Нельзя любить вампира. Глава 18.

Как умирает человек? Нет, не физически, морально. Вообще, как умирает душа? Вы скажите: это невозможно! Или просто посмеётесь в ответ. Смысл задаваться такими вопросами? Это же непродуктивная трата драгоценного времени. К сожалению, не для меня.
Так, как же умирает душа? Медленно, мучительно больно. С дрожью по всему телу и отсутствием возможности мыслить. В один момент всё обрывается, рушится и падает в бездну. Туда, откуда нет выхода. Туда, где тебя ничто и никто не ждёт. Ты пытаешься ухватиться за выступающие скользкие камни, изо всех сил сжимаешь дрожащими пальцами пороги отвесной скалы. Твоя душа не желает погибать, надежда ещё теплится в ослабшем призрачном теле. И ты думаешь: «Почему именно я? Почему она? Кто посмел тронуть моё сокровище?». А потом наступает ярость. Безудержная злость и жажда крови. И эти чувства буквально выталкивают твою душу из пучины небытия. Во внешний мир, где ты ещё десятки, сотни, тысячи лет будешь нести эту кровоточащую рану. Судьба смеётся над такими, как мы. Жизнь издевается над вампирами.
Было ли для меня что-то дороже собственной жизни? Да. Смысла в эгоистичном существовании нет, особенно если у тебя нет ограничений во времени. Скучно, неинтересно. Обыденно и глупо. Именно поэтому вампирская привязанность и любовь гораздо сильнее человеческой.



Пробуждение было не из приятных. Голова кружилась и раскалывалась, руки тряслись, и жутко хотелось пить. Чего-нибудь холодного и освежающего. Всё тело словно горело, адское пламя сковывало меня изнутри. Я чувствовала, что полулежу, поддерживаемая чьими-то руками. Но от этого легче не становилось. Было невыносимо ощущать эту боль, свою беспомощность.
- Пить, - этот охрипший голос алкоголика не мог быть моим. Перед глазами всё плывёт, но я продолжаю упорно осматривать человека, что склонился надо мной. Человек ли? И, чёрт, почему всё такое серое? Почему мир утратил свои цвета? Горло раздирало от боли, жажда сковала тело. Я всё же жива. Но мне так плохо. Ужасно. Ощущение, что сейчас снова сдохну. – Пить.
Одно слово. Как много оно обозначает, когда его произносит умирающий человек. Брюнет, не сказав ни слова, укусил своё запястье и поднёс к моему рту. Кровь?! Нет, нет, мне водички, пожалуйста. Заметив мою реакцию, он усмехнулся и погладил меня по голове:
- Пей, дурочка, тебе полегчает.
- Почему ты так уверен? – щурюсь и осознаю, что передо мной не кто иной, как Итачи. В общем-то, не удивительно.
- Попозже всё узнаешь, а сейчас пей… - сказал он и как-то горько улыбнулся. В другой бы ситуации мне бы это не понравилось, и я бы сочла это странным, но на тот момент всё было ничтожным, неважным.
Моих губ коснулась красная солёная жидкость с привкусом железа. Жжение в горле прекратилось, и я вновь провалилась в небытие.



- Сакура? – позвал меня тихий голос, больше похожий на небесную трель. Такой нежный и успокаивающий. И голова перестала болеть. Глубоко вздыхаю и открываю глаза. Яркий дневной свет ослепляет. Поморщилась.
- Где я? – в ответ мне лишь мелодичный смех.
- У этого места нет названия.
- У любого места есть название, - буркнула я себе под нос и осмотрелась. Вокруг – пустота. Белое пространство, где невозможно определить начало и конец. – Ты сама-то где?
- Ты точно хочешь меня видеть? – чуть удивлённый голос. – Мне казалось, я тебе не нравлюсь.
- Выходи уже, Мелони, - произношу я немного недовольно. Как я могу ненавидеть саму себя? Игра воображения. Буквально из неоткуда начал материализовываться силуэт белокурой девушки в лёгком ситцевом сарафане. Большие голубые глаза смотрели внимательно, будто бы она хотела увидеть меня насквозь. Все мысли, чувства. Всю мою сущность. По коже прошёлся неприятный холодок. – Даже не пытайся. Ничего нового ты там не увидишь.
Мелони лишь фыркнула, совсем как я, и отвела взгляд. О чём нам говорить? Об Итачи? О Кристофере? Конан? Может быть о том, что она обманула всех и вся, бросила Итачи, Кристофера? Незаслуженно ненавидела Кохану?
- Тебе больше повезло, - усмехается, не поднимая на меня глаз. Я вздрогнула. Что? – Ты познакомилась с Джеймсом при других обстоятельствах. Тебе было легче во всём разобраться. Да и сам Джеймс быстро понял, кто перед ним. Почувствовал. Не спрашивай как. У вампиров есть особое чутьё на ауру людей, на их чувства. Это что-то вроде запаха, но немного другое. Мне ли не знать…
- Почему ты здесь? – я удивлённо смотрю на Мелони, такую грустную и уставшую. Покинутую. Неужели мы действительно одно целое?
- Прощальная встреча, - девушка несмело улыбнулась и поджала губы. – Когда ты очнёшься, все воспоминания вернуться тебе. С самого начала и до последнего вздоха.
- Я умерла, Мелони! – истерично вскакиваю и быстрыми шагами приближаюсь к девушке. – Я помню! Я чувствовала, как жизнь покидает моё тело, понимаешь?
- Да? Больше ничего ты не помнишь? – грустно улыбается она. – Наши судьбы похожи. Девушку Мелони Лабьер убил один маньяк, и если бы не Джеймс, не было бы ни меня, ни тебя. Он обратил меня на последних секундах моей жизни в качестве человека.
- И чем же мы похожи? – зло шепчу я, комок яростной пустоты растёт где-то в глубине моего сознания. Мелони фыркает и делает шаг назад.
- Харуно Сакура погибла в автокатастрофе. Красная иномарка на огромной скорости улетела на обочину, водитель погиб по прошествии нескольких часов после аварии, - язвительным тоном сообщает мне она. Видимо, моё настроение передалось ей. Мелони горько рассмеялась. – А вампир Сакура была обращена Итачи, тоже, кстати, на последних минутах жизни.
Щёлк. И ничего не существует. Всё разрушилось, не успев даже начаться. Гулкий стук растревоженного сердца и холодный пот на ладонях. Неужели, я в последний раз слышу его? Неужели, скоро я стану монстром, чья жизнь невозможна без крови, убийства? И я буду считать это нормальным… Не хочу. Не хочу!
- Удачи тебе, - мягкий голос Мелони разрезал звенящую тишину. – Береги себя. Обними за нас Криса. И попробуй простить Джеймса. Он любит тебя.
Силуэт Мелони начал рассеиваться, белое пустынное пространство вокруг меня пошло трещинами. Оно осыпалось, как плохая штукатурка, кололось на маленькие частички. Я что было силы закричала от боли. Не физической, моральной. Ужасно ощущать это одиночество и беспомощность перед неизбежным. Почему я? Господи, это слишком тяжёлая судьба.
- Мелли, не оставляй меня, - срывавшимся голосом прошептала я, сжимая ладони в кулаки.
- Будь сильной, - гулко произнёс всё тот же приятный голос. Белые осколки закружились в вихре, унося с собой ярость и злость. – А я всегда буду внутри тебя. Отныне мы – единое целое.



И больше не было боли, истерик, а сердце давно замерло. Вот уже как несколько недель я безвылазно сидела в своей комнате в особняке Итачи. Внутри было пусто, мне ничего абсолютно не хотелось. Лежать и не чувствовать резких запахов, не слышать каждый шорох, не ощущать болезненное молчание своего сердца.
Да, я винила Итачи. Как он мог? Знал, что я никогда не захочу стать вампиром, и всё равно обратил меня. Да лучше бы я умерла! Ненавижу эту эгоистичную сволочь. О чём он думал? Жить вечность? Видеть, как умирают дорогие твоему сердце люди? И с каждой потерей душа твоя будет всё более чёрствой и не способной к состраданию. Руки по локоть в крови, а под губами навсегда останутся белые клыки.
А ещё я помнила каждую секунду своей прошлой жизни. Интересно правда? Помнить одновременно два детства, две жизни, три смерти. Да, я трижды умирала. Можете, кстати, теперь меня Мелони называть. Я спокойно отзываюсь на это имя. Потому что понимаю, что это не ложь и не выдумка. Да только кому объяснишь, что в теле Сакуры Харуно теплится душа Мелони Лабьер? И вообще сама Сакура никто иная, как Мелони? Рассказать кому – не поверят.
В дверь учтиво постучали, я вздрогнула. Не хочу никого видеть. Отстаньте от меня.
- Разреши войти, - спокойным голосом спросил Итачи. Я уже чувствую, что это он. По запаху, по шагам, по ауре. Его я видеть тем более не хочу. Больно. Ужасно больно. Предал. Знал, что ни за что в жизни не стану вампиром, и всё равно обратил. Хоть кол серебряный в сердце.
- Не разрешаю, - шепчу я, понимая, что он всё равно услышит. Пол заскрипел, и я поспешно отвернулась лицом к стенке.
- Сакура, - твёрдый голос, что не терпит пререканий. Зажмуриваюсь и сжимаю ладони в кулаки. Лишь бы не сорваться, только бы не накричать. Ведь, что самое противное, с воспоминаниями вернулись и чувства. То, что только зарождалось во мне, с невероятной силой обволокло моё сознание. Любовь. Я любила Итачи, я люблю его до сих пор, но от этого не легче. Даже, скорее наоборот, хуже. Больнее. Если он тоже чувствует что-то ко мне, почему не отпустил?
- Не смог, - горько усмехается он. Я сказала это вслух? Уже не важно.
- Пожалуйста, оставь меня, - шепчу я, до крови кусая губу. Чувствую запах собственной крови. Странно, да? А я начинаю привыкать. К ярким звукам, сильным запахам и острому зрению. Интересно, внешне я хоть как-то изменилась?
- Сакура, - всё тот же спокойный голос.
- Что?! – вскрикиваю я, резко садясь на кровати. Не удержалась. Но я не могу оставить всё как есть. Всю жизнь, что ли, просидеть тут? Надо быть сильной… - Сакура-Сакура! Можешь и Мелони называть, так, для разнообразия!
- Успокойся, - вампир поморщился и облокотился о старый обветшавший подоконник. – Давай поговорим.
- О, непременно! Потрудись ответить мне, какого чёрта мне теперь делать?! – зло шепчу я, ощущая прилив сил.
- Жить дальше! – впервые за всё время рыкнул на меня Итачи. Глаза его горели красным светом, а по бокам губ появились клыки.
- Жить дальше?! Как?! Убивая людей?! Питаясь чужой жизнью?! Это же настоящий паразитизм! – чувствую, как маленькие клычки прорезаются из-под губ.
- Паразитизм? Не напомнить тебе, что ты уже родилась наполовину вампиром? И после всего того, что мы для тебя сделали, ты считаешь нас монстрами и паразитами?! – волны ярости буквально исходят от него, но страха я не ощущаю. Скорее болезненное чувство эйфории. Хочу крови. Его крови.
Мои глаза горят ярким красным светом, а не тем светлым оттенком, что раньше изредка появлялся. А в горле свело от чувства безудержного голода. Жажды крови. Мне противно от самой себя, Боже.
- Да, ты монстр, Итачи, чудовище и эгоист, - буквально прошипела я, медленными шагами приближаясь к нему. Чувство самосохранения призывало меня бежать. Каково это – видеть его ярость и злость? Ощущать его ненависть? О, знаете приятно. Это заставляет забыть, что тех чувствах, что ты чувствуешь по отношении к нему.
- Заткнись, - одним резким движением скручивает мне руки за спиной и прижимает к холодной облезшей стене. Ярость фонтаном взрывается во мне, и я, не чувствуя страха, что есть силы давлю ему на ногу каблуком. – Сука!
- Иди в жопу, кобель сраный! – его пальцы сильнее сжимают мои запястье, от чего на глаза наворачиваются слёзы. – Больно, кретин!
Но он как будто не слушает, лишь сильнее вдавливает в стену. На руках явно останутся синяки. Я чувствую ярость, что полностью заволокла его сознание. И ощущаю горячее дыхание на своей шее. Страшно, опасно, но от этого не менее приятно.
- Отпусти, - прошипела я и попыталась вывернуться. Больно.
- Рот закрой! – зло рыкнул он на меня. – Ты всё это время считала меня таким, да?! Монстром, не способным что-либо чувствовать?! Чудовищем, что пьёт кровь?! Я хоть раз тебя тронул?! Это твоя благодарность?
- Ты укусил меня!
- И десять раз спас! – утробный рык донёсся из его горла, я лишь всхлипнула и пнула его ногу.
- Пусти, урод.
- Обойдёшься, - зло прошептал он, вжимая меня в стену своим телом. Омерзительно. – Ты дальше своего носа не видишь, это ты эгоистка. Ты хоть представляешь себе, что я чувствовал, когда не обнаружил тебя дома? Знаешь, что я ощущал, когда стоял над твоим бездыханным телом? Ты, сука, сколько раз ты ещё будешь заставлять меня волноваться?! – его вопрос остался без ответа. Мне было больно. От его жестокости, от осознания, что каждое сказанное слово – правда. Но это его не оправдывало. Он яростно выдохнул и впился поцелуем в мою шею. Я вся сжалась, тысяча мурашек пробежалась по моей коже. Страшно и больно.
- Ты всегда была так близко, но так далеко. Это слишком жестоко, - зло рыкнул он, и мне показалось, что в мою шею вонзили нож. Я вскрикнула и сжалась, ощущая, как сильные руки вампира сжимают мои запястья, как его тело удерживает меня. Ужасно больно и обидно. Я чувствую запах собственной крови и его клыки в моей плоти. Жадные глотки, и холодна струйка, что стекает по шее. Его близость не приносит никакой радости, всё как в прошлый раз. Ничего не изменилось.
И когда его хватка ослабевает, когда нежные поцелуи сменяют собой жестокий укус, с ресниц уже скатываются слёзы. Меня трясёт от собственной беспомощности. Да провались всё пропадом! Я больше не хочу его видеть! Пусть идёт к чертям!
- Сакура, послушай, - извиняющимся дрожащим голосом начинает он, но я лишь отталкиваю его и выскакиваю из комнаты. Слишком душно, слишком много эмоций. В прошлый раз я простила ему всё, на этот раз не смогу. Нельзя повторять свои ошибки. Я не смогу здесь оставаться. Не желаю больше видеть его.



- Удачного полёта, - нежно улыбается мне Конан и пожимает на прощанье руку. Так непривычно видеть её улыбку. Она мне всегда казалась такой стервой. Я совершенно не разбираюсь в людях.
- Спасибо, - я чуть кивнула в ответ, выдавив что-то наподобие улыбки. – Я до сих пор удивлена, как вы меня отпускаете в разгар войны.
- Ты больше не полукровка под защитой Итачи, а свободный вампир. Он не имеет никакого права сдерживать тебя, - серьёзно произнесла Конан и улыбнулась. – Будь осторожна. Береги себя, Сакура.
- Спасибо, - подняла с асфальта небольшую ручную сумочку со своими вещами и повернула в сторону здания аэропорта. – Прощай.
Сзади осталось прошлое. Я теперь с уверенностью могу сказать, что вступаю в новую жизнь. Сакуры Харуно, как человека, больше не существовало, осталась только вампир Сакура, и она постарается не совершить ошибок своей предшественницы. Пусть было больно – расставания и такие серьёзные решения даются трудно. Но это был мой выбор. Вернусь к бабушке, окончу университет, буду работать. Помогать людям. Попытаюсь простить всех, кто меня чем-либо обидел. Пройдут года, и, кто знает, может быть, мы ещё встретимся.
Я остановилась и оглянулась. Чёрный автомобиль всё ещё стоял на парковке. На капоте сидела синеволосая девушка. Наши глаза встретились, и я улыбнулась. Она вовсе не плохая. И я буду очень рада встретить её в будущем.