Мост через вечность. Глава 16

Сколько себя помнил Обито, папа всегда был рядом с ним, зримо и в тени, поддерживая и оберегая от невзгод. Юный Учиха не мог представить, каково мужчине растить ребенка в одиночку, выполняя обязанности как отца, так и матери, взвалив на свои плечи непосильную временами ношу – вывести в жизнь нового человека и при этом сохранить его душу незапятнанной. Вряд ли вообще возможно понять, что это такое, пока ты сам не обзаведешься детьми, и с данным фактом оставалось лишь смириться. В детстве для Обито Мадара был подобен Богу: бесконечно правый во всем, единственный, кто знал ответы на любые вопросы. Шли годы, мальчик взрослел, и уже в подростковом возрасте стало заметно, чей он сын – тот же острый язык, те же повадки, та же проницательность и жизненная хватка. Но порой, глядя на отпрыска, глава клана чуть поджимал губы и слегка покачивал головой, очевидно, подмечая в нем еще чьи-то черты. Всякий раз, замечая подобное, Обито подсознательно относил родительскую мимику к воспоминаниям о незнакомой женщине, давшей ему жизнь. Так же интуитивно ощущая нежелание Учихи-старшего откровенничать, парень никогда не спрашивал, кем она являлась и почему не интересовалась им. А потом стало совершенно не до того: Обито бросила девушка, предпочтя богатого иностранца, и убитый горем юноша едва не довел себя до крайности – когда мысли о самоубийстве посещают чаще, чем стремление жить. К счастью, Мадара вовремя успел, как он выразился тогда, «вправить сорванцу мозги», после чего тот сумел выбраться из поглотившей его темноты и даже начал строить планы на будущее. И вот теперь, во время очередной свалившейся снегом на голову проблемы, папочка решил поведать ему о маме, и Обито подозревал – лучше поверить собственным ушам и не упускать выпавшего шанса.
- Ты… - Учиха нетерпеливо поерзал, забыв о причине депрессии. – Ты хочешь рассказать мне о маме?
Мадара усмехнулся, видимо, ожидая от собеседника именно такой реакции, и кивнул.
- Ты верно расслышал.
- Но… - тем не менее, от доли сомнения избавиться не удалось. – Почему именно сейчас? Ты никогда не вспоминал о ней раньше.
Мадара со вздохом встал со стула и, пройдя к окну, слегка отодвинул занавеску, дабы выглянуть во двор, где уличные фонари старательно разгоняли сгустившийся сумрак.
- Потому что я не думал, что история повторится, - вполголоса вымолвил он.
Обито поймал себя на желании перебраться на пол и, подтянув колени к груди, выслушать исповедь, но остался сидеть в кресле, вцепившись пальцами в его подлокотники.
- Папа… ты уверен?
Последняя жалкая попытка отложить неизбежное провалилась в небытие, когда Мадара, на миг прикрыв глаза, произнес:
- Сейчас просто замолчи и выслушай меня, хорошо? – и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Я приехал в Америку не беспечным юнцом. Мне было около двадцати семи лет, я наконец-то вырвался из-под родительского надзора, и это до безумия опьяняло меня. Я знал, чего мне хотелось бы получить от жизни, и намеревался взять все, что смогу. Все потихоньку наладилось, я обзавелся собственным бизнесом, снял небольшой дом и вскоре выкупил его. А потом появилась она… - Мадара перевел дыхание и, развернувшись, прислонился спиной к стене, скрестив на груди руки. – Ее звали Мэри. Довольно банальное для американцев имя, но его носительница была яркой и непосредственной. По крайней мере, так мне показалось, когда я встретил ее. Это произошло случайно, на улице. У нее была собака, из тех комнатных пород, которые меня всегда смешили, - мужчина хмыкнул. – Ну, не могу я считать полноценными собаками эти мелкие тявкающие недоразумения, искусственно выведенные людьми, а вовсе не природой. Однако девушкам они нравятся. Любила свое лохматое чудо и твоя мама, так сильно, что бросилась спасать, когда оно едва не угодило под колеса моей машины. – Мадара на мгновение сменил позу и почесал бровь. – Если честно, я не запомнил породу собаки, которую мне тогда озвучили: ее владелица заинтересовала меня куда больше. Стояло лето, на Мэри было светло-голубое платье без рукавов, у нее были русые вьющиеся волосы, рассыпавшиеся по плечам, а рассерженное личико выглядело столь мило, что я невольно залюбовался и пропустил мимо ушей все ее гневные фразы. Я предложил отвезти их обоих к ветеринару, чтобы проверить, все ли в порядке с животным, и даже удивился, когда она согласилась, - хозяин дома покосился на Обито, который с приоткрытым ртом зачарованно слушал историю. – С того дня мы начали часто видеться и не заметили, как дело дошло до постели. Все произошло, наверное, слишком быстро, однако я не жалею, ведь в противном случае у меня не было бы тебя. Я был очарован ею настолько, что не думал вообще ни о чем, и в итоге это стало той самой ошибкой, которую мне невольно пришлось совершить.
Мадара ненадолго умолк, наливая в стакан воду из графина, и Обито рискнул осторожно спросить, одновременно с этим боясь нарушить естественный ход повествования:
- Что случилось?
Рассказчик грустно улыбнулся, сделал сразу несколько глотков и вернул стеклянный сосуд на столешницу.
- За глупость пришлось расплачиваться, Тоби. Как оказалось, Мэри была дочерью влиятельного бизнесмена, а ее дядя занимал какой-то пост в политике, я особо не стал вдаваться в детали насчет него. В общем, ее собирались выдать замуж за расфуфыренного хлыща из такой же семьи ради слияния капиталов и прочих принятых в их кругу вещей. У нас, как ты знаешь, тоже подобное процветает. Когда выяснилось, что предполагаемая невеста беременна от иностранца, грянул скандал, и ее родственники активно взялись за дело. Сначала меня просто подлавливали возле дома, угрожали, втягивали в драки. Тогда-то и появились Кимимаро и Ямато, два несовершеннолетних парня, сумевшие помочь мне во время очередного нападения. Жить им было негде, и я привел их в свой дом. Время шло, атаки прекратились, Мэри я больше не видел – ходили слухи, что ее увезли в другой город и не выпускали из дома. Я не знал, чего ожидать, и приготовился в любой момент услышать самое худшее. При этом, как ни странно, больше меня волновала судьба моего ребенка, с которым могли сотворить все, что угодно. Видишь ли, Тоби, о беременности стало известно тогда, когда любой врач отказался бы делать аборт, и ее родителям не осталось иного выбора, кроме как спрятать дочь подальше от нежелательных глаз.
- А как я оказался у тебя? – вновь поинтересовался Обито, хмуро разглядывая стену напротив и осмысливая полученную информацию.
Мадаре надоело переминаться с ноги на ногу, и он устроился на своем привычном месте за рабочим столом.
- Тебя мне подбросили. Прямо в традициях телесериала – в корзине и с запиской. Можешь представить мое лицо, когда Ямато явился ко мне в кабинет с таким подарком в руках? В письме мне сообщили дату твоего рождения, а также порекомендовали больше никогда не пытаться встретиться с твоей матерью. Как я узнал позже, Мэри выдали замуж, к тому же, она считала, что ее сын умер.
- И ты не стал ничего делать? – вымолвил Обито, окидывая отца пристальным взором.
Мадара смело выдержал зрительный контакт, не думая прерывать его.
- А что я должен был делать? Лезть в логово зверя, способного причинить вред моему ребенку, из-за женщины? Прости, если считаешь меня неправым, но я не стал рисковать. Да, я любил твою мать, но ты для меня значил намного больше. Мой сын, моя плоть и кровь. Я выбрал тебя и ни разу не пожалел об этом за все прошедшие годы, каким бы негодником ты порой ни был.
Обито наклонился вперед, упираясь локтями в колени и утыкаясь в сжатые кулаки подбородком. Отчего-то после не самой веселой беседы стало легко – словно между ним и родственником разрушились последние барьеры, и не осталось ничего, способного помешать понять того, кто не побоялся взять ответственность за свое дитя. Наверное, так и бывает, когда люди искренне раскрывают друг перед другом самые сокровенные секреты, тем самым проявляя доверие.
- Папа, а тебе никогда не приходило в голову, что тебе могли подкинуть чужого ребенка?
Мадара рассмеялся высказыванию так, будто услышал невероятно смешную и одновременно глупую вещь, затем достал из верхнего ящика сложенный пополам лист бумаги.
- Во-первых, зачем им было врать? – высказался он. - Во-вторых, с одного взгляда можно понять, что ты – Учиха. В-третьих, для особо придирчивых я в свое время сделал вот это, - документом помахали в воздухе. – Пришлось, знаешь ли, когда потребовалось оформлять свидетельство о рождении.
Обито нахмурился, следя за его движениями.
- Что это?
- Результат ДНК-анализа. Ты – мой сын, даже не думай сомневаться. - Мадара небрежно бросил вышеназванный тест перед собой. – Потом можешь посмотреть, если захочешь. А пока скажи-ка мне вот что – ты любишь ту девушку?
Обито откинулся на спинку мебели – мечтательности как не бывало. А ведь стоило не упускать из виду вероятность возвращения к предыдущей теме разговора – неспроста же ему поведали столько интересных вещей.
- Я, определенно, влюблен в нее, хотя и встретил не так давно. Вот только поздно. Да и получилось у нас все как-то спонтанно. А сегодня утром она сказала, что выйдет за него, потому что иначе не сможет решить свои проблемы. Моя помощь ей не нужна.
Мадара сцепил ладони, переплетая при этом пальцы, и недовольно цокнул языком.
- Женщины порой кажутся мне такими… дурами. Когда та, прости за выражение, потаскушка, променяла тебя на деньги, я был так зол, что, наверное, при случае дал бы ей хорошего пинка, лишь бы поскорее сбежала. И вот опять та же история.
- Нет! – немедленно вскинулся Обито, вскакивая и едва ли не бегом приближаясь к обвинителю возлюбленной. – Темари не похожа на Рин, там другое!
Мадара вопросительно изогнул бровь, вцепившись в самое главное.
- Темари? Сабаку но Темари, невеста Сасори?
Обито виновато потупился, жалея о неосторожно брошенной фразе.
- Да.
- Час от часу не легче, - раздалось следом. – Ладно, не унывай. – Мадара встал и ободряюще хлопнул сына по плечу. – Разберемся и с этим, вот увидишь. Я больше никому не позволю причинить тебе вред. А тебе советую – никогда не смей сдаваться. Понял?
Обито кивнул и позволил себе, наконец, расслабиться, поверив – все еще будет хорошо.

Четверг в Конохе выдался грустным, сонливым и очень сырым. С самого утра небо плакало, низвергая на землю потоки воды, и, несмотря на оставшуюся позади половину рабочего дня, просвета среди серых, сгустившихся тучевых масс не наблюдалось. Стоя у окна в учительской, Итачи лениво следил за каплями дождя, с бешеной скоростью бьющими по лужам в школьном дворе, и за качающимися от сильного ветра ветвями деревьев. Сегодня никто из учащихся не выходил на улицу, столовая во время обеда была переполнена гомонящей толпой подростков, а преподаватели предпочли, взяв пищу, закрыться в предоставленном им помещении. Однако прошедшая трапеза совершенно не занимала мысли Учихи – находились вещи серьезнее. Например, родственники. Итачи вдруг поймал себя на ощущении, что, увлекшись собственной личной жизнью, перестал понимать происходящие в его семье события: кузена, ходившего вчера по дому, будто сомнамбула, порой слишком нервного, словно ожидающего чего-то, дядю, хмурого брата, запирающегося в спальне после учебы и отказывающегося пояснять, в чем дело. И если с Мадарой и Обито ситуация более-менее разрешилась, судя по повеселевшему виду обоих, то Саске вызывал тревогу. Помимо игры в молчанку, парень уже два дня не общался с Наруто, который теперь добирался до образовательного учреждения на автобусе, перестал приходить к ним в гости, не звонил и настойчиво игнорировал попытки бывшего друга уладить конфликт. Были минуты, когда безумно хотелось вмешаться, помочь, сделать хоть что-нибудь, но… нельзя. Саске уже не ребенок и должен научиться самостоятельно разрешать возникающие проблемы, ведь в жизни их будет еще немало. Если у младшего возникнут вопросы, он, разумеется, даст дельный совет, однако до тех пор ему, Итачи, остаются лишь ожидание и наблюдение со стороны.
- Итачи-сан, - хриплый, вкрадчивый голос навязчиво прозвучал в непосредственной близости, прерывая цепочку размышлений и вынудив Учиху поморщиться. – Пора идти. Думаю, ваши ученики уже ждут.
Подавив тяжелый вздох и досадуя на собственную, порой чрезмерную, задумчивость, Итачи кивнул, подхватил со стола необходимую папку и первым вышел из кабинета, слыша поступь Орочимару за спиной. Конечно, было бы куда лучше побеседовать с вверенным ему классом без посторонних, только, увы, не получится. О чем, интересно знать, думал директор, когда назначал биолога его помощником, прекрасно ведая при этом о пристрастии длинноволосого, со змеиными повадками сотрудника к красивым мужчинам?.. Учиха усмехнулся. Ничего, он отыграется уже через десять минут, и вряд ли его ход понравится нежелательному поклоннику.
До нужной аудитории добрались быстро. Итачи первым прошел внутрь нее, краем глаза подмечая подскочивших для приветствия ребят и закрывающего дверь Орочимару. Внимание привлекло недовольное личико Дейдары, подозрительно косящегося в сторону второго взрослого, и Учихе пришлось приложить усилие, дабы не улыбнуться – мальчик ревновал, даже не пытаясь данный факт скрыть. Однако пора бы вспомнить о насущных делах и прекратить отвлекаться.
- Присаживайтесь, - бросил Итачи, устраиваясь с удобством на рабочем месте: прислоняясь к столешнице, небрежно бросив документы рядом с собой. – Сегодня на нашем классном часе присутствует Орочимару-сенсей, и у нас для вас новость.
Пришлось переждать, пока садящиеся подопечные взволнованными переглядываниями и негромким бурчанием отметят сие заявление.
- Как вы знаете, - продолжил Учиха, когда гомон стих, – в начале июля мы отмечаем Танабату*. По традиции нашей школы, ученики в этот день устраивают различные мероприятия. Как правило, выпускные классы заняты организаторской работой, обеспечивая уют гостям праздника, в том числе они устраивают в столовой небольшое кафе. Второгодники участвуют в различных спортивных соревнованиях. На долю первогодников** выпадают театральные постановки.
Сидящий позади всех, между Дзюго и Рок Ли, Суйгетсу немедленно поднял руку.
- То есть, мы должны будем играть в каком-то спектакле?
- Совершенно верно, Суйгетсу-кун, - ответил Итачи, смотря на то, как Тсукури достает из поясной сумки маленький белый шарик и принимается вертеть его перед собой.
Сбоку послышалось невнятное икание, после чего Орочимару, секундами ранее направившийся к учительскому стулу, предпочел замереть возле стены, не нарываясь на малолетнего подрывника. Учиха покачал головой и решил не встревать в безмолвные разборки. Он еще не сообщил главное.
- Также, по традиции, класс будет поделен на две группы, мужскую и женскую. Так что в предстоящем спектакле мальчикам придется играть не только мужские роли, а девочкам – не только женские.
- А может, не надо, Итачи-сенсей? – осторожно поинтересовался Киба, почесывая нос. – Я вряд ли смогу девчонку сыграть.
- Увы, Киба-кун, правила – есть правила, так что мы будем им следовать. Потому наберись смелости и покажи нам хороший результат. Даже если тебе выпадет женская роль. – Учиха развернулся, вытащил исписанный лист бумаги из принесенной с собой стопки и передал Гааре. – Это список необходимого реквизита. Можете по очереди ознакомиться с ним. Как правило, добычей и хранением этих вещей занимаются те ученики, кто остался без роли, тем самым помогая своим товарищам и тоже участвуя в мероприятии. Теперь о главном. Девочки, вы расскажете зрителям легенду о Пастухе и Ткачихе, главных героях праздника. Ваш куратор – мой помощник в этом году, Орочимару-сенсей. По всем вопросам можете обращаться к нему, и, разумеется, ко мне, если что-либо пойдет не так. Сакура-чан, ты руководишь группой девочек, так что распределение ролей и организация труппы на тебе. Справишься?
Сакура кивнула, крутя в пальцах ручку и, видимо, что-то прикидывая в уме.
- Да, Итачи-сенсей.
- Прекрасно. – Итачи, предвкушая занятное зрелище, повернулся к Орочимару; так и есть, незадачливый ухажер приуныл, представив себя среди цветника юных школьниц. – Орочимару-сан, мои девочки – особенные, и я надеюсь, что вы сумеете о них позаботиться. Конечно, раньше вы курировали только мужские группы, но я подумал: разнообразие добавляет опыта в профессиональной деятельности. Вы не находите?
Орочимару сглотнул и под сдавленное хихиканье Дейдары жалобно вымолвил:
- Можете не беспокоиться, Итачи-сан.
- Я буду вам крайне признателен за вашу помощь, Орочимару-сан, - от светскости диалога сводило скулы, и Учиха отвернулся, вновь обращаясь к ученикам. – Итак, мальчики. Мы с вами ставим спектакль по произведению Эмили Бронте «Грозовой перевал».
Парни принялись дружно переглядываться, однако озвучить общие думы вслух решился только Наруто:
- Это… - блондин сделал вид, что не замечает ни раздражения Сакуры, ни втихаря посматривающего в его сторону Саске. – Это о любви, да?
- Было бы глупо во время праздника, посвященного влюбленным, ставить какой-нибудь боевик, не так ли, Наруто-кун? – мягко ответил Итачи. – У вас есть две недели, чтобы прочитать эту книгу, после чего мы распределим роли между вами. Выбор будет случайным, так что никаких возражений я не приму, предупреждаю сразу, - в следующий миг он хлопнул себя по коленям и выпрямился. – Что ж, на сегодня все, список реквизита положите на мой стол и можете идти домой. Увидимся завтра.
Слова еще не успели отзвучать, как поднялся жуткий галдеж: юноши и девушки принялись собирать вещи в сумки, обсуждая предстоящее им действо. Итачи с усмешкой на губах покинул комнату следом за Орочимару. Пора бы и самому расслабиться… и, пожалуй, провести предстоящий вечер в дядюшкином кафе, рядом с Дейдарой.

Яхико закинул скопившиеся за несколько дней грязные вещи в стиральную машинку и принялся засыпать в нее порошок. Работа в полиции, даже с фиксированным графиком смен, не позволяла ему иметь множество выходных, а потому каждый такой день мужчина использовал, прежде всего, для наведения порядка в доме. Вот она, прелесть жизни холостяка, заботящегося о малолетнем брате, заменяя тому обоих родителей – тут научишься любой работе по дому. К тому же, нагружая себя хозяйственными делами, Пейн получал редкую возможность ни о чем не думать и, тем более, не вспоминать.
Звонок в дверь прозвучал как раз в тот момент, когда Яхико покинул ванную с намерением приготовить ужин. В первое мгновение молодой человек озадаченно замер: у Дзюго имелись ключи, к тому же ему еще рано возвращаться, а больше он никого не ждал. Однако резковатая трель не смолкала, и пришлось, пройдя ко входу в жилище, отпереть замок и все же взглянуть на незваного гостя.
Тем более что за порогом стоял человек, которого он уже никогда не надеялся вновь увидеть.
- Конан? – казалось, его изумление при желании можно потрогать, настолько оно было ощутимым.
Бывшая любовница не стала утруждать себя излишними приветствиями, коротко бросив:
- Есть разговор.
Яхико посторонился, молча пропуская девушку в прихожую. Конан поставила зонтик в угол, сняла плащ и, привычным жестом повесив его на вешалку, огляделась вокруг.
- Дзюго дома?
Пейн покачал головой, рассеянно наблюдая за ее действиями.
- У него кружок после школы, вернется только через два часа.
- Хорошо, - кивнула собеседница, тем временем уже скидывая туфли. – Потому что ему лучше не слышать, верно?
Яхико поморщился, ощутив неприятный, сковывающий тело холодок. Неужели после всего она может быть настолько жестока, чтобы вновь поднимать на обсуждение самую неприятную для него тему? Полицейский с горечью хмыкнул, поняв, насколько он близок к истине, когда поймал на себе пристальный, изучающий взгляд. В конце концов, ее никогда особо не волновало, что он думал и чувствовал. Даже странно, как долго ему не удавалось замечать этого.
- Чай? – обреченно предложил Пейн, примиряясь с необходимостью пережить неприятную беседу.
- Было бы неплохо. - Хаюми поежилась и потерла предплечья. – На улице сегодня прохладно.
Не произнося ни слова, Яхико прошел вместе со спутницей на кухню и, поставив на огонь чайник, прислонился к стене рядом с плитой. Конан, не собираясь как-либо комментировать не самый радужный прием, устроилась за столом и принялась пальцами приводить прическу в порядок.
- У тебя выходной, да?
- Да, - вымолвил Пейн.
Разговаривать совсем не хотелось, а потому последующие несколько минут прошли в абсолютной тишине. Лишь когда напиток был разлит по чашкам, а хозяин дома сел напротив бывшей возлюбленной, молчание было нарушено.
- Скажи, - произнесла Конан, делая глоток горячего чая, - у нас ведь наказывают взрослых мужчин за отношения с малолетками?
Яхико хмуро посмотрел на нее и вздохнул, отказываясь понимать, куда клонит Хаюми.
- Ты имеешь в виду половые отношения?
Конан поморщилась и со стуком опустила пиалу на столешницу.
- Я не знаю, было ли между ними что-то подобное, и, если честно, не хочу знать. Это слишком… грязно, - отпив еще немного, она поведала о том, чему невольно стала свидетельницей. – Я видела их, Яхико. Я видела, как они целовались. Итачи и тот мальчишка.
Пейн подавился. Пришлось потратить несколько минут на прокашливание, после чего он сумел недоверчиво прохрипеть:
- Мальчишка?
Конан, равнодушно взиравшая на него и не сделавшая ни малейшей попытки помочь, сжала ладонями сосуд с питьем.
- Да. Блондин с длинными волосами. Я не могу со стопроцентной уверенностью сказать, что рассмотрела его лицо в свете фонарей, но мне показалось, что ему не больше семнадцати.
Длинноволосый блондин? Яхико нахмурился, сообразив – на ум приходит только странный подросток, каждый раз при виде него начинающий задыхаться. Если он прав, то речь действительно может идти о совращении малолетнего, однако… Пейну совершенно не хотелось вмешиваться в данную историю.
- И чего же ты от меня хочешь? – сказал он, поднимаясь с места и выливая недопитое в раковину. – Чтобы я посадил Итачи в тюрьму?
- Нет, конечно, - судя по голосу, подобное в голову Конан не приходило.
- Что тогда? – Яхико скрестил на груди руки, не собираясь щадить женщину, втоптавшую его душу в грязь. – Мне припугнуть его? Или убить? А может, разобраться с юношей?
Хаюми немедленно вскочила, сжав кулаки.
- Ты соображаешь, что говоришь?
Пейн зло усмехнулся, испытывая почти садистское удовольствие при виде ее раздражения.
- Вполне. А вот ты вряд ли. Зачем ты пришла сюда, Конан? Снова разрывать мне сердце болтовней об Итачи? Я теперь должен тебя пожалеть? Что ж, мне и в самом деле тебя жаль. Потому что после стольких лет ты так и не поняла – ничего не изменится. Ты не была ему нужна и никогда не будешь. – Яхико прикрыл глаза, призывая себя успокоиться. – Мы расстались, Конан, - добавил он. – Мне больше не интересны твои проблемы. А со своими я разберусь сам.
- Неужели? – прошипела Хаюми, огибая мебель и приближаясь к нему. – Даже если я расскажу Итачи то, что он более всего на свете хочет узнать? Например, кто тогда нажимал на курок?
- Рассказывай, - великодушно разрешил Яхико, не меняя позы и с отвращением глядя в когда-то любимые очи. – Только не забудь упомянуть, кто дергал за ниточки. Потому что я тоже молчать не стану.
Конан отвернулась к окну, за которым не менялся унылый дождливый пейзаж и вполголоса заметила:
- Видимо, я зря пришла.
- Было приятно с тобой поболтать, - с долей ехидства подвел итог Пейн. – Думаю, ты в состоянии сама найти выход.
Конан стремительно покинула помещение. Яхико не шевельнулся, прислушиваясь к шорохам в коридоре, и только после хлопка, возвестившего об уходе Хаюми, со всей силы запустил стоящий рядом стакан в стену. Звон разлетевшегося на множества мелких осколков стекла прозвучал похоронным маршем по его разбитому сердцу, вынудив рыжеволосого устало упасть на стул, обхватив голову с двух сторон. Похоже, пришла пора хорошенько обдумать складывающуюся ситуацию и решить, как поступить будет правильнее…

Неутихающий дождь, наводя уныние и задумчивость, по мнению Наруто, вполне соответствовал его настроению. Совершенно не хотелось с кем-либо разговаривать, тянуло побыть наедине с собой, подумать обо всем, произошедшем в последнее время, и решить, что делать дальше. Сложившаяся ситуация с Саске угнетала парня и требовала переосмысления. Потому Намикадзе и обрадовался, придя домой и обнаружив особняк пустым. В принципе, удивляло только отсутствие матери, все остальные возвращались в родные пенаты после него: бабушка, наверняка, засиделась у подруги, Карин отправилась на свидание с Суйгетсу, дядя и отец много работали. Впрочем, долго удручаться по поводу собственного одиночества блондин не стал и, оставив обувь и куртку в прихожей, отправился на кухню. Окинув рассеянным взором знакомую обстановку, юноша достал из холодильника молоко и уселся за стол.
Он ничего не мог поделать с собой: мысли против воли вновь и вновь обращались к Учихе, заставляя сердце болезненно сжиматься. Долгое, очень долгое время Саске испытывал терпение возлюбленного, боясь рассказать об их отношениях брату, но Намикадзе прощал и старался понять. Возможно, не переступи брюнет черту со своей нелепой попыткой измены, все бы наладилось, а теперь… подросток не мог сказать, как скоро сумеет простить бывшего бойфренда. Потому что на сей раз страшится он сам. И почему жизнь не может быть проще?..
Наруто на автомате открутил крышечку и, не утруждаясь переливанием питья в кружку, сделал приличный глоток, закрыв глаза и слегка запрокинув голову.
- Наруто! – окрик со стороны двери вынудил школьника вздрогнуть.
Закашлявшись, Намикадзе оставил злосчастный напиток в покое и, постукивая себя по груди, посмотрел в сторону входа.
- Мам? – прохрипел он, увидев рассерженную женщину, замершую на пороге с крепко прижатыми к бокам кулаками. Нет, ему, конечно, известно, насколько темпераментна его мама, но зачем так орать-то?
- Кушина, потише, - мягко попросил заходящий следом мужчина, подталкивая спутницу вперед. – Мальчик из-за тебя подавился.
- Переживет, - буркнула Кушина, по пути подхватывая с полки стакан и ставя его перед сыном. – Сколько раз я тебя просила не пить из горла?
Наруто обреченно вздохнул и покрутил сосуд пальцами.
- Прости, мама, больше не буду.
Минато весело хмыкнул в который раз данному обещанию и уселся напротив.
- Мама просто переживает за тебя, сынок.
Наруто недоуменно уставился на отца, стараясь сообразить, куда тот клонит.
- Переживает? Почему?
- Как – почему? – Кушина, воспользовавшись растерянностью своего великовозрастного ребенка, обхватила его за плечи и, поцеловав в щеку, ласково потрепала по волосам. – Потому что ты уже два дня ходишь хмурый, расстроенный и почти ни с кем не разговариваешь. Это не похоже на моего Наруто.
Наруто смущенно почесал затылок.
- Ну… я…
- Не беспокойся, - попросила Кушина, чмокнув его напоследок в макушку, и направилась к мужу. – У нас с папой есть, чем тебя порадовать! – остановившись рядом с Минато, она обняла его точно так же, как и младшего Намикадзе минуту назад. – В общем… мы только что от врача и…
- От врача? – взволнованно перебил Наруто, услышав тревожное для себя слово. – Что случилось, мам? Ты заболела?
- Не будь идиотом! – вскинулась рыжеволосая. – Разве я могу тебя этим порадовать, а? – однако уже через мгновение ей удалось успокоиться. – Прости, что вспылила, малыш, просто у меня сейчас уровень гормонов зашкаливает…
Наруто переглянулся со вторым родителем, негласно сходясь с ним во мнении, согласно которому вышеназванный уровень гормонов зашкаливал постоянно. Что вполне могла подтвердить следующая фраза:
- Черт побери, Минато, мог бы и помочь, а не сваливать весь разговор на меня! – незадачливый супруг немедленно схлопотал легкую затрещину.
Охнув и сконфуженно потерев пострадавшее место, Минато приметил вопросительно задравшего бровь Наруто и все же удосужился пояснить:
- Твоя мама беременна.
Похоже, настала пора удивляться, подумал Наруто, озадаченно приоткрывая рот и разглядывая собеседников с растерянностью во взоре. Чего-чего, а такого он явно не ожидал, и потому затруднялся определиться, как следует себя вести.
Кушина подобных трудностей не испытывала, а потому с радостной улыбкой прижалась к супругу, стоя у него за спиной и обвивая его шею руками.
- Здорово, правда? Уже восемь недель. Это обязательно нужно отпраздновать! Ты только представь, Наруто, скоро у тебя будет маленький братик… или сестренка!
Наруто представил… маленькое, орущее и требующее внимания существо, над которым будут кудахтать, будто курицы, все представительницы слабого пола в их семье…
- Да… - произнес он, заранее жалея еще не родившегося беднягу. – Это хорошо. Я рад, - вновь почесав затылок, тем самым взъерошивая шевелюру, он, наконец, принял решение. – Я тоже хочу вам кое-что сказать.
- Что же? – поинтересовался Минато, поднося ладонь жены к губам.
- Я гей, - мужественно заявил Наруто, понимая: в другой раз он вряд ли осмелился бы признаться.
Веселость Кушины испарилась, словно по мановению волшебной палочки.
- Что?
Наруто на мгновение прикрыл глаза, смиряясь с неизбежным, и, спустя несколько томительных минут в тишине, повторил:
- Я – гей, и узнал об этом тогда, когда понял, что уже давно люблю одного парня. Я очень хочу, чтобы вы поняли меня и приняли таким, потому что вытравить его из своего сердца я не могу. Даже несмотря на то, что два дня назад мы расстались.
Кушина тихонько ахнула, опустившись на стул. Минато чуть подался вперед, явно желая получить более развернутый рассказ.
- Наруто, я могу дать слово, что мы не будем осуждать тебя. Но я хочу, чтобы ты сейчас поведал нам все от начала и до конца, ничего не скрывая. Ты можешь это сделать?
Наруто кивнул, невольно ощущая облегчение и надежду на взаимопонимание. Очевидно, вечер им предстоит долгий…

Сасори откинулся на спинку кресла и потянулся, разминая затекшую от неудобного положения спину. Весь день пришлось провозиться с бумагами, практически не выбираясь из кабинета, а эту часть собственных обязанностей медик никогда не любил. Все же работать напрямую с пациентами ему нравилось больше. Погода за стенами больницы не повышала настроения, скорее, привносила в окружающую атмосферу лень и сонливость. Дождь хоть и шел уже не такой сильный, как утром, негласно обещая завершиться ночью, все равно нагонял тоску. А еще отчего-то хотелось поговорить о нехороших предчувствиях. Акасуна сам не понимал, что с ним происходит, и почему он так сильно уверен в предстоящих плохих событиях. Возможно, это всего лишь паранойя, и ничего дурного не произойдет, однако… на душе было неспокойно.
Громкий стук прервал невеселые размышления, а в следующую секунду в комнату осторожно заглянул довольно неожиданный визитер – Учиха Саске.
- Привет, Сасори, - неуверенно поздоровался он. – Можно?
- Привет, - отозвался молодой врач, ошарашено взирая на юношу. – Заходи, садись.
Саске принял приглашение, закрывая дверь и проходя к стоящему возле рабочего стола стулу. Стараясь не обращать внимания на внимательный взгляд Акасуны, старшеклассник скинул сырую куртку, уселся, повесил ее позади себя и огляделся вокруг. Он не был здесь с тех пор, как ему лечили ангину еще в начальной школе, однако с того момента почти ничего не изменилось. Это по-прежнему было небольшое уютное помещение, стандартную обстановку которого разбавлял высокий узкий шкаф, где, как помнил Учиха, хранились не только документы, но и книги, и кофеварочный аппарат, видимо, приобретенный главой клиники совсем недавно. Справа был проход в смотровую, принадлежащую лично Сасори.
- Кофе будешь? – предложил Акасуна, нарушая возникшую тишину и хмуро следя за тем, как Учиха взъерошивает промокшие пряди волос.
Саске отрицательно качнул головой.
- Нет, спасибо.
- Уверен? – не сдавался Сасори, подозревая, что за, пусть даже и легкую, простуду брата Итачи его не похвалит. – Ты шел под дождем без зонта?
- Я его с собой и не брал, - беспечно отозвался юноша. – Я хотел поговорить с тобой, а брату сказал, что у меня дела, потому забирать меня с учебы не нужно.
Акасуна не стал выказывать удивления насчет нежелания гостя разговаривать с родственником, вместо этого предпочтя выяснить тему предстоящей беседы. Кстати, что-то в последние несколько дней ему везет на вот такие посиделки с откровениями…
- Я слушаю тебя, Саске. О чем ты хочешь мне рассказать?
- Понимаешь… - Саске неловко поерзал, но все же затем нашел более-менее удобное положение и вздохнул. – Я не знаю, могу ли говорить подобное Итачи, поэтому и решил попросить совета у тебя… Ты ведь знаешь, что с самого детства мы с Намикадзе Наруто всегда вместе, - дождавшись кивка, парень продолжил. – Так вот, ближе к концу средней школы мы поняли, что любим друг друга, и начали встречаться. И… у нас уже был секс.
Сасори усмехнулся, осознав – его лучший друг даже не подозревает, насколько далеко зашли отношения этой парочки. Или догадывается, но упорно молчит, дожидаясь, когда Саске соблаговолит поговорить с ним.
- Итачи не в курсе, я прав? – на всякий случай уточнил врач.
- Да, - подтвердил Учиха. – Видишь ли… я боюсь, что Итачи не сможет принять меня… таким. А для меня это важно, действительно важно, - брюнет поморщился. – Правда, теперь это, наверное, уже и не к чему…
- О чем ты? – оговорка совершенно не понравилась Сасори, и он немедленно принялся выяснять, в чем дело. – Что произошло?
- Мы с Наруто расстались два дня назад, - нехотя поведал Саске, просунув ладони под себя и глядя в сторону. – По моей вине.
- Рассказывай, - потребовал Акасуна, сцепляя руки на столешнице перед собой и заинтересованно подаваясь вперед.
- Я люблю Наруто, в этом я никогда не сомневался, - продолжал признаваться Учиха. – Но из-за того, что Наруто был со мной всегда, я не знал, могу ли я вообще быть с девушкой, и… решил проверить. Когда мы нашли сбежавшего из дома Гаару, и Наруто пошел провожать Карин домой, ко мне прицепилась одна из моих поклонниц. Она всегда бегала за мной, еще с начальной школы, хотя я никогда не давал ей никакого повода думать, что у нее есть хотя бы мизерный шанс. В общем, мне пришло в голову, что это неплохая возможность выяснить все раз и навсегда, и согласился прогуляться с ней. И уже минут через десять понял, что она раздражает меня как никто другой, и мне захотелось, чтобы Наруто был на ее месте.
- И чем закончилась твоя авантюра? – спросил Сасори, заранее предполагая, каким будет ответ: не зря же Учиха упоминал про расставание.
Саске грустно хмыкнул, видимо, признавая, сколь глупо себя повел.
- Наруто застал нас как раз тогда, когда эта идиотка повисла на мне, пытаясь поцеловать. И сказал, что между нами все кончено. Я пытался попросить прощения, но он не захотел меня слушать. И я не знаю… - он на миг запнулся, смаргивая навернувшиеся на глаза слезы. – Не знаю, как поступить дальше, чтобы исправить…
В эту минуту Сасори понял: Итачи давным-давно следовало прекратить утаивать от мальчишки печальную историю их семьи. Вероятно, Саске не дошел бы до такого состояния, будь ему все известно. Интересно, может, еще не поздно исправить ситуацию?
- Ну, что я могу тебе сказать, Саске… - начал Акасуна, подмечая вспыхнувшую в черных очах надежду. – Ты вел себя как безмозглый бабуин. Хочешь знать, почему?
Саске не стал вскакивать с места, кричать про необоснованные обвинения, а просто чуть склонился к невольному исповеднику, упираясь локтями в колени.
- Почему? – вымолвил он, поддаваясь влиянию доктора.
- Во-первых, ты довел любимого человека до того, что он перестал тебе доверять и предпочел разрыв отношений дальнейшим страданиям, - пояснил Сасори. – Это не значит, что Наруто тебя разлюбил, но вернуть его будет трудно. Во-вторых, ты непонятно отчего трясся от страха при мысли о том дне, когда Итачи узнает о тебе правду, но, что странно, не побоялся поведать обо всем мне. Сам-то чувствуешь, где промахнулся? Саске, Итачи примет тебя любым. Потому что он всех близких и любимых принимает такими, какие они есть. К примеру, он не отвернулся от меня, узнав, что я гей и встречаюсь с его кузеном Шисуи. И поддерживал меня, когда Шисуи погиб. Он не переставал быть моим другом все эти годы. Кстати, чтобы тебе стало еще легче, по секрету скажу: твой дядя – бисексуал, и он сам в этом признался.
Смотря на то, как Саске ошеломленно хлопает ресницами, Акасуна с улыбкой встал и направился к кофеварке.
- Если сомневаешься в моих словах, можешь спросить у брата, - заметил он, привычным движением нажимая на нужные кнопки. - Мой тебе совет – приди к нему, и устройте себе вечер откровений. А пока я все же сделаю тебе кофе и позвоню Итачи, чтобы он заехал за тобой. Вам, определенно, есть, о чем поговорить.

Гаара сидел на постели, подтянув колени к груди, и, уставившись в пустоту, думал о том, что ему необходимо сделать. После произошедшего в кабинете Сасори, когда он, наконец, сумел признаться в своих чувствах и решил не сдаваться, его не покидало навязчивое ощущение неправильности собственных действий. Нет, он не стал сомневаться в испытываемой к Акасуне любви, а вот во многом другом – да. К примеру, как он может считать себя взрослым, не оторвавшись от сестринской юбки? И разве верно сидеть и ждать окончания школы и поступления в университет, если уже сейчас он в состоянии многое изменить? Дейдара трудится в кафе по вечерам, он тоже вполне способен на нечто подобное. Кстати, почему бы и нет? Устроиться на работу, стать более самостоятельным, а еще лучше – вообще переехать в другое место. Конечно, на отель никаких заработанных денег не хватит, и ему слишком мало лет для съема комнаты, поэтому придется временно перекантоваться у друзей. Например, у Наруто, которому сейчас очень нужна поддержка. А потом они вместе придумают, как поступить.
Охваченный столь радикальной идеей, Гаара соскочил с кровати и, подойдя к шкафу, открыл его. Надо бы выбрать самое необходимое, остальное он заберет позже. Итак…
- Гаара, - ход мыслей был безжалостно прерван появлением брата. – Темари зовет ужинать, - доложил Канкуро, проходя в комнату, и нахмурился, видя, как младший вытаскивает свой дорожный рюкзак. – Ты что делаешь?
- Собираю вещи, - бросил в ответ Гаара, расстегивая молнию сумки.
- Зачем? – требовательно спросил Канкуро, нависая над родственником.
- Чтобы потом не тратить на это время, - пояснил Гаара, стаскивая с вешалки одежду и начиная ее упаковывать.
- Ты с ума сошел? – почти утвердительно произнес средний Сабаку, следя за его действиями. – Куда ты пойдешь?
Гаара со вздохом выпрямился, но занятия не прервал, молча и методично перемещаясь туда-сюда. Если он начнет объяснять, разговор затянется, и его еще чего доброго отговорят. Однако пояснять ничего и не пришлось: в томительной тишине Канкуро не выдержал и нескольких минут.
- Гаара! – воскликнул он, хватая того за локоть и разворачивая лицом к себе.
Нет, оставаться тут и дальше, ежедневно видеть сестру и ругаться с ней невыносимо. Может, кто-то и назовет его поступок глупым побегом от проблемы, но иначе нельзя. Пару мгновений Гаара с сожалением смотрел в глаза собеседника, потом порывисто обнял его, отстранился и, подхватив с пола рюкзак, повесил его на плечо.
- У меня есть друзья, Канкуро. Я не пропаду. И знаешь, пожалуй, я уйду прямо сейчас. По пути заеду к Дейдаре и все ему расскажу.
- Заедешь? – Канкуро растерянно смотрел, как рыжеволосый направляется к выходу.
- Я возьму мотоцикл, - прозвучало уже из коридора.
Канкуро качнул головой, словно стряхивая наваждение, и бросился следом, крича на бегу:
- Темари! Останови его! Он хочет уйти из дома!
Он услышал, как хлопнула ведущая в кухню дверь, и прибавил скорость, однако перехватить начинающего беглеца удалось только в прихожей. Даже невольно возникло ощущение дежавю: в прошлый раз скандал произошел именно тут.
- Гаара! – закричала Темари, останавливаясь и встревожено переводя дыхание.
Гаара поморщился, замер и развернулся к сестре, единственному человеку в пансионе, с кем он не хотел прощаться. Он был пока не готов к долгим беседам с ней. Только не тогда, когда она воспринимается как помеха.
- Гаара, пожалуйста, не сходи с ума, - проговорила блондинка, надеясь остановить подростка от необдуманного поступка. – Тебе некуда идти. Не делай глупостей, отото, это ведь и твой дом.
Его дом? Гаара огляделся вокруг, впервые позволяя себе задуматься над столь занятным предположением. Странно, но он не ощущал данное жилье своим.
- Нет, - вполголоса и сухо произнес он. – Это не мой дом. Я никогда не был здесь по-настоящему счастлив. Так что прекрати орать и просто отпусти меня.
- Гаара… - прошептала Темари, видимо, пытаясь придумать для него вескую причину остаться. Желая поддержать, Канкуро приобнял ее за плечи.
- Я бы все равно ушел, - продолжал шокировать публику Гаара, хватая с вешалки куртку. – Почему не теперь?
- Подожди хотя бы до завтра, - настаивала хозяйка особняка. – Куда ты отправишься на ночь глядя, да еще под дождем?
- К тому же, на мотоцикле, - внес свою лепту в обсуждение Канкуро.
Гаара досадливо сжал губы. И почему эти двое никак не могут понять его?
- На мотоцикле? – Темари уже и не просила пояснений. – Гаара, только не на нем!
- Я вам позвоню, когда доберусь до Наруто, - решительно прервал зарождающуюся перепалку Гаара и быстро выскочил из особняка, пока его не успели остановить.
Канкуро ринулся к небольшому окну и, отодвинув занавеску в сторону, выглянул на улицу.
- Он бежит к гаражу за мотоциклом, - парень отпустил штору и сжал кулаки. – Что он вытворяет? Не понимает, как мы беспокоимся за него?
- Вы и сами не пытаетесь понять его, - прозвучал с верхнего пролета лестницы голос Хидана.
Темари, расстроено смаргивая слезы, повернулась к психологу и надрывно поинтересовалась:
- Все слышал?
- Канкуро может быть охрененно громким, - подтвердил Хидан, спускаясь вниз. – Чего встали, б***ь? Хватайте куртки, поедем вдогонку. Возьмем мою машину.
В этот момент со двора послышался рев мотора…

Устроившись на заднем сидении, Темари подалась вперед, всматриваясь в раскинувшуюся перед капотом проезжую часть. Догнать и узнать Гаару в сгущающихся сумерках оказалось не самым простым делом, к тому же парень заметил преследование и, по традиции американских боевиков, активно старался избавиться от «хвоста». Песчаного цвета «Ямаха» на бешеной скорости неслась по сырому шоссе, а ее владелец не обращал никакого внимания на бьющие по шлему и корпусу мотоцикла капли дождя, выруливая в довольно оживленный район и наклоняясь вперед. Видимо, решил добраться до цели кружным путем.
- Мы отстаем, - заключил сидящий рядом с Хиданом Канкуро. – Уйдет, чертов гонщик.
Хидан поморщился, признавая правоту сказанного, но сдаваться так просто не собирался.
- Напомни-ка мне, куда он, с**а, собирался заехать? – спросил он, резко выкручивая руль вправо и вдавливая педаль в пол.
- К Дейдаре на работу, - послушно оповестил собеседник.
- К Дейдаре? – ухватилась за фразу Темари. – Туда есть более короткий путь.
Хидан кивнул.
- Есть, но твой упрямый и чертовски ох*****й мелкий решил играть по-крупному.
- Да что он творит?! – вклинился в разговор Канкуро, не спускающий глаз с фигуры родственника, в данный момент решившего протиснуться между обочиной и машиной, из-за чего ему пришлось наклонить транспорт вбок так, что тот едва не лег на дорогу. – Так и разбиться можно!
- Не ори, - поморщился в ответ Хидан. – Вон, он уже выровнялся.
Темари кивнула, хоть обращались и не к ней, но, в отличие от брата, никак не могла успокоиться. Весь день ее терзало предчувствие неотвратимой беды, и вот оно сбывалось у нее на глазах. Сердце тревожно сжималось, будто предупреждая – расслабляться не следует. Почему, ну почему ее близкие страдают из-за нее? Ведь она всего лишь хотела сохранить их общее наследие… Неужели Гаара не замечает, насколько он дорог ей?..
Тем временем, погоня продолжалась. Им почти удалось нагнать блудного школьника на перекрестке, возле въезда в Старый квартал, когда из-за поворота выскочил синий «форд». Гаара, не успев снизить скорость, попытался свернуть в сторону. На скользком асфальте «Ямаху» занесло, и она, отказываясь подчиняться стараниям владельца, со всего разгона врезалась в легковушку.
Темари вскрикнула, наблюдая за тем, как обычно верткий транспорт встает на нос, как Гаару по инерции выбивает из сидения, и он, взметнувшись вверх, ударяется о крышу машины, а затем, отскочив от нее, отлетает прочь. Упав на землю, юноша откатился к поребрику и неподвижно замер, лежа на животе.
Темари выскочила из автомобиля одновременно с тем, как тот остановился, и бросилась вперед, туда, где без сознания находился Гаара, вокруг которого уже начинала собираться толпа зевак. Гомон голосов, будто гром, обрушился на нее, а ведь еще секунду назад ей казалось, что вокруг воцарилась необъятная тишина. Одни комментировали увиденное, кто-то звонил по телефону, вызывая скорую, некоторые кинулись к шокированному водителю «форда», выбравшемуся наружу. Темари не обращала на них никакого внимания – ей важен был только Гаара.
Добравшись до места, девушка резко остановилась, в шоке смотря на расплывающуюся по асфальту лужу крови. До ушей донесся пронзительный вопль… Блондинка упала на колени, зажимая ладонями рот и не сразу осознавая – кричала она сама…

*Танабата – традиционный японский праздник, также часто называемый «фестиваль звёзд» (хоси мацури). Не является государственным праздником. Обычно отмечается ежегодно 7 июля, но в некоторых частях Японии празднуется в августе. Это романтическое празднество обязано своим появлением китайской легенде о влюбленных Орихимэ и Хикобоси. Пастух и Ткачиха вступили в брак с благословения отца, но, придя в супружеское благополучие, забыли о ткани и стаде, за что были разлучены отцом принцессы — он развёл их по разным сторонам реки. И с тех пор Орихимэ и Хикобоси могут встретиться лишь в одну ночь в году — седьмую в седьмом месяце. В этот праздник улицы украшаются красочными фонарями и стеблями бамбука, к которым любой может прикрепить бумажку со своим желанием. А в ночь по всей Японии люди наблюдают салюты и загадывают желания. Но если выдалась дождливая погода, желания исполнятся только через год — из-за дурной погоды влюбленные не смогут встретиться.
**Старшая школа в Японии делится на три года обучения: первый, второй и третий, соответствующие российскому 10 и 11 классу (прим. автора)