Ну мы же биджу... Глава 26. Совет

Шио притворила окно, очень тихо и аккуратно, оставив небольшую щель для свежего воздуха. Потом села на край кровати, закинула ногу за ногу и вздохнула, собираясь с мыслями. Рассказывать то, что является для тебя непреложенными истинами и основами жизни – не так-то просто, а ещё и объяснять что к чему.
- Я не знаю, верители вы во что-то сверхъестественное, в бога или кого-то ещё... То, что я скажу, может показаться невероятным, но прошу принять это и поверить сразу. Недоверие может стоить жизни, а я не уверена, что смогу всё объяснить лучше или же просто ещё раз. И ещё... буду говорить заумно – перебивайте сразу.
Ёко сделала паузу, для себя и слушателей.
- Ха... В любом обществе должно быть руководство. У людей это выбирается, в кланах – по родословной. У нас – по банальной силе и только. Но сила тех, кто руководит нами, велика настолько, что наше мнение тут не только не учитывается – никто и не оспаривает их власть. И они – это Совет. Те, чья сила подобна Богам.

Всё-таки, девушки оказывали на него странное влияние, особенно беспомощные. И ведь не назовёшь Сейрам слабой, но стоило ей обессилено рухнуть на стул, уронив голову на руки, как Шукаку мигом засуетился.
Чайник вскипел, тануки два раза обжёгся, но в итоге чашка с отколотой ручкой приземлилась на стол возле Хачи. Девушка не отреагировала.
- Эй... – он хотел тронуть её за плечо, но Сейрам ударила его по руке, легко, ладонью, но так, чтоб не касался.
Хачи выпрямилась, тряхнула головой, сгоняя с себя липкую муть, и залпом сделала несколько глотков. Закашлялась, потому что горячо, поставила чашку назад, но, кажется, чуть ожила. Шумно выдохнула.
- Ты как? – Шукаку сел напротив и подпёр голову рукой.
Восьмихвостая прислушалась к себе.
- В норме, - помедлив, ответила она.
- Выглядишь неважно.
- Да пшёл ты, - девушка сделала ещё один глоток. – Спасибо.
Крепкий чёрный чай – парень валил заварку не глядя – жёг горло и горчил на языке. Непрерывный гул в голове, будто слитый воедино звук низкого колокола, постепенно утихал. Сейрам сняла с языка чаинку и откинулась на спинку стула, вытягивая ноги.
- А теперь как?
- Не болтай, там ещё кипяток есть?
- Нет, но могу поставить.
Девушка не ответила и закрыла глаза. Судя по звукам, тануки поднялся, чтобы поставить чайник на огонь. Если по-хорошему, то обвинение в болтливости было ложным, по крайней мере, сейчас: Шукаку молчал и не трогал её, давая прийти в себя. Чисто теоретически, он даже заслуживал её благодарность.
Хачи села ровно и запустила руку в волосы, чтобы расчесать. Несмотря на то, что сохли они сами по себе, светлые пряди слушались пальцев, и узлов практически не было.
Спустя минуту перед ней уже была новая порция чая. Парень вновь сел напротив.
- Чё, всё так плохо?
- Терпимо.
- Ну... Широ ещё не худший вариант. Если ей и так весело, она своих не тронет.
- Но если скучно, то она найдёт себе игрушку, чтобы позже, когда надоест, отдать Жнецу в качестве обеда?
Вопросительная интонация вышла сама собой. Шукаку меланхолично пожал плечами: к заскокам Широ он быстро привык, а Сейрам вообще с этим с рождения жила. Тут нельзя осуждать, и возмущаться, можно лишь принять как должное, так как грань силы, если таковая имелась, была слишком высоко.
Впрочем, может его лёгкое отношение объяснялось тем, что близко с Широ – или, как её некоторые называют, «онээ-сан Жнеца» - не сталкивался и не имел никаких дел. Хотя Хачи тоже не имела, тануки точно знал.
Вот некроманты – это другое дело, правда, Широ слишком несерьёзна, чтобы заправлять их делами, поэтому их гильдия находится в ласковых руках Эрис.
- Хотя ты прав. Мангецу хуже.
Шукаку вжал голову в плечи. Мангецу он знал даже больше, чем хорошо, потому что именно тануки находились под его – или её, этот вопрос ещё был для него открыт – попечением и почти родительским надзором. Когда беспрекословное подчинение, объяснимый страх, уважение и толика непонятной любви мешаются... Это слегка путает.
Хотя какое там слегка.
- Да ваш вообще не вылезает из своей норы, - огрызнулся тануки, вспомнив, что ему предстоит рано или поздно показываться на глаза Мангецу и холодеть, замирая.
И Гааре придётся.
Сейрам показала ему язык и принялась заплетать волосы в косы.
- Неудачник, - не зло произнесла она.
Шукаку залпом выпил содержимое своей кружки.

- Члены Совета... не выбираются, хотя в редких случаях они могут позвать кого-либо к себе. Кого-то, кто хотя бы отчасти будет близок к их уровню.
- Шио... ты сказала, сила подобна...
- Богам? Да, я именно это имела в виду. При желании, любой член Совета – даже самый слабый, хотя делить их на сильных и слабых неразумно – может уничтожить всю страну Огня за...хм... час. Пожалуй, этого времени будет достаточно.
Хината похолодела. Шио говорила о таких вещай будничным тоном, но Хьюга не могла представить: люди, шиноби, деревья, города, тракты...
Может исчезнуть за час.
Кицунэ тем временем резко сменила тему.
- Официально считается, что в Совете состоят десятеро. Однако, сейчас их гораздо больше. Многие, впрочем, предпочитают оставаться в тени.
- Кто они? – жёстко спросил Гаара. Собаку не любил недомолвки.
- Хм... сложно сказать кто. Ниже богов, выше хвостатых, а уж людей и подавно... Раньше они были сами по себе, и собрались вместе ещё во времена Рикудо (уж это имя вы точно знаете). Или лучше сказать – образован. На каждого члена Совета приходится свой «элемент», если это можно так назвать.
- Стихии?
- М... типа того, но сложнее и многогранней, - девушка вдруг прикрыла глаза и стала говорить нараспев, хотя несколько невпопад, - Мангецу – луна, Сокол – ветра, а Эрис – это Тьма; Ёру – в земле, а Ёши – на дне; огонь – это Феанор, а Широ** – лишь смерть... Есть и другие. Отношение членов Совета к своим... подопечным, то есть, нам, разное, но чаще всего это некая смесь уважения, страха и любви.
- Любви?
Гаара насторожился. Любовь для него была слишком смутным понятием.
- Это странная любовь. Думаю, люди бы её назвали каким-то другим словом, но я его не знаю. Совет одновременно невероятно далеко и близко, - Шио тяжело вздохнула. – Когда мой брат... остался в Конохе, у меня было ощущение, будто мир рухнул и остались... одни осколки. Мне казалось, будто я осталась совсем одна, хотя вокруг меня был клан. Они моя семья, но я... я не замечала этого. Мне нужен был только мой брат, я целыми днями лежала на кровати и выла. Но господин Феанор пришёл ко мне...***

Flashback

Пустота.
Шио ничего не чувствовала, кроме сосущей пустоты, если ничто можно чувствовать. В груди зияла гигантская дыра, чьи края мучительно ныли.
Ёко отказывалась есть, отказывалась выходить, так как не ощущала потребности в столь бессмысленных действиях. Зачем? Днём она, не открывая штор, дышала затхлым воздухом и мутным взглядом смотрела в потолок, ночью же кусала подушку и разбивала костяшки о стену. К утру всё заживало, наволочка высыхала, и можно было начинать вновь...
Сломаться оказалось так просто.
Раз!
И всё.
Брат был с ней всегда, сколько она себя помнила, а теперь... Слабая. Какая же она слабая. И абсолютно безмозглая.
Кто-то забарабанил в дверь.
- Шио, открой, ты уже много дней не выходила!
Голос Хару резал по ушам, не давал забыть, что за пределами комнаты есть ещё что-то и кто-то, есть мир. Девушка повернулась к стене и закрыла глаза.
- Глупая лиса... – произнесла она, не зная, о ком говорит: о себе или настойчивой Хару-сан.
Им всем лучше от неё отстать.

Хару мерила шагами лужайку перед домом. Большую часть клана она прогнала, чтоб не путались под ногами, но Хвостатый и Тыковка упёрлись и уходить не желали. Впрочем, остальные тоже недалеко ушли, вон, за углом топчутся.
- Что ж ты делаешь, Шио...
Всем им было тяжело. Курама был главой клана, знал всех, однако никто не спорил, что Шио было много хуже. Потерять брата и напарника в одном лице, самого близкого, не смерть, но исчезновение – как вырвать сердце из груди. Бедная девочка впала в жесточайшую депрессию, и волнение Хару было не на пустом месте. После смерти родителей у неё начались кошмары проявилась боязнь темноты, это было вызвано шоком, но тогда с ней был брат... Сейчас же его не было.
Хару уже начала опасаться всерьез, но выламывание двери, как способ решения проблемы, не рассматривала. Слишком радикально, и Шио могло стать хуже. Но и дать ей опуститься в пучину безумия...
Нет, она себе этого не простит. Прекрасная Хонагами поручила своих дочь и сына ей, и если второго она не смогла уберечь, то должна помешать погибнуть первой.
Во всех смыслах погибнуть.
«Стоп! Какого чёрта я думаю о Кураме в прошедшем времени?! – она одёрнула себя. – Соберись! Он жив, а раз так – вытащим. Сестра и вытащит, только вот встряхнём её хорошенько...»
Женщина устало вздохнула и положила руки на виски, массируя. Голова болела, лак облупился... Совсем размякла...
- Будем ломать? – поинтересовался Хвостатый и на её медленный кивок добавил, - А сможем ли? Вдруг подпёрла чем?
Всё это мужчина произносил будничным тоном, будто каждый день ломает двери, чтобы вытаскивать на свет депрессивных кицунэ-подростков.
Но предположение, что Шио чем-то подпёрла дверь изнутри, могло оказать верным. Хару щёлкнула пальцами – это помогало ей думать.
- Если подпёрла – подорвём; Тыковка, будь наготове. И, умоляю, подбери волосы, подпалишь же, рано или поздно.
Тыковка резко поднялась, покачнувшись, и взялась за концы каштановых волос руками, так как завязки у неё не было. Под строгим взглядом Хару девочка вжала голову в плечи, но всё же кивнула.
План был прост: подойти, постучаться, попросить открыть и, после отказа, предупредить и ломать.
Однако...
- Хару-сан, Хару-сан... – близнецы заверещали, указывая куда-то назад.
- Что вам... ха.. господин Феанор...
Хару поспешно поклонилась. Феанор не любил эти церемонии, но женщина ничего не могла с собой сделать. Уважение и лёгкий непостыдный страх смешивались и заставляли гнуть прямую спину, в меру низко, но не рабопленно.
- Хару, выпрямись. И вы тоже.
- Но..
- Хару-сан, пожалуйста, - строго. – Мы лишь теряем время.
Кицунэ выпрямилась. В конце концов, Феанор был прав. Избегая смотреть ему в глаза, так как бушующее в них пламя жгло даже её, старшую из всех ныне живущих лис, Хару старалась смотреть либо на пряди длинных и тёмных, собранных в высокий хвост, волос, либо на золотые перья, выбивающиеся из тугой завязки на затылке, либо на одежды, сияющие живым закатом...
- Идём, - произнёс он.
Женщина послушно последовала за ним, чувствуя себя маленькой девочкой. И это в её-то возрасте! Тыковка же под шумок сбежала у остальным; Хвостатый сунул руки в карманы и, глядя по сторонам, держался на шаг-два позади.

Стало тихо. Весь шум угас.
Вакуум.
Космическое пространство, заполненное пеплом. Шио перекатилась обратно на спину и раскинула руки в стороны. Правая свисала с кровати, левая упиралась в стену, поэтому приходилось выгибать запястье.
Плевать.
Шевелиться не хотелось. Даже дышать не хотелось. Брат бы не одобрил, но брата здесь не было.
- Шио, открой, пожалуйста... – в голосе Хару было что-то не то, неуверенность или осторожность, но шатенка не обратила внимания.
Пле-вать.
Но вот спокойный мужской голос, чей тембр и звучание она ни с чем и ни с кем не перепутает, резанул по ушам так, что девушка едва не грохнулась с кровати:
- Шио, ты не могла бы выйти? - пауза. – Я тебя очень прошу.
Шио сглотнула и стёрла со лба выступивший на коже холодный пот.
Ну всё, доигралась.

Феанору хватило еле заметного жеста, что бы Хару ухватила вяло сопротивляющегося Хвостатого за шкирку и утащила его за угол к остальным. Поэтому когда Шио всё же открыла и на автомате поклонилась, поблизости никого не было; оно и к лучшему – лишние, хотя неправильно называть их лишними, уши ни к чему.
Выглядела девушка неважно. Синяки под глазами, неухоженные волосы, осунувшаяся и похудевшая; посерела, затихла и потухла. Осталась лишь крохотная искра в груди, что истает при окончательной и бесповоротной смерти брата-напарника, и эту искру необходимо было осторожно раздуть в необузданный пожар.
- Господин...
- Тише. Ты разбита, но ещё не всё законченно.
- Но...
- Выслушай меня, - мягко, но настойчиво.
- Да. Конечно.
Подчиниться было проще, так как возражения тратили слишком много энергии. Её уже и так практически не осталось.

Хару закусила губу.
- Хару-сан, вы так себя искусаете.
- Отстань... – женщина осторожно выглянула из-за угла. Феанор что-то говорил, но тихо, ничего не разобрать.
Боги, она не собиралась подслушивать!
Нет, нет... Это просто волнение.
Шио стояла, опустив голову. Сердце сжималось при виде её: казалось, девушка еле стоит на ногах, бледная, пепельная, руки безвольно висели вдоль тела... Вряд ли она что-то слышала из того, что ей говорили, однако Хару была уверена, что Феанор слишком умён, чтобы вкладывать в слова слишком много смысла.
Слишком многое понимает.
Наверняка, акцент на интонациях, мягких и успокаивающих бурю в истерзанной душе. Ветер, что задувает крохотный огонёк, должен улечься, чтобы дать пламени свечи разгореться до костра, а потом вновь возникнуть, но уже другой, радостный и буйный, не воющий, чтобы взять огонь за руку и дать алым всполохам разгуляться повсеместно.
Когда Шио подняла взгляд, женщина мгновенно поняла – подействовало.

Глаза щипало. Грудь раздирало от боли, будто кто-то вырывал оттуда куски сочащегося вредоносным гноем мяса, очищая рану. Осторожно, не желая вредить, но резко, чтоб закончить процедуру как можно быстрей. Земная жестокость и кровь из дыры, божественное милосердие и ласка с забинтованных рук господина Феанора.
Всё – чтобы подарить больной долгожданное облегчение и возможность вновь дышать, пусть сбито и рвано. Но жить.
Хотя как-нибудь.
Не выдержав накатившей слабости, Шио покачнулась, почти падая. Почти – потому что аккуратно подхватывают и обнимают, не сильно, но как-то по отечески. А она очень любила отца и так соскучилась.
Плечи затряслись сами собой; девушка заплакала. Её трясло, лицо было мокрым, а деликатное объятие Феанора – словно нырнуть в раскалённое, но не причиняющее сейчас вреда, солнце. Горячо так, что дышать нечем, но не обжигает, хотя глотать кислород, скорее всего, сложно из-за слёз и потому, что успела позабыть.
- Плачь, не стыдись, – негромко произнёс он, глядя по затылку, как ребёнка. – Выплесни всё. Плачь... А затем – стань тем, кем должна быть.
Голос негромкий, похож на потрескивание дров, спокойный, но не ледяной. Шио не обманывается, господину Феанору далеки её переживания, он давно позабыл о тех эмоциях, что разрывают её на куски, но прожил много дольше всех и видел достаточно, чтобы понимать и без этого.
Шио давилась слезами. Слушая его «указания», она рыдала и, несомненна, была безутешна. Руки Феанора, все в бинтах, белая перевязка тянется от края длинных рукавов до пальцев, удерживали на грани, не давая впасть в истерику и убежать обратно в комнату, подальше от искажённых глаз остальных лис.
- Я.. ха... я больше не буду плакать. Только, - всхлип, - сейчас...
- Это обещание?
- Да... пока Курама не вернётся... я не заплачу.
- Ты молодец. Ты сильная. А сейчас – плачь...
И кицунэ плакала, пытаясь не согнуться от чувства вины и тоски. Мир вздрогнул и ожил, время, прорвав иллюзиорную плотину, потекло дальше.
Становилось легче.

The end of flashback.

Шио тихо, грустно засмеялась.
- Мне до сих пор стыдно за своё поведение... – она провела рукой по лицу, жмурясь.
Чтобы лучше вникнуть в рассказ, Хината сидела с закрытыми глазами, представляя и смотря; Гаара, наоборот, пристально наблюдал за Ёко, ловя малейшие изменения и пытаясь их понять, проанализировать, чтобы хоть так научиться понимать окружающих с их чувствами. Выражение лица. Движения губ, век, жесты, поза...
Эмоции.
Тоска? Боль?
Восхищение «господином Феанором», для Собаку безликим?
- Отношение с Советом... Это и что-то общее, как с правителями, и что-то очень индивидуальное, личное, чего я не смогу объяснить, - девушка взъерошила волосы, стараясь подобрать нужные слова, такие, чтобы вызвать лишь нейтральную реакцию.
Жестокость и милосердие.
Сила и снисхождение.
Безумие и холодный расчёт.
Смертные боги.
Но, не зная Совет, лишь по чужим рассказам, этого не понять, так что нечего пудрить им головы.
- В общем, всё не так просто...
- И ты сдержала обещание?
Хьюга вздрогнула и открыла глаза. Шукаку стоял у порога, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди, и было неясно, давно ли он там. Тануки выглядел неожиданно серьёзно, точнее, непривычно, и смотрел в сторону, не поворачивая в комнату головы.
Даже хмурился.
- Ну, так что? Сдержала обещание? Ни разу не заплакала?
Ёко поднялась, в воздушной, пронизанной светлыми лучами с улицы, тишине пересекла комнату и остановилась к нему вплотную. Шатенка, переняв защитный жест у Хинаты, обняла себя руками и улыбнулась, совсем не натянуто.
Фальшиво.
А с её искривлённых губ легко сорвалось короткое:
- Да.
Тануки внутренне вздрогнул, так как это «да» кольнуло холодом куда-то под сердце. Парень точно знал, что ей было все эти годы – для хвостатого тоже не миг – ей было тяжело, ему даже не обязательно было спрашивать, всё и так напоказ...
Что за железная выдержка у неё?
- Где Сейрам?
- А.. внизу сидит...
- Ну, тогда я проверю, как там она, ладно?
Вопрос был больше риторический. Кицунэ махнула рукой своим недавним слушателям, зачем-то крепко, чисто платонически, обняла Шукаку за шею, на мгновение обвив тёплыми руками, и вышла.
Хьюга виновато опустила голову.
- Шио... Ей, наверное, тяжело об этом было говорить.
И хоть девочка планировала эту фразу, как вопрос, но вышло утверждение, просто потому, что это было слишком очевидно. Собаку нахмурился, ловя ускользающую сквозь пальцы, но, несомненно, важную мысль.
Шукаку вдруг захотелось догнать подругу, но он вовремя передумал. Сейчас её лучше было не трогать, ведь для того она и ушла.
В этот самый момент Гаара смог ухватить тот вопрос, что так старательно прятался за занавесью других мыслей.
- Почему Совет, если он так всесилен, не может освободить девятерых, - он взглянул на Шукаку и поправился, - восьмерых заточённых хвостатых? Это ведь, как я понял, важно?
Слова упали и глухо ударились о пол.

- Ну, так что, сможешь?
- Пф... спрашиваешь ещё... Даже с радостью, - Сейрам щёлкнула языком. – Хотя мне лень.
- Да ла-адно, вспомнишь старую добрую жизнь дома.
- Издеваешься? Я еле сбежала.
Шио фыркнула. Хачи самодовольно ухмыльнулась и закинула ноги на стол. Для полноты картины только не хватало сапог, но оно и к лучшему.
Восьмихвостая стала покачиваться на стуле, меланхолично смотря в потолок; ухмылка исчезла сама собой.
- Ты же ненавидишь Широ, да? – небрежно спросила Сейрам.
В конце концов, это был просто вопрос.
Ёко лениво цокнула, закинула ногу на ногу и подпёрла голову рукой, глядя в сторону, а если точнее – в окно на кухне, что выходило в заброшенный сад. В лёгкой солнечной дымке ветер ласково перебирал листву на разросшихся кронах, там не было ни духоты, ни Дитя Смерти, а вот в маленькой кухне не хватало свежего воздуха.
Широ-чан.
Широ-сама.
Маленькая убийца, даже когда сама этого не знает, с алыми от крови ручонками.
- Ну почему сразу ненавижу... Ненависть... Скорее просто недолюбливаю, хотя равнодушия больше, - кицунэ пожала плечами и посмотрела на Хачи, улыбаясь, кажется, той самой улыбкой, что несколькими минутами ранее – Шукаку, однако, светловолосая, разумеется, не могла сравнить. – В конце концов, не могу же я хорошо относиться к тому, из-за кого погибли мои родители?

Тануки прикусил щёку изнутри – он всегда так делал, когда напряжённо думал. Причину он знал и отчасти понимал, однако, хоть и язык подвешен, болтать, как Ёко, не умел.
Шио, кстати, тоже раньше не умела так ловко вести нить различных объяснений.
Парень потёр слипающиеся глаза: недостаток сна, который никак не ощущался внутри клетки-джинчурики, постепенно начинал сказываться на организме. Гаара то привык, хотя это не слишком хорошо, Гааре легко, а вот Шукаку периодически проваливался в омут тяжёлой сонливости. Впрочем, вздумай он лечь, то всё равно бы не заснул.
- Так что?
- Всё дело в... м... равновесии сил. Некоем балансе. Силы Совета невероятно велики – и тратить их можно только на столь же глобальные вещи. А каких-то девятеро... не столько важно. Это не кем-то придуманные правила – это закон, который в определённом смысле удерживает членов Совета, но, как по мне, больше мешает.
«Хотя кто я такой, чтобы судить...»
- Что за закон? Откуда взялся? – спросил Гаара.
Парень нахмурился.
- Что за закон... Если б я знал... Не для нас он, а для сильнейших, так как кто-то считает, что просто ответственности не хватает. Взять ту же Широ – сильнейшая, но все её поступки объясняются игрой. А, чёрт, всё сложно...
Шукаку плюхнулся на кровать между Хинатой и Собаку, хватаясь за волосы. Тануки и сам всё не до конца понимал, да и вряд ли кто-то понимает, кроме непосредственно Совета и его «приближённых», а тут – объясняй.
- Спрашиваешь, откуда взялся? Понятия не имею, да и мало кто из наших сможет это сказать, но... – он понизил голос. – Над Советом есть личность, легендарная. Обычно он не вмешивается в дела, но его приказов даже члены Советы слушаются беспрекословно... Ну, так говорят, так как за последние века не было ни одного. Этот... это существо. Его имя – Оракул.
Тануки стал говорить ещё глуше, поэтому Гаара и Хьюга невольно, вслушиваясь, подвинусь ближе. Шукаку воровато оглянулся, сложно ожидал прослушки.
Сглотнул.
- По слухам Оракул знает всё: прошлое, настоящее и даже будущее... Но не говорит никому, так как подобное должен знать лишь он и всесильные Боги. Его никто никогда не видел, но у него есть посланник, который временами приносит предупреждения. Оракул вроде и существует, но невидим – будто его и нет вовсе.
Стало тихо, даже птицы приумолкли.
Знает ли «Оракул» об этом разговоре?
Всезнающая невидимка; Хинате страшно осознавать, что подобное есть в том мире, где она живёт, и в груди щекочет любопытство – хочется знать больше.
Гаара же просто молча и сосредоточенно, по крупицам рассказов, собирал для себя новую информацию, расширяя границы того малого, о чём имел представления. Не испытывая ни малейшего удивления, он верил на слово тем, тому, кто первыми протянули ему руки, и не так уж и важно, что многое выходило за рамки...
Их и не было – этих рамок.
Не должно было быть.

Юмия умела быстро передвигаться, быстрее многих, однако держащая её за руку Широ-сама заставляла нагибаться к земле, поэтому девушка то и дело спотыкалась. Вдобавок, меч мешался, так как убрать его было некуда и некогда, а без плаща и шляпы Орочи чувствовала себя слишком открытой, и это было похоже на надоедливый зуд. Словно тысячи глаз сейчас смотрят на её пепельно-белую кожу, выступающие позвонки, угловатые руки и тусклые волосы; видят яркость родовых татуировок, худое лицо и тонкие губы.
Неприятно.
Яркое солнце страны Огня жгло макушку и между острых лопаток. Юмия любила тепло, как любят его холоднокровные, любая усталость и боль в, бывало, натруженных мышцах растворялись, как сахар и соль в горячей воде. Но холод и темнота не всегда ходят рука об руку – небесное светило брюнетка ценила меньше россыпи звёзд, а сейчас и вовсе тихо ненавидела.
Коноха, её стены и похожие на муравьёв жители-гражданские, осталась позади. Лес расступался, пропуская сквозь себя почти заросшую тропку, что когда-то была дорогой; высокая трава то и дело пыталась поймать ноги, а в босые ступни впивались мелкие камушки. Орочи потеряла счёт времени – она и не считала. Дорога путано стелилась, детская рука была ледяной, но уже привычной, а меч не тяжелил кисть, а помогал прорубаться через заросли, когда Широ-сама сворачивала в лес, двигаясь напрямик. Наверное, срезала путь.
Жизнь Юмии, по правую руку Шио, началась с котомки и бесконечного тракта. Оставлять за спиной, не думая, всё новые километры – она это умела. И даже любила.
Вдруг что-то произошло.
Раз – Широ-сама сделала шаг, утягивая за собой.
Два – реальность смазывается, краски мешаются и сереют; горло сдавливает невидимая рука, не давая вздохнуть.
Три – всё возвращается на круги своя, а у Орочи слегка кружится голова.
Тихо, обычные лесные звуки: копошение птиц и всякого верья и еле слышные шорохи, половину из которых человек и не заметит...
Только местность уже совсем иная.
Лес расступился от краёв каменистой рукотворной площадки. Посреди мусора высился храм, хотя высился – слишком гордое слово. Скорее, держался из последних сил на оставшихся целыми стропилах. Вход покосился и осел, сёдзи лишились бумаги и поломались под натиском почти обвалившегося козырька кровли. Ровный круг спирали над входом потерял свою яркость, однако, сохранил чёткие очертания.
Юмия вгляделась в этот знак. Где-то она его уже видела...
- Пришли! – Широ радостно заулыбалась и захлопала в ладоши.
Внезапно девушку осенило. Нашивки на жилетах и водолазках, форменных или нет, практически у всех шиноби Листа. Клеймо клана Удзумаки, союз со страницы двести шесть толстенного тома по истории, прочитанного невесть когда.
Орочи не забывала увиденных единожды строк и запаха бумаги.
- Я иду искать!
Широ легко нырнула внутрь; восьмихвостая на всякий случай перехватила двуручник в боевое положение, хотя опасности не ощущала, и неслышно скользнула следом. В помещении девушка настороженно осмотрелась.
Разрушенные стены, разрушенные балки, паутина по сухим углам, плесень - по влажным, прямой деревянный настил и практически полное отсутствие потолка. Ничего интересного, кроме нагнетающей атмосферы, которая не оказывала на Юмию должного действия, плюс к этому – десять шагов до чудом сохранившегося алтаря.
Девушка сделала шаг, чтобы подойти ближе, и в следующую секунду клинок просвистел в воздухе, разрубая надвое полетевший ей в голову предмет. На пол упали половинки уродливой рогатой маски с длинными, чуть загнутыми в стороны нижними клыками. От второй маски Орочи увернулась.
Широ не церемонилась. Укрытые оборванным алым пологом гротескные лица валились на пол от её рук и отшвыривались в сторону. Некоторые она примеряла на себя, а после, смеясь, выбрасывала.
Игралась.
- Нашла!!! – девочка сорвала со стены две маски – почти последние, к слову говоря – и спрыгнула на пол: до этого она без видимых затруднений держалась в воздухе, позабыв о человеческой личине. При ближайшем рассмотрении маски слегка отличались – у одной были чёрные зубы.
- Что это?
Вместо ответа Широ протянула ей одну маску, чёрнозубую.
- Это тебе! – она прижала вторую маску к груди. - А это для Широ-чан.
Юмия провела кончиками пальцем по рогам и прикоснулась к вырезанной на переносице глубокой складке. С лица в руках на неё взирали глаза Бога Смерти.

Закатный свет мягко стелился по крышам по покатым крышам и прямым улицам, удлиняя тени и окрашивая деревню в алое золото. Шукаку любовался этим великолепием и хотел зевнуть, но не получалось, так как чем темнее становилось, тем дальше уходил преследующий его весь день сон. Но так как парень твёрдо решил, что сегодня будет спать, то он, не растрачиваясь на лишние движения, сидел на подоконнике ногами наружу в некоем трансе.
Шио что-то крикнула ему, но тануки, не разобрав, опомнился слишком поздно: девушка уже куда-то ушла. Пожав плечами, тануки вновь привалился к косяку.
Юмия появилась из самой тёмной части сада, словно призрак и, выпрямившись, запрокинула голову к верху.
- Где тебя носило?! – крикнул Шукаку; он был на втором этаже.
Девушка неопределённо пожала плечами.
- Скажи Шио, что я вернулась.
- Ладно! – она кивнула, парень махнул рукой.
Орочи растворилась в ранних сумерках – тануки и не заметил, когда они настолько сгустились. Бросив последний взгляд на Коноху, Шукаку слез с насиженного места.
Сказать, так сказать.
Побродив немного по дому, он понял, что Шио нигде нет. Впрочем, подруга вольна была делать что угодно. Что же она тогда ему крикнула...
Без задних мыслей, парень толкнул дверь в ванную. Свет ударил по глазам, так как в большинстве комнат он был вырублен.
Не, в целом всё было нормально: Ёко он искал, Ёко он и нашёл.
Хоть бы полотенцем прикрылась.
- Ты... Я ж тебе сказала, что в ванной нет замка... – краснея, но больше от злости, сказала она и потянулась как раз таки к полотенцу.
Другой рукой – к саблям, которые зачем-то притащила в ванную.
Шукаку начал пятиться.
- Я могу всё объяснить...
- Ага, и свет из-под двери ты тоже не видел... Слепой блин... – Шио сделала шаг вперёд, нехоро скалясь.
Ой, как нехорошо...
Тануки развернулся и бросился бежать. Защита защитой, но песка мало и он снаружи и не его. Поэтому рисковать не стоило.
- А ну, стой!
- Ну почему всегда я!!!

Темари устало выдохнула. Налив себе воды, она залпом осушила стакан. Помимо общего плана она не собиралась позориться на экзамене, тем более в бою с молокососом их Листа. И не важно, что она старше его на каких-то пару лет, вряд ли больше. Всё равно молокосос. Но голова у него варит, а потому – тренировки, тренировки, тренировки. Канкуро тоже не сидел без дела: Карасу разбирался, его внутренности слегка менялись, и собирался обратно, после чего брат решал, что можно сделать лучше, и начинал сначала.
Впрочем, впереди почти целый месяц.
Или так – всего лишь месяц.
Тихий шорох со стороны окна. Странно, но Собаку только здесь заметила, что Гаара любит входить через окно. Эта отчасти профессиональная привычка есть у многих шиноби, но брат был для неё почти чужим.
Почти – потому что в мирное время, когда у него не было приступов безумия, Темари, видя, как люди, которые обязаны были привыкнуть, шарахаются от него на улице, отворачивалась. Почти – потому что дома безвкусные рисовые крекеры исчезают с космической скоростью, а Канкуро их никогда не любил.
Почти.
Кстати, странно, что он пришёл. Обычно при наступлении темноты он предпочитал быть на улице, напряжение сгущалось...
Что же происходит? Почему Гаара так спокоен? Куда исчезло то чувство нависшей угрозы, невыносимое, давящее? Когда взгляд брата так посветлел и очистился?
Что, чёрт возьми, происходит?!
И ведь спросить-то не у кого, не у самого Гаары же выспрашивать. А Канкуро и Баки не замечали того, что подсказывало старшей Собаку чисто женское чутьё.
Девушка сжала руку в кулак. Хватит быть такой размазнёй. В кои-то веки она наедине с Гаарой, ведь в Суне их дом был большим, они могли не пересекаться неделями.
Но тут в дверь деликатно постучали.
«Кого там ещё принесло?»
Темари нахмурилась, песок зашуршал.
- Гаара, ты там? Или я ошибся дверью?
Брат, к её удивлению, ответил мгновенно и не задумываясь:
- Открыто.
В комнату – гостиничный номер, больше похожий на квартиру, если точнее – ввалился парень лет шестнадцати-семнадцати с охристыми волосами, перетянутыми на лбу тканевой лентой. Чтоб узнать его, куноичи потребовалось несколько секунд. Парень успел воспользоваться заминкой: доковылял до стола, схватил кувшин с водой и выдул половину из горла.
- Что ты здесь делаешь? – спросил Гаара, окидывая его взглядом с ног до головы. Шукаку выглядел помято, грудь вздымалась часто, как после долгого бега.
Тануки поставил кувшин на место и ошалело уставился в стену.
- Она меня выгнала.
- И?
- Мне ночевать негде. Пустишь?
Собаку пожал плечами и прикинул, сколько у него в комнате места. Вышло более, чем достаточно, даже учитывая ненужный футон.
Да и делить с ним пространство к каком-то смысле было привычно.
- Комната дальше по коридору, - ответил он после некоторой паузы.
Тануки сразу же приободрился.
- Я знал, что ты меня не вышвырнешь.
- Я всё ещё могу это сделать.
- Не будь таким злым.
Гаара пожал плечами. Злой, не злой... Шукаку в любом случае ничего такого не имел в виду.
Темари тряхнула головой, выходя из оцепенения. Не так было важно, кто этот парень, но то, как он говорил с Гаарой...
Будто они друзья.
Будто тысячу лет знакомы.
Ей стало тревожно. Хватит.
- Кто ты такой? – жёстко спросила она.
Брат и этот парень синхронно повернулись на голос. После обменялись какими-то странными взглядами. У Собаку возникло ощущение, что они читают мысли друг друга, но подобные глупости она не рассматривала как возможные.
- Эм... Я Шикаку****. А вы Темари-сан, да? – он обаятельно улыбнулся и протянул руку. Темари растерялась.
- Да, я. Так кто ты? – переспросила она, осторожно отвечая на рукопожатия.
Вдруг он извернулся, галантно поклонился и поцеловал ей руку. Собаку растерялась ещё больше: у неё было мало комплексов по поводу своей внешности, и в Суне, даже являясь генином, она была не последним человеком, но с таким обращением к себе раньше не сталкивалась. Удивилась она настолько, что руку высвобождать не стала, а опомнилась тогда, когда Шикаку сам её отпустил.
- Я друг Гаары.
- Неужели? – недоверчиво.
Что-то это подозрительно...
- Да, - отозвался молчавший до этого Гаара; Темари вздрогнула. – Мы... друзья.
- Ясно.
Последнее её слово было глухим и явно лишним. Брат схватил Шукаку под локоть, пресекая дальнейшие разговоры, и утащил к себе. На последок Темари уловила перешёптывание:
- Шикаку, значит?
- А что тебе не нравится? Сестра у тебя, кстати, красавица...
- Заткнись...
Хлопнула дверь. Девушка рухнула на ближайший стул. До этого момента возможность наличия у Гаары друзе казалось ей невозможной, но...
Дура. Загнала себя в детские рамки, отвернулась от семьи – а Гаара семья. А ведь Темари старшая и, несмотря ни на что, должна была заботиться о своих братьях.
Об обоих.
- Чёрт... Как же я запуталась...

*С детства с рифмой я дружу... Признаю, это возможно лишнее, но ни я, ни Шио не умеем рифмовать текст. Так что это так, для напевности, не воспринимайте всерьёз.
**Имя Широ созвучно с японским «смерть» - «ши», а так же «Широ-чан» - «белячок», «бельчонок», в некотором смысле обращение к ребёнку.
*** Феанор — персонаж книги Дж. Р. Р. Толкина «Сильмариллион», старший и любимый сын верховного короля Финвэ и его первой жены Мириэль Сериндэ. Имя «Феанор» — производное от материнского имени (amilesse) «Феанаро» («Пламенный Дух» — от «fea» — «дух», «душа», и «nare» — «пламя», «огонь» на квенья). Автор начинает верить в высшие силы, так как это имя пришло на ум случайно, и Сильмариллион я не читала.
****Имя как имя. У отца Шикамару такое же)