Не держите дома скорпиона

Прогнозы обещали скорую песчаную бурю, но Сасори не был в этом уверен, впрочем, говорить наверняка тоже не брался. Он знал, для чего возвели стены вокруг Сунагакуре — и ведь не только ради защиты от внешнеполитического противника, но и для обороны от самого могущественного врага человека, его создателя и убийцы — самой природы. Природа... всемогущее, величайшее и равнодушное божество, которому нет дела до планов людских. И для многих природой, самой стихией становился он сам, звавшийся уже Скорпионом Красных Песков. Ему льстило такое обращение, его силу признали, силы его искусства страшились и уважали.
— Искусство — это вечная красота, Казекаге-сама, — ровным тоном говорил он правителю, что валялся у его ног в песках, промокших и поалевших от крови. — Не волнуйтесь, это смерть, достойная шиноби — стать искусством, отдать себя вечности. Не вы первый, Сандайме-сама, не вы последний.
Тот его если и слышал, то уже не подавал ни признака жизни. Не более чем просто тело, без сознания, без души и без собственной воли — лишь с памятью, силой и чакрой. Усмехнувшись, мастер-кукловод неторопливо достал из подсумка с оружием запечатывающий свиток и, развернув его на земле, сложил несколько нехитрых печатей. Чакра направилась к телу и одновременно охватила чакрособирающую бумагу.
Вокруг царила холодная ночь, она щупальцами проникала под одежду, морозила кожу, заставляла мурашки носиться по телу. Полная противоположность местному дню. И тьма кромешная захватила б здесь всё, но луна отбрасывала ту в тени, играла с ними, как кукловод с жизнями и другой, более могущественный марионеточник — с его собственной. Сасори тщательно готовился к этому моменту. Разузнал расписание Казекаге, выведал все его дела, учёл все детали, каждую мелочь, что могла бы его выдать, устранил, и никто его не заметил. Сандайме Казекаге необязательно должен умереть... И на этот случай Акасуна-но приберёг другого убитого шиноби.
С уже равнодушным лицом кукловод чуть дёрнул пальцем. От его кончика отделилась тонкая светящаяся голубым нить, что скоро вытащила из подсумка другой свиток, чуть тяжелее первого. Распечатав запертый в бумаге свежий труп, ниндзя не стал работать руками, использовал технику и расположил тело так, как угодно его глазу и эстетике. Хотя последнему мертвец не угодил никак, ведь красотой и идеальностью форм не отличался. Скорее, природа не стала уделять ему много времени и то ли слепила из глины, то ли вытесала из камня, а может, и вообще из дерева или песка. Марионеточник не использовал собственное тело, лишь нити чакры, и даже порадовался, но то было чувство сиюминутное — и оттого бессмысленное.
— Надо бы отблагодарить Чиё-баа-сама. — Губ юноши, лишь таясь в их уголках, коснулась почти-что-улыбка.
Наконец, тело Казекаге обратилось дымкой, которая белёсой змейкой втянулась в проявлявшийся на бумаге иероглиф. Знак мрачно чернел на белом, окантованный вязью мелких иероглифов, от круга же этого расходились ритуальные записи. Стандарт сработал и на человеческое тело, и убийца мысленно себе это отметил — как-никак, первый в этом опыт.
Ещё секунду Сасори не отводил взгляда от свитка. Бумага отливала бело-голубым под луной, чёрный же иероглиф казался чернее себя дневного. Подобрав предмет, юноша свернул свиток, перевязал тонкой нитью и вернул в подсумок. Дело сделано. Вернее, полдела, ведь Сандайме ещё не обратился в вечность...
Никто Скорпиона не заметил.
Следующий день отличался от предыдущего лишь тем, что Сасори взялся за работу и что песчаная буря таки оправдала прогнозы. Пока что ни мирные жители, ни военное население Сунагакуре не хватились Казекаге, решили, что скоро он вернётся, а до того момента правителя заменял Совет. По законам лишь после трёх дней отсутствия допустимо организовать поиски, и то было на руку Акасуна-но.
Рядом висел Кироши, которого месяц назад довелось увидеть бабуле. За всё время работы его молчаливый друг так ни разу и не взглянул на него, марионетка осталась грустно мертветь на крючке. Да, верно. Пусть Кироши и мёртв, но всё равно с ним — он вечен так же, как и он сам. Никто этого не знает. Никто не знает, что после обращения друга в вечность кукловод сотворил то же самое с собой — всё ради искусства.
Минуло три дня, и Казекаге таки хватились. Акасуна-но был не по этой части, но к нему обратились, вломились в святая святых — Мастерскую — и с порога проорали предстать пред Советом. Скорпион еле сдержался, так захотелось внезапно поморщиться.
— Будет исполнено, — неохотно ответил он, так как гость уходить не спешил.
— И не опаздывай! — На миг сквозь тревогу и приказной тон пробился и страх, и кукловод его уловил. Имя теперь везде работает на него.
— Ненавижу ждать и заставлять ждать других.
Неприятный вестник оставил его собираться к советникам, но кукловод не кинулся сразу к начальству, а прибрал за собой и парой техник сменил облик образцу. В его отсутствие сюда зайдёт лишь самоубийца — когда его нет, ловушки начинают действовать, и если их активировать — худа глупцу хватит. С этим знанием Сасори запирал за собой мастерскую, после тенью промчавшись по тёмному коридору наверх, где уже по крышам отправился к Резиденции.
Акасуна-но не стал стучаться и вошёл:
— Звали?
— Акасуна-но Сасори. — И на родной земле его предпочитали звать не по фамилии — по прозвищу. — Думаю, хоть краем уха, но даже такой затворник, как ты, слышал о пропаже Казекаге-сама. И терпеть такое в такой момент!.. — грохнул советник кулаком по столу. — Когда война только-только прекратилась!..
Сасори было всё равно на начальство, иначе бы склонил колено и не смел поднять на них взгляда, когда ему давали задание, объясняли бы суть или ещё что другое. Одарив каждого равнодушным взглядом, юноша вновь посмотрел на смолкшего советника, человека с узкими глазами и подёрнутым морщинами лицом. Он хмуро и оценивающе глядел на юнца, который прослыл на войне гением, и только после того, как Акасуна-но выдержал его взгляд, произнёс:
— Ты поддержишь поисковую группу. Их, даже совместная, сила не идёт ни в какое сравнение с твоей, а убийца или похититель — кстати, сила его неизвестна, потому и выбрали тебя — может оставаться в Сунагакуре. К тому же, согласно прогнозам погоды вечером грянет буря, и если преступник не самоубийца, то в пустыню бежать если и станет, то не сегодня. Миссия ясна, Акасуна-но?
— Да.
— Можешь быть свободен. — И кукловод без прощаний покинул кабинет.
Будь марионеточник разговорчивее, проворчал бы, что, мол, его время отнимают, но он снова оставил своё мнение при себе — знал, насколько оно “нужно” остальным. Когда он вышел, то сразу встретился со ждавшей его куноичи. Пару секунд ниндзя друг друга разглядывали. Девушка оказалась выше него на полголовы, а позже выяснилось, что ещё и старше года на три. Она походила на героиню Сунагакуре, Пакуру, погибшую от рук Скрытого Камня.
— Угадал, мальчик, я сестра Пакуры, Чика*, — улыбнулась ему незнакомка. — А ты ведь — тот самый, что прославился как Скорпион Красных Песков? Честно говоря, впервые вижу тебя вживую.
Эта дамочка производила впечатление очень легкомысленной особы, которая будто не знала войны, а в последнее Сасори не верил. Скорее всего, притворялась, её актёрская игра же раздражала своим правдоподобием — и ничуть его не интересовала, как могла бы та подумать. Юный шиноби мог поддержать беседу, однако вместо этого быстро с ней распрощался, невозмутимо отбрив:
— Мне надо готовиться к миссии. Будь вы сильнее, моё время не отнимали б.
— Э? — Неловкая улыбка будто прилипла к губам Чики, но извинений за оскорбление она никогда не услышит.
Пока Сасори возвращался в мастерскую, в голове зрел план по экономии времени. Надо было только подготовиться как должно и не беспокоиться потом по мелочам. О его замыслах узнают лишь тогда, когда он сам того пожелает. А когда это случится, будет слишком поздно — отчасти поэтому Скорпион не терпел опозданий. И получалось так, что именно сегодня он выполнит то, что задумал очень давно. Не будь войны, и его бы здесь уже не было б.
Когда он присоединился к отряду, они уже искали пропавшего, Сасори лишь следовал за ними, проверяя безопасность. Незачем помогать “своим” найти себя самого. Кукловод учёл и то, что отряд состоял сплошь из хороших, в отличие от него, сенсоров, так что действовал очень осторожно.
— М? — вздрогнув, Чика остановилась и, напряжённая, вгляделась в соседний переулок. — Там что-то есть, что-то... странное.
Не успела она сказать что-нибудь ещё, как на них налетел шиноби, с полубезумным взглядом и смехом замахнулся на девушку клинком. Вверх пустили фонтан крови, будто распустили веер смерти. Алая жидкость плеснулась на землю, капли попали и на напавшего, что уже умчался расправляться с другими и не слышал предсмертного хрипа первой убитой. Сасори же никто нигде не увидел — кукловода не было. Защита их и поддержка — исчезла.
А враг резал людей, как ягнят на заклании, не слышал предсмертных криков и криков боли, сталь опускалась и мелькала, опускалась и мелькала, а жизни обрывались. И самая ужасная смерть пришлась на капитана отряда. Убийца смотрел на жертв пустыми, абсолютно пустыми полубезумными глазами, что будто карие стекляшки уставились перед собой в другой, не их мир. Облачённый в военную форму Сунагакуре, он заставлял всех невольно расслабиться и напрячься пуще прежнего одновременно. Капитан перед тем, как ядовитый клинок пронзил ему горло, понял, он всё понял! — и едва слышно прохрипел догадку:
— Чёртов Скорпион... — Хотя эти слова так же бесполезны, как и оборванные только что нити жизни, тонкие нити чакры, что открепились от тел и кинули их гнить.
Появившийся из-под песка Акасуна-но подошёл к трупу капитана и запечатал его тело так же, как и труп Казекаге. Оно ему пригодится, но заниматься им сейчас времени не было. Перехватив свиток нитью, ниндзя быстро, так, что никто и не заметил, скрыл его в подсумке. С хлопком исчезла в дымке и послушно исполнившая его волю марионетка, а приказ был — уничтожить этот отряд. Улица пустела как прежде, и лишь Сасори точно неведомое языческое божество возвышался над покромсанными трупами соотечественников.
Песками играл ветер, песчинки кружились в воздухе, танцевали под мелодии пустыни. Почти незаметно ухмыльнувшись, Скорпион исчез в лёгком вихре, что закружился вокруг него — техника песчаного перемещения. Он нечасто ей пользовался — недолюбливал.
Появился шиноби у охранной заставы Деревни, там же его ждал другой такой же Сасори. Клон передал оригиналу два свитка — в одном должен быть Сандайме, в другом — инструменты и ингредиенты для яда. Последнюю смесь кукловод решил испытать на дежурном отряде, что сейчас и не подозревал, что скоро послужит кормом пустыне. Они дадут пескам впитать свою кровь, тела их поглотит земля вскоре, земля сухая и жёсткая, что пухом не будет. Скорпион слышал сказки и легенды о Шуукаку. И улыбнулся, невинно, точно ребёнок: враги насытят демона пустыни своей кровью.
— Акасуна-но Сасори? — заметил его один из патрульных. — Что-то случилось? — Действительно, он редко заявлялся к заставе без причин.
— Нет, ничего особенного. — Всё то же безразличие что в лице, что в голосе, даже движения ничего не выдали.
Нити подобрались к нему со спины, будто змеи — и схватили всё тело, а Сасори парой движений заставил охранника глотать песок. Песчинки забивались тому в ротовые, носовые полости, заставляли слезиться и плакать кровью глаза, но мучить никого Акасуна-но не стал, просто вонзил в затылок смазанный ядом кунай. Сквозь песок донёсся сдавленный хрип, тело судорожно дёргалось, мышцы непрестанно сокращались. Кровь гнала яд по венам, и скоро он начал действовать.
— Яд ещё совершенствовать, да? — пробормотал кукловод, отпуская охранника и невозмутимо перешагивая через прекративший дёргаться труп.
Один за другим он избавился от первого заслона охраны, остальные только заслышав шум отправились ему навстречу, оставив часть следить за обстановкой снаружи. Сасори встретил их невозмутимым взглядом, пропустив мимо ушей все восклицания неверия и осуждения.
— Как вы могли, Сасори-сан?! — атаковал его один из них, но тело, перехваченное нитями, пролетело мимо.
— Ну... — чуть качнул головой Акасуна-но и незаметно, уголками губ улыбнулся. — Сыграем последний на этой песочной сцене спектакль?
Он уже уходил, оставляя за плечами родину и преданность ей, которой никогда и не существовало. Единственное, что мешало покинуть селение раньше, было войной — и раз уж участвовать в том кровавом театре, то выигрывая в конце, и никак иначе. Сейчас же Скорпион забрал с собой лишь два тела, одно наполовину готово. Остальное — подарок Деревне.
— Сасори! О боги! — послышалось за спиной. И марионеточник узнал бы этот голос из тысячи.
Он ничего не ответил, только чуть повернулся. Чёрный, наброшенный на голову капюшон скрывал лицо, ветер играл тканью, позволив увидеть лёгкую, невинную и оттого ужасную улыбку. В воздухе висел металл, тошнотворный запах крови. Отчаяние и надежда переплелись здесь в хитром танце, и последняя исчезала под давлением первого.
— Сасори... Что ты натворил...
— Ничего особенного... — всё так же улыбался Скорпион.
И внезапно осыпался песком, а ветер живо смешал его с пустыней.
— Песчаный клон? — вздрогнули.
Барханы пели вдалеке таинственные мелодии, воздушные потоки играли с их песками. Занималась песчаная буря. И будто ветер спросил у куноичи, замершей на залитом кровью песке: “Чиё-баа, да? Не держи в своём доме скорпиона — убьёт ведь...” — и голос её внука, и насмешливый тон его звучали будто чужие. Хотя почему “будто”? Ведь никто не знает, что голос этот принадлежал телу уже не человека — марионетки.
Не “Чиё-баа-сама”, впервые просто “Чиё-баа”.
— Лгунья, — будто говорил он.

*Чика — мудрость