На краю пропасти. Глава 2. Вопреки

Полная луна висела над облаками, как шпион наблюдая за истлевшим миром, погруженным во тьму. Она видела всё. Даже то, что не хотели видеть другие. Понимала все тайны и скромно молчала, с мудрой оценкой подмечая все изъяны и проколы. Охотники не видели и доли того, что видела она. Они забрали с собой Кисаме и увели куда-то прочь, надеясь, что напарник его уже давно перестал дышать и погрузился в мрачные воды бурной реки.
Хошигаке вели по какому-то длинному коридору - грязному и очень тёмному. Такому, что он не мог ничего толком рассмотреть, кроме двух силуэтов охотников и грязно-синего неба, усыпанного звёздами и освещаемого луной. Ему на мгновенье показалось, что он не здесь, а где-то в лесу, с Учихой, в спокойствии и любовной меланхолии. Сейчас, всего мгновение, и он откроет глаза. Всё вернётся на свои места, как и должно было быть изначально. Нет, он не там, он в суровой реальности со жгучей болью в висках и в груди, с тревогой за напарника… Вдруг с ним что-то не так… Вдруг…
Размышления Кисаме оборвал разговор охотников, тащивших его по коридору в железных браслетах. Эти железки поглощали любые потоки чакры. Видимо, они были изготовлены из какого-то стойкого металла. Ему показалось, что это сталь, поскольку металл обдавал диким холодом, обмораживая руки, и покалывал разрядами тока. Точно, сталь…
- Хех, вот в Акацуки самоубийцы! Нам бы таких… Слушай, Изумэ, надо их всех изловить. Они нам понадобятся! – говорил один низким басом, покашливая после каждых двух-трёх слов.
- Да зачем они тебе? Их не так просто сломать… - Изумэ засмеялся. - А этот, как его там, - он показал пальцем на Хошикаге, - просто слабак, наверняка он просто для приманки. Кх…
- Всё может быть. Нам завтра с самого утра идти ловить этого недоноска… - второй сплюнул. - Хех, кажись, мы увидим только труп – порваный и израненный. Предвкушаю! Мммм… - он потёр руки.
Хошикаге внимательно слушал их, но молчал. Ему казалось, что сейчас все это происходит не с ним, и говорят совершенно о чужих людях.
- А вдруг он выжил? Нет, я не оптимист, но… Вдруг он жив? Ким, у нас могут быть проблемы по поводу него. Хм… Нам нужны его глаза. Шаринган нынче в цене! – они громко засмеялись, шаркая носками ботинок.
- Да не думай ты о нём! Этого поймали, тот не проблема! Он не выжил - это я тебе гарантирую. Даю… Хм, а давай поспорим? А? Даю тебе 340 йен за то, что его серце уже не бьётся, и, что этот Итачи Учиха уже давно сдох… - Ким засмеялся.
- Ну хорошо-хорошо. Тогда выпьем вечером, только вот этого отведём… Эй, ты! – Изумэ крикнул на Кисаме, от чего его уши заложило, и он ниже опустил голову.
«Неужели… Итачи… Ты не можешь умереть…» - Кисаме зажмурил глаза, чтобы не видеть пол, залитый кровью и разными отходами.
Его привели в маленькую комнатушку, обшитую железными панелями. Окна были размером с альбомный лист. Они были закрыты железными решетками, пропуская лишь лунный свет и совсем немного воздуха, который тут же становился затхлым. Вылезти из такого окошка было невыполнимым заданием…
- Вот. Это теперь твоя квартирка на пару месяцев, а может и лет! Наслаждайся… - оба залились грубым смехом. Кисаме хотел было плюнуть им в лицо, но кое-как сдержался, дабы не получить ботинком в живот. Он знал, что эти церемонится с ним не будут, и если надо – разорвут на мелкие кусочки.
Когда они вышли, синекожий осмотрел помещение. Была ночь, поэтому он увидел только ведро, стоящее в углу, и что-то похожее на кровать. Нет, это была всего лишь деревянная доска - без матраца и подушек, накрытая тёмным покрывалом. Всё… Больше ничего.
Кисаме, нервничая, подошел к двери и постучал. Она отдала притупленным гулом, разнёсшимся по коридору. Вскоре послышались шаги охраны. Окошко с маленьким деревянным подлокотником отворилось. Света в коридоре почти не было, лицо охраны было в капюшоне.
- Чего тебе, уродец? – спросил грубый женский голос.
Хошикаге повергло в шок. Женщина? Хех… Наверное, они все тут такие.
- Где мой меч? Самехада… - спросил он, надеясь, что меч не выбросили у реку.
- А, это синее нечто… Куда-то выкинули, а мне откуда знать? – она сорвалась на крик, который разнесся по всему коридору. Послышались монотонные шаги.
- Хаюми, что там опять? Мы тут спать пытаемся. Если не хочешь сама, так не мешай другим!
- Извини, Кота, тут этот спрашивает, где его «палочка». Ахахах… Самехада, - она сделала особую интонацию, говоря «этот» и «палочка». Кисаме стало противно.
- Хм…- Кота задумался, - по-моему, она у лидера. Или где-то на свалке, кто знает… - он опять услышал шаги.
Хаюми закрыла окошко и что-то крикнула. Послышался смех, звон стекла где-то вдали и чьи-то шаги. Видимо, это и было пьянкой, о которой говорили Ким и Изумэ.
Кисаме выглянул в окно. Темень… Иногда были видны деревья и луна - полная, сейчас местами закрытая облаками… Кисаме лёг на «кровать». Покрывало оказалось из чистого льна, немного залитого кровью, видимо, от предыдущего посетителя. Вскоре он заснул. В голове залегла мысль о напарнике. В те минуты, когда надо было думать о себе, Кисаме думал о Итачи.
***
Кое-как выкарабкавшись по камням, в мокрой одежде и порезами на лице и теле, Учиха Итачи сидел на горе над самим водопадом, пытаясь собрать последние силы в кулак и идти. Тело не хотело подчиняться - камнем застыло и не двигалось. Но тут оставаться было нельзя. Итачи это понимал. Через несколько таких отчаянных и нелепых попыток, парень все-таки смог подняться и пойти вперед. Он не помнил, как шел по лесу, не помнил, как вышел на опасную для беженцев тропу и, только дойдя до маленькой хижины, в окне которой горел свет, его сознание перестало давать сбой.
Он осторожно заглянул в окошко – молодая девушка лет 17-ти качала колыбель с двумя детьми, напевая лёгкий мотив. Убедившись, что никого, кроме девушки и детей нет, он постучал в дверь. И тут перед ним все потемнело, и парень погрузился в глубокую пропасть подсознания. Девушка отворила дверь и, увидев мокрого и израненного человека, ужаснулась.
Это была рыжеволосая девушка с миловидным личиком и уставшими большими глазами, которые смотрели на мир с некой тоской и испугом. Она тоже была беженкой. Забеременев от одного из «дождевиков», она была вынуждена бежать из страны, но не успела, так как начались схватки и, найдя этот заброшенный домик, осталась там. Когда родились дети, она обустроила дом и осталась жить в лесу. Там её не трогали, хотя охрана и жители часто ее видели, когда она ходила в сельский магазин или к подруге. Её звали Мио. Детей – Шизуо и Утаката.
Домик представлял собой маленькую деревянную хижину среднего размера. В нём были две комнатки, в одной из которых, самой большой, и жила Мио с детьми. Она была скудновато обставлена: деревянная двойная колыбель, кровать с белыми простынями и малиновым покрывалом, и прикроватный столик из полированного дерева, на котором стоял ночник-свеча.
Мио бережно промыла и забинтовала раны молодого человека, постелив ему в другой комнате - поменьше. Она понимала, что этот человек беженец, что он нуукенин из всемирно известной организации Акацуки. Но её это не пугало.
И луна, такая одинокая и печальная, всё светила через маленькое окошко, запыленное временем, не давая покоя голодным волкам, рыскавшим неподалеку. Они искали добычу, готовые напасть на любого, и звучно зывывали над сонной лощиной.