Миротворец. Глава 8

Холодная луна… Я всегда смотрел на нее по ночам, когда тучи не закрывали ее свет. Она ярким диском пыталась скупо осветить меня и погрязшие в тени и сырости города. Сейчас она казалась мне предзнаменованием чего-то опасного, пугающего и неведомого мне. Я помнил, что тогда был такой же серый свет, который освещал квартал, и после того дня я не могу любоваться луной – она вызывает неприятные воспоминания, которые я пытаюсь забыть уже много лет. Сейчас мне думалось, что скоро произойдут события, которые станут переворотными для всего мира шиноби. Это было как предчувствие, знамение, интуиция… Не знаю даже, что именно, но я не был уверен, что будет что-то хорошее, и даже сейчас понимал, что эти события изменят мою жизнь основательно. Кланы, огромная сила и воины, которых можно сравнить с Богами– все это казалось мне сказкой, очередным кошмаром, который поселился в моей голове на время ночи. Хотелось просто открыть глаза и проснуться… Но сколько бы раз я не пытался это сделать, я видел только черное небо и полную холодную луну, которая как на зло светила прямо на меня, словно смеялась.
В груди ссаднило и болело, а воспоминания прошлого никак не уходили с головы. Но теперь я чувствовал, что могу снова все потерять, стать одиноким и проклятым. Этот страх сковывал меня, заставлял бежать от него, трясти головой, отгоняя ненужные мысли, но там, где-то глубоко в подсознании, куда я загнал свои чувства, таился ужас, непокорный и всепоглощающий.
Вы когда-нибудь верили в сказки? В те самые, в которых добро побеждает зло, где все в конце счастливы и рады, как бы банально это не звучало. Я - нет. После моей недавней жизни в скитаниях, я перестал верить в чудеса и в то, что Господь может дать второй шанс на искупление всех грехов, пусть даже совершенных во имя мира. Мне хватает всего, что имею сейчас. Хотя нет, опять вру… Я хотел бы изменить многое, ведь в моей голове было столько планов, столько надежд. Когда мне было только пять, я мечтал летать, как птица. Вот так взмахнуть крыльями и взлететь, чтобы оставить все за собой. Взлететь и стать свободным, не скованным моралями и принципами… А потом появился брат, и тогда я понял, что никогда не смогу летать, потому что просто не хочу быть свободным без него.
Но судьба решила иначе.
Моя мечта осуществилась, правда, это было отчаянное и стремительное падение со скалы. Всего один миг, одна секунда – и все, кругом только темнота. Полная луна и тогда освещала проклятый квартал. Саске упал без сознания от пережитого ужаса и переутомления, а я тихо пошел прочь, оборвав все нити моих надежд. Мадара не стал меня трогать в ту ночь, наверное, пожалел. Хотя, мне было плевать на его жалость – не хотелось ничего, кроме одного – смерти. Тогда я плакал, слезы стекали с глаз моих капля за каплей - это был просто взрыв эмоций, чувств и боли. Я оперся о сухой ствол дерева и рыдал, закрывая лицо кровавыми руками. И в тот момент я понял, что это был мой конец. Оставалось только правильно подвести черту в нужный момент.
А потом все улеглось, я привык к вечной саднящей боли в груди, к комку в горле и пониманию того, что возможно, ошибся. Эта мысль все время крутилась в голове и не давала покоя. И какой глупец сказал, что время лечит? Оно притупляет боль, дает анестетик, но не может склеить разорванную душу. Эту рану трудно вылечить даже такому опытному врачу. Я бы даже сказал – невозможно…
В тот момент, когда меня оправдали, я решил, что, наконец, смогу зажить нормальной жизнью, но, похоже, судьба снова решила проверить меня на прочность. Забавно до дрожи…
Я не мог долго смотреть на луну, поэтому, положив фотографию в карман, закрыл дверь. Нужно было хоть что-нибудь приготовить, но я совершенно растерялся. На столе стояли баночки с какими-то приправами, на полках – коробочки с крупами, но когда я открывал их, то ничего не находил. Открыв холодильник, я понял, что там мне взять тоже нечего, поэтому, порывшись в шкафчиках, нашел лапшу. Из такой лапши делают рамен – любимое блюдо нашего Хокаге. Я никогда не был ярым поклонником этого яства, но иногда был не прочь съесть тарелочку.
Поставив кипятить воду, я высыпал в нее всю пачку с расчетом на то, что все в доме, будут ее есть. В ожидании я присел на подушки возле стола и посмотрел на вазу с цветами. Там было много цветов – я даже названия большинства не знал. В основном полевые, правда, было еще два тюльпана, которые просто горели красным цветом, настолько он был насыщенным. Один тюльпан, раскрывшись широко, стоял прямо, лишь слегка наклонив бутон, второй же – был практически закрыт и склонился низко-низко, готовый вот-вот выпасть из вазы. Я поднял его и попытался зацепить за остальные цветы, но он, почему-то, никак не хотел цепляться.
- Его нужно выбросить, - меня прервал равнодушный голос моего знакомого Синхеля, который только что вошел на кухню. Я дернулся и отпустил цветок, отчего тот склонился еще ниже.
- Зачем? – с недоумением спросил я, не совсем видя в его словах смысл.
- Он слаб, а слабых нужно выбрасывать, - Синхель подошел к плите и, открыв крышку кастрюли, улыбнулся, - м-м-м, лапша.
- Если его подвязать ко второму тюльпану, - сказал я, задумчиво рассматривая цветы, - то он станет сильнее и будет жить.
- Он будет зависеть, - перебил меня мальчик, ложкой помешивая лапшу, - от другого, и это будет очередная слабость.
Я оторвал взгляд от тюльпана и посмотрел на мальчика. Его слова были жестокими, правда, я сам когда-то говорил брату похожее, только тогда я пытался дать ему силу.
- Всегда есть те, кто сильнее и те, кто слабее, - я пожал плечами, - хотя, мне кажется, что даже слабый человек может стать сильным при определенных обстоятельствах.
- Или сломаться, - продолжил мальчик, закрывая крышку. Я коротко кивнул.
- Итачи–сан, я поражаюсь вам, - сказал он после паузы, - после всего, что произошло с вами, вы еще говорите о демократии. Любой бы другой на вашем месте в лучшем случае стал бы жестоким убийцей, а в худшем - сумасшедшим.
Я посмотрел на Синхеля и улыбнулся. С одной стороны он был прав, и я, может быть, действительно сошел с ума, если бы не моя сила воли. Я думаю, только она помогла мне тогда не покончить жизнь самоубийством.
- Но братская любовь оказалась сильнее обстоятельств, - продолжил он, - насколько я знаю, вы оставили Саске жить, чтобы он стал сильнее и придумали сказки, дабы запудрить ему мозги. Такая отвага и самопожертвование, я восхищен. Но скажите мне, какая вам за это награда? Что Коноха сделала для вас после всех трудов и скитаний? Вас же, насколько я знаю, оправдали только из-за показаний Наруто, который просто выбил вашу свободу.
- К чему весь это разговор? – я нахмурился. Синхель подошел ко мне ближе и, упершись двумя руками о стол, произнес:
- Вас же все равно не признают никогда, и любой ваш шаг в сторону будет караться с невероятной жестокостью. Итачи-сан, давайте на чистоту, у вас сейчас только два пути – сделать то, что я вам скажу или же вернуться обратно, снова проиграв деревне. Я хочу рассказать вам все, чтобы вы, наконец, «прозрели».
Я бросил взгляд на кипевшую лапшу, отчего мальчик улыбнулся.
- Не волнуйтесь, когда я закончу, она как раз сварится.
Я кивнул и внимательно посмотрел на мальчишку.
- Так вот, - начал он, - я думаю, вы знаете Изаму, сыновья которого основали два великих клана – огня и ветра. И Мезуо выбрал тропу войны, отчего отец его запечатал свою силу в алмаз и отдал Кезуо, дабы тот в случае опасности мог остановить брата. Но есть одно маленькое препятствие, если младший брат сам захотел бы применить алмаз для корыстных целей, то сила стала бы разрушающей для него и всего клана. И когда Кезуо, не поверив отцу, решил ослушаться его приказа, то алмаз чуть не убил его, а сила стала доступна только избранному – тому, кого алмаз признает истинным воином добра. Не усмехайтесь, это не сказки. Именно поэтому война закончилась не в первые дни, а только через триста лет, когда алмаз, наконец, выбрал воина света. В тот момент энергия была выпущена, и Мезуо, поверженный силой отца, готов был принять смерть. Но Кезуо пожалел его, оставив жить и остальных миротворцев. К кому моменту оба клана были практически полностью уничтожены. Лидеры заключили между собой договор, и поклялись никогда больше не начинать войну. А вы знаете, Итачи–сан, как ее можно начать без убийства воина из другого клана?
- Как? – спросил я. Мальчик ухмыльнулся.
- Если начать войну между шиноби, то можно потом переманить к себе отдельные страны и кланы, чтобы оказаться победителем в любом случае. Страна Огня лакомый кусочек для Мезуо, поэтому он готов натравить на вас все деревни, чтобы заполучить власть. Теперь он не станет воевать сам – за него это сделают другие.
- Как марионетки?
- Именно, - мальчик кивнул, - лидер огня пойдет на все, чтобы получить большую власть и силу, и для этого ему нужен алмаз. Но чтобы не нарушить равновесие, необходимо отнести алмаз в храм Мархано, который служит границей между кланами.
- А где он находится? – спросил я, переводя взгляд на цветы.
- В стране Снега, - сказал Синхель, - недалеко от озера Татсумо.
- Татсумо? – я приподнял бровь. - Никогда не слышал.
На мое заявление мальчик добродушно улыбнулся.
- Его считают краем света, так что путь предстоит долгий, но есть способ добраться туда быстрее. Но я пока не буду говорить об этом, - после этих слов мальчик с серьезным видом посмотрел на меня. - Итачи-сан, на что вы пойдете ради мира шиноби и родного брата? Война может начаться совсем скоро, поэтому нельзя медлить ни секунды… Ну, что скажете?
Я всего на несколько секунд задумался, а потом снова посмотрел на кастрюлю.
- Лапша сгорит…
- О, черт! – подскочил Синхель и быстро подбежал к плите. Он тут же отключил газ и открыл крышку, после чего облегченно выдохнул. – Успел…
После этого он занялся лапшой, что дало мне время немного подумать. Я чувствовал, что здесь что-то не так – загадочные убийства, фантомы, явившиеся из неоткуда и обладающие огромной силой. Это попахивало мистикой. Хотя я сам в нее никогда не верил. Но легенды стали явью, и кланы, про которые рассказывали старцы, начинают новую войну между собой. Теперь все планы Мадары захватить власть четыре года назад показались мне детской сказкой. Акацуки, притворства, запретные техники – все это было лишь игрой в солдатики, по сравнению с теми масштабами, которые происходили сейчас. Если лидер огня решит поработить мир – он это сделает, и только избранный сможет помочь, но в прошлый раз он появился лишь через триста лет после начала войны. Хотя если есть шанс, что я смогу остановить это – то я был готов пойти даже на край света.
Но были обстоятельства, которые не давали мне покоя. Я вспомнил нашу первую встречу и теперь решил спросить насчет многих нестыковок в его новом рассказе.
- Синхель, - сказал я, когда парень уже приготовил лапшу, - когда мы разговаривали с тобой первый раз в доме, то ты говорил про кланы, порабощенные миротворцами. Что с ними сейчас?
Мальчик поставил кастрюлю с лапшой на плиту и выдохнул.
- Хм, это мелкие кланы, которые могли подчинять себе иные стихии. Например, землю, воду и молнию. Но они не смогли устоять против огня. Когда началась война, Мезуо хитростью переманил на свою сторону и потом безжалостно расправился с лидерами. В кланах существует правило – тот, кто убил главу клана, сам становится главой. Так Мезуо набрал себе большую армию.
- Получается, что у младшего брата не было и шанса? - я слегка приподнял бровь.
- Был, - ответил мальчик, - у клана ветра, как я говорил, был особый геном – глаза, способные видеть молниеносные движения противника. Они научились сражаться с миротворцами особым способом.
- Тогда зачем нужно нести алмаз в храм? Война может начаться совсем скоро и слишком большой риск, что его украдут оттуда.
Синхель подошел ко мне и сел на подушку.
- Если поместить его в особое место, то достать его сможет только избранный. Только так можно будет гарантировать, что охотники и миротворцы его не получат.
- Они вряд ли так просто дадут нам это сделать, - нахмурился я, вспоминая последний бой.
- Именно, - кивнул Синхель, - поэтому нам нужно добраться до храма быстро. Завтра на рассвете выходим.
На рассвете? Но ведь младший брат не был в состоянии сейчас сражаться, я даже не был уверен, что он мог двигаться.
- А как же Саске? – удивился я, - его рана…
- Я дал ему настойку одного редкого цветка, - перебил меня мальчик, - к утру он будет здоров. Кстати, я думаю, вы можете к нему зайти, Саюко закончила перевязывать его.
Я коротко кивнул и поднялся, чтобы выйти из кухни, но остановился у двери.
- И еще… - я немного задумался, - эта Саюко… Она…
Но мальчик словно прочитал мои мысли, поэтому даже не дал мне закончить.
- Я понимаю, о чем вы, - кивнул Синхель с улыбкой, - да, она и есть та девочка, фотография которой лежит в вашем кармане. Я спас ее во время нападения на деревню.
- Нападения? – удивился я.
- Именно. Я как-нибудь расскажу вам об этом, - произнес мальчик и перевел взгляд на вазу с цветами. Я еще немного помялся возле двери, а затем вышел. Хотелось навестить Саске, узнать, как его здоровье. Синхель требует срочных действий, но я сильно волновался за брата и не хотел, чтобы он стал легкой мишенью для охотников.
Пройдя через коридор, я открыл дверь в комнату, которая была больше похожа на гостиную. Она была довольно просторная, а окна до пола еще больше увеличивали ее. Слева от меня стоял небольшой камин, который был отделан резьбой. Дрова в нем мерно горели и изредка трещали, давая тепло и скупой свет. Напротив камина стоял столик, где лежали книги и газеты. Этот столик стоял на небольшом коричневом ковре с каким-то причудливым орнаментом и бахромой по бокам. А рядом располагался диван, на котором и лежал Саске. Я прикрыл дверь и прошел дальше. Одно окно было занавешено тяжелыми синими шторами, отчего часть гостиной была погружена во мрак, зато второе было полностью открыто и впускало в комнату серый свет луны, который падал на столик и частично на диван.
Подойдя к нему, я тихонько отпустился на колени и посмотрел на брата. Он, похоже, спал, так как совершенно не отреагировал на мой приход. Я был даже раз этому, и мои губы искривились в улыбке. Он был таким милым сейчас. Лицо стало спокойным и мирным, без недовольства или ехидства. Похоже, только во сне он мог быть самим собой - без вечной озлобленности на мир. Я не выдержал и дотронулся до его щеки, отчего Саске тут же скривился, почувствовав прикосновение и тепло. Через пару секунд он открыл глаза и с удивлением посмотрел на меня.
- Аники?
Я был опечален, что разбудил его. Мне бы хотелось просто посидеть рядом с ним и, как страж, охранять его сон, но Саске всегда чутко спал.
- Спи, спи… - прошептал я, отдергивая руку от его щеки, словно от горячего чайника.
- Ты зачем-то пришел? – спросил он сонным голосом и зевнул. Я снова не смог сдержать улыбку.
- Я хотел узнать, как ты себя чувствуешь, - сказал я, наконец. Саске слегка поморщившись, повернулся ко мне.
- Уже лучше, - сказал он тихо, - этот мальчик дал мне какую-то настойку, отчего болеть стало меньше.
Я кивнул. Сихель как-раз говорил мне про это.
- У нас мало времени, - сказал я после паузы, - завтра утром нам нужно будет идти. Но ты… Ты еще слишком слаб, поэтому останешься здесь.
Саске как-то странно осмотрел на меня и улыбнулся, я ожидал от нее очередной всплеск эмоций и море желчи, но его слова удивили меня.
- Ты всегда говоришь мне, что я слаб, - сказал он спокойно, - не даешь даже шанса доказать тебе другое. Хех… Мне иногда кажется, что ты вообще меня не видишь.
Это немного обезоружило меня, хотя я никак не показал своих эмоций. Я убил их давно, и теперь старая привычка никак не может уйти, да и вряд ли уйдет. Все мои чувства закопаны слишком глубоко, отчего я порой сомневаюсь в их наличии. Но… С братом все иначе, перед ним эмоции вылезают наружу даже без моего ведома.
- Я всего лишь хочу тебя защитить, - сказал я, вздохнув, но что Саске улыбнулся еще шире. Его поведение заставляло меня удивляться все больше.
- А я, думаешь, не хочу защитить тебя? – прошептал он, морщась, - Ты как всегда все пытаешься нести в себе один, брать всю ответственность на себя. Ты знаешь, Наруто мне сказал когда-то, что нельзя делать все одному, иначе обязательно проиграешь…
Эти слова поразили меня. Я вспомнил, что когда-то сам сказал их Наруто, но никогда не думал, что теперь мне скажут их. Глядя сейчас на брата, я понимал, что все время видел его ребенком, тем самым глупым младшим братом, которого я бросил когда-то на произвол судьбы ради Конохи. Но теперь я понимал, что он уже вырос и уже далеко не глуп. Наверное, все это время он пытался бороться с моими доводами, хоть как-то показать мне то, что ему можно доверять, и что он поймет. А я упорно отказывался видеть это, отчего и получал от него только упреки и издевки.
- Я понимаю, - выдохнул я и слегка опустил голову, отчего челка закрыла глаза, - просто ты всегда был для меня глупым младшим братом.
- Я вырос, Итачи, - прошептал он и дотронулся до моей щеки, отчего я слегка дернулся, - пойми же это наконец.
Я коротко кивнул и дотронулся до его ладони, тепло которой обжигало мою кожу. Я даже не понимал, когда в последний раз мы говорили так, как родные души без каких –либо тайн и разногласий. Саске все еще улыбался и, обняв меня за шею, притянул к себе, а я без сопротивления поддался ему, положив голову ему на грудь. Брат обнял меня сильнее и снова поморщился, отчего я заволновался. Но он только улыбался и говорил, что все хорошо.
Не хотелось даже думать, не то, что говорить. Слабость, которую я раньше отгонял от себя, теперь накрыла меня с головой, как волна. Я закрыл глаза, боясь даже дышать. Мне казалось, что это все сон и сделай одно неловкое движение - сладкое ощущение исчезнет, как утренний туман. Саске гладил меня по голове, словно я был маленьким мальчиком, а я даже слова не мог сказать. Мне нравилось чувствовать, что я ему нужен, и от этой мысли за спиной моей словно вырастали крылья, а в душе становилось тепло-тепло, как будто там посреди мерзлого поля разожгли костер. Саске что-то говорил меня, но я не слышал его, только голос тихий и нежный успокаивал и погружал в сон. Через некоторое время он дернул меня и предложил лечь рядом с ним. Диван был большой, так что мы легко помещались. Я уже практически спал, поэтому не стал противиться ему и лег рядом. Саске снова обнял меня и притянув к себе, поцеловал в лоб. От нежного прикосновения его губ я улыбнулся, но глаза открыть так и не смог.
- Итачи, - сказал он тихо, - я люблю тебя.
- И я тебя люблю, - прошептал я и тут же погрузился в сладкий сон, в котором впервые за долгое время не снился леденящий душу кошмар, о которого просыпаешься в холодном поту. Я чувствовал себя как в раю, и где-то там в глубине сознания промелькнула мысль, что это всего лишь иллюзия, но я тут же отбросил ее, веря, что эти три слова мне не померещились.
Завтра мы отправимся на войну, и никто не может сказать, получился ли у нас выполнить свое задание или нет. И пусть там наверху уже решили все за нас, я не собирался сдаваться. И даже если это все просто сон, я буду бороться за то, что есть у меня сейчас, а иначе его может просто не стать.
Ведь какой бы страшной не была война – всегда найдутся герои…