Небесная рапсодия: на перекрестке миров. Ч.2.1. "Она издевалась"

Часть 2.1. Рондо. Назад в прошлое.

Первым, что почувствовал Саске, была боль, раскаленной кочергой долбанувшая по мозгам с такой силой, словно пыталась их расплющить. В висках настойчиво и неуклонно пульсировала кровь, ломило мышцы, горло пересохло до такой степени, что, кажется, слиплось. Преодолевая сопротивление тяжелых век, студент все-таки кое-как разлепил глаза и мгновенно поморщился из-за резанувшего по радужке света, хоть тот и не был ярким. Комната тонула в полумраке утра, сдерживаемого темными занавесками.

Пчелы в голове, кажется, сдохли, потому что ни одной вразумительной мысли не просыпалось, а события последних нескольких часов скрывались за плотной похмельной дымкой. Саске облизал пересохшие губы не менее сухим языком и скосил взгляд на вторую половину кровати, одновременно страшась увидеть, кто ее занимает. Надежды, что он все-таки один и умудрился никого не притащить прошлой ночью, рухнули в ту же секунду, как парень почувствовал на своей груди вес чужой руки. Причем вес этой самой конечности был довольно ощутимым. Кто знает, кого мог приволочь в пьяном бреду.

Вначале расфокусированный взгляд зацепился за блондинистые короткие волосы, разбросанные по подушке в совершенном беспорядке, заприметил смуглую кожу и знакомые с детства полоски на щеках, а затем уже голую спину и, собственно, руку, преспокойно отдыхающую на такой же голой груди Учихи. Облегчение и подозрения обрушились на задыхающийся колкой болью мозг. С неверием сузив и без того полуприкрытые опухшие глаза, учитель медленно посмотрел на свою обнаженную кожу – брови вздрогнули.

Да даже если бы он нажрался до поросячьего визга, в доску, в слюни, ни за что бы не очутился в одной постели с парнем!

Однако страх, не обращая внимания на вскрики полудохлых пчел, скрутился в животе тошнотворным комком. Саске нахмурился и осторожно откинул одеяло онемевшими пальцами. Джинсы! Он и сам не заметил, как снова начал дышать.

С раздражением и грубостью, на какую только был способен в своем плачевном состоянии, студент откинул отросток друга и зло фыркнул, пообещав себе, что обязательно устроит Узумаки взбучку. Какого черта этот придурок притащился к нему в дом?! И все из-за этой гребаной текилы, которой Наруто воодушевленно заливал уставшего сопротивляться учителя. Все бы ничего, но Учиха ненавидел текилу. После нее он обычно ни черта не помнил и чувствовал себя размазанным по ровной поверхности дерьмом.

Парень стиснул зубы в попытке сдержать болезненный стон, сел на кровати и отрешенно уставился на раскиданные по полу вещи. В том числе и кроссовки. Видимо, снять обувь в прихожей, оба были не в состоянии. Вскоре о себе напомнила неутомимая жажда, поэтому, преодолевая притяжение земли и игнорируя все нарастающую, подобно цунами, мерзкую боль, он поднялся. Его все еще штормило. Пока Саске дошел до двери, успел споткнуться о кроссовок, врезаться в стену и чуть ли не вписаться лбом в заляпанное зеркало. Когда трясущиеся пальцы, наконец, дотянулись до ручки и раздался громкий в тишине, а особенно для его несостояния, скрип петель, голубая мечта школьниц чувствовал себя смертельно уставшим, готовым развалиться прямо на полу. Пересилив порывы организма, он все-таки вышел в коридор, сжимая виски и пытаясь избавиться от затуманенности зрения.

Дверь в гостиную была раскрыта нараспашку, из нее проникал невыносимо желтый свет лампы, что Саске показалось странным. Парень привалился плечом к косяку, опираясь на второй рукой, и заглянул в комнату.

- Твою мать… - прохрипел Учиха, не веря собственным глазам.

А затем, будто опомнившись, в мозг ворвались воспоминания вчерашней, в какой-то степени роковой ночи.



- Сенсей, это люди называют судьбой?

Впервые в жизни ему хотелось провалиться сквозь землю, причем до самого центра, дабы мир над ним, наконец, сжалился и превратил в один большой и черный кусок угля. К сожалению, земля предпочла остаться неизменной в своей твердости и целостности, поэтому Саске лишь пораженно вылупился на ученицу, несовершеннолетнюю и его головную боль в одном флаконе округлившимися и стеклянными, как у дохлой рыбы, глазами. Во рту обосновался мерзкий привкус текилы с кислинкой лайма, отчего в горле стоял плотный тошнотворный ком, но стоило обонянию уловить до раздражения знакомый и невыносимо притягательный, особенно в этом окружении какофонии не самых изысканных ароматов, запах, как тошнота эффектно сделала ручкой и испарилась, оставив вместо себя ноющее ощущение на кончике языка и обильное слюновыделение.

Нервно дернулась правая бровь.

Такого количества голой кожи у Сакуры парень не видел, поэтому не поддающийся орущему в истерике разуму, что пялиться на школьницу лучше не стоит, скользнул взглядом по округлым бедрам, острым коленям, по плавным изгибам икр и застрял на тонкой щиколотке, которую обхватывал черный ремешок туфельки на высоком каблуке. Воображение, опьяненное черт его знает сколькими рюмками горячительного напитка, подсовывало картины, за которые его бы точно упекли за решетку.

И тут, вздрогнув, он понял, что алкоголь – это плохо, алкоголь и Узумаки – трижды плохо, а алкоголь, Узумаки и школьница, от запаха которой он понимает мотивы и причины поступков Ганнибала Лектора, – катастрофа вселенского масштаба.

В джинсах стало тесно.

Нервно дернулись правая бровь, пальцы и уголок губ.

Но мыслительный процесс прервало внезапное движение до этого вроде бы ровно, не считая небольших колебаний по окружности, стоявшей девушки. Она качнулась вперед, немного отклонилась назад, а затем, сделав маленький шажочек к Учихе нагнулась, содрогаясь всем телом.

Честно говоря, Саске захотелось смеяться и плакать в один момент. В мыслях, конечно, но самого факта возникшего желания это обстоятельство не меняло. Он лишь облегченно выдохнул, осознав, что его потрепанные, но все-таки более-менее чистые кроссовки остались вне досягаемости содержимого желудка… как он там говорил? Воплощения весны? Невинного ребенка? Кто? Эта определенно пьяная, откровенно одетая девица, которая, подобно маятнику, качалась из стороны в сторону и опиралась на расставленные колени?!

- Вот это, сука, номер, - пробормотал обескураженный Наруто, который до этого переводил шокированный взгляд с пораженного в сердце, почки и другие внутренние органы друга на миловидную девочку явно младше восемнадцати лет.

- Сакура! – из-за сгорбленной спины девушки материализовалась еще одна, которую Учиха определенно видел в школе и, возможно, даже учил.

Час от часу не легче. Та подскочила к подруге и обняла за плечи, пытаясь привести в вертикальное положение, Харуно же упорно сопротивлялась, стискивая пальчиками худые коленки.

- Учиха, ты их знаешь? – заплетающимся языком пролепетал блондин и, освободив легкие от воздуха, выпил еще одну рюмку.

Саске решил сделать то же самое. Он протянул руку к столу, схватил текилу и опрокинул содержимое стопки в рот. Даже не поморщился.

- С-сенсей… - пролепетала ученица, вопрошающе глядя на студента, - мы… мы просто… - она явно не знала, что сказать в сложившихся обстоятельствах.

Имени этой второй школьницы учитель, конечно, не помнил. Да и знать не хотел. Первым порывом было развернуться и уйти, притворившись, что он ничего не видел, ничего не слышал и вообще не имеет к этому никакого отношения. Вторым – врезать Узумаки, парень и сам не знал, почему. Но наверняка ему стало бы намного легче. Третьим же – разразиться гневно-карающей тирадой в отношении двух несовершеннолетних детей, нарушивших, по меньшей мере, пару законов.

Но мозг, с коим Учиха уже давно и долго состоял в напряженных отношениях, решил иначе. Студент с трудом отлепился от перегородки и, покачиваясь, шагнул к девушкам, старательно избегая расплывающейся под ногами лужи. Пространство кривилось и кружилось, словно в калейдоскопе, но силой воли и непонятно еще какими средствами он заставил тело стоять и не падать.

Поравнявшись, наконец, с причиной его душевного кризиса, Саске согнул колени, протянул руки и, подхватив Сакуру, которая уже, кажется, была не с ними, под коленки, поднял ту в воздух. Корпус опасно накренился назад, но Учиха мужественно выдержал, прижимая к себе легкое и безвольное существо, насилующее его мозг всеми известными способами.

Блондинка удивленно отскочила от решительного брюнета и тоже покачнулась, но ее поддержал за плечи Наруто, решивший не бросать друга в беде, хотя род этой самой беды он пока что не осознал.

Без лишних слов студент двинулся к выходу из клуба, расталкивая локтями возмущенный подобной грубостью народ. Настоящие сложности поджидали парня у лестницы. Та выглядела чересчур высокой, длинной и опасной. Но Учиха был бы не Учиха, если бы позволил какой-то жалкой лесенке сломить его решимость. С чувством вложенного энтузиазма плюнув на ватные ноги, он начал медленно подниматься по ступенькам, время от времени замирая на месте, дабы справиться с ходившим ходуном телом.

Алкоголь жег грудь. Вертолеты в голове уступили место скоростным истребителям и совершали невообразимые па. Но это было полбеды. Настоящим же кошмаром, из-за которого его выдержка трещала по швам, являлась теплая, невообразимо пахнущая девушка с мягкой кожей.

Саске старался дышать через рот, не смотреть на ее лицо, не думать о том, как ощущается дыхание Сакуры на ключице. Не обращать внимания на задравшееся платье, на собственную руку, которая соприкасалась с обнаженной девичьей спиной, на постепенно нарастающий внизу живота жар. Не думать, не чувствовать, не смотреть.

Каждый шаг – как нож под ребра, каждый вздох – как глоток раскаленной лавы. Он даже не заметил, как миновал злополучную лестницу, коридор и охранника с выпученными глазами, и оказался на свежем воздухе. Его не волновала вторая девчонка, что-то оживленно втирающая грузному вышибале, явно неадекватный Наруто, облокотившийся о стену и пытающийся поймать ускользающее равновесие, собственное состояние, граничащее с обмороком.

Здесь, на прохладе, ее тепло ощущалось слишком сильно, чтобы суметь его игнорировать. Тяжесть тела приятно тянула руки. Саске облизал губы и прикрыл лихорадочно блестящие глаза, принимаясь в уме возводить числа в степень. Пять во второй степени – двадцать пять. Двадцать пять во второй степени – шестьсот двадцать пять. Шестьсот двадцать пять…

- Учиха!.. – Саске вздрогнул из-за резкого голоса друга и повернул голову, про себя благодаря Узумаки за своевременность. – Давай… - он махнул рукой куда-то в сторону дороги и покачнулся, однако упасть парню не дала блондинка, - шуруй… к машине. Такси…

Кое-как разобрав пьяный лепет офицера полиции, учитель коротко кивнул и нетвердой походкой двинулся к ближайшему автомобилю. Дверь ему любезно открыл уже выскочивший водитель, понимающе подмигнув, за что Саске хотел тому выколоть глаз, но все-таки удавил кровожадные порывы и с трудом забрался на заднее сиденье, удерживая девушку на коленях. Следом протиснулся Наруто, а блондинка забралась вперед, чем ни мало удивила обоих парней.

- Я подругу одну не оставлю, - прокомментировала свои действия школьница, на что Саске отвернул голову к окну, а Узумаки усиленно закивал, как болванчик.

Набравшись храбрости, Учиха, наконец, посмотрел в лицо своему несчастью, беспокоясь, что у той может быть алкогольное отравление. Опасения, слава богам, не оправдались – девушка умиротворенно сопела ему в грудь, сжимая пальчиками ткань майки.

Студент сглотнул. Одна его рука поддерживала Сакуру за плечи, а вторая лежала на бедре. Запах в замкнутом пространстве начинал сводить с ума, скапливаясь во рту сладковатым привкусом. Не осознавая собственных поступков, он склонился ближе и, когда почувствовал кожей лица шелк длинных волос, а кончиком носа нежность хрупкой шеи, вдохнул полной грудью. В висках мгновенно усиленно запульсировала кровь, непроизвольно туже сомкнулись пальцы на плечах и вжались в бедро, потемнело в глазах, а жар в паху сменился яркой вспышкой приятной боли.

Боже, да она издевается.

Мир издевается, его собственное тело над ним издевается!

Он хочет ее.

Саске плотнее сомкнул руки, как сумасшедший вдыхая ее запах.

Он хочет ее.

Пальцы скользнули по талии вверх и остановились под грудью, очерчивая ребра.

Хочет.



Студент резко отскочил от дверного проема, вгрызаясь пальцами в спутанные волосы. Боль не заставила себя ждать, ударив пулеметной очередью по вискам, но состояние организма в данный момент волновало парня меньше всего.

- Черт! – вырвалось сквозь сжатые зубы, разбивая на части царящую в квартире утреннюю тишину.

Черт! Черт! Черт!

Он все сильнее стискивал голову, будто надеялся, что под внешним воздействием воспоминания о ночи исчезнут. А лучше, если и сама ночь канет куда-нибудь в небытие.

- Дьявол!

Его вчера элементарно подменили! Потому что тот съехавший с катушек маньяк не был Учиха Саске! Учиха Саске никогда не терял рассудок из-за девушки. Учиха Саске никогда не смотрел на ту, у кого не было бы, по крайней мере, полной груди. Учиха Саске никогда не занимался самокопанием из-за представительниц противоположного пола.

Учиха Саске брал то, что ему нужно, и выбрасывал, что надоело.

Учитель вздрогнул всем телом. У него просто давно никого не было. Ему всего лишь нужна разрядка. Все в порядке. Он просто должен подцепить кого-нибудь и успокоиться. Вернуться к прежней жалкой жизни недочеловека.

Белые, как мел, губы тронула презрительная усмешка. Ему стало противно от собственных отмазок.

Пчелы внутри черепной коробки жалили с новыми силами.

Устало облокотившись о стену в коридоре, Саске прикрыл глаза. Наглая девчонка медленно, но верно забиралась под кожу. Заставляла думать о ней, ее словах и поступках. Вводила в безумие своим чертовым запахом! Может, это какой-нибудь афродизиак?

А, может быть, именно так пахнет жизнь. Жизнь, которую он стер. Уничтожил. Сжег. Жизнь, которая, несмотря на океан праха и пепла, ростками пробивалась к свету.

Учиха запрокинул голову, вглядываясь в высокий белый потолок. Ему просто необходимо вырвать сорняки.