Начало противостояния. Глава 3. Часть 1.

Уважаемые читатели!
С этой главы в нить сюжета будут включаться кусочки повествования от третьего лица.
Надеюсь, это не очень затруднит восприятие. Думаю, наоборот - поможет понять картинку со всех сторон.
Приятного чтения!
Hime

Словно в тумане дошла я до своей комнаты. Слова Мадары, его злой, полный издевательских ноток, голос не смолкали в моем сознании.
И правда, как можно быть такой наивной? С чего я вдруг решила, что все будет по-новому, если люди вокруг меня не изменились? И я…
А что я? Я – такая же, как и пять лет назад. Неужели годы тренировок прошли в пустую? И не смогу ничего противопоставить надменному братцу?
Подойдя к зеркалу, я поймала собственный взгляд. Немного уставший, с трудом скрывающий переживания, не горящий полнотой жизни, а лишь вспыхивающий робким огоньком в редкие моменты счастья.
Разве такой взгляд хотела я увидеть? Неужели я хочу всю оставшуюся жизнь прожить бледной, вечно понукаемой всеми тенью? Нет, я не хочу для себя такой судьбы. Я не для этого рождена, я знаю. Иначе не встретился бы на моем пути Кеншин, показавший, как можно засиять: ослепительно, божественно-красиво, неподражаемо. Даже если сам ты не видишь ничего, кроме всепоглощающей тьмы…
Когда-то, давным-давно, я поклялась себе, что не сойду со своего пути. И пусть я толком не понимала, куда надо идти, что ждет меня в конце, я чувствовала, что главное – не сворачивать перед вырастающими препятствиями. Не терять себя. Не сдаваться.
Сейчас, подброшенная небрежной рукой старшего брата, на моем пути вставала новая проблема. Завтра, выйдя на поле с лучшими бойцами двух сильнейших кланов, я должна показать все, на что способна. Чего бы мне это ни стоило.
Тело, растревоженное мыслями о битве, мечах, приемах, ожило, томительно наливаясь непонятно откуда возникшим напряжением. Словно рвалось в бой, опережая события. Я улыбнулась. Мое тело… Оно стало почти совершенным. Реакция, гибкость, скорость – все это я оттачивала старательно, долго, прорабатывая каждый штрих. Научилась извлекать выгоду из отсутствия силы, научилась “шевелить мозгами”, как любил говаривать Кеншин. Я даже научилась подавлять чрезмерную активность Шарингана, так некстати рвущегося пробудиться на каждой тренировке.
При всей моей самокритике, излишней в плане внешности и чисто женской красоты, я могла реально оценивать свои способности как воина. Да, не сильная – завалить с одного удара вряд ли смогу. Но быстрая, юркая, изворотливая, гибкая… Закружу, запутаю, терпеливо дождусь, когда противник сам раскроется, и тогда уже нанесу решающий удар.
Нет, Мадара, я так просто не сдамся! Завтра… Завтра ты увидишь, на что я способна. А сейчас я лучше скину с себя это ставшее таким тяжелым кимоно, поблаженствую еще пол часика в горячей ванне и лягу спать.
А утром, на рассвете, соберусь с духом. Проверю, хорошо ли заточена катана. Заскочу в мастерскую – подогнать кожаные ремни легкого доспеха. Надеюсь, там до сих пор орудует дед Кэна – добрый, отзывчивый, заботливый старик. Внук весь в него.
Конечно, потренироваться сейчас было бы неплохо, но слишком уж поздно. Ужин затянулся необъяснимым образом, и было почти ровно полночь.
С наслаждением развязав оби, я кинула его на край кровати. Повела плечами – и шелк легко прошуршал к моим ногам. Оставшись в легких, из черного тонкого хлопка, нижних штанах и бинтах, замотанных поверх груди, я вышла на террасу, вдыхая свежий ночной воздух.
Была середина апреля, и потому ночи еще не обрели той томной тягучей теплоты, что характерна для светлого лета. Но в воздухе уже зарождалось предчувствие этой неги. Шиповник, чуть спрятав еще не выросшие до конца и не готовые к полноценному цветению бутоны, дарил лишь ничтожные доли сладостного аромата. Но этого вполне хватило – странное настроение завладело мной. Медленно вытащив из волос шпильки, я бросила их на пол. Гулко стукнувшись, они чуть откатились в сторону. Волосы свободно упали, достигнув середины бедра.
Тихо вздохнув, я села на прохладный деревянный пол, прижимаясь полуобнаженной спиной к стене, запрокидывая голову вверх и изучая доступное для обзора темное, почти черное, небо. Звезд совсем не было – весной их мало, да и сами они слишком скромные и неброские, еще не в силах привлечь к себе людской взор. Наверное, это потому что весной люди влюбляются, и им нет никакого дела до неба. Глаза любимого заменяют солнце, луну, звезды… Становятся для тебя всем, с легкостью заменяя окружающий мир. В них ты видишь себя – настоящего, без прикрас…
И черт знает, с чего я вдруг задумалась о любви – впервые за всю свою жизнь. Раньше я была одержима лишь одним – быть признанной в клане, и потому работала, не покладая рук, ради этого. А, может, ничего странного в моих мыслях и не было. Просто любовь – это наивысшая степень признания. Тебя признают настолько, что готовы отдать тебе всего себя. Наверное, это так хорошо…
Однако хватит рассиживаться. Встав, я пошла в комнату. А еще через полчаса, согревшаяся и забывшая о своих романтических настроениях, я вышла из ванной, закутавшись в пушистое полотенце. Подобрав так и лежащее на полу кимоно, подошла к шкафу, осторожно укладывая ало-черную красоту в чехол. И, не глядя, вытащила первую попавшуюся теплую ночную рубашку. Не хотелось в первую ночь мерзнуть, поэтому выбирала самую толстую и добротную. Скинув полотенце и быстро, вздрагивая от прохлады, оделась. Резко обернулась, подбирая упавшее полотенце, и в тот же миг дверь тихо, но резко хлопнула.
Моментально подняв глаза и замерев, я уставилась на вход. Дверь была неподвижна. Подойдя к ней, легонько толкнула. Нет, закрыта так же крепко, как и должно. Может, показалось?
Списав неожиданный стук на игру усталого разума, я прошла к кровати и буквально рухнула на нее, утопая в мягкой перине, зарываясь лицом в ароматные подушки и засыпая в ту же секунду.


Входная дверь хлопнула, возвещая, что теперь все семейство в сборе. Спускаясь со второго этажа и на ходу поправляя выбившиеся их прически тонкие прядки волос, Сенджу Томо, красивая и не по годам стройная, прошла в просторный коридор. Не заметив появления матери, два ее сына, такие непохожие, но одинаково любимые ею, спорили горячо и неистово.
- Хаширама, ну почему ты мне не веришь? – немного горестно пробубнил мальчишеский голос. Раздался звучный мужской смех, и сильный, энергичный голос, так ярко контрастирующий с еще неокрепшим, постоянно срывающимся голосом мальчишки, ответил:
- Ох, Тоби, если бы я верил во все твои с Кэном выдумки, то мог бы давно стать сказочником. Позавчера перед вами хвостатые демоны, все девять, пили сакэ, вчера вы узрели самого великого Рикудо, а сегодня какую-то мифическую принцессу.
- Но ведь это правда, Хаширама, правда! Кэн говорил, что вчера вернулась из какого-то монастыря сестра Мадары, все в клане ее зовут принцессой.
- Ха-ха, Тоби, ну хватит уже. Кэн, наверное, слишком сильно прижал тебя во время тренировки, в голове у тебя помутилось, и лишенный на некоторое время кислорода мозг вообразил всякие, далекие от реальности, фантазии. Ну, ты сам подумай, у Учих отродясь принцесс не было. Равно как и сестры у Мадары.
- Но Кэн не мог врать! И Нориаки то же самое говорил. А еще они оба говорили, что принцесса красивая, просто глаз не отвести, и дерется как черт, и…
- Тобирама, прошу тебя, хватит, - смех мужчины звучал уже на грани с бессилием. – Своими выдумками ты кого угодно с ума сведешь. Давай-ка лучше снимай с себя грязную одежду и дуй в ванную, пока мама не увидела и ругаться не начала.
- Ох, черт, точно, - словно очнувшись, Тоби начал шумно стягивать с себя легкую кожаную бронь. А старший брат, отвесив ему шутливый подзатыльник, с облегчением снимал сапоги. Они так и не заметили присутствия матери.
Улыбнувшись, Томо так же беззвучно ушла на кухню. Какие они все-таки замечательные – ее мальчишки, сыновья, которыми только и можно, что гордиться и наблюдать, как с каждым днем растет в них добрая сила. Не самая радужная доля выпала на их судьбы – рожденные и выросшие в пору беспрестанной войны, слишком рано потерявшие отца, они все же не сломались. Идя по жизни, всегда поддерживали друг друга, несмотря на разницу в возрасте и часто сопутствующее ей непонимание. И сейчас старший, двадцатиоднолетний Хаширама, уже пятый год был главой клана, не номинальной, а реально действующей, решающей многие жизненно важные проблемы. А год назад он стал Хокаге. Конохагакуре-но-сато – его идея, воплощенная в жизнь после окончательного примирения с Учихами, - росла как на дрожжах. Привлеченные союзом столь сильных противников и заманчивой возможностью пожить в мире и спокойствии, клан Хьюга недавно прислал письмо, в котором просил о встрече, тонко намекая на желание быть принятым в союз. В общем, дело спорилось в руках у молодого Хокаге-сама.
Младший же, четырнадцатилетний Тобирама, был еще далек от того, чтобы прослыть хотя бы сильным воином. Не говоря уже о претензиях на пост главы клана. Но мальчишка не думал проигрывать старшему брату, и потому учился везде и у каждого, в первую очередь у самого Хаширамы, когда у того выдавалась свободная минутка выйти с мечом на тренировочную “поляну”, а в остальное время – с любым, кто хоть раз держал оружие в руках. Даже с Учихами, которых мальчишка сначала ненавидел, потом просто нос воротил, а в последнее время крепко сдружился с Кэном, Нориаки и другими молодыми воинами из союзного клана.
И потому-то сегодня Тобирама был таким возбужденно-радостным. Таинственная принцесса, красавица и умелица на все руки, поработила горячий и богатый на воображение мальчишеский разум. Но совершенно не затронула привыкшего к более приземленным мыслям Хашираму, зверски вымотанного после первой встречи с надменными и помешанными на конфиденциальности Хьюгами. Встретившись с братом лишь поздним вечером и найдя в себе силы на коротенькую тренировочку, старший устало отмахивался от его восторженных воплей, а под конец, готовый уснуть на ходу, просто поднял его на смех, понимая, что иного выхода обеспечить себе спокойную дорогу до дома у него нет. Но тут он дико ошибся. Не на шутку уязвленный столь явным недоверием любимого и почитаемого старшего брата, Тобирама из кожи вон лез, доказывая правдивость слов своих товарищей, но, увы, весомых доказательств привести не мог.
Собравшись за столом, накрытым от души, несмотря на поздний час, Тобирама, надеясь на поддержку матери, возобновил моральные атаки на не до приличия невозмутимого Хашираму.
- Мама, - словно бы невзначай начал мальчишка, исподтишка наблюдая за реакцией старшего брата, уже покончившего с ужином и теперь с явным наслаждением потягивавшего ароматный чай.
- Что, Тоби? – ласково осведомилась Томо, пододвигая младшему дымящуюся кружку.
- Мама, ты представляешь, что мне сегодня Кэн с Нориаки рассказали? – при этих словах Хаширама закашлялся, от неожиданности подавившись чаем. Томо, заботливо похлопав старшего по спине и с улыбкой заметив, как напряглось и покраснело его лицо. Определенно, младшенький уже все уши ему промыл этими своими новостями из клана Учиха. Кивнув Тоби, она приготовилась слушать потрясающие новости.
Когда мальчишка умолк, выплеснув весь свой восторг понимающей матери, то победно посмотрел на безнадежно опустившего голову на руки старшего брата. Глянув на торжествующую физиономию белобрысого болтуна, Хаширама лишь еще ниже опустил начавшую легонько потрескивать голову. Определенно, уже давно пора отдыхать, завтра вставать ни свет ни заря. Надо успеть размяться перед боями, проверить, в порядке ли доспех и меч, и вообще, много чего ему надо успеть сделать. Но в первую очередь надо выспаться, а тут этот балабол опять завел старую шарманку про свои сказки, пользуясь поддержкой матери…
- Ты знаешь, Тоби, я сегодня тоже слышала, что вернулась сестра Мадары. Хотя, что-то я не припоминаю, чтобы у него была сестра, по крайней мере, родная.
“Вот видишь, я не врал! И Кэн не врал! И Нориаки!” – Хашираме хватило еще одного беглого взгляда, чтобы прочитать эти победоносные мысли в ярко-голубых, сияющих запредельной радостью, глазах брата. Это стало последней каплей. На сегодня запас выдержки и терпения был исчерпан.
Встав из-за стола, Хаширама молча поставил чашку возле раковины и направился к выходу, перед этим поцеловав мать и потрепав и без того торчащие во все стороны волосы брата.
- Спокойной ночи, мам, Тоби, - сказал он, остановившись уже в дверях.
- Спокойной ночи, дорогой, - нежно попрощалась с сыном Томо, провожая его немного обеспокоенным взглядом. В последнее время ее все чаще посещали мысли, что мальчику нужно больше отдыхать, что слишком много забот взвалено на его пусть и сильные, но такие еще молодые плечи. Хаширама заметно осунулся за прошедший сумасшедший год – всегда смуглое лицо его побледнело, под глазами залегли темные круги, скулы стали более выступающими… Никакой болезни, нет, просто… Просто мальчику надо было хоть немножко отдохнуть, хоть денек посидеть дома, выспаться, погулять в свое удовольствие по столь любимому им лесу. Но Хокаге не мог позволить такой роскоши – потратить целый день лично на себя.
- Спокойной ночи, Хаширама, - звонкий и радостный голос Тоби заставил Хашираму улыбнуться, несмотря на всю усталость. Младшего брата он обожал, по-другому и не скажешь. Несмотря на его упрямство и склонность к сочинению всяких небылиц. – Ты разбудишь меня завтра, как встанешь, да? – а это прозвучало уж совсем по-мальчишески, с просительно-жалобными нотками.
- Конечно, разбужу, не переживай. Завтра ведь необычный день, правда? – подмигнул старший брат младшему, умиляясь тому, какой же он еще ребенок. А Тоби опять улыбнулся, широко и радостно. Нет, он не забыл. Завтра он впервые идет с братом на ежегодные бои с Учихами, пришедшие на замену вековой вражде между кланами. После всех показательных выступлений из каждого клана анонимно выбирается по воину, и они сходятся в битве, призванной выявить, кто же станет лучшими в этом году – Сенджу или Учиха. Его, Тобираму, еще не возьмут в общий строй, вот годика через два – другое дело. Но судить он вполне может, как и любой другой, с пеленок выросший среди воинов. И кто знает, что же более почетно, отстаивать честь клана в борьбе с противником, или же судить, кто из двух кланов более честен? Пораскинув мозгами, Тобирама уже давно решил, что быть судьей куда как интереснее, нежели потеть в кожаной броне.
- Еще раз доброй ночи вам, - и Хаширама покинул кухню, медленно бредя по длинному коридору к лестнице на второй этаж. И уже в самом конце, когда он ступил не первую ступеньку, его постоянно зевающее сознание настигли слова матери:
- …не знаю, Тоби, я ее ни разу не видела. А все остальное я узнала от Кеншина. Помнишь, он приходил к нам неделю назад? Все спрашивал, какую лучше одежду выбрать для девушки. Ее, кстати, Сэн зовут…
Дальнейшего разговора Хаширама уже не слышал. Зайдя в свою комнату и плотно притворив дверь, он рухнул на кровать, едва успев стянуть с себя косодэ. И в тот же миг уснул. Но спал он плохо, поверхностно, и в голове постоянно крутились слова брата и матери, так и не влившиеся в ровное течение сна…
“…принцесса красивая, просто глаз не отвести…”
“Ее, кстати, Сэн зовут…”
Проснулся он в четыре утра, и долго не мог понять, реальность ли его окружает, или он все же ухитрился нормально уснуть. В голове все крутились обрывки фраз, слова и то самое имя. Имя принцессы…
Тряхнув головой, словно прогоняя наваждение, Хаширама встал с постели, потягиваясь и зябко поводя плечами. Вчера он так устал, что не заметил открытого окна, а ночи все еще были довольно таки прохладными. Но захлопнуть ставни он не торопился. Свежий воздух шел на пользу – прогонял остатки дремы и это прилипшее, словно банный лист, имя…
С необъяснимым раздражением подумал молодой человек о таинственной красавице из союзного клана. Еще одна горделивая заносчивая ледышка, надменно задирающая черноволосую голову чуть ли не до самого неба. Еще одно белокожее лицо, слишком чистое и обманчиво непорочное на первый взгляд. Мадару Хаширама Сенджу уважал, но полюбить так и не смог. Несмотря на то, что никогда не упрекал его клан в смерти своего отца. Была война, и погиб не только отец Хаширамы и Тобирамы, муж Томо, глава всех Сенджу. Погибло еще в сотни раз больше. И не меньше смертей досталось на долю Учих, и не меньше страдала семья главы вражеского клана, когда пришли вести о его кончине на поле боя.
Да, Хаширама, хоть и не любил Мадару, но уважал и понимал его искренно, от всей души. Но на этом и заканчивались проблемы Хокаге с гордым кланом бывших соперников. Все остальные Учихи, в большинстве своем, буквально боготворили молодого правителя деревни, с радостью забыв старую вражду и с головой окунувшись в строительство мира.
Хаширама, глубоко вздохнув, нагнулся и поднял с пола измятую одежду. Он очень надеялся, что сестра Мадары не будет его стопроцентной копией. И неожиданно чертыхнулся, осознав, что уже не первый раз шепотом произносит это короткое, но звучное имя – Сэн…
Быстро накинув верхнюю одежду, парень вышел из комнаты и пошел будить младшего брата. Нечего ему разлеживаться, дел –невпроворот.