Мать

Хината не его жена, но Хината – Учиха, хоть сама этого не знала. Иногда Мадара подшучивал, спрашивая, а не ходил ли её прадедушка какой-нибудь налево к девице из клана Учиха. Девушка то смеялась, то отмахивалась, придерживая живот.
Но не стоит ей отмахиваться. Хината щурится, как он, должно быть, переняла привычку; Мадаре, правда, не известно, что «вот так» делает он сам, но такое лицо было у его матери в редкие лёгкие годы.
Волосы Хинаты стелятся по её спине ковром – длинные, и мужчине кажется, что они чернее с каждым днём. Тени тысячи полуулыбок, сотен тайных знаков, ловкость, не заметная самой Хинате и не уместная на таких сроках.
«Я Учиха!» - кричит всё её существо миру, и мир признаёт, знает.
Мадара часто вспоминал теперь мать, хотя не делал это много лет даже в той жизни. Она родилась в клане, но стала Учиха лишь рядом с Таджимой: непохожая на него, но словно заняла предназначенное ей судьбой место.
А Хината смеялась всё чаще, и то она знакомая Хьюга – ласково и открыто, то новая Учиха, за которой Мадара наблюдал жадно и боялся спугнуть – чуть хитро и с пониманием своего совершенства. Хината абсолютное расцветшее, наконец, совершенство в обеих своих ипостасях, хоть и не знала об этом.
Не замечала?
И умная Хината в какой-то момент с лёгкостью его выгнала.
- Держи, развейся, - Хьюга протянула ему несколько листовок, которые уже реже, но всё ещё служили в Аме основным критерием заказов. Мадара наскоро просмотрел их; пять штук, все разыскиваемые за награду скрываются неподалёку – это уже известно, но сильны, А-ранга. Если повезёт, то мужчина не заскучает с ними.
- Что это на тебя нашло? – мрачно сказал он.
Идея покидать Хинату ему не нравилась, в голове что-то заклинило на этот счёт.
- Просто иди. Засиделся ты дома, - спокойно ответила ему Хината. Её выпуклый живот сильно выпирал, и Учиха, протянув руку, прижал ладонь к коже под лёгкой майкой. Детям было тесно в утробе матери, и, возможно, ощутив отца, они зашевелились активней, что Мадара ощущал под своей рукой.
Девушка нежно улыбнулась, несмотря на то, что момент, когда наследники Мадары проявили себя, не стал для них особенным. Просто это случилось: как заявляла о себе Хината Учиха, так заявляли и её сыновья.
Мальчики – Мадара уже знал и гордился. Не ими и не собой, разумеется, а Хинатой, ведь она их в себе носила.
- Здесь какой-то подвох, - недовольно проговорил Учиха и, отняв ладонь, поднял на неё взгляд; он сидел, девушка стояла рядом. – Мне это не нравится, и…
Хьюга прижала пальцы к его губам и заглянула ему в глаза. В сером тумане не виделось стальной твёрдости, но что-то непреклонное светилось. Быть может знание каждой женщины, что она немного властна над мужчиной, которым любима.
- Позже не удастся. Скоро пора, - тихо шепнула она. – Я не смогу тогда одна.
Мадара перехватил её ладонь и на краткий миг прижался губами к тыльной стороне пальцев.
- Не так уж и скоро.
- Три месяца, а их двое.
Как быстро летело теперь время. Кулон, тормозящий уже сейчас время для Хинаты, скатился из ворота её одежды и повис на небольшой верёвочке.
- Иди, - твёрдо.
- Раньше ты такой не была.
«Дерзкой почти», - но вслух Мадара этого не сказал.

Хината смеялась, когда Мадара обращался к ней «Учиха», улыбалась на «Моя Учиха». Но в глубине души боялась до конца признать его правоту. Чтобы она сама ни говорила в шутку: её мужчина – самый великий из Учиха, и сыновья в её чреве тоже родятся Учиха, будь они с чёрными глазами или серыми.
Это не судьба, просто дети Мадары не могут быть не Учиха.
А она, что она? Сколько осталось от той девочки, которая подглядывала за Наруто-куном из-за угла и боялась родного отца до дрожи в коленях? Сейчас Хьюга изредка скучала по Неджи и Хиаши. Ей хотелось подойти к ним и рассказать о своей гордости.
И добавить: «Хорошего ли я себе мужа нашла, отец? Он достоин?»
Но Мадара ей, разумеется, никакой не муж. Учиха Мадара мужчина, который хоть и понял прелесть покоя, но изредка скрипит зубами и ради неё почти не покидает дома. Это нехорошо, но Хинате было немного стыдно за несколько эгоистичных мыслей.
Поэтому девушка наполнила всю голову заботой о нём, нашла самых сильных противников из тех, что были, и отправила Мадару к ним.
И снова, и снова, и в четвёртый раз, не давая ему толком возвращаться. С каждым разом его глаза горели ярче и опасней, мощь и сила разжигались в нём с каждым убитым, потому что девушка не давала ему листовок «взять живым», а у Хинаты подкашивались от его жара ноги. Раньше бы точно упала в обморок, но теперь что-то держало и заставляло сердце колотиться.
Она будет матерью его наследников, этого грозного легендарного человека – это жутко, поэтому Хьюга была преисполнена головокружительного восторга.
Не знала правда, откуда тот шёл.
На пятый раз Учиха застал её на кухне. Мужчина подкрался к ней бесшумно, как к врагу, не разуваясь, и обхватил со спины руками, пряча в плащ и в себя. Учиха втянул запах её волос и шумно выдохнул. В глубине его сердца что-то грозно клокотало, а голова кружилась от этого ощущения. Насытившаяся жажда крови, воспитанная многими годами сражений, утихла, но Мадаре в мрачной тайне хотелось жестоко убить кого-нибудь, на кого укажет своими тонкими пальцами Хината.
И неважно кого именно.
Горячие пальцы Мадары скользнули ей под одежду, его руки обхватили под грудью и живот. Хьюга прикрыла глаза и от наслаждения и откинулась в его объятья. От Учиха пахло кровью и пеплом – это катон, потом, сухой землёй, сражением и яростью. Мужчиной, воином, властью и немного диким зверем, очень опасным. Хината широко улыбнулась, но по ощущениям это было странно – девушка раньше не улыбалась так.
Она отлично знала, что он убивал. Совсем недавно, и знала кого. В нём кипела сила, временно затихшая в отдыхе и покое. Раньше девушка думала, что её это пугает, но на деле – влекло сильнее, чем многое другое в нём, отчего-то особенно сейчас, хотя она, как мать и как пишут в книгах, должна желать неги и покоя.
Хинате спокойно. Хината счастлива быть рядом с любым Учиха Мадарой. И матерью его детей она быть уже совсем не боится.