Незаживающие раны

Вся комната была в крови: влажные багровые простыни частично свалены на пол, от распахнутой двери тянулся поблёскивающий алый след, мелкие тёмные брызги запятнали стены. Помещение было поглощено неприятным мраком. Возилась прислуга, каждые несколько минут меняя склянки с зельями и выкидывая окровавленные тряпки в глубокие медные тазы.

Фрейвар Раудсен, еле сдерживая крики и глухо стеная, лежал на постели лицом вниз, стискивая крепкими зубами подушку. Сознание туманилось невыносимой резью во всём теле, конечности онемели, сердце гулко стучалось о грудную клетку. Бывший принц пытался поднимать голову, всматриваться в темноту, но каждый раз обессиленно падал лицом в пропахшее кровью забытье, слыша лишь отдалённо взволнованные переговоры прислуги. Они только мешали.

— Пошли вон... — прохрипел Фрей, когда кто-то снова коснулся его левой руки, от которой остался лишь пылающий болью обрубок по локоть. Кровь толчками вытекала из чудовищной раны: мерцающая и грязная. Во мраке комнаты блеснули озлобленно алые глаза полудемона. Он зарычал, вцепившись пальцами здоровой руки в чавкающие от впитавшейся крови простыни: — Сгиньте!

Прислуга была в замешательстве: Раудсен сам приказывал им оставить его, но что случится, если Предводитель узнает об этом? Он никого не станет щадить, это было известно. Грэйс наверняка впадёт в неистовство, и весь дворец превратится в камеру ужасающих пыток.

— Господин, но вы ранены, — подал голос пожилой демон, прижимая к груди тёплую мокрую тряпку, пропитанную пахнущим травой зельем. Слуга смотрел на изуродованного Фрейвара не отрываясь. Тот лишь засмеялся надрывно и жалко. — Мы не можем вас так оставить.

— Я справлюсь, — прошептал Раудсен, когда новый прилив боли вынудил его напрячься всем телом и заблокировать входы и выходы мыслей. От тела начал исходить жар, кровь, заливающая пол, едва заметно забурлила. Полудемон застонал, зажмуриваясь и отчаянно закричав в подушку: — Оставьте меня!

Фрейвар не хотел быть слабаком, возле которого крутятся посторонние, всяческими способами пытаясь помочь. За девять лет, прожитых на территории Проклятого Города, Раудсен осознал, что больше не является человеком в той степени, которая позволяет требовать помощи. Ему больше не нужны бегающие туда-сюда лекари, не нужны удручённые вздохи, не нужна постоянная и раздражающая назойливостью опека. Фрейвару Раудсену, бывшему наследнику престола расы людей, нужен только он сам и звериная выдержка. Смирение, принятие, терпение. Ещё ему нужен Грэйс, который будет над ним насмехаться и никогда не протянет руку помощи.

Предводитель демонов научил бывшего принца не бояться смерти, но ещё сильнее он смог повлиять на него мыслью о том, что любая боль кратковременна, если ей не придавать доминирующего значения. «Ты можешь хоть сутками напролёт думать о том, что тебе очень больно, — говорил Грэйс, сидя рядом с Фреем, чья спина была превращена в жуткий пульсирующий ожог. — И тебе будет сутками напролёт очень больно. Потому что ты думаешь об этом».

Сейчас Фрейвару было тяжело не думать о боли, которая раздавливала его и вдавливала в отталкивающую тьму. Взгляд дробился, глаза невольно закрывались, но разум оставался кристально чистым, как та вода в фонтанах Королевства Семи Кораблей. Раудсен блокировал собственные мысли, пытался если не отключить сознание, то хотя бы поменять направление размышлений, но любой короткий путь заканчивался тем, что над телом вновь одерживала верх нестерпимая боль.

Прислуга неуверенно покидала комнату: тихо закрылась дверь, и мрак поглотил изувеченное тело полудемона, который боролся с собственной зависимостью от никчёмной человеческой привычки — хотеть, ждать, требовать помощи. Фрей говорил себе, что не нуждается в ней. Фрей мысленно убеждал себя, что он вправе сам совладать с болезненной регенерацией, но почему-то каждый раз, как хотелось в это верить, в голове всплывал размытый тёмный силуэт, чьи чёрные длинные волосы так и норовили хлестнуть бывшего принца по нездорово-бледному лицу.

— Пойми, ничтожество, — обращался этот силуэт к Раудсену из тьмы, — тебе не справиться с этим, потому что ты продолжаешь невольно жалеть себя и надеяться на чужую помощь.

Мрак отступал, но запах крови оставался: бил в ноздри, заставлял едва что-то чувствующей рукой закрывать рот и нос. Фрейвар дышал глубоко и растерянно, не мог отвлечься от боли, не мог принять тот факт, что темнота вокруг такая мерзкая и подавляющая. Она постепенно уходила, но кровь продолжала медленно течь из ран: застывать уродливой коркой вокруг дыр от заговорённых стрел, пачкать одежду и кровать, холодить кожу тонкими струйками. Полудемон закрыл глаза, а когда открыл их вновь, то наткнулся расфокусированным взглядом на сцеплённые в замок худые пальцы.

Фрейвар повержено опустил взгляд куда-то в пол, который едва можно было различить. Грэйс, сидевший напротив, только усмехнулся.

— Не умеешь ты вести коротких войн, принцесса, — сказал он своим холодным и бархатным голосом. Немного хрипит, выдаёт свою раздражённость, и Фрею хочется исчезнуть. — Как ты только сумел подставиться под такую крысиную работу?

— Я их увидел в последний момент, — тихо отозвался Раудсен, хмурясь от лениво накатывающих волн очередной боли. Когда рядом был Предводитель, показываться слабым совершенно не хотелось. Нужно было терпеть и ждать, когда регенерируют увечья и восстановится отрубленная лунной секирой рука. Бывший принц договорил: — Их было много...

— Дальше что? — насмешливо поинтересовался Грэйс, подаваясь вперёд. Скрипнул под королём стул. Бледное лицо Предводителя, красивое и спокойное в своей аккуратности, вселяло в Раудсена смешение страха и облегчения. Тёмно-зелёные глаза, смотрящие с интересом на полудемона, сверкнули недобро. Грэйс шёпотом произнёс: — Ты не рядовой воитель с мечом наперевес, каким был когда-то, Раудсен. Ты правитель, как и я. С твоими силами, что томятся в теле безнадёжно, ты можешь сравняться со мной. Почему, чёрт тебя побери, ты не даёшь всему этому свободы?

— Я не в силах это контролировать, — быстро ответил Фрейвар, вдыхая запах палёной плоти. Светло-карие глаза, отдающие оранжевым, приобретали на миг красный цвет, а затем вновь становились прежними.

— Боль — идеальный проводник твоих истинных сил, — не желая слушать скулёж про неконтролируемость, нервно выдал Грэйс. Он поднялся с места и приблизился вплотную к запачканной кровью постели. — Когда больно, всё остальное чувствуется немного иначе. — Предводитель довольно взглянул на мерцающие в полутьме алые глаза Фрейвара. — Ты можешь контролировать силу так же, как ты способен контролировать боль. Просто подумай о себе не как о жалком неудачнике, который только ноет о том, что ему уготовили судьбу разъярённого бойца.

Раудсен закашлялся. Небольшая лужа крови на полу почти рассосалась, оставляя после себя тёмное пятно, от которого поднимался пар, через несколько секунд исчезая.

— В конце концов, — кладя ледяную руку на спутанные светлые волосы Раудсена, говорил Грэйс с каким-то наслаждением, — неважно, как огромен зверь. Важно, как огромна в звере жажда битвы.

Тогда, в пылу почти законченной схватки, Фрейвар даже не придал значения тому, что четверть вражеского войска куда-то пропала. А затем, когда бывший наследник готов был покидать место кровопролития, его застали врасплох: десяток заговорённых стрел вонзились в спину, норовя проткнуть тело насквозь. Полудемон сдержал вскрик, удержал равновесие, но отравляющий эффект оружия был силён. Рухнув на колени, Фрей пытался подняться вновь, пытался воззвать к своей силе, но всё внутри предательски смолкло. «Проклятая магия», — успел выругаться про себя полудемон перед тем, как толпа людей померкла в его глазах.
Но ведь потом, когда Фрей открыл глаза, все те люди были мертвы, захлебнувшись собственной густой кровью...

Холодная рука легла бывшему принцу на затылок. По телу пробежались мурашки. Боль тут же сделалась прозрачной, еле ощутимой. Раудсен хотел уже было расслабиться и выдохнуть, но рука Предводителя резко схватила его за загривок и потянула вверх; полудемон зашипел от неприятных ощущений.

— Какой же ты бестолковый, — с неприязнью произнёс Грэйс, отпуская волосы Фрея и одной только силой мысли сбрасывая его с кровати. — Мне не составит труда прямо сейчас тебя прикончить! — Фрей рассмеялся, лёжа на холодном полу, от которого исходил пар растворившейся крови. Грэйс подошёл к бывшему наследнику. — Но буду ли я неправ, если скажу, что ты хорошо усваиваешь материал?

— Смерть... — устало сказал Фрейвар, скользя взглядом алых глаз по лицу Грэйса. — Ты говорил, что смерть — бесполезная трата времени.

— Это вообще оправдание для таких выродков, как ты, принц, — без жалости отвечал Предводитель, каблуком сапога надавливая Раудсену на горло. — Твои раны, даже самые ужасные, заживали бы гораздо быстрее, если бы ты хотя бы раз подумал о том, что Смерти ты неинтересен.

Фрей закрыл глаза. В теле поднимался жар злобы. Слова Грэйса — оскорбительные, высмеивающие, беспощадные — вонзались в мозг и травили разум, затуманивая его. Обрубок руки обожгло, брызнула кровь, но Раудсен даже не дёрнулся, чувствуя на своей шее давление чужого сапога. Боль прекратила сверлить, её гвозди погнулись, и впервые Фрейвар ощутил не страх перед силой, не панику, а восторг.

Кровь на простынях, на полу, на стенах закипела, зашипела, погружая комнату в едкий туман. Грэйс возвышался над Фрейваром и наблюдал за тем, как постепенно лицо бывшего принца меняет выражение. Крепкой хваткой схватив Предводителя за ногу, Раудсен ожидал повалить короля на пол, но вместо этого горячие пальцы зачерпнули равнодушную тьму.

Левая рука полностью восстановилась, но кожа на ней продолжала быть обжигающей. Комната была пуста. Раудсен сидел на полу, чувствуя лишь то, как затягиваются глубокие раны, как руки дрожат от желания выплеснуть злость. Боли не было. Но был контроль, который уступила Фрею та мощь, сидевшая внутри.

Дверь комнаты распахнулась. Служанка испуганно заглянула внутрь, почувствовав только невыносимый жар, что облепил стены, потолок и пол. Фрейвар сидел неподвижно и смотрел перед собой, изредка моргая. Молодая демонесса неуверенно окликнула правителя, а тот почти мгновенно перевёл на неё отрешённый взгляд красных глаз.

— Вы... восстановились? — спросила служанка, не осмеливаясь сделать и шага в комнату.

Раудсен кивнул, но на языке крутился вопрос, который бывший принц не мог задать. Хотелось спросить о Грэйсе, но что могла знать эта девушка? Маловероятно, что Предводитель вообще позволил бы кому-то узнать о том, что он проведал раненого Фрейвара. Что он вообще способен переживать за кого-то.

Фрей поднялся на ноги, испытывая лишь мимолётные сложности с тем, чтобы удержать равновесие. Голова немного кружилась. Полудемон двинулся прямо на служанку.

— Вам что-нибудь нужно, господин? — поинтересовалась демонесса, не пропуская правителя.

— Нет, — твёрдо отозвался Фрей, отодвигая от себя служанку, желая пройти мимо. Оглушительный крик заставил полудемона в недоумении замереть и опустить глаза на чужое запястье.

— Простите, — испуганно зашептала служанка, опустив голову и вцепившись в свою руку. — Простите, пожалуйста, господин. — На девичьем запястье стремительно краснела кожа, раздуваясь и лопаясь после. — Простите, прошу вас...

Раудсен отступил на пару шагов назад, не спуская глаз с напуганной служанки. Хотел перед ней извиниться, но демонесса только растерянно мотнула головой и направилась прочь, держа ладонь над серьёзным ожогом, что-то бормоча себе под нос, едва ли не плача. Фрей проводил её взглядом глаз, что меняли цвет с алого на оранжевый по несколько раз за минуту. «Я не могу это контролировать, — возобновлялся в памяти собственный голос. — Это ведь не принадлежит мне».

***

Чёрная сталь, поглощающая даже солнечные лучи, была у самого горла Фрейвара. Грэйс смотрел без вызова, но испытующе, словно чего-то ожидал от бывшего принца. На сухую траву капала кровь. Раудсен нашёл Предводителя на поле для тренировок, которое больше напоминало пепелище разгара войны.

— Со спины подходят только слабаки, — тихо сказал Грэйс, наблюдая за тем, как по тёмному лезвию течёт кровь из левой ладони Фрейвара. Принц держал голой рукой алчный меч Предводителя, игнорируя боль, идущую из глубокого пореза. Король не без удовольствия договорил: — Принцесса научилась подавлять в себе людские замашки?

Боль кратковременна. Да, Фрей знал это. Но сейчас он не только знает, но и чувствует. Грэйс убрал меч, не обращая внимания на тот факт, что это могло доставить Раудсену ещё большую боль. Тёмно-зелёные глаза смотрели с оттенком одобрения, но всё равно насмешливо. Полудемон опустил окровавленную руку, ощущая, как постепенно затягивается и это ранение, оставляя после себя сухой жар на пару секунд.

— Не надейся на помощь, когда сам можешь себя спасти, — сказал Грэйс, отряхивая лезвие. — По-моему, ты мог это уяснить и тогда, когда был посмешищем.

— Человеком? — ответил Фрейвар, всматриваясь в лицо Предводителя. Столько времени прошло, а в его выражениях, взглядах и голосе до сих пор есть что-то, что бывший принц не может до конца понять. Что-то потустороннее. Желая отвлечься, Фрей договорил: — Люди не наделены бессмертием. Они-то Смерти очень даже интересны.

Грэйс скривился. Подошёл к Раудсену ближе и коснулся кончиками пальцев его щёк, после стиснув их.

— Если ты хочешь знать то, что не можешь понять, — совершенно о другом сказал Предводитель, что касалось не людей, а самого Фрейвара, — то попробуй пожить пару веков.

А Фрей порой забывал, что Грэйсу намного больше лет, чем ему самому. Забывал, что перед ним не обычный красивый мужчина, а настоящий демон, который когда-то привёл расу людей к отчаянию. Раудсен забывал, что именно Грэйс убил его двух старших братьев. Забывал, что перед ним всегда был его заклятый враг, который был первым, кто показал Фрейвару настоящую суть взаимоотношений. Предводитель был первым, кого Фрей полюбил с такой болью.

— Если я такое ничтожество, — вдруг сказал Раудсен, когда лицо Грэйса было так близко, а его зелёные глаза смотрели с интересом, — то почему ты до сих пор меня не убил? Наше бессмертие не исключает самой смерти. Нас можно убить...

— Заткнись, — прошипел Грэйс с таким чувством, что Фрею стало одновременно страшно и радостно. Сердце заколотилось в паническом предвкушении. Король продолжил: — Я бы убил тебя ещё давно, будь у меня такая возможность.

— Она есть у тебя, — недоверчиво отозвался Фрейвар, но Грэйс только рассмеялся.

— Она была, — согласился Предводитель, проводя пальцами по тёплой щеке бывшего принца. — Была тогда, когда я тебя не любил.

И Фрей замолчал. Если бы он что-то на это ответил, то мрачная сталь обязательно бы проткнула ему горло.