего внимания. От обилия новой информации кусок в горло не лез. Тут услышанное переварить бы, что уж говорить о еде… А взрослые, не обращая внимания на Таюю, продолжали делиться новостями о внутренних терках в стране Воды, о мелких волнениях в соседней стране рисовых полей, о приближающемся экзамене на звание чуунина, который на этот раз организовывает деревня, скрытая в скалах и так далее.

После ужина Таюя выскочила из-за стола первой и, поблагодарив за еду, помчалась обратно на полигон. Ей позарез требовалось укромное место, где можно было спокойно посидеть и разложить полученную информацию по полочкам. А заодно кое-что проверить. В чем она была уже на сто процентов уверена, так это в том, что это точно не тот мир, в котором она жила. В отличие от того, здесь обстановка гораздо спокойнее, люди не живут в постоянном страхе, вовсю процветает туристический бизнес, а шиноби, живущие в скрытых деревнях, выполняют роль наемников, а вовсе не солдат в подчинении у правителя страны.

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что за ней никто не наблюдает, Таюя сложила несколько печатей и попыталась создать простой барьер, отгораживающий своего создателя от врагов тонкой прозрачной стеной и надежно защищающий от двух-трех физических ударов. Техника сработала практически на автомате, словно девочка всю жизнь только этим и занималась. Хотя, если смотреть на вещи трезво, так оно и было. Вот только немедленно появились и проблемы. Детское тело оказалось совершенно непредназначенным для использования хоть сколько-нибудь затратных техник, и барьер, в прошлой жизни отнимающий мизерную часть чакры, сейчас опустошил резерв чуть ли не на четверть. О том, чтобы попытаться использовать что-нибудь посложнее, и речи быть не могло. Но это и не требовалось. Одно только то, что ей удалось создать даже эту технику, уже подтверждало ее принадлежность к клану Узумаки. Создание особых барьеров и печатей в этом клане было сродни улучшенному геному, потому что повторить эти техники не удавалось никому. Даже Хаку, признанный мастер ниндзюцу, обладающий идеальным контролем чакры, оказался не способен на это.

«А может, Хаку и Кимимаро тоже здесь?! Может, они, как и я, попали в свои детские тела?»

Едва мелькнула такая мысль, как Таюя всерьез задумалась о том, чтобы немедленно бросить все и сбежать, отправившись на поиски друзей, единственных людей, от которых можно было ничего не скрывать и которые были для нее всем в прошлой жизни. Да и в этой, пожалуй, тоже… Конечно, девочка понимала, что она здесь всего несколько часов, и за такое время просто физически невозможно привыкнуть и принять происходящее как должное. Она по-прежнему чувствовала себя здесь чужой, но при этом в душе все равно радовалась, что судьба дала ей такой своеобразный шанс начать новую жизнь, которая, кажется, обещает быть куда спокойней и приятней предыдущей. Но если такой шанс дали только ей одной, это будет еще более чудовищной несправедливостью, чем та, о которой талдычил ей неизвестный голос в междумирье.

«Но ведь если в этом мире есть я, то и они тоже должны быть. Пусть, они будут не теми, кого я знаю, но все же…»

От немедленного побега Таюю удержал здравый смыл, который, впрочем, не советовал отказываться от этой идеи насовсем, но при этом напоминал, что отправляться куда бы то ни было в ее нынешнем состоянии – это чистой воды самоубийство. И даже если учесть, что в мире все относительно спокойно, от случайностей никто не застрахован. Несмотря на то, что она прекрасно помнила все свои техники, которыми владела, сейчас это не играло большой роли. Все они требовали огромного количества чакры, а, соответственно, в данный конкретный момент были бесполезны. От знаний нет никакого прока, если тело не в состоянии применять их на практике. А свалиться от чакроистощения или же идти в бой с одними кунаями, сюрикенами и слабеньким гендзюцу, которое любой мало-мальски опытный шиноби развеет одним чихом, девочке не улыбалось. Так что первоочередной задачей было вернуть телу привычную форму, пусть не полностью, но хотя бы до такого уровня, чтобы ее не хлопнули, как муху, в первой же серьезной схватке. Ну и разжиться дополнительной информацией тоже бы не помешало. А уж потом можно отправляться хоть куда: хоть на поиски друзей, хоть на захват мира.

Так и пошло. Неделя пролетела одним махом, оставив в душе у Таюи странный осадок. Со своей ролью она справлялась неплохо, не делая ничего, что могло бы вызвать подозрения: не путала имена «родственников», не плутала в коридорах дома, постепенно осваивалась в городе, на окраине которого располагался квартал клана Хаякава. Все свободное время она проводила в клановой библиотеке, впитывая в себя новые знания и заодно знакомясь с историей этого мира, которая в корне отличалась от того, что происходило в ее родном.

Как оказалось, клан Хаякава брал свое начало в стране рисовых полей, ведя достаточно замкнутый образ жизни и старательно сохраняя нейтралитет в любых ситуациях. Но лет двадцать назад по ряду причин, в частности, из-за участившихся конфликтов, грозящихся перерасти в гражданскую войну, семья перебралась в соседнюю страну горячих источников, да так и осела там.

Как и большинство уроженцев страны рисовых полей, представители клана Хаякава в битвах использовали звук, являясь весьма неприятными противниками на дальних и средних дистанциях. С рождения обладая идеальным слухом, они при помощи специальных музыкальных инструментов, секрет изготовления которых передавался из поколения в поколение, могли творить настоящие чудеса. Десятки различных видов гендзюцу – от вполне безобидных до весьма опасных для здоровья, – звуковые волны, разрушающие нервную систему врага, нарушающие циркуляцию чакры в организме, а порой и вовсе превращающие внутренние органы в кровавую кашу, и еще много что. Настоящие мастера вообще могли призывать огромных боевых колоссов, созданных еще основателем рода, и, в придачу ко всему остальному, при помощи музыки управлять ими, как ниндзя из деревни песка – своими марионетками.

За собой Таюя ни разу не замечала никаких намеков на наличие музыкального слуха, поэтому сильно сомневалась, что клановые техники ей подойдут. Но ведь ее явно приняли в клан не только за красивые глаза… Тем не менее, проблемы начались уже на первой тренировке. И когда Акинами в первый же день после завтрака отвела ее в небольшое помещение, изолированное от окружающего мира, и выдала самую обыкновенную с виду флейту, девочка не на шутку растерялась. Заниматься тем, что ей совершенно не знакомо и чуждо, Таюя не слишком любила, считая это потерей времени. Более того, она никогда в жизни не играла ни на одном музыкальном инструменте, а потому даже отдаленно не представляла, что ей надо делать. Кончилось тогда все тем, что женщина, глядя на ее жалкие потуги, взяла еще одну флейту, по виду не отличимую от той, что была у девушки, и принялась терпеливо объяснять, сразу показывая, что и как надо делать. Но даже несмотря на ее чуткое руководство, получалось все равно из рук вон плохо, и на языке у Таюи уже давно крутилась дюжина-другая крепких словечек из разряда тех, что не принято произносить в цивилизованном обществе. А Акинами все никак не желала бросить безнадежное занятие и оставить ее в покое, предложив позаниматься чем-нибудь более полезным для здоровья, снова и снова останавливая ее на первых же нотах.

– Да что с тобой такое?

Удивлению женщины не было предела. Хоть девочка по крови и не принадлежала к клану Хаякава, она всегда старалась изо всех сил. Конечно, клановые техники давались Таюе с трудом, но основы она освоила довольно быстро. Вероятность того, что она, не имея музыкального слуха, сумеет овладеть техниками высокого уровня, стремилась к нулю, но простейшие приемы могли выполнять все. И то, что она буквально за одну ночь все забыла и сейчас вела себя так, словно впервые взяла в руки флейту, просто выбивало из колеи.

Но Таюя подняла на нее такой жалобный взгляд, в котором смешались одновременно вина за свое бессилие и мольба прекратить, наконец, эту бессмысленную тренировку, что Акинами, изначально настроенная решительно, невольно пошла на попятную. Уж что-что, а корчить убедительные рожицы Таюя умела хорошо.

Зато после этого за ее тренировки всерьез взялся приемный отец и, по совместительству, глава клана, Хаякава Юу. И вот тут-то девочка с избытком получила то, чем изначально собиралась заняться самостоятельно: общую физическую подготовку, специальную тренировку, позволяющую увеличивать общий объем чакры и ее контроль. В общем, полный комплекс упражнений для того, чтобы привести тело в нормальную форму. При условии, конечно, что переживешь этот ад… После ее отказа заниматься с Акинами клановыми музыкальными техниками мужчина словно решил сделать все, от него зависящее, чтобы Таюя сполна пожалела о своем решении и взялась за ум. Но не тут-то было. Помня, как бешено они втроем оттачивали свои навыки в прошлой жизни, она и не думала жаловаться, хотя и постоянно проклинала мысленно детское тело, неспособное к привычным для нее нагрузкам. Однако, бессильно падая по вечерам на футон, она не могла не заметить улучшений, которые уже начали проявляться. Поначалу мизерных и незначительных, но со временем становящихся все ощутимее. По крайней мере, теперь, в тайне ото всех отрабатывая свои собственные техники, Таюя уже не «сдувалась» после каких-то трех жалких барьеров.

Юу пребывал в еще большем замешательстве, чем его жена, когда получила от дочери отказ тренироваться и заявление, что слуха у нее нет, а посему дальнейшие тренировки – это пустая потеря времени, которое можно пустить на что-нибудь другое. Тогда же Таюя вернула ей и флейту, и столько несломимой решимости было в ее маленькой тонкой фигурке, что женщина просто не нашлась, что на такое ответить. Нет, Юу не удивило решение девочки. В конце концов, та всегда была на редкость сообразительным для своего возраста ребенком. Рано или поздно Таюя все равно поняла бы, что уперлась в потолок, преодолеть который не сможет. Так что мужчина с готовностью принял ее выбор. И несмотря на то, что никаким клановым техникам обучить ее не сможет, он вовсе не собирался пускать ее дальнейшую судьбу на самотек. Мир шиноби – опасное место, и к детям, которые с семи лет обычно уже приступают к обучению либо в академии ниндзя, либо внутри клана, особой жалости тут почти никто не испытывает. Чтобы проверить предел ее возможностей, глава клана устроил самую изуверскую тренировку, какую только смог придумать, и был совершенно сбит с толку, когда Таюя не только не свалилась от усталости посреди нее, но и продержалась до самого вечера, еще и сумев самостоятельно добраться до комнаты. А когда на следующий день она сама увеличила себе нагрузку, мужчина вообще впал почти что в прострацию. Теперь-то он понимал, насколько неуместен был его скептицизм по отношению к слухам о сверхчеловеческой выносливости представителей клана Узумаки и их невероятной чакре, количество которой за неделю тренировок подскочило у Таюи раза в два.

А еще через неделю занятий девочка задала себе такие нагрузки, что Юу здорово сомневался в собственной возможности с ними справиться. И ведь не сказать, что самой Таюе это ничего не стоило: она просто зверски уставала, изводя чакру практически в ноль, еле-еле стояла на ногах, но ни разу не бросала начатое, всегда доводя дело до конца. И почти каждую свободную минуту проводила в библиотеке, читая исторические хроники.

Спустя какое-то время, однажды за ужином, на котором присутствовали только Юу, Акинами и Таюя, девочка подняла тему, которой они с женой старались избегать с тех самых пор, как приняли Таюю в клан. И хотя они оба знали, что когда-нибудь этот разговор произойдет, все равно надеялись, что это будет нескоро.

Сама же Таюя уже давно хотела спросить приемных родителей о своем родном клане, только не знала, с какой стороны к этому вопросу подступиться. Так что все это время она думала, как же это сделать, не вызывая лишних подозрений. В клановой библиотеке не было упомянуто ни слова ни об Узумаки, ни о деревне водоворота, следовательно сказать, что она видела эту фамилию в одном из свитков она не могла. Выход нашелся удивительно просто, стоило лишь вспомнить, сколько сейчас лет ее телу. Ей всего семь, а это значит, можно напустить на себя донельзя виноватый и неуверенный вид и причину назвать совершенно абсурдную.

– Отец, мама, – обратилась она к ним, когда до конца ужина остался только десерт, - скажите, а вы знаете что-нибудь о таком клане… Узумаки? – да, именно так, прямо в лоб и без долгих хождений вокруг да около.

От взгляда Таюи не ускользнуло, как мельком переглянулись Акинами и Юу, словно ведя безмолвный диалог и пытаясь договориться, о том, что стоит сказать, а о чем лучше умолчать. Но девочка не собиралась давать им время на раздумья, перейдя в наступление.

– Просто мне уже несколько раз снились странные сны… – нарочито робко, не смотря родителям в глаза, сказала она. – И там я была в другой семье… в другом месте… и у меня были… другие родители… И волосы у всех жителей там были такие же красные, как у меня.

Акинами, ухватившись за рассказ дочери, уже хотела было возразить, что присниться может все, что угодно, но Таюя, предвидев подобный аргумент, на опережение побила его своим, куда более увесистым.

– А еще эти люди пользовались странными техниками, создавая какие-то барьеры. Я таких никогда не видела раньше, но запомнила печати и попробовала наяву. И все получилось.

Чтобы это не звучало голословно, девочка встала из-за стола и, отойдя на несколько шагов, продемонстрировала тот самый простейший барьер, который тогда убедил ее в принадлежности к родному клану. Отвертеться от серьезного разговора после этого чета Хаякава уже не могла, и все присутствующие это прекрасно понимали.

Рассказ вышел не слишком длинным и каким-то скомканным. К тому же, большую часть услышанного Таюя и так знала. История здешнего клана Узумаки очень во многом совпадала с тем, что было в прошлой жизни девочки. Как и там, родиной клана была деревня водоворота, уничтоженная во время последней войны ниндзя. На этом месте Таюя немного разочарованно хмыкнула, в принципе, она была не против пообщаться с родственниками, пусть и дальними. Но переживать и лить слезы по поводу невозможности осуществить эту идею не собиралась, ей не привыкать быть последней из рода. Тем более, по словам Юу, не все Узумаки погибли, ведь были и те, кого не было в деревне в ту роковую ночь. И одну из них глава клана Хаякава точно знал. Узумаки Кушина была весьма известной личностью. Помимо того, что она являлась женой четвертого Хокаге, она еще и носила в себе Девятихвостгого демона. Девочке потребовалось все ее самообладание, чтобы после этих слов с шумом не выплюнуть только что отпитый чай прямо в лицо Акинами. Опять! Биджу! Девятихвостый лис, сражение с которым оборвало ее прошлую жизнь! Более-менее привыкнув к этому миру, Таюя от души надеялась, что хоть здесь будет держаться от всего этого как можно дальше.

– Я ведь тоже Узумаки, да? – тихо, но твердо спросила девочка, решив расставить все точки над i, когда родители закончили рассказ.

Выглядели они при этом так, словно только что вернулись из продолжительного отпуска на лоне природы и оставили там тяжкую ношу, которую до этого много лет волокли на своих плечах. Однако новый вопрос дочери вновь заставил обоих вздрогнуть.

В принципе, Таюе в целом уже была ясна картина. После разрушения деревни водоворота она, еще будучи возможно даже младенцем, была одной из выживших. Скорее всего тогда она потеряла отца и мать, а Юу и Акинами подобрали ее. Все эти годы они воспитывали ее, как родную дочь. И если бы не вмешательство высших сил, то та Таюя, что была до переселения душ, могла никогда и не узнать правду о своем происхождении.

– Мы хотели как лучше, – Акинами виновато склонила голову, – поэтому и не говорили тебе. Той ночью погибли твои родители, и мы взяли тебя в свою семью. Мы боялись, что ответственные за разрушение деревни придут за тобой, поэтому никто не знал, что ты из клана Узумаки. Даже ты сама. Прости нас за этот обман, Таюя.

Такого девочка не ожидала точно. Нет, в том, что на ее вопрос они ответят утвердительно, она не сомневалась. Но два взрослых человека, смиренно склонившие голову перед семилетней девочкой в извиняющемся жесте, в ее глазах выглядели несколько неуместно. В конце концов, они не сделали ничего предосудительного, и Таюя в их семье явно ни в чем не нуждалась. Другое дело, что сейчас она вовсе не собиралась задерживаться здесь на долгое время. Еще месяц, максимум два непрерывных тренировок, и она будет готова отправиться в путь. И за это время надо постараться сделать так, чтобы они смирились с тем, что скоро она покинет их дом. Может, не навсегда и еще вернется, но точно не раньше, чем отыщет Кимимаро и Хаку.

– Что ты будешь делать теперь? – вновь выпрямившись, спросил Юу, на лице которого были одновременно боль и осознание, что избежать неизбежного просто невозможно.

– Я бы хотела посетить свою родную деревню, – сказала Таюя. – Там должно было остаться хоть что-то. Надеюсь, что смогу найти то место, где я была в своих снах.

«На самом деле, посещение деревни водоворота – не первостепенная задача, но вам этого лучше не знать», – хмыкнула про себя она.

– Ты собираешься отправиться туда одна?! – воскликнула Акинами, поняв, к чему клонит девочка. И от мысли, что она вот так просто может уйти неизвестно куда совершенно одна, привела женщину в ужас. Это ведь была ее дочь, в конце концов! Пусть не родная, это не имело никакого значения. И Акинами уж точно не собиралась давать этому безумству зеленый свет. – Даже не думай! Ты никуда не пойдешь одна!

– Но ведь вы не можете пойти со мной, – резонно возразила Таюя. – Вы – опора и главная сила клана. Вы нужны здесь. К тому же я и не говорю, что собираюсь отправиться туда прямо сейчас. Я понимаю, что сейчас я еще недостаточно сильна. Может, через месяц.

– Месяц?! – женщина схватилась за голову. – Невозможно за такой срок стать настолько сильнее. Я понимаю, если бы тебе было хотя бы двенадцать, когда уже получают звание генина. Но тебе еще только семь. Так что даже не думай, – для верности она несильно ударила кулаком по столу и категорично замотала головой. – Я никуда тебя одну не отпущу. В крайнем случае с тобой пойдут Таро и Нори. О том, чтобы идти без защиты, и речи быть не может.

Это уже начинало раздражать. Таюя никогда не отличалась ангельским терпением и совсем не привыкла, чтобы кто бы то ни было ограничивал ее свободу. А в случае споров пускала в ход небезызвестные аргументы, лишний раз доказывая, что слова и увесистый тумак куда как чаще склоняют оппонента согласиться с твоей точкой зрения, чем просто слова. Поэтому когда Акинами принялась и дальше развивать свои мысли в этом направлении, Таюя с огромным трудом удержалась от того, чтобы грубо послать ее со своей заботой куда подальше. Хуже было то, что Юу явно был солидарен с женой. А девочка зубами скрипела, не зная, как деликатно объяснить этим людям, что если она восстановит силу до хотя бы четверти от былой, то и Таро, и Нори, и вообще кто угодно станут для нее обузой.

– Простите, я пойду к себе, – произнесла Таюя, когда этот бессмысленный разговор ни о чем наскучил ей окончательно.

В крайнем случае можно будет просто сбежать посреди ночи, если к тому времени Акинами и Юу так и не согласятся отпустить ее одну. А сейчас первоочередной задачей опять-таки были тренировки, тренировки и ничего, кроме тренировок.

В занятия девочки родители не лезли, справедливо решив, что она сама лучше знает, что ей нужно. А сама Таюя, уже особо и не таясь, тренировалась не только физически, но и в использовании барьеров и печатей. Конечно, техник высокого уровня не использовала (просто не потянула бы пока что), но с основами справлялась, благо количество чакры позволяло.

За аж два с половиной месяца, которые прошли в бесконечных тренировках, девочка постоянно чувствовала на себе пристальный посторонний взгляд, но старалась не обращать на него внимания. Стало быть, Юу тоже учел вероятность ее побега и приказал следить за ней круглосуточно во избежание каких бы то ни было неожиданностей. Соглашаться с ее решением уйти в одиночестве они с Акинами не спешили, хотя горячих споров, вроде тогдашнего, больше не было. Но было достаточно встретиться взглядом с приемной матерью, чтобы понять, что та по-прежнему тверда в своем решении.

Той ночью, что Таюя выбрала для побега, она лежала на крыше усадьбы, закинув ногу на ногу и убрав руки за голову. Еще бы травинку в зубы, и образ писателя-романтика стал бы стопроцентным. На ночном небе не было ни облачка, легкий ветерок доносил тихий плеск воды из пруда и лениво играл разметавшимися по крыше волосами. А девочка лежала и в последний раз взвешивала все «за» и «против». Где искать Хаку и Кимимаро она представляла весьма отдаленно. Знала только, что кланы Юкки и Кагуя жили в стране Воды. Следовательно, ее путь лежал именно туда. По пути, конечно, можно заскочить и в разрушенную деревню, но чего она там не видела? В своем мире целых пять лет жила на этих развалинах, защищая их от непрошенных гостей. С другой же стороны, все-таки не хотелось вот так, не попрощавшись, покидать этот дом. Но оставаться здесь еще дольше уже не было никакого смысла.

Вздохнув еще раз, Таюя рывком поднялась на ноги и покосилась на кусты, росшие рядом с домом. Следящие за ней шиноби (по иронии судьбы, те самые Таро и Нори) обосновались именно там. Что ж, пора приступать. Спрыгнув на землю, девочка, и не думая скрываться, двинулась к выходу из квартала клана Хаякава. Несколько пассов и легкий взмах рукой в сторону преследующей ее парочки, и оба молодых человека рухнули, словно подкошенные, связанные по рукам и ногам невидимыми путами и не способные издать ни звука. Таюя даже не обернулась, чтобы посмотреть на их беспомощное барахтанье. Через полчаса техника сойдет на нет сама по себе – она задействовала вдвое больше чакры, чем следовало, специально, чтобы продлить действие. А перед самыми воротами девочку встретил Юу собственной персоной, непоколебимый, нерушимый и явно настроенный всерьез.

– Все равно решила поступить по-своему, да, Таюя? – тихо, с толикой грусти, спросил он, посмотрев на дочь.

– Отец, прошу, отпусти меня, – попыталась воззвать к нему она. – Ведь мы оба понимаем, что я здесь не останусь. Я шиноби и я часть клана Узумаки. Поэтому я должна идти по своему пути.

– В таком случае, что ты сделаешь, если я просто никуда тебя не отпущу?

Вмиг оказавшись рядом с Таюей, Юу крепко схватил ее за руку. Не ожидавшая подобного девочка едва не ответила на одних рефлексах печатью сожжения и остановилась буквально в последний момент. Вместо этого она плененной рукой вцепилась в руку, держащую ее, а другой, подскочив, нанесла быстрый и точный удар в область шеи. Юу даже не предпринял попытки защититься, зная, что для барьеров и печатей нужны обе руки. Но тут произошло то, чего он точно не ожидал. Рука, пальцы которой сжимали запястье Таюи, разжалась, а вместо нее пошевелилась левая ступня. Но это оказалось только началом. Тело словно взбесилось и совершенно не слушалось: вместо рук слушались ноги, вместо ног – руки, сбилось восприятие направления и только лицо Таюи, озаренное слабой улыбкой, стояло перед глазами. Но Юу не был бы главой клана, если бы не понял, что с ним сделала эта маленькая бестия, на деле оказавшаяся не такой уж безобидной, как казалось сначала. Рашиншо, нарушающий удар, сродни короткого замыкания в нервной системе. Мужчина не знал и не хотел знать, где и когда Таюя этому научилась, но в том, что она справится с проблемами самостоятельно, дочка его почти что убедила.

– Прости, отец, но я должна идти… – виновато смотря себе под ноги, сказала девочка, после чего просто обошла его и двинулась дальше.

– Подожди, – голос Юу заставил ее остановиться, но она не спешила оборачиваться. – Береги себя, Таюя.

Девочка в ответ только усмехнулась и не удержалась от подколки напоследок.

– Это вы себя берегите. Вот увидите, я вернусь невероятно сильной куноичи. Попробуйте только меня не дождаться! Найду, где бы вы ни были, даже в другом мире! – и, не говоря более ни слова, на всех парах рванула во тьму ночи.

Юу еще несколько секунд простоял на месте, после чего его тело превратилось в воду и, подняв кучу брызг, растеклось по земле бесформенным пятном. Водяной клон. В тот же самый момент настоящий глава клана увидел сцену прощания своего клона с Таюей и улыбнулся, но сразу же встретил убийственный взгляд Акинами.

– И все же не стоило ее отпускать, – упрямо сказала женщина. – Она еще ребенок!

– Акинами, – неожиданно серьезно произнес Юу, тут же сведя на нет пыл жены. – Кто мы такие, чтобы спорить с судьбой? Мы оба знали, что когда ей станет известна правда, Таюя неизбежно покинет нас. К тому же, то, что она без особых проблем одолела моего клона, лишний раз подтверждает, что она готова.

– Но, Юу… – попыталась возразить Акинами, но не нашла подходящих слов. Горячиться по поводу того, что он вот так просто отпустил их единственную дочь неизвестно куда, было уже поздно, и женщина как-то незаметно сникла. Пропала из глаз решимость, уступив место скорбной тоске и недюжинному беспокойству.

– Не переживай, – муж ободряюще погладил ее по плечу. – Что-то мне подсказывает, что наша девочка еще задаст этому миру перца.

– Лучше бы это оказалось правдой, – вздохнула Акинами, вытерев выступившие на глазах слезы.