Летопись разлома. Том 1. На грани... (Глава 4. Часть 6)

Тебе нужна опасность, чтобы знать, что твое сердце все еще бьется,
Ты должен умереть, чтобы понять, кто ты на самом деле,
Тебе нужен нож, чтобы вспомнить, что внутри тебя кровь,
Тебе нужна боль, чтобы почувствовать хоть что-то!

(Слова из песни Red «Feed the Machine»)

Сакура не думала, что это может быть так упоительно. Так сладко и так горько. Так радостно и так грустно. Что можно плакать и улыбаться одновременно, чувствуя счастье. Быть измученным, уставшим от этой войны, но поистине, по-настоящему счастливым. Это казалось просто нереальным.
Около трех недель назад она покидала свой дом, думая, что это очередная миссия особой важности, таких много давали шиноби в послевоенное время, чтобы наладить отношения между своим дайме и чужими странами. Сейчас все происходящее казалось кошмаром, а та реальность, та, мирная, что еще царила три недели назад, обыкновенным сном. Чудесным сном.
И Коноха действительно изменилась с того времени. Сильно изменилась.
Больше не было этого моря огней и света, когда они ступали на землю своей деревни. Больше не было заливистого детского смеха, больше не было теплых улыбок на лицах. Тот привычный мир исчез.
- Сакура?! – знакомый голос, раздавшийся совсем рядом, заставил сердце Харуно затрепетать.
Расталкивая шиноби, которые их встречали, она увидела светлые волосы и голубые глаза и не возражала, когда Ино выбежала и заключила ее в объятия. Вскоре показался и Сай, и Ханаби. Все перешептывались, чунины и джоунины косились на Учиху с женщиной на руках, слышались вздохи удивления, когда чей-то взгляд падал на Итачи. Столь необычная компания, вернувшаяся вместе с Какаши и Иноичи, не могла не потрясать.
У Сакуры же просто перехватило дыхание, и та в ответ обняла подругу. Мысль о том, что после того, что они пережили, они, наконец, вернулись, заставляла слезы бежать по разгоряченным щекам. Женщины не всхлипывали. И слез было не так много.
Просто они устали. Устали от всего этого...
От всей этой войны.
- Мы слышали о том, что произошли в столице... Сакура...
Яманака оторвалась от бывшей соперницы и с трудом улыбнулась ей.
- Мы все переживали, бой проигран, подкрепление не пришло и...
Ее взгляд наткнулся на Иноичи, стоявшего позади. Он улыбнулся ей в ответ, по-теплому так, по родному. Она просто не смогла сдержаться. Дыхание сбилось, но Ино была счастлива слышать сердцебиение своего отца и чувствовать его объятия. Когда была еще маленькой, она чувствовала себя рядом с ним защищенной.
И сейчас также чувствует себя защищенной...
- У вас необычные спутники, Какаши-сан, - проигнорировав всплеск эмоций Сакуры и Ино, проговорила Утатане Кохару, одна из старейшин, также вышедшей навстречу. – Вы должны знать, что натворил Учиха Саске и каков его приговор.
Митокадо, стоявший рядом с ней, одарил Кохару задумчивым взглядом, но промолчал. Сейчас он анализировал ситуацию со всех сторон и не хотел лезть на рожон, пока не узнает подробностей.
- Саске...
- Не надо, Наруто, - Хатаке схватил его за руку чуть выше локтя и посмотрел ему в глаза. – Говорить буду я.
Удзумаки сжал зубы и выдернул руку, но отошел на пару шагов назад, показывая свое смирение. Сейчас не стоило проявлять ярость, а мыслить так, как мыслят политики, с хитростью и витиеватостью, дабы получить желаемое.
- Цунаде-сама просила передать вам сведения особой важности, - проговорил уже чуть громче Хатаке, вытаскивая из подсумка свиток. – Это доказывает непричастность Саске к тому, что произошло в Фудо.
Эти слова заставили волну шепота захлестнуть толпу. Эти слова оглушили и ошеломили, и лишь те, что разделяли дорогу с командой Хеби, ничему не удивились, ожидая решения старейшин. Митокадо явно был заинтересован в тех сведениях, что передала Цунаде, чего нельзя было сказать о Утатане. Женщина казалась задумчивой и хмурой, какой была всегда, оглядывая Саске, напарницу на его руках, Суйгецу и Дзюго, Итачи...
- Безусловно, мы изучим предоставленную Хокаге информацию, - начала Кохару, и Сакура затаила дыхание. – И предоставим необходимую помощь Учихе Саске и его команде, но вы должны объяснить, что здесь делает Учиха Итачи.
Старший брат Саске молчал все это время, замечая взгляды, направленные в его сторону. Они не нравились ему, но он это скрывал, поскольку понимал удивление людей. Вернуться с того света – дело не из простых, немногим это удавалось. Особенно если сердце твое не билось около четырех лет.
Ино, находясь еще рядом с отцом, перевела взгляд голубых глаз на Итачи, но не спешила задавать лишних вопросов. Это было вовсе не любопытство с ее стороны, а скорее сожаление, ведь сейчас на него смотрели, как на вымершее животное, появившееся внезапно на территории человека.
- Эдо Тенсей было усовершенствовано, - ответил Итачи, идя прямо к Кохару и вставая подле Сакуры. – Меня вернули к жизни, но вас должно интересовать сейчас вовсе не мое возвращение. Войска Риса уже на подходе, поэтому взамен на вашу помощь, мы предложим свою.
Харуно не ожидала этих слов, да и никто из тех, кто сейчас здесь находился. Наруто посмотрел на старшего брата Саске с надеждой, а младший Учиха, заметив этот взгляд, сжал зубы. То, что Итачи сейчас играл в политические игры, не просветив его, ему просто не нравилось. Интриги уже довели его. Довели до статуса террориста.
Вот только здесь он решил довериться брату, ведь на кону была не только его жизнь.
- Мы выступим на стороне Конохи, - продолжил Итачи спокойно, словно они говорили о какой-то мелочи. – Вы знаете о моих возможностях и возможностях Саске.
- Лучше иметь в таких людях союзников, нежели врагов, - невольно прошептала Сакура.
Вот только бывший член Акацке услышал ее слова и кивнул женщине, хотя и не думал становиться их врагом, ведь он боролся когда-то за свой дом. И сейчас будет бороться.
Так же здесь была уловка, которую могли понять только старейшины, Хатаке и Итачи. Наруто и остальные заинтересовались тем, что Саске и его команда будут выступать на стороне Конохи, но не думали, чем это было большей частью вызвано. Старейшины не поставили бы деревню под удар, поверив сразу, что раз информацию прислала Цунаде о невиновности Саске, то она права, то нужно помочь. Говорить о своих сомнениях при Наруто и других шиноби – глупость. Те любили джинчурики, Удзумаки цеплялся за Учиху, как за родного брата. Откажись они помочь, неизвестно еще, что выкинул бы Наруто, а его помощь была необходима, чтобы отразить атаку на Коноху.
Присутствовала опасность в виде политического конфликта, но если внять словам Итачи...
Они залечат раны Карин, те взамен помогут отразить атаку, а потом...
У них не хватило бы сил удержать здесь двух Учих, так пусть катятся восвояси.
- Это разумное решение, - наконец, согласилась Кохару. – Но подробности мы будем обсуждать не здесь.
И тишина в этот момент зазвенела тысячей маленьких колокольчиков.
Саске вернулся в Коноху.

Темари была ни жива, ни мертва. Она шла подле других шиноби, которые перебрались на территорию страны Реки, и не чувствовала ничего. Ни боли, ни сожаления, ничего. Даже ненависти не было. Словно она упала в ту реку, словно взорвалась там, находясь между двумя берегами, между территориями двух враждующих стран. Она оставила за спиной многое, так же как и другие, вышагивающие подле нее. И поворачиваться назад было действительно больно.
- Его звали Акира, - внезапно раздался голос Тсуме рядом. – Он был сообразительным мальчишкой, закончил Академию на два года раньше. Гордость нашего клана, не высокомерный, добрый мальчонка, постоянно помогал своим друзьям и влипал в неприятности. Киба иногда с ним тренировался, когда тот сильно просил. Акира был моим племянником.
Собаку лишь кивнула, погрузившись вновь в воспоминания. Она ведь только что подумала о том, что до этого момента не знала имя своего маленького спасителя. И его слова о том, что ее жизнь важнее, чем его, казались не столь правдивыми. Жизнь сама по себе важна, неважно, чья она. Хоть Темари и была командиром, но Тсуме могла заменить ее...
- Если я скажу, что сожалею, это ничего не изменит, - ответила ей сестра Гаары. – Моя вина в его смерти есть. И оправдания этому нет. Вам придется сообщить новость о смерти его родителям, а это не бывает легко.
- Его родители умерли четыре года назад, - как гром среди ясного неба прозвучали слова матери Кибы. – Во время Четвертой Мировой войны. Вот только даже после этого он не замкнулся в себе, за это и прозвали его волевым.
Тсуме задумалась и, тяжело вздохнув, посмотрела вперед, где продолжали идти уставшие и понурые шиноби, которые хотели лишь отдохнуть. Вот только времени на отдых сейчас не было, у них поставлена задача отойти как можно дальше от поля боя.
- Он мечтал о мире, много мечтал, но не признавался об этом... Дело не в этом... Это война, Темари-сама, Акира не единственный ребенок, который погиб в этот день, - довольно-таки жестко и серьезно произнесла Тсуме. – И мы не можем оплакивать всех их, зная, что другие дети также находятся в опасности.
Темари лишь сжала кулаки, сильно закусив нижнюю губу. Она не плакала, слез не было вообще. Просто слышать эти слова и принять их она не могла. Настоящий командир никогда не смирится с потерей и не простит себе этого, в будущем делая все, чтобы больше никто не погиб. Акира находился под ее командованием. Акира умер по ее вине.
- В Песке иные порядки. За каждую смерть командир несет наказание. Но это ничто по сравнению с тем, что чувствует человек, когда он думает о том, что потерял человека под своим командованием, - Собаку взглянула в глаза Тсуме, которая лишь пожала плечами и с горечью улыбнулась ей.
Ее улыбка была вымученной и Темари не понимала, как можно было улыбаться в такой ситуации.
- Тогда зачем нести наказание, если душевные мучения гораздо хуже телесных увечий? – Тсуме взмахнула ладонями перед собой, имея в виду всю ту ситуацию, которую описала ей сестра Кадзекаге. – Я командир и сегодня под моим командованием погибло много людей, а другая группа вообще не смогла перебраться на этот берег и ищет другой путь. Я знаю, что это моя вина, что я должна была обо всем знать, но есть обстоятельства, которые никто не может предугадать. И еще я знаю, что если я не буду двигаться вперед, что если я не выживу, то эта жертва окажется напрасной. Подумай о том, ради чего погиб Акира, ради чего сейчас гибнут люди. Твоя жизнь дороже не потому, что ты командир, а потому что ты можешь привести нас к победе и спасти то, что было ему дорого. Он видел тела своих родителей и не хотел, чтобы кто-то также стоял над ним, проливая свои слезы.
Собаку не смогла снять напряжения, эти слова были не теми, которые могли бы ее утешить. Перед глазами все равно стоял образ мальчика, который изредка заводил разговор по дороге и практически не улыбался, сконцентрированный на чем-то своем.

- Ваша жизнь важнее моей, пожалуйста, Темари-сама, вы должны перебраться! – его крик заставил ее очнуться от наваждения, начать вновь бороться за свою жизнь.
Она перебралась, выжила, сумела помочь Канкуро и тому мальчику, Мамору. И сорвалась на крик, когда увидела Акиру висящим над бурной рекой. Она просила его отпустить канат, который был закреплен на береге, откуда они пришли, она говорила, что они смогут ему помочь. Вот только происходящее вокруг заглушило ее слова, юный Инузука просто не успел ничего сделать.
Тишина разрывалась от всех взрывов, лязга оружия и криков. Земля дрожала под напором той силы, которую они сюда принесли. И природа страдала, когда кровь живых существ проливалась, когда жизнь покидала эти места. И луна осветила все это, не смея скрывать этой лютой вражды двух разных стран, двух разных берегов.
- Отпускай! – Темари не сдерживает себя, но было уже поздно.
Один из кунаев, брошенных в сторону каната, попал мальчику в горло, другой рядом с сердцем.
И бурные холодные воды приняли тело ребенка. И унесли его от всех этих напастей.
Туда, до самого конца...
Где ждали его любимые родители...

Да, он умер. Вот только там, впереди, есть еще те, кто нуждается в ней. Там бьются сердца ее друзей. Там впереди билось сердце ее брата.

- Скоро все свершится, - Цунаде не смогла сдержать тяжелого вздоха и посмотрела на Теруми, которая лишь слабо улыбнулась ей в ответ.
Сколько они не спали? Сенджу, которая проводила операции, помогала медикам, занималась стратегией вместе с Шикамару и Шикаку, обсуждала нынешние дела с Кохаку и генералами. Теруми, которая руководила высадкой армии Воды на территорию Огня, вышла вперед, охраняя феодала. Мей не спала около двух дней, Цунаде урывала всего несколько часов себе, но за полноценный сон это нельзя было считать. Сейчас нормальный сон казался наслаждением, каким-то запретным плодом.
Его нельзя было вкусить, пока они не исполнят свой долг.
- Учитывая то, какие женщины будут защищать эту страну, мы точно победим, - самоуверенно заявила Мидзукаге, но Цунаде прекрасно понимала, что та также устала и еле поддерживает разговор.
Держаться на одной силе воли не казалось столь притягательным, чтобы продолжать жить так и дальше.
- Ты так и осталась феминисткой, Мей, - внучка Первого не сдерживает усмешки.
Благо, что их покои были уже рядом, и сон тоже был рядом. Сейчас от осознания этого они чувствовали странное блаженство.
- Что есть, того не отнять. И все же хорошо, когда можно отбросить хоть в какой-то момент официоз, - Теруми повела плечами, сбрасывая с себя некое подобие оцепенения. – Побольше было бы таких моментов...
Да, Цунаде хотелось, чтобы таких моментов было действительно больше. Но опять же об этом оставалось только мечтать.
- Сейчас нам остается наслаждаться возможностью хорошо выспаться. В остальном... время покажет...

Взгляд, устремленный на другой берег, был наполнен горечью и печалью. Хината лишь сжала пальцы в кулак и судорожно вздохнула, падая рядом с поваленным деревом и наблюдая, как медики помогают раненым. Шизуне руководила процессом, Неджи просматривал вместе с разведчиками из клана Хьюга территорию, дабы найти еще уцелевших. Вот только ей мешало чувство, что это конец, окончательный и бесповоротный. Крах.
Они не дойдут до столицы в полном составе и не предоставят помощь союзникам. Только малая часть отряда успела перебраться. Только они несли в себе свет последней надежды.
Хината снова обвела взглядом картину разрушений, не в силах подавить судорожного вздоха. Она была командиром. Ей было необходимо успокоиться. И рука ее метнулась в сторону подсумка, где лежало успокоительное. Она не позволит слезам пролиться на землю, не покажет своей слабости.
Вот только рядом с успокоительным она обнаружила свернутый листок. Бережно проведя подушечками пальцев по нему, Хьюга вытащила бумагу и развернула ее. Невольно рот Хинаты раскрылся, когда она увидела то, что было там изображено.
Она долго искала, куда дела этот рисунок, сделанный Саем в парке. И никак не могла найти его...
И сейчас нашла. Сейчас на мятом листке бумаги посреди всех этих разрушений улыбалась Хьюга Хината. Тогда, когда он был сделан, она нала не столь много горестей.
И ирония ли, что нашелся он только сейчас?
Успокоительное так и осталось в сумке, а Хината, сжав листок в своих руках и не теряя решимости, встала с земли. Нет, пока они дышат, краха не будет и не обратятся в пепел их старания.
Огонь еще горит.

Гаара не останавливался, шел вперед, уверенный в своих силах, как и подобало настоящему командиру. Они прошли волной разрушений по стране, всколыхнули воду, и рябь разошлась на самые дальние провинции, призывая к восстанию. Против феодала, против войны, против системы. Привычный мир хрустальным шаром разбился, окропился кровью невинных, что омыла руки убийц.
Нет, прощенья им не будет.
Даже на том свете.
Но они все равно шли, а он шел впереди них. Луна освещала путь армии, которая подбиралась к самому сердцу страны Реки. Люди здесь были самые разные. Старики, дети, мужчины и женщины, пережившие уже многое, не оглядывающиеся назад, но идущие вперед.

Громом среди ясного неба стали последние известия. Жаркое южное дыхание опалило северные страны, готовясь хлынуть туда вскоре потоками разгоряченного яростного ветра. Воля, самосознание, пробудившееся у людей, заставило Гром и Землю действовать как можно быстрее. Заставило собрать войска в кратчайшие сроки. Маленькие страны, которые поддержали их Альянс, уже приготовили все пакты и пропуска. И вскоре они пойдут войной на юг, как и планировали, обратятся к тем временам, когда власть мало что могла контролировать.
Тсучикаге молча закрывает глаза, когда слушает рапорт одного из военных генералов. Райкаге хмурится, не отводя испепеляющего взгляда от шиноби. Только одно место пустует. Мей Теруми так и не появилась, и напросились уже соответствующие выводы.
Феодалы уже обсуждают вместе со своими советниками план разделения территорий. Свято верили они в то, что победа останется за ними. Феодал Грома, худой и хмурый человек, который переживал о благополучии чужой страны, нежели своей, молчит, впитывает, как губка, все слова генералов и шиноби. Феодал Земли, человек импульсивный, с налитыми восхищением глазами наблюдает за тем, как продвигается их армия на импровизированной карте этого мира.

Цэй Вэй молчит, наполняя шприц отмеренной дозой снотворного, дабы усыпить брыкающегося кузена. Он смотрит на нее, но не видит. Эта женщина не была его сестрой. Кровожадная и жадная до ласк и скупая баронесса не жалела никого и ничего, желая все больше и больше и не видя, как покидают ее остатки человечности, разорванной паутиной представляя ее душу. Разрушались сплетения, умерла уже та девчонка, с которой он играл в детстве.
И родилась другая. Мстительная и коварная.
Вот только понял это Цахибару только тогда, когда иголка вошла под кожу, вводя в его кровь вещество. Понял, когда в последний раз увидел холодный взгляд серых глаз.
Но он не проснется. Иной человек займет его место.
И имя будет ему Мадара.

Касуми будет ненавидеть сестру, видя ее дочь. Черноволосая и сероглазая девушка, выглядевшая намного старше четырнадцати лет, лишь ухмыльнется на такую реакцию. Бережно прикоснется Такума к медальону на своей шее, медальону со знаком Дзясина. И Хидан впервые за все время будет рад видеть человека с такими же взглядами, как и у него.
Остров Гань Вань Ши скроется в тумане, закроет от этого мира то, что знать ему еще не положено.
Все жители его знают, что творится в лабораториях, но молчат. Человек в маске представился посланником Дзясина и сказал им, что вскоре они получат свою утопию, стоит только немного подождать. И жертвы их окупятся.
И Такума, узнав о существовании своей настоящей матери, никак не отреагирует. Лишь посмотрит холодно на Касуми, а Вэй прищурится, сверкнув своими глазами. Дочь баронессы развернется на каблуках своих длинных сапог и выйдет, но перед этим кинет в нее кунай, который вонзится рядом с головой Касуми. И предупредит напоследок...
- Если мы еще раз встретимся, конченная ты сука, обещаю, что живой ты не уйдешь.
А потом уйдет, и Касуми о ней больше ничего не услышит.

И он скинет маску, впервые за долгое время, признавая себя настоящего. В зеркале отразится лицо с многочисленными шрамами, но телесное увечье его давно не страшит. Взгляд его холодный, утративший всякие эмоции.
И наконец-то он останется один, без всех этих игр и притворств. И взглянет на фотографию своей команды, стоящую в углу его небольшой комнаты. Там, где были он, Рин и Какаши, Минато, отец Наруто, которого он не пожалел уже во второй раз.
Обито поймет, что все это время совершал ошибки. Тогда в прошлом, когда развязал Четвертую Мировую. Он увидел ад и понял, чтобы получить рай, надо пожертвовать реальность и найти утопию в объятиях иллюзии. Теперь люди должны были увидеть такой же ад в этой жизни, увидеть то, что многие так старательно скрывали. Обнажив человеческие пороки, он покажет им безумие.
А потом подарит покой.

«Пятая Мировая война, нареченная историками Войной Всеобщего Безумия, сильно отразилась на политике того времени. Оставив отпечаток в этом мире, она отравила не только человеческие души, но и почву, и само мироздание. С этого и начался Разлом. И ничего из этого так и не осталось забытым»

Из записок архивариуса Амиды,
Одного из составителя Летописи Разлома.

Конец 4-ой главы.