Летопись разлома. Том 1. На грани... (Глава 6. Часть 5)

День прошел так, словно все они пребывали в тумане. Время протекало быстро и незаметно, принося с каждой прожитой минутой тревогу и опасения, новые слухи с юга: столица Реки захвачена, Кадзекаге мертв, Таура смогла собрать войска и отстоять свои позиции. Судить, что из этого правда, а что ложь, было невозможно в той ситуации, в которой они все находились: в неведении, без возможности выйти на контакт. Приходилось ждать, и ожидание то было волнующе и порой страшно мучительным. В этой войне все шло иначе, нежели в других, впервые каждая минута шла медяком в копилку – время, имеющееся в запасе, стоило поистине дорогого.
Цунаде хмурилась, сложив руки в замок перед собой на столе. На кушетке в выделенных ей покоях вальяжно разлеглась Мидзукаге с бокалом вина в руке. Взгляд Теруми был легким и насмешливым, что не ушло от внимания Хокаге. Эта женщина казалась не от мира сего: только она сейчас спокойно могла пить вино, читать отчеты и ни о чем не волноваться.
- Умоляю, не смотри на меня так, будто я враг народа, - Мей сделала несколько глотков, а потом тяжело выдохнула, откинув голову назад.
- Злоупотреблять алкоголем в такое время – не самое лучшее ваше решение, Мидзукаге, - Цунаде встала со своего места, намеренно перейдя с Теруми на «вы». – Нам стоило бы обсудить произошедшее на юге, чтобы быть готовыми ко всему.
- Знать бы, что именно произошло на юге, - фыркнула Мей, допив вино и поставив бокал на пол. – Правда заключается в том, что нам известны лишь слухи, а наши феодалы внезапно почувствовали себя гениями военной тактики. Мы бессильны против этих фактов.
- И все же…
- И все же, если бы реальность была предсказуема, мы бы сейчас не разговаривали, Хокаге, - прервала ее Теруми, доставая из подсумка сигареты. – Будешь?
Цунаде покачала головой из стороны в сторону, а Мей, вытащив сигарету, спокойно закурила. Она усмехнулась, пуская струю дыма в воздух.
- С ними был наш маленький Кадзекаге, так что я не верю, что наши войска пали у стен города.
- Тем не менее, тебя что-то гложет, - мрачно заметила Хокаге.
Мей сделала глубокую затяжку.
- Гражданские не должны участвовать в военных операциях, - с неудовольствием проговорила Теруми, выдохнув струю дыма через нос. – Где это видано, чтобы необученных юнцов посылали в бой? Нам и без того пришлось раньше выпустить в мир не прошедших экзамен генинов, да еще и тех, кто выполнял миссии только ранга D и C.
- Я, более чем кто бы то ни было, солидарна с тобой в этом вопросе, - брови Мидзукаге невольно поползли вверх на этих словах.
- Они не послушали тебя, не так ли? – догадалась женщина.
- Сейчас не смотрят на качество. Смотрят на количество, - только и ответила ей Цунаде.
Понимай, как хочешь. И Мей поняла то, что имела в виду Сенджу. Мясо на убой – это цифры в отчетах намного больше тех, что могли бы быть.
- Ублюдки, - беззлобно усмехнулась Теруми. – Послать бы их сыновей к границам да посмотреть бы, что сталось бы с их папашами.
- Это уже не наше дело. Их деяния на их совести, - спокойно отозвалась Сенджу, принимая этот факт.
В молодости она могла бы побиться об заклад со всеми властями мира, если бы ей бросили вызов. Она бы свернула горы, чувствуя, что именно, именно она сможет достучаться до небес и добиться справедливости на этой грешной земле. Вот только с возрастом случается так, что розовые очки разбиваются, и ты учишься думать больше умом, нежели собственным сердцем.
Нельзя спасти всех. И не всех можно уберечь от чужой глупости, от чужого эгоизма и высокомерия. Даже сильные мира сего не всесильны.
- Тем не менее, именно в такие моменты я чувствую себя мерзко, - Теруми подняла взгляд к высокому потолку апартаментов. – Мой учитель любил приговаривать: «Тебя будут судить не по твоим словам или подвигам, а по твоим ошибкам. Чем больше ты их совершишь, тем ничтожней ты станешь в глазах других». Он был мужчиной, редкостным козлом, и не понимал, что ничтожнейшие мира сего имеют больше власти, чем кто бы то ни было. – Она стряхнула пепел на пол и вновь затянулась. – Так странно вспомнить о чем-то подобном. Никогда не была сентиментальной дурой.
Сенджу промолчала, скрестив руки на груди. Феодалы оказали им любезность, выделив время для сна, чтобы Каге были готовы к переговорам, когда вести придут с юга и они смогут наладить контакт с Рекой. Вот только вместо сна – бессонница, вместо покоя – беспокойство, вино, сигареты и разговоры о «мужчинах-козлах».
- Мы бились с ними бок о бок, - внезапно сказала Мей тихим голосом, и Цунаде не смогла понять, о чем именно говорила ей Мидзукаге. – Четвертая Мировая. Пять Каге стоят плечом к плечу, отражая удары недругов. Все пять Великих Стран объединились против одного врага. Величие. Слава. Почет. Знаешь, я хотела бы встретиться с тобой, но абсолютно при других обстоятельствах.
- Вино ударило вам в голову, Мидзукаге, - нарочито важным тоном ответила ей Сенджу.
- Нет, просто я люблю слушать свой собственный голос и не видеть перед собой унылых лиц, которые уже успели мне порядком осточертеть, - фыркнула женщина, выдохнув струю дыма и усмехнувшись. – Знаешь, если политики захотят устроить на моем веку еще Шестую Мировую, то я надеру задницу каждому из них. Хотя бы за то, что свою задницу мне приходится сейчас просиживать здесь.
Говорить. Говорить. Говорить. Главное – не замолкать. Такую позицию для себя отобрала Мей, чтобы не сойти с ума окончательно.
Иначе отчетливо можно было услышать шаги за дверью, обычно быстрые, громкие, такие, которые давали понять – нужно спешить, спешить, спешить. А куда? Совершенно не понятно. Спешить, спешить, спешить. И понимать, что даже твоей спешки мало – ты по-прежнему стоишь на месте, созерцаешь те же лица, а война происходит не здесь, а вокруг тебя, не смея даже прикоснуться.
Она – Мидзукаге. Шиноби, которого учили, что жизнь на месте не стоит. Но сейчас, вопреки ее убеждениям, она встала и не желала куда-то идти.
- Знаешь я…
- Хокаге-сама!!! – дверь распахнулась, заставив Теруми умолкнуть.
Она перевела задумчивый взгляд на запыхавшегося слугу, восстанавливающего дыхание. Опершись руками о колени, он не посмел поднять на них взора.
- Хокаге-сама, приказ от госпожи регента и Его Светлости, принца Тадао Такугавы, немедленно явиться в зал совещаний.
Мей выдохнула струю дыма.
Жизнь все-таки сделала шаг вперед. Теперь уже вопреки ее чувствам.

Гаара очнулся только через два дня. Он просто открыл глаза, уставившись взглядом в узорчатые высокие потолки, пытаясь понять, где он и что здесь делает. Только спустя несколько минут память услужливо начала подбрасывать картинки разрушения столицы и восседающей на ее престоле страшной женщины. Золото в крови. Кровь в золоте. Солнечные лучи, играющие на телах мертвых детей…
Собственное тело на тот момент показалось ему чужим: шевельнув пальцем, Гаара внезапно понял, что не чувствует, как сделал это. Туман. Туман был везде: в голове, в сознании, в душе. Силы просто оставили его. Где воля Ветра? Где повелитель песка, разрушивший все на своем пути?
Разрушитель уступил место созидателю, а созидатель не смог стерпеть всего этого. Он упал в обморок не от того, что был чувствительной кисейной барышней, просто, достигнув цели и истратив слишком большое количество чакры, Кадзекаге понял, что мир закружился быстрее обычного. Используя технику в таких масштабах, он прекрасно знал последствия, знал и то, что мог умереть. Но что сейчас одна жизнь за жизни многих? Всего лишь малая цена за его спокойствие: пусть теперь он снова для всех станет чудовищем, но он защитил то, что должен был.
Сестра, дежурившая у изголовья его кровати, тогда быстро протянула ему стакан воды и помогла все выпить до дна. Впервые Гаара почувствовал такую жажду, словно пустыня была не только вокруг него, но и в нем самом. Влага казалась спасением для путника, заблудившегося в собственных мыслях и в том, что есть правильно, а что нет.
- Ты был без сознания два дня, - проговорила она, не ожидая, когда он сам задаст все нужные вопросы. – Птицы из Фудо прилетали несколько раз, но мы не выходили пока на связь и запретили остальным шиноби писать своим близким. Как только ты окончательно придешь в себя, мы сможем наладить связь с Монтаро-сама и с Огнем.
Никакой радости от того, что он все-таки выжил. Никакого тепла. Ничего из этого. Что бы они ни понимали, что бы они ни говорили ранее, сказывалось воспитание отца: слезы можно лить только по реальности, а не по иллюзии. Бесполезно оплакивать то, чего не произошло.
Он сел в кровати, не особо обращая внимания на богатую обстановку комнаты. Было не до этого. Гаара посмотрел на свои руки, словно видя их впервые, и снова пошевелил пальцами. На этот раз движение было прочувствовано им. Уже лучше.
- Я уже пришел в себя, - холодно отозвался он, отбрасывая одеяло в сторону. Хлопчатобумажные рубашка и штаны дали ясно понять ему, что кто-то все-таки позаботился о том, чтобы он не спал в окровавленной одежде. – Немедленно прикажи связаться с нашими союзниками.
- Ты уверен, что готов к переговорам, только-только очнувшись? – Темари прищурилась, понимая, что сейчас есть вещи гораздо важнее ее желания оставить брата в покое хотя бы на пару часов. Их молчание не могло не остаться незамеченным на политической арене. – Пусть медик еще раз осмотрит тебя.
- Ты смеешь ставить под сомнения мои приказы, сестра? – Гаара поднял на нее взгляд.
Она склонила голову, быстро поняв, где именно находится ее место.
- Нет.
Он кивнул, давая понять, что она может идти. Темари быстрым шагом пошла к выходу из комнаты и остановилась лишь на минуту у двери, бросив на Гаару задумчивый взгляд и прикидывая, правильно ли она поступает. Кадзекаге не знал, какие мысли на тот момент были в голове у сестры, но куноичи вышла, оставив его одного.
Он встал с кровати, и мир поплыл вокруг него. Гаара нахмурился, потерев виски и стараясь прийти в себя. Сейчас не было на это времени.
Без всякого удовольствия переодевшись в облачение Кадзекаге, он вышел из выделенной ему комнаты и приказал одному из шиноби сопроводить его до совещательного зала. Он не сомневался, что столь короткого времени хватило, чтобы послать сигнал в Ветер и в Огонь. И оказался прав.
В зале для совещаний было восемь экранов, семь из которых отображали глав деревень и правителей стран. Цунаде Сенджу и Мей Теруми, представители временного совета правления Конохи, Сакура и незнакомый ему мужчина, госпожа регент и наследный принц Тадао Такугава, феодал Воды и Монтаро-сама, феодал Ветра. В зале находилось всего одного место, для него, Кадзекаге, задание которому дали заставить выйти Реку на контакт с ними.
- Вы не выходили на связь довольно долгое время, Кадзекаге-сама, - мрачно заметил Монтаро, сузив глаза, от чего их совсем стало не видно на его жирном лице.
- У нас были проблемы, которые требовали моего личного вмешательства, - признавать свою слабость он не собирался перед этими людьми.
- Тогда, я полагаю, вы сможете объяснить нам, по какой причине Таура не вышла с нами на связь.
Гаара умолк на минуту, холодно смотря на экраны. Он чуть сжал подлокотник своего кресла, что осталось незамеченным для всех. Вот он, тот самый неприятный момент, который оставит значительный и, к сожалению, не забываемый след на его репутации и жизни.
- С прискорбием я вынужден вам сообщить о кончине госпожи Тауры, - сказал Кадзекаге, буквально заставляя себя говорить.
Золото в крови. Кровь в золоте. Солнечные лучи, играющие на телах мертвых детей…
На некоторое время в совещательном зале повисла тишина. Сакура невольно приоткрыла рот; Цунаде нахмурилась, отчего на ее лбу образовались глубокие морщины. Мей просто смежила веки, правители сохранили на своих лицах каменные маски, которые постепенно стали отражать замешательство и в некоторой степени недовольство феодалов.
Гааре дали задание: наладить контакт с Рекой. Контакта не было. Никого из представителей знати Реки не присутствовало в зале.
- При всем моем уважении, Кадзекаге-сама, - осторожно начал Кейтаро, правитель Воды. – Но вы говорите о смерти правителя. Я полагаю, вам стоит рассказать нам, как именно погибла Таура, и почему с нами не связался ее наследник.
- Госпожа Таура совершила самоубийство. – Ему сразу нарисовался образ женщины в голубом кимоно, кинжал на коленях – знак ее неповиновения. – Ранее по ее же приказу членами городской стражи были перебиты все представители правящего клана. Ныне в стране нет престолонаследника, так как все кланы в равной степени могут претендовать на трон.
Он не взял эту информацию из воздуха. Правящий клан имел много родственных связей среди знатнейших семей своей страны, так что немалое количество людей могло смело назвать себя сейчас феодалом Реки.
Кейтаро не понравились его слова.
- Значит, в Реке начнется гражданская война, - не без сожаления вынес свой вердикт он.
- В любом случае, теперь она не представляет опасности, - холодно проговорил Монтаро, постукивая жирными пальцами по подлокотнику своего кресла. – Войско распадется в скором времени, ведь теперь некому будет платить наемникам. Вассалы вернутся в свои земли собирать людей и идти на штурм столицы. Отныне юг безопасен для нас.
- Гаара-сама, - у Кохаку, в отличие от многих здесь, был мягкий голос, таким говорили женщины с добрым и твердым сердцем. – Я не имею намерения оскорбить вас своим вопросом, но я все-таки вынуждена его задать. Скажите, вы уверены, что погибли все члены правящей семьи?
Глаза ее блестели, когда она спрашивала это у него.
- Сожалею, госпожа регент, но сказанное мной ранее – правда.
И он не лгал. Это была не заученная фраза, а самое настоящее сочувствие тому, что пришлось опуститься до подобных мер борьбы.
Кохаку тяжело вздохнула, отведя взгляд и сжав губы в тонкую полоску. Во всех ее движениях сейчас читалась неимоверная, непередаваемая боль.
- Вам есть, о чем поведать нам, госпожа регент? – Монтаро, не смотря на то, что ему принадлежали жаркие территории пустынь, казался сейчас холодней льдов страны Снега.
- Нет, господин Монтаро. Ничего.
Она соврала, что все прекрасно поняли. Однако ее молчание означало лишь одно – эти дела касаются ее страны, и лезть в них не стоит.
- В таком случае, я считаю, что объединенным войскам Ветра и Огня стоит покинуть Реку. Кадзекаге-сама, хоть вы и не выполнили возложенной на вас миссии, и не наладили контакт с Рекой, вы, тем не менее, смогли нейтрализовать ее. Я благодарю вас.
Гааре хватило выдержки не поморщиться от слов Монтаро. Его благодарили. Благодарили за то, что он уничтожил город и убил многих людей. Разумом Гаара понимал, что, рассматривая позицию с точки выгоды для Ветра и Огня, он действительно становился героем.
Но что-то внутри него все равно слабо противилось этому факту.
- Гаара-сама, вам придется перебросить войска к Фудо в ближайшем времени. Мы надеемся, что скоро вы сможете выступить, - на этот раз голос подал принц Тадао Такугава.
- После нейтрализации Риса должно произойти объединение всех наших сил. Я так полагаю, Альянс еще не готов вступить в игру? – Кейтаро наклонился чуть вперед, отведя взгляд своих почти бесцветных глаз в сторону. Он смотрел прямо на Тадао, сидящего в соседнем кресле.
- Наши шпионы присылают информацию лишь о приготовлениях Альянса, но не о перемещениях их сил. Сбор рекрутов, предоставление оружия и медикаментов. Опасной для нас активности не наблюдается, - спокойно ответил ему мужчина.
- Даже принимая во внимание сей факт, дорогой кузен, я думаю, что лучше начать эвакуацию людей с северных границ. Я не намерена рисковать жизнью моего народа, - вмешалась в разговор Кохаку.
- Воля ваша, госпожа регент, но при всем моем уважении к вам, я считаю, что этот вопрос вы сможете обсудить после совещания.
- Разумеется, Монтаро-сама, - Цяо учтиво склонила голову.
- Уважаемые феодалы, если вопрос с Рекой решен, то я выношу на обсуждение вопрос о том, что нам делать с Рисом, - голос у Цунаде, казалось, был таким же сильным, как и у феодалов, словно она была наравне с ними, а не находилась у них в подчинении.
- Вопрос принимается.
- Доложите нам о боеспособности нашей армии и о местоположении госпожи Верховной Жрицы и ее войск, - приказала Сенджу.
- Верховная Жрица Шион вместе со своей армией находится в дне пути от нас, - ответил незнакомый Гааре мужчина. – Сакура-сан взяла на себя обязанности главы госпиталя и готова предоставить вам отчет о боеспособности нашей армии.
- В битве приняло участие сорок тысяч шиноби объединенной армии Огня и Воды. – Начала Сакура, сложив руки в замок за спиной и приосанившись. - Четырнадцать тысяч павших. Две тысячи пятьсот имеют тяжкие ранения, и за ними требуется постоянный уход. Двадцать три тысячи пятьсот шиноби на данный момент не имеют тяжких ранений и смогут дойти до границы. Уважаемые правители и Каге, я смею просить вас дать мне право высказать также собственное мнение по поводу боеспособности нашей армии.
Регент переглянулась со своим мужем и кузеном, а потом бросила заинтересованный взгляд в сторону Хокаге. Кохаку задумчиво посмотрела спустя пару минут на экран, где отражались представители временного совета правления Конохи. Казалось, в этих словах не было ничего необычного, но нечасто подчиненные просят выразить свои мнения по тому или иному поводу. Особенно в военное время.
- Я полагаю, что ваше мнение, как главы госпиталя Конохи, Сакура-сан, будет интересно совету, - медленно проговорила Цяо, стараясь не обращать внимания на то, как пренебрежительно хмыкнул на другом экране Монтаро.
- Кохаку-сама, из двадцати трех тысяч пятьсот шиноби, как минимум, пять тысяч нуждаются в отдыхе. В данном случае, я имею в виду, что лишний стресс для каждого из этих пяти тысяч может обернуться чревато после нейтрализации Риса, да и во время битвы это может сказаться на их способностях. Я смею просить вас оставить их, как резерв в Конохе, и задействовать его только после того, как Альянс станет проявлять активность на севере, - Сакура учтиво склонила голову, показывая свою покорность. Она не знала, как воспримут ее слова сильнейшие мира сего, поскольку нередко чужое мнение для знати представлялось «проявлением дерзости». Хотя она и говорила только по делу, никто не мог сказать точно, как отреагируют феодалы на то, что какая-то куноичи рекомендует им, кого вести в бой, и когда что задействовать.
- Цунаде-сама, Мей-сама, я думаю, что возможности ваших людей известны вам гораздо лучше, нежели нам, потому право решить этот вопрос с разрешения моей кузины, Кейтаро-сама и Монтаро-сама, я предоставляю именно вам. – Проговорил наследный принц, и Харуно почувствовала облегчение.
Сенсей знает, что Сакура не стала бы без повода бить тревогу.
- Я полагаюсь на медиков Конохи, потому снимаю с себя бремя решения этого вопроса и передаю его вам, Хокаге-сама, - на людях Мей обращалась к Цунаде надлежащим образом, как того и требовал этикет.
Акт доверия, проявленный ей при правителях, безусловно, запомнится потом, как нечто весомое в истории. Хотя, по сути, он и не представлял собой нечто необычное, но именно от таких «мелочей» зависят взаимоотношения между государствами.
- Резерв останется в Конохе, - вынесла свой вердикт Хокаге без лишних пояснений.
- Уважаемые правители и Каге, - Сакура прервалась, не смея поднимать взора.
В ее голосе звучал вопрос, отчетливый для каждого из присутствующих. Ученица Сенджу вновь просила разрешения говорить, не смея дерзить во второй раз и говорить этого напрямик. Феодалы могли просто проигнорировать ее слова, приняв их за акт повиновения.
Кохаку задумчиво постучала пальцами по столу. Она понимала, что Кейтаро и Монтаро не станут сейчас встревать в разговор, равно как и ее кузен. В данное время Коноха находилась в прямом подчинении лишь у нее и Цунаде, но в первую очередь именно у нее.
- У вас есть вопросы, Сакура-сан? – Цяо заинтересованно посмотрела на ученицу Сенджу.
Была ли она так похожа на свою учительницу, как говорили многие?
- Кохаку-сама, Коноха нуждается в медикаментах и медиках. После того, как войска выдвинутся к…
- Сакура-сан, - регент прервала Харуно, понимая, к чему клонит девушка. Сакура тут же замолкла. – Насколько я знаю, вы были в Фудо во время террора.
- Так точно, Кохаку-сама.
- Вы, как никто другой, должны понимать, что военное положение сейчас во всем Огне, не только в Конохе. Мне искренне жаль, но мы не сможем предоставить вам помощь, - Кохаку сжала губы в тонкую полоску и смежила веки, закрыв рот рукой. Вся ее поза выражала глубокую задумчивость, за которой на самом деле крылось глубокое сожаление.
Жестокая правда: они не могли помочь всем. Впервые за всю историю мирное население пострадало от нападок врага не меньше самой армии. Ставить чью-то жизнь в приоритет казалось чудовищным, но, судя по отчетам, предоставленным Конохой, их положение намного лучше ситуации в Фудо. Только пять тысяч нуждаются в отдыхе, мирное население не пострадало.
- Что ж, - проговорил наследный принц, стараясь избавить всех присутствующих от давящей атмосферы, вызванной тягостным молчанием. – Восемнадцать тысяч пятьсот оставшихся шиноби смогут принять бой. Насколько я знаю, Верховная Жрица должна была прибыть еще два дня назад. Вам неизвестно, почему именно она задержалась?
- Нет, Тадао-сама, - ответил тот самый неизвестный Гааре мужчина. – Госпожа Верховная Жрица прислала гонца с предупреждением, что задержится, но причины не назвала.
- С той силой, что находится в подчинении у Шион-сама, я не стала бы переживать из-за какой-то задержки, - подала голос Мей. – Учитывая, что Верховная Жрица всего лишь в дне пути от деревни…
- Мидзукаге, сейчас каждый день для нас на счету, - прогремел Монтаро, попрекая ее за такие слова. Однако все, что он вызвал у нее, - это улыбку.
- При всем моем уважении к вам, Монтаро-сама, я сомневаюсь, что в данном случае один день может решить многое. Армия Риса разгромлена, а большая часть доблестных военных полководцев осталась на территории Огня и вряд ли восстанет из мертвых. К тому же на нашей стороне бессмертие, а на их – жадность наемников, на которых Рьеши разоряет казну своей страны, - Мидзукаге пожала плечами.
- Хм.
- Полагаю, тактику нападения ваши люди смогут обсудить уже лично с Шион-сама, Хокаге-сама, - обратился Кейтаро к Цунаде, и женщина кивнула.
- В Конохе остались хорошие стратеги, и в этом плане я полностью доверюсь им, уважаемые лорды и Каге.
- Тогда, я полагаю, совещание окончено, - Цяо встала со своего места, окинув взглядом всех присутствующих.
Молчание подтвердило ее догадки. Никто не выносил новых вопросов, поскольку все важные новости получены, а проблемы, коих было не так много, обговорены.
- Уважаемые феодалы, госпожа регент, Тадао-сама, если позволите, я хотела бы обсудить некоторые дела, касающиеся скрытых деревень. Это не займет много времени, - слова Цунаде вызвали неподдельный интерес у Мидзукаге и представителей временного совета правления.
Гаара лишь смиренно ждал ответа феодалов. Он понимал, что те не могли отказать, поскольку деревни все-таки имели частичную независимость от государства, и их главы вполне могли рассчитывать на приватную беседу, дабы обсудить сложившуюся ситуацию. Эти дела, как правило, касались уже внутреннего устройства деревни и сложившихся взаимоотношений, так что феодалам оставалось положиться на мудрость Каге, которые, в отличие от многих, старались поддерживать мир и вытаскивали оружие из ножен только в самых крайних случаях.
Кохаку Цяо кивнула Сенджу.
- Разумеется. Думаю, и остальные лорды поддержат меня, - отозвалась регент.
- Я солидарен со своей кузиной, - вставая со своего места, проговорил Тадао.
- Воля ваша, Хокаге-сама, - вторил им Кейтаро.
- Надеюсь, это не коим образом не повлияет на основной ход наших дел, Хокаге, - пренебрежительно сказал Монтаро, вновь сощурив свои и без того маленькие глаза.
- Разумеется, Монтаро-сама, даю слово Хокаге, - спокойно ответила ему Цунаде, и экран, на котором отображался феодал Ветра, погас.
Гаара видел, как погасли и у него остальные экраны, отображавшие Кохаку, Кейтаро и Тадао. Теперь он смотрел только на Мидзукаге, Хокаге и двух представителей совета правления. Он хотел как можно быстрее покончить со всем этим и приступить к своим обязанностям, как одного из генералов объединенной армии Огня и Ветра.
Цунаде дождалась момента, когда коронованные особы покинут зал совещаний, и только после этого приступила к делу.
- Во-первых, я хочу начать с дел, касающихся Конохи. Сакура, Такехико, два дня назад Фудо покинул Нара Шикамару. Он уже прибыл в деревню?
- Да, Цунаде-сама, - ответила Харуно.
- Я назначаю его своим заместителем. Подписанный приказ я вышлю чуть позже, сразу после окончания совещания, - Сенджу сложила руки в замок перед собой, выпрямившись в кресле. – Ты остаешься главой госпиталя Конохи до выступления объединенных войск в Рисовые Поля. Я рассчитываю на то, что ты сопроводишь отряды медиков и отберешь новую главу госпиталя на время своего отсутствия.
- Хай, Хокаге-сама, - отозвались ее подчиненные.
Сенджу нахмурилась и сжала губы в тонкую полоску. Недовольство, отразившееся на ее лице, стало заметно всем, однако никто не знал, чем оно было вызвано. Цунаде посмотрела на Гаару, холодно взирающего на всех остальных. Спокойного. Но только с виду.
- Кадзекаге-сама, я помню, какую поддержку вы оказали Огню в трудную минуту, и я, и Кохаку-сама признательны вам, как и каждый в этой стране, - начала она издалека.
Такое начало не понравилось Гааре, несмотря на то, что Цунаде благодарила его. Пусть даже это и был жест доброй воли – все равно начало было плохое. Все плохое начинается с благодарности в их мире.
Он не ответил, молча ожидая продолжения.
- Позвольте мне заметить, Кадзекаге-сама, что инцидент с госпожой Таурой вряд ли будет забыт.
- Я прекрасно понимаю это, Хокаге-сама, - проговорил Гаара, желая поскорее закрыть эту тему.
- Вас могут обвинить в ее убийстве и в убийстве ее семьи, - добавила Сенджу, замечая, что слова даются ей непросто. – Никого из высокопоставленных особ там не было, значит, и свидетельствовать в этом деле никто не будет, кроме вашей семьи. Вы должны понимать, что произошедшее в будущем станет поводом для других стран обвинить Ветер в уничтожении всего правящего рода. Никто не станет смотреть на то, что в это время в странах было военное положение.
- Я знал, на что шел, Хокаге-сама, - жестко проговорил Кадзекаге, сильно сжав подлокотники своего кресла и подавшись вперед. – Я готов ответить за свой проступок, равно как и за чужое преступление.
Цунаде не нравился этот разговор, но его необходимо было начать и закончить. Есть вещи, которые должны быть сказаны, не смотря на то, как они к ним относятся.
- Если до этого дойдет, Кадзекаге-сама, - продолжила Хокаге, смотря в упор на Гаару. – Знайте, что Коноха поддержит вас, и я лично встану на защиту вашей чести и чести вашей страны.
- Вы сами сказали, что никто не будет свидетельствовать в этом деле, - заметил мужчина.
Сенджу смежила веки в знак согласия.
- Если вы этого не попросите. Вам стоит знать, что вы можете найти поддержку в моем лице.
- Как и в моем, дорогой друг, - ласково проговорила Мидзукаге и тепло улыбнулась ему.
Гаара замолк, посмотрев с удивлением на женщин. По всей его позе, по его взгляду было видно, что он был ошарашен их словами. Черты его лица словно стали острее в этот момент, а взгляд, в свою очередь, пронзительнее.
- В таком случае, мне остается только надеется, что до этого не дойдет, - низким голосом сказал Кадзекаге, горько усмехнувшись. – Конец связи.
Экран мигнул на мгновение и тут же погас. Погас и экран, связывающий Фудо и Коноху. Мей и Цунаде сидели какое-то время на своих местах, устремив взгляды куда-то вперед себя. Слышалось только постукивание пальцев Мидзукаге о поверхность стола, тихое жужжание приборов и их размеренное дыхание.
- Разумно ли это? – спустя какое-то время спросила Мей, переводя свой взор на Цунаде.
Сенджу нахмурилась и откинулась в кресле.
- Разумно. Ты сама видела, во что вылился конфликт в нашей стране. И дальше может быть только хуже.
Пальцы Мидзукаге прекратили отстукивать ритм.
Безусловно, дальше все будет только хуже.

Стук ее каблуков громко раздавался в коридоре, да и столь необычный цвет волос поспособствовал тому, чтобы Такехико обнаружил ее среди остальных шиноби. Сразу после совещания Сакура буквально вылетела из зала и теперь быстро направлялась к выходу, явно не собираясь присутствовать на собрании временного совета правления.
- Сакура-сан! – окликнул он ее.
Девушка обернулась и остановилась посреди коридора, в котором находились сейчас не только шиноби, но и мирные жители с многочисленными прошениями. Очередь тянулась от кабинета Хокаге до улицы имени Хаширамы Сенджу. Им всем придется еще долго ждать, поскольку в первую очередь совет будет выполнять приказы Хокаге и только потом рассматривать мелкие проблемы граждан и ниндзя.
- Такехико-сан, - тихо произнесла она.
У Харуно не было настроения сейчас что-либо обсуждать. Отказ Кохаку Цяо сильно повлиял на это. Все из-за того, что поставленные задачи проще не становились: сначала расследовать дело адепта, потом найти вакцину, теперь – ограничиться имеющимися ресурсами, которых было не столь много. Военное положение было везде. И, тем не менее, она все же надеялась, что Кохаку предоставит хоть какую-то помощь Конохе.
- Вы уходите. Почему?
- Я выполнила свою задачу и отчиталась перед советом. Мне нечего добавить, Такехико-сан, - спокойно ответила она и двинулась дальше.
Мужчина пошел рядом с ней, бросив задумчивый взгляд на очередь, а потом посмотрев и на медика. Весь вид главы госпиталя говорил о пережитом напряжении и желании отдохнуть. В чем-то он ее понимал.
- Вы не будете присутствовать на собрании совета правления? – вежливо поинтересовался помощник Шизуне.
- Все приказы от Хокаге-сама получены. Чтобы отобрать заместителя на мое место, мне нужно просмотреть несколько дел. Что касается обсуждения тактики нападения, то сомневаюсь, что присутствие медика там так необходимо. В конце концов, если говорить начистоту, стратегия – не совсем мой конек, - она вновь остановилась, почти дойдя до выхода из здания, и скрестила руки на груди. – У вас есть ко мне вопросы? Если да, то будьте добры задать их прямо сейчас, так как у меня еще есть дела.
- Сакура-сан, я хотел обсудить с вами то, что произошло на собрании, - заявил шиноби, и каменная маска равнодушия буквально приросла к лицу Харуно.
Меньше всего на свете ей хотелось вспоминать об этом, когда рана еще свежа.
- Нам нечего обсуждать Такехико-сан, - бросила куноичи и быстрым шагом направилась к выходу. Мужчина поспешил за ней.
Выйдя на свежий воздух, она вздохнула полной грудью и стала спускаться вниз, стараясь не обращать внимания на очередь и на взгляды, которые изредка бросали в ее сторону. На тот момент уже вечерело, и прохладный ветер свободно гулял по Конохе. Когда поток такого ветра коснулся ее лица, стал развевать и без того растрепанные волосы, Сакуре показалось это блаженством. Хоть что-то сейчас отрезвляло разгоряченный ум.
Вот только шаги мужчины позади снова взбудоражили ее, и Харуно поспешила вниз.
- Сакура-сан, - проговорил Такехико, нагнав ее. – Вы молоды, и все еще остро воспринимаете происходящее. Мне искренне жаль, что госпожа регент отказала вам… Но она права. Вам нужно с этим смириться.
- Вы не понимаете, о чем говорите, - зло сказала она. – Прошу вас, оставьте меня.
- Я понимаю, о чем говорю. И вы должны понимать, что невозможно спасти всех.
- Значит, вы уже проиграли эту войну, - только и ответила девушка, остановившись. В последний раз. – Такехико-сан, для меня остается загадкой, для чего именно вы затеяли этот разговор. Оскорбить меня, посочувствовать или все вместе взятое, но я не стану сотрясать воздух пустыми словами. Человек, который понимает и принимает факт, что нельзя спасти всех, - падший человек. Он никого не спасет, если будет рассуждать таким образом. Всего доброго.
Сакура больше не оглядывалась назад и не прислушивалась к шагам, прекрасно зная, что назойливый советник остался позади. Раньше Такехико очень часто улыбался и подтрунивал над ней, но сейчас, в военное время, в нем проснулся идеалист, видящий далеко не идеальный расклад в деревне. Харуно понимала его и старалась не осуждать. Однако понимать ее, похоже, никто не хотел.
После большого количества операций, разбора отчетов, нахождения среди стонущих и кричащих в агонии больных, куноичи решила дать себе немного отдохнуть. Это решение было принято до собрания, но, идя по улице, она все чаще сомневалась в его правильности. Умом Сакура понимала, что толку от уставшего врача не будет, наоборот, он может представлять собой опасность для пациентов, если допустит ошибку. Вот только совесть не желала внимать голосу разума и все твердила Харуно, что сейчас, как никогда раньше, она должна усердно работать. До полуобморочного состояния. До боли во всем теле. До того, как туман появится в голове. За то, что не смогла сберечь этих людей на поле боя. За то, что не страдала так, как страдали они.
Сакура покачала головой, приближаясь к входу в госпиталь. Как бы не грызли ее чувства, она не позволит взять им верх. Только не сейчас. Ведь один раз она уже пошла на поводу у них, выбрав Саске, а не свою страну.
Забрав личные досье некоторых своих подчиненных и дела медиков из Кири, Харуно вернулась домой. Эти два дня она спала на работе, и постоянное напряжение сделало свое дело: прочистило голову так, что ей уже было плевать, что это именно ее душили на кухонном столе, где громоздились в данный момент папки с делами.
Хотелось спать. Порой к людям приходит такой глубокий сон, что после него просыпаешься с головной болью. Сакура хотела так заснуть, просто вырубиться и проснуться уже в мирное время, когда все-все закончится. Кофе, что уже успел остыть, не помогал, а приглушенный свет на кухне только способствовал усилению этого ощущения жуткой усталости.
Харуно зевнула, беря в руки новое дело. Зевок получился долгий, почему-то ей казалось, что на кухне стало внезапно жарко и душно. Наверное, Сакура бы так и уснула за столом, если бы не хлопнула входная дверь, и на пороге не появился старший брат Саске.
- Добрый вечер, Сакура-сан.
- Добрый, Итачи-сан, - поприветствовала его девушка, собирая все досье в одну стопку. – Я сейчас все уберу. Вам сделать чай или кофе?
Мама всегда говорила ей быть любезной хозяйкой, не смотря на обстоятельства и на то, каков был гость. Перцу к ее наставлениям добавляла и бабушка, довольно строгая по своей природе женщина. Даже сейчас их слова, прозвучавшие непроизвольно у нее в голове, возымели эффект: Сакура убрала на пустую столешницу все документы и достала две чашки из антресоли.
- Мне кажется кощунством заставлять вас так волноваться из-за какой-то мелочи, - отбирая у нее чашки, проговорил Итачи. – Думаю, вам бы не помешал кофе.
Сакура устало улыбнулась и кивнула в сторону стола, где еще стояла небольшая кружка с крепким остывшим кофе.
- Не помогает. Честно говоря, я уже не могу его пить, - ответила она, опуская взгляд в пол.
- Может быть, чай? – предложил ей Итачи.
- Да, наверное, лучше его.
Учиха достал заварку и поставил чайник нагреваться, прекрасно помня, что и где лежит в доме Сакуры. В отличие от брата, которого он уже не видел два дня, Итачи продолжал ночевать здесь.
Медик скрестила руки на груди, не зная, с чего начать разговор. Она не любила такие моменты, когда не знаешь, что сказать, и тишина становится невыносимо тягостной. Но такой момент наступил, и что можно было обсудить – так это дела деревни, которых хотелось меньше всего касаться.
Запрокинув голову назад, она тяжело вздохнула и выдохнула.
- Вы были на собрании временного совета правления? – наконец спросила Сакура, понимая, что дискуссия хоть и на неприятную ей тему лучше давящего молчания.
- Нет, меня туда не допустили. Мне доверяют, но не настолько, чтобы обсуждать со мной приказы правителей и Каге, - спокойно отозвался Итачи, наливая кипяток в чашки.
Вскоре по кухне разнесся тонкий и еле ощутимый аромат ромашкового чая. Харуно с удовольствием втянула его в ноздри, быстро забыв о запахе спирта, лекарств и неприятной вони использованных бинтов.
- Что за вздор? Насколько я помню, совету были предоставлены доказательства о вашей невиновности перед деревней, - куноичи нахмурилась и сделала несколько глотков.
- Я по-прежнему остаюсь братом отступника, Сакура-сан. Так что нет ничего удивительного в предвзятом ко мне отношении, сейчас меня больше судят по поступкам моего брата.
- Глупость.
- Не сказал бы, в большинстве случаев виноват именно я.
Харуно перевела на него взгляд и так и не смогла найти виновника стольких бед в этом человеке. Когда она была еще совсем юной, она видела в нем злодея, монстра, бесчеловечного подонка. С годами понимаешь, что не все лежит на поверхности, а в мире шиноби успеваешь взрослеть еще быстрей. Даже дети в мире ниндзя могут быть старыми, увидев столько ужасов на своем веку, какой некоторые видят сейчас.
- Вы наверняка слышали поговорку: «настоящее – это отражение прошлого», - добавил спустя какое-то время Итачи.
- Также я слышала еще одну: «будущее мы творим сейчас», - довольно резко отозвалась Сакура, смотря ему прямо в глаза. – Извините, просто сейчас мне меньше всего хотелось бы вспоминать прошлое, каким бы далеким от нас оно ни было.
Не вспоминать уход из деревни напарника, дорогого сердцу человека. Не вспоминать его поступки и действия. Не вспоминать Четвертую Мировую. Не вспоминать ничего. Просто пить чай и жить этим моментом. Ей до боли в горле хотелось бы сказать своими словами именно это.
- Вам не за что извиняться, - Учиха прервался, сделав глоток. – Позвольте поинтересоваться, как обстоят дела в госпитале?
Сакура горько усмехнулась, смежив веки. На губах ее вскоре возникла неуместная улыбка.
- Вы уже слышали от меня, что на одного медика приходится шестнадцать человек, Итачи-сан. То, что мы поставили армию на ноги за такой срок, - это чудо, просто чудо, которое в следующий раз вряд ли произойдет, - она выдохнула, потерев переносицу левой рукой. – Я не преувеличивала, когда говорила, что никто не был готов к войне. После Четвертой Мировой многие медицинские учреждения закрылись; большинство студентов, имеющих идеальный контроль чакры, стали развивать боевые навыки и забросили медицину. Теперь, когда на одного медика должно приходиться два человека, мы имеем в восемь раз больше количество пациентов на одного врача. Все плохо, Итачи-сан, все очень-очень плохо.
Последние слова она проговорила отрывочно и довольно задумчиво, без всякого сожаления. Просто констатация факта, не более и не менее. Сказалась усталость. На самом деле ей было далеко не все равно.
- Не хочу об этом говорить, - отстраненно проговорила куноичи, глядя куда-то вперед себя. – Давайте сменим тему.
- Как вам будет угодно, Сакура-сан, - учтиво ответил Итачи.
- Вы не знаете, где сейчас Дзюго, Карин и Суйгецу? Они скоро придут?
О команде Саске Харуно вспоминала с теплотой. Они были приятные люди, и в их компании куноичи чувствовала себя хорошо, словно она находилась в семейном кругу. О самом Саске ей спрашивать не хотелось.
- Карин работает в больнице. Она не восстановилась полностью, но ухаживает за больными с не очень тяжелыми ранениями. Дзюго помогает убрать руины допросного дома. Что касается Суйгецу, то он сказал, что ему осточертело видеть наши унылые рожи, и исчез. Вот уже два дня как. Мне неизвестно, когда они придут.
Атмосфера явно потяжелела, сгустилась в тот момент. Имя неназванного человека будто бы витало в воздухе, неприятно воздействуя на Сакуру. Она же разговаривала с его братом! С совершенно другим человеком, похожим чем-то на Саске только внешне…
И все равно Сакура чувствовала себя некомфортно. Она знала, чувствовала, что Итачи не причинит ей вреда. И все равно, все равно все не так, как должно быть…
- А Саске? – выдохнула она, ощущая, как кровь приливает к щекам.
- Я не видел его уже два дня, Сакура-сан, - вежливо ответил Итачи, больше ничего не добавляя.
Он прекрасно знал, что означают слова «сыпать соль на рану». Делать этого с человеком, пригласившим их в свой дом, он и не пытался. Однако упоминание его младшего брата подобным образом отразилось на состоянии Сакуры.
Слишком много «соли» за один день.
- Извините, я очень хочу спать, если вы не против…
- Конечно, я все понимаю.
И он действительно «все» понимал.

Золото в крови. Кровь в золоте. Солнечные лучи, играющие на телах мертвых детей…
Гаара повторял эти слова про себя, словно молитву. Он много убивал за всю свою жизнь. Уже однажды имел репутацию монстра. Убивал и детей в своей деревне, когда был еще маленьким. Но только сегодня со стороны увидел, как это чудовищно. Страшно. Дети – это будущее. И просто взять и убить его немыслимо.
Сестре и брату он ничего не сказал о совещании и о своих тяжелых мыслях, лишь сообщил о том, что они должны перебросить свои силы в Фудо, уходя все дальше на восток и все дальше от дома. Он ничего не говорил, но Темари как-то узнала об этом, почувствовала состояние брата, хотя Гаара тщательно скрывал свои эмоции.
- Гаара.
Кадзекаге почувствовал ее руку на своем плече.
Уже была ночь. Полная луна слабо освещала разрушенные улицы Фудо. Он их разрушил, он всех убил. Что-то внутри него кричало, что он чудовище. Ему так не хотелось в это верить…
- Невозможно спасти всех, - проговорила Темари, прекрасно зная и понимая смысл своих слов, ведь на собственной шкуре она испытала эту истину. – Но нужно уметь жить с этим.
Наверное, именно этих слов ему и не хватало.
«Я готов ответить за свой проступок, равно как и за чужое преступление», - слова прозвучали набатом у него в голове.
«Пожалуйста, не смотри на меня, как на чудовище», - хотелось попросить ему.
«Я научусь жить с этим», - подумалось Кадзекаге, как только сестра впервые за всю свою жизнь обняла его. – «Я должен попытаться».
Главное – не оборачиваться, иначе он пропал.

- А-а-а, - напевал женский голос. – А-а-а.
Тоби задумчиво смотрел на Касуми, покачивающую сына Тауры и Йоширо. Мальчик вел себя спокойно у нее на руках, изредка тянул свою пухлую ладошку к ее лицу, на что женщина пренебрежительно фыркала. Она не любила этого ребенка и не испытывала нежности к нему, но этот мальчик – наследник сразу двух престолов, только из-за этого факта Касуми его еще терпит.
- Если бы в его маленьком тельце не текла кровь правителей, я бы перерезала его маленькое горлышко, - ласково проговорила женщина, улыбаясь младенцу. – Так приятно качать власть у себя на руках…
Мальчик не понимал ее, лишь смотрел на Касуми своими блестящими глазами. Может, оно и к лучшему. В любом случае, Тоби было все равно. Главное – Река нейтрализована довольно удобным способом, который в будущем еще «аукнется» этому миру. Огонь выходит на передовые позиции и вскоре сразится с Рисом. Лучше и быть не могло. Скоро первая стадия их проекта подойдет к концу.
- А что с Верховной Жрицей? – Касуми перевела заинтересованный взгляд на Тоби, продолжая качать принца. – Она уже подошла к Конохе?
- Ей пришлось задержаться, причины неизвестны даже мне, - ответил мужчина таким голосом, что Касуми поняла – уточнять, почему именно ему неизвестна причина ее задержки, не стоит.
- Шион ни за что не согласится выступать на нашей стороне, равно как и Морье. Демон захочет захватить власть единолично, девчонка же не захочет из-за своей чертовой благодетели, - Вэй фыркнула и покачала головой. – Как тогда ты будешь действовать?
- Я заставлю демона подчиниться, как когда-то заставил подчиниться и бидзю, - Тоби встал со своего места, давая понять, что их разговор близится к концу. – Морье еще слаб, и не в состоянии захватить тело Шион полностью. Когда настанет время, я вмешаюсь в ход дел.
Мужчина исчез, оставив Касуми наедине с ребенком. Женщина отвернулась от того места, где раньше находился отступник. Она продолжала качать мальчика у себя на руках, напевая ему детскую песенку и тепло улыбаясь принцу. Власть на ее руках. Власть над двумя странами.
- Мое маленькое солнышко, - Касуми поцеловала его в лоб, переводя взор своих ярко-серых глаз на молнию, блеснувшую на темном небосводе. – Бедное мое дитя. Если бы ты знал, что твои родители мертвы, что мы их убили… Но не бойся, твоя новая мама позаботится о тебе. А потом ты позаботишься обо мне…