На грани безумия. Глава 2.

Наверное, уже полчаса Хината на все вопросы психолога только кивала головой. Он переставал надеяться на то, что девушка заговорит.
– Скажи мне, с чего все началось? – устало спросил парень и выжидающе глянул на Хьюгу.
– Примерно четыре года назад, - начала Хината, чрезвычайно удивив психолога., - все началось примерно четыре года назад. Я гуляла по берегу реки после того, как снова поругалась с отцом. Он накричал на меня и отчитал за какую-то мелкую провинность, вот я и ушла. Я сидела под деревом, полностью погрузившись в свои мысли, поэтому и не заметила, как подошел Неджи и сел рядом. Мы заговорили... Он отвлекал меня от моих размышлений, рассказывал новые, захватывающие истории… Именно с этого момента моя жизнь изменилась бесповоротно. Мы с ним стали неразлучны. Он был настоящим старшим братом – не покидал меня ни на минуту, когда мне было грустно, поддерживал, когда я болела… Неджи помогал мне с учебой, учил общаться с одноклассниками… Учил давать отпор… Учил быть сильной… Учил смеяться… Мы постепенно изучили друг друга так, как никто, наверное, до нас… Жизнь начинала налаживаться, и все шло хорошо, пока… пока…
Голос Хинаты сорвался, и девушка спрятала лицо в ладонях. Плечи ее мелко вздрагивали.

Шел сильный дождь, а Хината, как обычно, забыла зонтик, но возвращаться она не собиралась – ведь это отняло бы драгоценные минуты времени, которое она собиралась провести с братом…
Он уже ждал ее в условленном месте. Его волосы были распущены, и по ним стекали крупные, тяжелые капли дождя. Хината подошла и села напротив, Неджи притянул ее к себе и крепко обнял. Хината не отстранилась – обняла брата в ответ. У нее не было парней – и у Неджи не было девушек. Хината искала того, кто был бы похож на брата: такого же отзывчивого, доброго и ответственного, но в то же время серьезного. Неджи же желал, чтобы его девушка во всем походила на сестру – милосердную и отзывчивую. Хотя каждый из них понимал, что их поиски не могут увенчаться успехом…
Хината размышляла, свернувшись в объятиях брата. Тот все крепче и крепче прижимал ее к себе пока, наконец, не решился заговорить:
– Сестренка… понимаешь, их больше нет… - шептал он, не разжимая рук. – Они разбились… разбились на автостраде… во всем виноват водитель грузовика… Он… он ехал, пьяный вдрызг, и вылетел на встречную… Отец ничего не мог сделать… Грузовик просто смел их… Хината… Я больше не могу…
От слов брата девушка заплакала и прижала его к себе. Она знала, что родители Неджи часто путешествуют, и из-за этого брат живет с ними. Хината знала, как сильно мать и отец дороги ему… И понимала, каково ему сейчас.
Так они и сидели, пока капли не стали капать все реже и реже… И вот дождь прекратился. На горизонте раскинулась во всем величии семицветная радуга.
– Неджи, обещай, - тихо проговорила Хината, - обещай мне, что мы всегда будем с тобой вместе…
– Обещаю, - так же тихо ответил брат. – Пока есть ты – буду и я…
Неджи аккуратно приложил руку к груди девушки, как раз напротив того места, где было ее сердце, и добавил:
– Я всегда буду вот здесь…
Брат снова притянул сестру к себе и нежно поцеловал в макушку. Хината улыбнулась. Над ними разгорался восхитительный закат: солнце прихотливо окрашивало облака во все оттенки пурпурного, иногда вызолачивая кудрявые края…
Неджи поднялся, потянув за собой сестру. Когда та протестующее дернула его назад, он улыбнулся и сказал:
– Пошли домой, а то еще заболеешь…
Неджи как в воду глядел: Хината к вечеру слегла с температурой. Но он не оставил сестру болеть в одиночестве – весь вечер был с ней, рассказывал смешные истории, менял компрессы, а когда Хината уснула, снова поцеловал ее и прилег рядом. Глаза его постепенно смыкались, и Неджи сам не заметил, когда уснул.

В темном кабинете по-прежнему не было никого кроме тех двоих. Хината сидела в мягком удобном кресле, вытирая слезы любезно предложенным психологом платком. Тот устроился перед девушкой, держа ее за руку и глядя прямо в глаза. Кожа ее была такая нежная и гладкая, что у парня просто не находилось слов, чтобы описать те ощущения, которые он испытывал, держа ее ладонь… А глаза… Глаза ее были аметистового цвета и пленили любого, кто неосторожно в них взглянет… Глаза, полные печали и одиночества.
Успокоившись, Хината вернула платок законному владельцу. Невольно их взгляды пересеклись. Поняв, что можно продолжать, психолог вернулся к своему столу перед окном и заговорил, любуясь на ночной город:
– Скажи, Хината, а ты часто общалась с родными?
– Нет, - последовал ответ и послышался тяжелый вздох, будто девушка старалась что-то в себе сдержать, - только с Неджи.
– Ясно. А сейчас вы общаетесь?
– Нет, - снова коротко ответила Хината, мельком глянув в окно и удивившись тому, как быстро пролетело время.
– Вот как… Что ж, Хината, напиши мне номер своего отца и можешь идти. Мне же с ним необходимо кое-что обсудить.
Девушка достала из сумки листочек и ручку, собралась уже написать номер, но неосторожно наклонилась, и из внутреннего кармашка выпало еще несколько листков, которые никому не следовало видеть. Психолог незамедлительно пришел на помощь девушке, а когда наклонялся поднимать, заметил, что это – рисунки необыкновенной красоты.
– Это ты рисовала? – спросил врач, рассматривая листы.
Хината кивнула и продолжила собирать беглецов.
– Твой способ самовыражения. – Это прозвучало скорее как утверждение, а не как вопрос. – Кто-нибудь еще знает о твоем увлечении?
Хината отрицательно покачала головой. Она провозилась еще несколько минут, выуживая какой-то особо непослушный листик из-под кресла, прежде чем услышала вопрос, невыразимо ее удививший:
– Можешь подарить мне один?
…Только одному человеку нравились ее работы. Только один человек просил подарить их ему. Неджи…
– Хорошо, – тихо ответила девушка, - но с одним условием. Вы никому не скажете об этом.
– Как попросишь, - сказал психолог, направившись с рисунком к своему столу. Хината торопливо написала номер и заторопилась было к выходу, как ее снова окликнул врач:
– Разве тебе не интересно знать мое имя?
– Нет. Для меня больше не существует имен, - ответила Хината. - Хотя…