Моя смерть

Первый раз они встретились, когда Мадара умирал. Над головой – светлеющее небо, кажется, октябрьское, но уверенности в этом не было. Этот развалина Хагоромо уже сказал, что он умрёт, Хаширама исчез и попрощался, и в целом – они правы.
Учиха знал это состояние; оно не смертельное, так как Кагуя любезно залатала ему дыры, чтобы попользоваться телом. Но ему не пошевелить ни рукой, ни ногой ещё дней пять после этой заварушке и либо его сожрут дикие звери, либо сдохнет от истощения, либо какой-нибудь добрый шиноби придёт его добить.
Идите-ка вы нахуй с такой доброжелательностью.
Пришёл не шиноби, пришла она. Села на колени рядом с его головой, постучала холодными влажными ладонями по щекам. Мадара открыл глаза, хотя ему совсем не хотелось : лежать и притворяться хладным трупом спокойней, - и глянул на неё.
Белые глаза, Бьякуган.
- Живой, - пробормотала Хьюга.
«И ты нахуй», - хотелось отозваться ему, но сил не было никаких. Тогда Учиха упрямо попытался её укусить, но Хьюга как-то очень ловко увела ладонь в сторону.
А ведь он запомнил эту девку. Стояла рядом с трындящим что-то Наруто и, понимая, что тот порет чушь, деликатно делала вид, что так и надо. И ведь, забавно, все вокруг велись, но Мадара сильно старше и сильно умнее.
То, что валяется здесь всё же он, а не они – это мелочи.
Девка заставила его сесть, подняла на ноги обмякшее и не слушающееся тело и, взвалив на своё хрупкое худенькое плечо, доволокла до тени деревьев. Учиха удивился, вспомнил, что она куноичи, и вырубился.

Второй раз он тонул. Крайне скромный выбор: прыгнуть с обрыва или попасть в плен из-за того, что ещё не восстановился. Хината не стала с ним долго нянькаться, а если бы она не ушла сама, то Учиха б её и так послал.
Умная девка.
Но, может, рановато?
С тремя Каге и их охранниками он бы пока не справился. Кагуя нанесла ему больше ущерба, чем он думал. Поэтому он прыгнул, врезался с высоты в ледяную воду вперемешку с комьями январского снега и пошёл ко дну.
Вот так просто. Просто холод ослепил, грудь пронзило болью меча и руки Зецу одновременно, у сердца, там где шрам от вырезанного по мясу и из мяса лица Хаширамы, заныло неимоверно, и стало так плохо на мгновение, что Мадара его – это мгновение – потерял. Головой он понимал, что нужно было спешно сбросить тяжёлый плащ и меч, но уже не успевал. Гребок, ещё один, но течение быстрое.
И вот уже он вынырнул, но вдруг раз – и затылок встретился с камнем.
Ослепило вновь. Река в том месте расширялась, выходя из ущелья, и становилась спокойней, поэтому он даже что-то видел, погружаясь всё глубже в тёмную воду.
«Ну, охренеть», - вяло подумал он.
Третий – или четвёртый? – раз умирая, не боишься уже совсем и относишься к происходящему философски.
Глухой звук донёсся до него на грани потери сознания, неуместный в стремительно сжимающейся вокруг него пелене. Мутный образ впереди, протянутые руки, и рывок, от которого он всё же наглотался воды.
Хината совсем-совсем не медик, поэтому она просто ударила, подкрепляя чакрой, ему в грудину, затем перевернула животом на какой-то камень и нажала на спину. Из его рта хлынула сначала вода, затем – рвота.
Мадара закашлялся, ощущая песок на языке. Но в голове прояснилось, и сел Учиха уже самостоятельно.
- У тебя раны вскрылись, - мрачно сообщила ему Хьюга.
- Ты что здесь забыла?
- Мимо шла.
- Дура.
- Дай перевяжу.
Он плюнул и даже дал. А Хината затянула бинты так, словно еле сдерживалась, чтобы этими самыми бинтами его не удушить. От вымокшей одежды колотило. Мадара схватил её за волосы и мягко потянул наверх, чтобы посмотреть ей в глаза и хотя бы на этот раз понять: какого, собственно, чёрта она делает?
Хьюга поняла по-своему, забралась к нему на колени верхом и принялась разминать и растирать ему плечи. Из её рта вырвалось облачко пара.
- Вот чего ты меня спасла?
- Ты тонул, - уверенно.
Аргументный аргумент, блять. Многое объясняет. А в деревнях говорят, что войну он начал, потому что злой был.
Идиоты.
- А раньше?
- Ты умирал.
- Да что б тебя!
Хината надавила ему на что-то на загривке, что-то щёлкнуло болезненно. Её бёдра вымокли от того, как она ими прижималась, зато тепло стало. Мадара перехватил его и резким движением вжал в гальку; в голове что-то перевернулось и ухнуло к опустевшему животу.
Всё же девка не дура, чтобы он там ни болтал вслух.
- Я не считала твои намерения ужасными, - тихо сказала Хьюга.
- Ты тоже была в иллюзии.
- До неё и не спасла бы.
Ах вот оно что… Добрая дурочка с несчастной жизнью. Видимо, в иллюзии она получила слишком много того, чего в реальности ей остро не хватало.
Затем Мадара заткнулся, так как не совсем мудак и возмущаться собственному спасению – дважды – было бы слишком тупо. Мужчина дал девке выхаживать его дня три и ещё сутки, а потом ушёл без прощаний.

Вода, земля – почему смерть не приходит за ним через меч и огонь? Учиха был бы счастлив и не сопротивлялся бы. Мужчина попробовал пошевелить ногой и ощутил, как там что-то болтается без его воли.
Кажется, оторванная полоска плоти, висящая на жалком лоскутке. Ещё перебито запястье, и он в крови и земле с ног до головы. Вроде не в своей крови.
Мадара ухмыльнулся. Толща земли над головой, обещавшая ему погибель, его не тревожила. Но какое же сладкое наслаждение ему подарили перекошенные ужасом лица шиноби с его именем на устах – вернулся, вернулся, не уничтожен снова! И если в прошлый раз Учиха сражался за мирный мир и идеалы, то не теперь.
Обойдутся, суки. Пусть сами разгребают своё дерьмо, а он им добавит.
Если выберется.
В кромешной тьме появился огонёк. Он где-то слева вместе с шагами: один человек, поступь тихо-плавная, а свет тёплый совсем. Не от раздражавших Мадару фонарей.
Девке своей он не удивился; Хьюга воткнула факел в щель между камней. То есть, она никакая не его, но мысленно Учиха её иногда присваивал себе. Хината ведь появлялась рядом, когда умирал он, а не кто-то другой.
На этот раз Мадара ей совсем ничего не сказал. Мужчина не видел её много лет – форму восстановил, побеждал легко. Девка в шортах, коротких, ему захотелось убить всех, кто видел её голые коленки, но пока что он сам на них уставился. Под грудью ремень, волосы ещё длиннее, а взгляд такой же белый, закрытый.
Узкие ладони засветились зеленоватым, плоть болезненно приросла к ноге обратно.
Интересно…
Учиха почти захотел спросить, но вместо этого сплюнул сколотый зуб вместе с кровью от прикусанной щеки. Хьюга подобралась к нему ближе. Мужчина позволил уложить свою голову на вожделенные женские бёдра и расслабился.
Кажется, девка к нему наклонилась, и они поцеловались так сильно, что мужчина готов был застонать. И он удерживал её крепко-накрепко за волосы.
Но после Мадара так и не вспомнил точно.

В пустом рисе нет вкуса, но Учиха всё равно рад увидеть Хинату, когда он не изранен и не корчится от болей. Так девка другая – чуть боялась, трусила, но сидела рядом с ним на узкой веранде и никуда не уходила.
Наверное, в Конохе хуже и страшнее. Много-много призраков, геройский герой, увидевший в ней не-тень слишком поздно и не дающий покоя, клан, семья…
Заебало её, в общем, это местечко, но, разумеется, Хьюга так не выражалась. Но иных причин находиться в его развалившейся хибаре с удобствами – дранный футон на полу, барахло в другой комнате, потому что шкаф – у девки быть не может.
Мадара отставил плошку, зевнул, повёл плечами. Покурить бы. Девка скосила на него глаза, опустила взгляд к животу и покраснела. Резко отвернулась.
А, точно, он же в юкате на голое тело. Сидеть, настолько развалясь, не прилично и не полагается при дамах. Но Учиха и не подумал менять позу. Стеснения он не знал никогда, а Хьюга перебьётся, не маленькая.
Хинате потребовалось около четырёх минут.
- А я знаю, кто ты… - лениво протянул Мадара.
Хьюга качнула головой к нему и приподняла правую бровь с крохотным шрамиком по центру дуги.
- Ты вечно появляешься, когда я подыхаю. Ты – смерть. Моя. Я вот тебя бегал, но тебе надоело, и ты решила сама ходить.
Девка вытаращилась на него ещё удивлённей, но внезапно закрылась, уронив вместо подвижного лица керамическую маску.
- Если я смерть, то почему ты жив? – тихо спросила она.
- Решила сменить тактику, - уверенно. – Обычный подход со мной не работает. Втираешься в доверие вот.
Мужчина отлип от стены, на которую опирался лопатками, развернул Хинату к себе лицом. Хьюга ловко, следуя неведомым ему дорогам собственных мыслей, заплела ему косичку от пряди за ухом и сразу же распустила.
- Или ты просто херовая смерть, - пожал плечами Учиха. – Куноичи так себе, и смерть тоже.
Её пальцы, заплетающие волосы с другой стороны, как бы случайно и неприятно дёрнули тонкую прядку. Мужчина поймал её ладонь.
Вот что-то, а руки у неё ледяные, для смерти как раз. Во всяком случае, от смерти он давно уже не бежал, не страшился её и воспринимал как данность её присутствие в своей жизни.
Присутствие девки – тоже.
Поэтому без зазрений совести Мадара уверенным движением опрокинул свою смерть на гладкие доски.