Ну мы же биджу... Глава 31. Асуры.

Примечание: Глава 1 и 2 отредактированы и совмещены(хотя к личному недоумению автора получилась глава короче нынешних). Я бы попросила/советовала не полениться и посмотреть, так как правки буду и дальше больше по стилю, но и сюжетные. Так прошу не игнорировать изменения

Крылья Хинаты трепетали. Девочка чувствовала напряжение каждым прямым пером, каждой клеткой скованного судорогой тела. Кончики пальцев чуть дрожали.
Первая эмоция – страх, ужас перед гадким обликом монстра и подсохшей крови на его изломанных пальцах.
Подсознательное ощущение – отторжение. Неприятие неизвестной твари как части самого мира, невероятное по своей величине отвращение.
На самом деле Хьюга никогда ранее не видела подобного существа. Чем-то оно отдалённо напоминало человека: руки, а не лапы, шли от плеч, ноги – от таза, шея – от туловища, голова была круглой и имела один симметрично расположенный рот, один симметрично расположенный нос и две симметрично расположенные глазницы. Даже волосы – и те были, а на изогнутой спине виднелась отчётливая линия острых позвонков.
И всё.
Сначала в глаза бросался цвет – чёрный. Матовая угольная кожа обтягивала скелет так плотно, что выступали узкие рёбра и очертания других костей, а конечности казались ссохшимися, какими-то мёртвыми, будто в теле почти нет живой плоти. Непропорционально длинные руки имели по изогнутому твёрдому наросту на локтях, от маленьких ладоней шли, к счастью, пять пальцев, но на каждом было по четыре сочленения, а на конце – по острому когтю. По-звериному подобранные под живот ноги тоже были какими-то неправильными, словно что-то в них сломалось, и неправильно срослось; босые ступни аналогично была одарены когтями, более длинными и крепкими. От копчика тянулся тонкий и длинный голый хвост, никаких половых признаков не наблюдалось.
А лицо... Как же страшно было на него Хинате смотреть! Рот от уха до уха, точнее, предполагаемых мест, где они должны быть, не имел губ, с зубов в два ряда капала едкая, как кислота, желтоватая слюна, от которой шипела земля. Засаленные грязные волосы были в крови и ещё какой-то гадости, пряди собирались в сосульки и обрамляли жуткое лицо.
Глаза – не глаза, но глазницы. В чёрных провалах не было ничего, кроме пустоты и глубинной жажды, некоего голода, но вряд ли тварь ими видела, так как вертела головой во все стороны и тянула носом.
Человеческим, как ни удивительно.
Но самой странной была пятая рука, которая имела целых два локтя, сгибающихся во все стороны, и шла от позвоночника там, где заканчиваются рёбра. Сначала никто её не заметил, но вдруг она частично разогнулась, и такие же длинные пальцы, как на передних конечностях, разогнулись, открывая ладонь.
Хьюга похолодела.
На ладони оказался большой ярко-голубой светящийся глаз.
Ладонь повернулась направо.
Налево.
И к ним. Взгляд с проблеском мутного, но холодного, не ведающего жалости, разума пригвоздил их к земле. Существо медленно повернуло голову; Хинате показалось, что в гробовой тишине она услышала хруст шейных позвонков.
Оно увидело.
Эта тварь знала, где они.
Первым среагировал ощетинившийся Шукаку, чья обычная расхлябанность мгновенно испарилась:
- Назад!
Но было поздно – оно с мерзким вскриком бросилось вперёд. Существо оказалось прытким – у него были все шансы пересечь реку в один прыжок. Но за доли мгновения Хьюга ощутила странное: не бежать, но обороняться и попытаться прикончить это, не сложить крылья, но ударить ими и взлететь для удобства. Рука потянулась к сумке с оружием, но твари было не суждено достичь берега.
Шио налетела на неё слева, появившись буквально из ниоткуда. Краткий рык - и рука с глазом была отрублена саблей. Чудовище с воем упало в воду, а из раны фонтаном полилась чёрная кровь.
- Вам же было сказано отойти назад! – рявкнула Ёко.
Хината очнулась и отшатнулась. Замерший Гаара не послушался, но и стремился ничего сделать, не отрываясь смотря на корчившегося от боли монстра. Мысль, что этому существу может быть больно, немного успокаивала.
Впрочем, тварь не давала передышек. Быстро пережив потерю зрения, она нашла кицунэ по запаху собственной крови на оружии и прыгнула на неё. Девушка выпустила эфесы, и двое сцепились как звери, с всплеском упав. В рот шло всё – зубы, пальцы, ногти-когти, ноги, попытки утопить и задушить. Шио растеряла всё человеческое, она рычала, скалилась и норовила клыками выдрать кусок плоти с плеча чудовища. Шукаку был наготове, песок на берегу на время полностью подчинялся его чакре, но лезть в живой клубок не решался – мог задеть Ёко.
Увернувшись от прицельной атаки клыками в сонную артерию, кицунэ извернулась и, схватив со дна тину вперемешку с мокрыми песчинками и прочим мелководным мусором, с силой ткнула комком грязи в кровящий обрубок. Существо взвизгнуло и ослабило хватку; Шио пнула его в живот, отшвыривая от себя.
- Давай!!! – крикнула она, срывая голос.
Впрочем, её команды не требовалось – песок спеленал монстра по рукам и ногам быстрее, чем он успел прийти в себя. Тварь закорчилась в тисках, пытаясь вырваться, но сил ей, к счастью, не хватало. Шукаку посмотрел на Ёко.
Жизнь или смерть?
- Убей к чёртовой матери.
Чудовище дёрнулось, но вряд ли оно боялось, хотя, кажется, понимало, что сейчас произойдёт. Скорей уж от досады, что не разодрала им глотки.
- Песчаный гроб!
Гаара впервые увидел свою технику со стороны.
Песок сжался, сдавливая тело существа в месиво плоти с обломками костей. Кровь брызнула, и её оказалось наудивление много: пропитался песок, облила слишком близко стоящего Шукаку, а несколько капель попали на лицо Хинате. Девочка замерла, щёку стянуло. Ладонь дрогнула то ли от страха, то ли Хьюга просто хотела стереть чёрную жижу с лица.
Внезапно её голени коснулось что-то холодное, но...
Живое...
Хината вскрикнула и отскочила. Дрожа, она уставилась на отсечённую руку, которая, будучи отделённой от тела, ухитрилась ползком добраться до неё. Конечность корчилась в судорогах агонии, извивалась; длинные паучьи пальцы сгибались и разгибались, глаз уже заплыл мутной плёнкой, но странно загустевшая кровь ещё сочилась из раны.
Пачкала зелёный дёрн, на котором было так хорошо сидеть и просто болтать.
Блестела на тёплом солнце.
Мерзость.
Отвращение едкой желчью подступило к горлу. Это чувство перекрыло всё остальное, поэтому Хьюга сделала шаг вперёд, застывшим взглядом посмотрела на обрубок и вдруг резко наступила на локоть. Раздался хруст – её ступня перебила сустав. И снова кровь, и снова грязь: холодная уже – или она и раньше была такой? – жидкость выпачкала ноги и бриджи. Хината тяжело дышала, будто только-только закончилась её первая в жизни тренировка.
Шио зачерпнула воды в реке и умыла лицо.

Вода в большом тазу была чернильного цвета, мыльная пена – серого. В нём плавала куртка Шукаку, бриджи Шио и вещи Хинаты, так как она была у себя дома и не поленилась замочить всё. Девочка уже переоделась и, подумав, что кровь, тем более такая, просто так не отстирается, насыпала ещё немного порошка.
Хьюга и сама не знала, почему привела всех к себе. Просто идти было близко, а она была в шоковом состоянии, и ноги сами привели к задней двери, через которую Хината часто ходила, чтобы избежать встречи с отцом. Хиаши тренировал Ханаби во внутреннем дворе, Неджи же ушёл на один из общих полигонов, чтобы приготовиться к третьему этапу в одиночестве, поэтому их четверых никто не заметил.
Размешав мыло в воде щипцами для белья, Хината вышла, оставив вещи отмокать.
Ёко сидела возле кровати на полу в большеватой для её плеча юкате, но Хьюга смогла отыскать только такую; в слабом запахе была видна полоса чёрного топа, ноги же, наоборот, запутались в блёклой зеленоватой ткани. Перед девушкой в раскрытом виде лежала одна из книг, что недавно она же и принесла Хинате. Кицунэ хмурилась и вглядывалась в страницы. Рядом с ней находился чрезвычайно озабоченный чем-то Шукаку, то и дело смотрящий через плечо Шио и что-то говоря, а на его руках были иссиня-чёрные размазанные кляксы родовых татуировок, которые Хинате видела впервые. Перебрасываясь тихими репликами, они пока что никого ни во что не просветили.
Гаара устроился в стороне и, закрыв глаза и скрестив ноги, деликатно не вмешивался. Судя по всему, он привык молчать в присутствии других и не испытывал от этого особого дискомфорта. Хьюга же чувствовала себя немного неуютно, лишней, и это было не самое приятное ощущение, поэтому она на цыпочках подошла к Собаку.
- Гаара-кун... – парень открыл глаза. – А они... что-нибудь сказали?
- Нет.
Хината коротко выдохнула. Гаара покосился на неё и подвинулся. Не то, чтобы на полу - кровать была занята сваленным, к стыду Хьюга, на матрас барахлом, которое она поленилась убрать с утра - было ограниченно место, но парень подумал, что так оно правильней. Девочка поняла его и села рядом, подтянув колени к груди и обнимая их. Собаку вдруг задумался, что могло бы значить постоянное обхватывание себя руками.
Мерзлявость?
Неуверенность?
Привычку?
Самозащиту?
Всё сразу или нечто иное, о чём он даже не догадывается?
Хината уткнулась лицом в колени; её руки дрогнули и сжали ткань одежды. Ей мерещился запах чёрной крови, который ничем не отличался от лёгкого металлического человеческого. То, что она сделала у реки, теперь пугало её саму: Хьюга никогда не проявляла подобной бессмысленной жестокости, да какое там – сразить врага часто решимости не хватало.
А тут...
- Что-то случилось? – Хината вздрогнула, так как не ожидала, что кто-то что-то заметит, а уж тем более Гаара.
Вопрос был не дежурным.
- Да нет... ничего... просто там, у реки... – она помотала головой. – Нет, ничего.
Собаку отвернулся, посмотрел в окно и через некоторое время переспросил:
- Так что?
- Мне страшно убивать.
Парень не нашёлся, что ответить. Для него это никогда не было проблемой. Пожалуй, желание убивать и становление этого «хочу» смыслом жизни было сродни болезни, но во всей Суне к смерти относились как к чему-то, что просто есть в мире, а убийство, обрывание жизни тяжким недугом или старость – не играет никакой роли. Людям так проще, и совесть молчит, что и нужно для любого шиноби.
А Хьюга боялась. Впрочем, на берегу Гаара не заметил в её глазах страха, который с лёгкостью умел видеть – лишь желание растоптать и уничтожить, причинить хоть какую-то боль мерзкой твари, а Бьякуган – мёртвый лунный камень.
Это было даже красиво: ожесточившееся лицо Хинаты, хруст полой кости и капли чёрной крови на коже её голеней.
- Хотя знаешь, наверное, ты не поймёшь, - произнесла Хьюга свои мысли вслух и осеклась.
- Нет. Пойму, - не задумываясь, ответил неправду Собаку; он снова врёт, и снова Хинате, и снова потому, что не знает, что ей сказать.
Стыда, который, как Гаара слышал, должен приходить, когда лжёшь не чужому человеку, не было.
Стоп.
Хината – не чужая?
Наверное, да. Или нет. Сложно сказать, так как он почти ничего о ней не знает, и она про него тоже, однако Хьюга верит ему и не стремится выяснять, поймёт ли он что-то на самом деле или нет.
- Спасибо, - тихо поблагодарила она непонятно за что и улыбнулась.
Так как Собаку раньше так никто не улыбался, то он вздрогнул и... смутился? Кажется, это так называется, когда ёкает в груди и становится неловко, но хочется увидеть мягкое выражение её лица ещё раз.
Шио приподняла книгу в своих руках так, что стало видно обложку, и Хьюга мгновенно её узнала. Именно её кицунэ советовала читать рано-рано утром и не заглядывать лишний раз; чёрная бахрома переплёта казалось чем-то живым. Пододвинувшись ближе, девушка развернула книгу страницами к Гаара и Хинате.
- Узнаете?
Оба медленно кивнули. Хоть существо было изображено несколько гротескно, но руку с глазом трудно было с чем-то спутать, а провалы глаз были такими же пустыми, как в реальности. Слева от иллюстрации вилось описание.
Ёко щёлкнула ногтём по рисунку.
- Ганкуин* первого уровня, слабейший, в народе называемый циклопом. Пища – «источник жизни», которым может являться как очаг чакры, так и сердечная мышца. А ещё эмоции, которые можно увидеть – страх и печаль, - Хьюга вздрогнула, вспомнив взгляд искристого голубого глаза на ладони. – Правда, конкретно тот, что мы видели, был уже слаб и ранен. Я нашла его след неподалёку от Конохи и надеялась выследить до того, как он придёт к селению, но, к сожалению, не вышло. Но я почти уверена, что он сбежал от Лиги.
- Лига? – Собаку уцепился именно за это слово, так как был уверен, что остальное Шио и так собирается объяснить.
- Лига Теней – некий аналог АНБУ. Точнее, мне больше сравнить не с чем. У них свои дела, и свои поручения... – кицунэ нахмурилась, прикидывая, говорить или нет, и решила, что да. – Юмия состоит в Лиге. Только не скажет ничего, но просто примите к сведению. Кстати, Шукаку не сходишь за ней? А то зачистить бы...
Шукаку пожал плечами, соглашаясь, и молча покинул комнату через окно.
АНБУ.
Всего четыре буквы – а как велико значение.
А уж учитывая то, что «аналог» это не значит, что Лига Теней это тоже самое, то невольно проникаешься к Юмии чуть большим уважением, чем до этого.
- Так или иначе, будь он в полном порядке, так просто мы бы с ним не справились: была бы выше и сила, и скорость.
Хината сглотнула.
- Так... что же это было? – спросила она.
Кицунэ резко захлопнула книгу, будто бы не хотела, чтобы кто-то читал написанное, и скривилась на бархатистую угольную обложку.
- Не что, а кто, - пауза. - Асуры. Так их называют.**

Честно говоря, Шукаку не знал, где точно живёт Юмия, и намеревался спросить у Сейрам. Однако Хачи гостинице не оказалось и пришлось искать самому, благо, район был ему известен. Несколько поплутав и расспросив о подозрительных личностях в округе, тануки быстро нашёл нужную дверь. Но когда он постучался, в ответ была только тишина.
Шукаку постучался ещё раз. Дверь была закрыта изнутри, это было видно, к тому же, снаружи он заметил открытое окно, которое, по идее, вело в эту квартиру; парень просто не решился через него лезть к некроманту и члену Лиги в одном лице.
Слишком тихо.
Тогда тануки шибанул дверь ногой. На такое просто обязана была быть установлена какая-то ловушка или ещё что-то, но... Пусто. Шукаку не паниковал: спустился со второго этажа вниз, нашёл взглядом грязноватый песок с обочины и поманил его к себе. Песчинки послушно потянулись за рукой.
С замком он долго не церемонился. Прощупав песком его состояние, парень убедился в его плачевности и, надеясь, что его не убьёт вырвавшийся из какой-нибудь мерзкой печати на косяке газ, выломал дверь. Рассохшаяся и подвергаемая раньше подобной процедуре – она поддалась легко.
И тануки мгновенно понял причину того, почему ему не открывали: Юмия валялась на полу рядом с собственным мечом и, судя по тоненькой струйке крови из уголка рта и другим признакам, была без сознания.
Не раздумывая, Шукаку подбежал ближе, желая помочь.
Зря.
Белые пальцы сомкнулись на эфесе; его сшибли с ног и приставили чёрный клинок к горлу, прижав тело к полу, быстрее, чем парень всерьёз задумался о такой возможности. Сглотнув и ощутив, как непрошенная капля холодного пота скатилась по виску, Шукаку впервые со времени освобождения по-настоящему пожалел об отсутствии родного калебаса за спиной. Но, не смотря на отменную реакцию, Орочи выглядела неважно.
- Эм... Может, ты уберёшь эту... замечательную вещь от моей шеи? – несколько нервно выдавил тануки, косясь на меч. – А то неуютно как-то...
Девушка посмотрела куда-то ниже его лица, предположительно на бьющуюся вену. Было не трудно поверить, что сейчас раз – и всё. Но Юмия убрал клинок и отодвинулась.
- Что произошло?
- Ничего.
- У тебя кровь изо рта.
- Я знаю, - она вытерла подсохшую багровую полосу с подбородка. – Ничего не было. И ты ничего не скажешь Шио.
Парень скрестил руки.
- Могила, - пообещал он. При всей неуправляемости Сейрам, Орочи была гораздо опасней, а свою жизнь парень ценил.
Юмия кое-как поднялась, тяжело опираясь на меч, повела плечами, встряхнулась и практически пришла в себя.
- Почему ты вломился? – недовольно спросила она, поднимая с пола уродливую рогатую маску и аккуратно откладывая её подальше.
- Ах это... Я по делу.
- Какому?
- Асур, первый уровень, - девушка вскинула фламберг. – Постой-постой, он уже мёртв! Только грязно вышло, зачистить бы... К тому же, Шио сказала, что, возможно, это он от вас сбежал.
- Почему?
- Ранен был.
- Ясно. Далеко?
- Не, фигня...
- Дорогу покажешь.
На то, чтобы забинтовать меч, Орочи потратила не больше минуты, после чего они выдвинулись к окраинам селения.

Трое склонились над картой, едва ли не стукаясь лбами, и Хината мысленно молила Цукиёми-сама, про которого прочитала в примечании к «Летописи войн», чтобы никому из её семьи не вздумалось прийти именно сейчас.
А то с Хьюга станется...
- Асуры – это шлак этого мира. Порождения всего плохого, что есть, хотя это очень плоское определение. Ненависть, страх, отчаяние, гнев... Асуры рождают из этих людских эмоций, но не являются ими в полной мере. Скорее уж гадкая пародия.
- Только людские? – спросил Гаара.
- Да. У биджу эмоции влияют на чакру, а не достаются асурам. Собственно, именно поэтому человеку не выстоять против асура – очень сложно сохранить полнейшее холоднокровие в бою с этим тварями, - в голосе Шио было неприкрытое отвращение. – Они – естественные враги всего. Пожирая плоть, кровь, эмоции, жизненную энергию – в зависимости от силы и уровня – они обладают лишь подобием разума, чьи усилия направлены лишь на то, чтобы утолить вечный голод, что их гложет. Но это невозможно – жажда их бесконечна. Вечное желание асура: это жрать и убивать, убивать и жрать, а так же убивать, чтобы жрать, или убивать просто так. Если поблизости нет кого-либо, пригодного в пищу, то они нападают друг на друга, раздирая в клочья своих же сородичей.
Хинату передёрнуло. Своих же...
Жуть.
- Впрочем, мы не так уж и много знаем об асурах. По-настоящему сильных среди всех видов не так уж и много, но таких стараются убить сразу, остальные же берут числом. Это очень... опасно. Когда наваливаются со всех сторон, не дают сменить облик, ничего не дают... – Ёко сказала это глухо, а её взгляд помертвел. Или это просто показалось. – В общем, их нельзя недооценивать.
- Их много? – поинтересовался Собаку, мысленно что-то прикидывая. Лежащую на полу карту он видел и до этого, Хьюга показывала, и даже поизучал, так как Хината с головой утонула в другом томе и отложила картографию на потом. Земель этих тануки не знал и никогда не видел, но, как понял из сумбурных пояснений Шукаку, это гораздо северней. Карту же людских территорий Гаара знал смутно, так как никогда не интересовался странами, что были дальше косвенных соседей страны Ветра.***
И всё же он не мог вспомнить места, где могли бы обитать эти «асуры». Быть может где-то на загадочном восточном материке, до которого не доплыть через безграничные воды океана Исуто, но о котором поговаривали, что там живут призывные животные?
Или нет?
- Да, более чем достаточно. А что?
- Где они?
Наверное, Собаку неправильно сформулировал вопрос, но кицунэ поняла его верно.
- Хорошо, что ты спросил. Смотри, - Шио повела указательным пальцем по карте от юга к северу. Девушка пропустила море, гигантский лес и степи и в конце концов остановилась в правом верхнем углу, на закрашенном чёрной тушью северо-востоке. – Вот здесь.
Гаара и Хината посмотрели на край карты.
- Вот здесь асуры варятся в собственном соку и гниют, - выплюнула Ёко.
- Но... так мало.
Даже мало понимающая в этом Хьюга понимала, что «чёрная» территория очень ограниченна.
- Боюсь, ты ошибаешься. Это лишь самая южная граница. На деле же, все наши территории упираются с севера в асуровский мрак... И по морю тоже... Граница укреплена, хотя единичные особи проскальзывают, есть барьер – уж не знаю, чьи руки его создали - и каждый взрослый хвостатый отбывает пятилетнюю службу там, подросток – три года, в соответствии с очередью, и потом по новой. Я вот уже три раза была, но... – кицунэ шумно выдохнула. - Мы не знаем, что там. Никто не может в одиночку пройти вглубь дальше десятого километра, сильный отряд – пятнадцатый. В какой-то момент Совет запретил вылазки, кроме как близкие по воздуху, и это не просто так – оттуда не возвращаются живые. Теперь туда уходят лишь умирать.
Шио замолчала. Давая время всё обдумать и хотя бы попытаться осознать, она аккуратно сложила карту и перевязала бечёвкой.
Первым встряхнулся Собаку.
- Что значит – «уходят умирать»? Суицид?
Если уж уточнять, так о близком и понятном, а смерть – это общее.
- Нет. Биджу вообще склонны к суициду гораздо меньше людей, уж не знаю, почему, - девушка отвела взгляд, словно скрывала что-то. – Нет, «уходить умирать» – это, можно сказать, естественная смерть. Из-за большого объёма чакры наши тела не иссыхаются и не стареют, но в какой-то момент... мне непросто это описать... просто чувствуется, что жизнь становится растянутой, а сам - как кусок масла на слишком большом куске хлеба. Просто понятно, что пора – и они уходят на север, оставив всё, чтобы умереть, держа в руках оружие и с мыслью, что ты хоть как-то помог своим товарищам. Умереть в горячке славного боя... Это счастливая смерть. Для нас это равносильно тому, что старику – заснуть и не проснуться никогда.
Хината опустила голову. Большинство шиноби умирали именно так или же в госпитале от ранений, но то, о чём рассказала Ёко – это другое. Для биджу такая смерть – естественна, и Хьюга была склонна этому верить, так как дикий азарт Шио и Гаары, когда они сцепились друг с другом на отборочном этапе экзамена, сложно проигнорировать или забыть. Тогда они горели и радовались, ни о чём не думая.
Скорее всего, она никогда так не сможет.
Ёко поднялась на ноги, словно показывая, что разговор окончен, при этом рукава юкаты сами собой соскользнули с её плеч; ткань осталась юбкой болтаться на поясе. Хината почему-то обратила внимание на то, что у девушки нет ни одного шрама или царапины, как можно было б ожидать, а затем мысленно хлопнула себя по лбу – регенерация!
И как она только забыла?
- И как надёжна эта граница? – поинтересовался Гаара.
В своё время он научился задавать правильные вопросы, так как лишний раз говорить с другими людьми не было ни малейшего желания.
Кицунэ вздрогнула, после чего по-хинатовски обняла себя руками и отвернулась.
- Ну... надёжна. Считайте, что надёжна.
- Считайте? Шио, это... – Хьюга оборвала себя на полуслове.
- Был лишь один случай прорыва границы, и второй... не нарушения, но сильного неспокойсвия с той стороны. Это... привело к некоторым проблемам.
Девушка открыла окно. Снаружи было полное безмолвие – ни птиц, не ветерка, только стучал где-то в саду бамбук, да грело солнце.
- Третья война началась, - Шио села боком на подоконник, расслаблено свесив правую ногу на улицу, - из-за прорыва границы. Поэтому её называют войной Прорыва. Самая страшная и ужасающая война за всю нашу историю. На фронт шли все без исключения, впрочем, вряд ли кого-то можно было удержать: дрались за себя, за своих семей, за всех... и за неведомых и далёких людей, до которых бы докатилась волна мрака после поражения, хотя стоя на передовой никто не думал об этом. Все хотели выжить и жить, - она переменила положение рук, скрещивая их на груди. – По вашим меркам мне тогда было десять.
Ёко выдохнула, чтобы ком в груди разжался. Не один век прошёл - а ей ещё трудно говорить о той войне, впрочем, все такие. Свой первый настоящий бой кицунэ хорошо помнила и, по иронии судьбы, это был такой же ганкуин, каким-то образом прорвавшийся в лагерь.

Шио хлюпнула носом. К счастью, брат ещё не вернулся – ох, как же она волновалась – и не видел, как она позорно ревела. Но ей и пятидесяти нет, глупая девчонка, цепляющаяся за отца и любимого Курама – всё слишком очевидно.
Глубокая царапина на ноге не заживала.
Испугалась.
Бывает.
В городке шатров было пустынно. Взрослые – там, сражаются, а её оставили присмотреть за младшей Тыковкой, чьих родителей утащило нечто слизеподобное прошлой ночью. Малышка плакала, будто чувствовала, что осталась одна, но Ёко всё же удалось её убаюкать старой материнской колыбельной и уложить спать.
Хрустнула ветка. Шио подскочила и ощетинилась.
Свои возвращались группами и окликали издалека, чужие шастать здесь не должны.
Чужие – это демоны.
Многие считали, что их вообще не должно было быть.
Тварь не торопилась показываться: правая рука, левая рука, слепые провалы глаз и – Ёко, которая до этого видела циклопа только в книжках, сковало ужасом – третья непропорциональная рука. Голубой глаз на ладони светился мертвенным голубым светом и заставлял замереть. Девочка дрожащей рукой вытащила кунай и зажала рукоять в ладони, стискивая зубы.
Асур с воем бросился вперёд и – она не успела заметить, как - вонзил клыки ей в плечо. Шио закричала от боли и с размаху вогнала кунай ему под рёбра.

Кицунэ тряхнула головой и в последний момент одёрнула потянувшуюся к плечу руку. Ни к чему эти воспоминания, ох как ни к чему...
- И как... – Хината сглотнула ком в горле, - всё закончилось?
- Закончилось? – Ёко наклонила голову на бок. – Закончила всё Широ.
Широ.
Девочка-призрак.
Маленькая дымчатая девочка с дыханием смерти.
- Широ... особенная. Каждые триста лет она исчезает, а после возрождается вновь. И лично я ничего не знаю... В переломный момент войны Совет уже отыскал её новую ипостась, но она ещё не готова была проснуться.
Шио замолчала. Что-то мешало просто взять и сказать; глухая полузабытая тоска, страх темноты, появившийся именно тогда, и ночёвки с братом на холодной постели родителей, - всё вмиг вернулось и перемешалось.
Наконец, собравшись с силами, девушка произнесла:
- Одна кицунэ пронесла спящую Широ в самую гущу асуров и там отдала ей всю свою жизненную энергию, всю чакру – до последней капли. А её муж защищал их до завершения техники, смертельной техники, разумеется. Знатно его потрепало, очень... К несчастью, на них набросились асуры слишком высокого уровня, и он тоже не выжил, хотя чакры было более, чем достаточно – раны просто не успевали заживать... Их считают героями, - она запрокинула голову к потолку, моргнула.

- Отец! – кажется, она сорвала голос; кто-то держал руки не давая сорваться и убежать туда.
- Мам! – брата тоже держали, а его лицо было мокрым. – Мама!!!
- Пустите! – дёрнула рукой, не глядя, пнула. - Отец!!!

И, улыбнувшись, повернулась к Гаара и Хинате.
- Она – Хонагами, он – Хан. Просто запомните их имена.
Хьюга закусила губу.
Улыбка Ёко никогда ещё не была такой кривой и фальшивой.

Шукаку отвернулся.
Серьезно, ему было абсолютно не интересно смотреть на то, как Юмия ковыряется в размякшей на солнце за пару часов асурской требухе.
Приятного мало.
Однако Орочи занималась этим уже минут двадцать, сбросив на тануки обязанности стояния на стрёме. Поэтому парень сидел на почтительном расстоянии, ловя ветер так, чтобы не ощущать тошнотворного сладковатого запаха.
Нет, он не был неженкой, отнюдь. И просто трупы видел, и убивал, и имел дивное, в духи пустынных джиннов-кочевников, прозвище среди своих, да и служить к границе разок ходил – правда, как новенький, на три года, это ещё отрабатывать придётся... Но тут другое: чёрных блестящих внутренностей сторонились даже мухи, а она...
Рассматривает.
Кунаем трогает.
Внимательно так, что аж тошно.
К тому же, полнолуние было уже близко, и это слегка напрягало. Сейчас у них двое, на кого луна будет воздействовать особенно сильно – и это очень опасно.
И тут...
Фух.
Наконец-то.
- Можешь повернуться, - разрешила Юмия, хотя Шукаку и без неё понял, что уже всё. Развернувшись на камне, он убедился в своей правоте – бережок был чистым, свежим и идиллическим.
Девушка проверила печати на свитке.
Вдруг она замерла и вскинула руку, призывая его не делать лишних движений. Всеобщий жест – тануки застыл и напрягся.
На другом берегу реки абсолютно бесшумно появились трое в серых накидках, которые помогали им сливаться с туманом и тенями деревьев. На тонких сухих запястьях одного из них болталась сеть с длинными загнутыми крючьями, и, увидев её, Шукаку понял, что именно от них сбежал ганкуин.
«Сеть порвал, что ли?» - подумал тануки.
Тем временем, неизвестные огляделись, увидели, что ловить некого, и, не торопясь, без единого всплеска, пересекли реку и остановились напротив Юмии. Один сделал шаг вперёд – возможно, командир группы. Перемолвившись с Орочи несколькими короткими и тихими фразами, он приподнял капюшон и в упор посмотрел на Шукаку.
Брюнетка передала ему свиток.
- Здесь всё, что осталось, - пояснила она.
Командир кивнул.
Тануки поёжился под явным некромантским взглядом; радужка была белой, почти фосфорической, а на узкий лоб спадали грязно-серые, даже чуть зеленоватые, пряди, словно бы начавшие тлеть и гнить. От прокола в левой брови к нижней губе тянулась тонкая серебряная цепочка.
Не каждый повелитель смерти является членом Лиги Теней, но если доведётся кому-то проредить их засекреченные списки, то он удивится в количестве оных.
- Ты... Душитель, если не ошибаюсь? Я думал, ты мёртв.
- И тебе привет, Куна****, - Шукаку улыбнулся, но не как привык, а поджав губы. – Чего надо?
- От тебя – ничего, Шуукаку, - исказил его имя Куна и искривил бескровные губы. – Я лишь ловил одного асура, пришедшего с южной пустыни... Не справляетесь, та-ну-ки.
- Ну, уж извини, что не мог как-то вмешаться из человеческого тела.
Куна усмехнулся и сразу же потерял к нему всякий интерес. Парень положил руку на плечи Юмии, притянул боком к себе и зашептал ей что-то на ухо. Что бы он не говорил, выражение лицо Орочи не изменилось.
Что ж, похвально, Куна неприятный тип, хотя Юмию тоже в список тех, кого не побоишься встретить тёмной ночью в переулке, не запишешь.
Группа из Лиги не стала долго задерживаться. Получив от Орочи ещё какой-то маленький мешочек, они удалились так же, как и появились – тихо и незаметно, напоследок сообщив, что обнаруженные «нарушающей субординацию кицунэ» людские трупы они уже убрали.
Шукаку поморщился.
- Личные счёты? – глянула на него Юмия.
- Нет. То есть, да. То есть, почти, - парень еле оторвал взгляд от противоположного берега. – Я ему врезал на второй день, после того, как очнулся.
Тануки вспомнил тот день в подробностях и подавил желание втянуть голову в плечи. Тогда он ещё не знал ни вездесущую Шио, которая могла бы его прикрыть, ни молодого главу клана Ёко и ту гадкую кашу пришлось расхлёбывать самому.
Ох, и влетело ему тогда...
Казалось бы, дело давнее, а осадок остался, да и Куна при сведённых к минимуму встречах старался зацепить и таки цеплял, цеплял, цеплял...
Бррр...
Бесит.

Одно плечо оттягивал шальной кунай, вытащить который времени не было, а потому кровь текла вниз и назад от скорости передвижения, а другое – пока ещё живой балласт. Погоня вроде оторвалась, но это только вроде, а Исобу уже выдохся.
Ягура захрипел от ран и забился. Благо, Мизукаге – хотя, скорее всего, бывший Мизукане – лёгонький, как миниатюрная девушка или ребёнок, и не скажешь, что ему уже тридцатый год пошёл.
Что дотянет до тридцать первого и вырастет - не факт.
Ох, как не факт...
Чёрт.
Чёрт, чёрт, чёрт!
Как же он запутался!..
Исобу перестал понимать логику своих поступков около суток назад. Вот он колотит свою тюрьму изнутри, пользуясь тем, что носитель ослаблен разборками внутри взбунтовавшегося селения, вот вдруг! – пошла трещина в печати, одна, вторая... Треххвостый бил хвостами, кричал, сводя Ягуру с ума, цеплялся за надежду на глоток чистого живого воздуха и рвался изо всех сил наружу, прочь, прочь!!!
Раз – свет слепит глаза.
Раз – он теряет сознание.
Раз – приходит в себя и видит истекающего кровью Мизукаге. Мужчина хватался за разодранный живот и часто дышал ртом, смотря помутневшим взглядом в небо. И вспомнив, сколько лет провели, невольно деля тело на двоих, сколько битв прошёл Ягура с его помощью... Исобу наскоро перевязал его, взвалил на себя и побежал.
Парень не думал.
За ним сразу же устремились шиноби, что надеялись забрать Четвёртого Каге Кири, Треххвостого демона, а заодно узнать – что это за странный тип его уволок.
Ветка хлестнула по глазам, и выдохшийся Исобу не успел увернуть. Ослеплённый, он споткнулся и рухнул с дерева на землю. Уткнувшись лбом во влажный дёрн, парень попытался выровнять дыхание, охладить мгновенно заболевший глаз и понять, что делать дальше. Оружие Ягуры он с собой не взял, и теперь жалел: в теории, он мог бы кое-как с ним освоиться.
Но чего нет, того нет.
Закрыв глаза, Исобу сосредоточился. При такой погоде – страна Чая давно не видывала хорошего дождя – влага в почве могла означать лишь водоём где-то поблизости или неглубокие грунтовые воды.
Вода – это хорошо. Это техники, утоление жажды и возможность слинять.
Ну-ка, ну-ка...
Вот оно!
Поднявшись, трёххвостый, уже не рискуя забираться на деревья, пошёл на восток и через пару минут достиг берега маленького лесного озера. Таким оно было на вид, но на деле являлось невероятно глубоким.
Исобу в нерешительности остановился у кромки воды. Ягура успокоился и задышал почти ровно, что было очень кстати.
- Ну-с, Мизукаге-сама, - чуть насмешливо обратился он к раненому. – Ныряем!

Плаванье через грот Ягура выдержал, к тому же Исобу позаботился, чтобы мужчина не захлебнулся на дне. Но стоило вынырнуть, ему стало хуже, а трёххвостому, наоборот, задышалось легче. Ему уже не мерещилась сдавливающая горло цепь, хотя синяк, наверняка, остался.
Пару часов дороги на юго-восток дались ему почти легко, и у морского берега, Мизукаге, бросив на минуту прояснившийся взгляд на него и бескрайние воды, впал в горячку. Уложенный в пещере и укрытый украденным в какой-то жалкой деревеньке Ягура метался в бреду и буквально грел – его лоб не остывал, температура не спадала. В Исобу уже погасли порывы странного альтруизма, однако он искренне старался помочь.
Но что он мог?
На второй день Ягура умер, так и не придя в себя. Треххвостый склонил голову в честь умершего и его отнюдь не бесполезной жизни – к павшим воинам он относился с уважением, кем бы они ни были – и раздобыл в той же деревеньке лопату, с целью похоронить Четвёртого по-нормальному. Стискивая руками черенок, Исобу думал, что, возможно, Ягура был бы ему благодарен за то, что не отдал в руки мятежникам.
Возможно – но совсем не обязательно.
Оба имели право на ненависть друг к другу.
Засыпая тело солёной от моря землёй, парень как-то не думал о возможности нахождения тела. Найдут и найдут – ему-то какое дело. Просто он не самый жестокий хвостатый и не поленился сложить небольшой курган из камней.
Ему совсем не тяжело.
После Исобу спустился к самой воде и посмотрел вдаль. Где-то там был берег материка; израненные цепями ступни ласкали волны, и из-за этого кожу слегка саднило. Крикнула чайка – треххвостый зажмурился на сверкнувшее на ряби солнце. Бриз перебирал слипшиеся грязные волосы, чуть отросшие.
В этот самый момент в затылок мягко стукнуло осознание.
Свобода.
Долгожданный желанный простор.
Исобу не сдержался и радостно завопил на весь берег. Парень кричал, срывая голос, будто хотел, чтобы все знали – вот он, здесь, не в заточении, нету цепей, а есть он и море, и хорошо, хорошо, хорошо!!! Камни впивались в босые ступни; ему было плевать, а по щекам вдруг потекли бесконтрольные слёзы.
Увидь его кто со стороны – сочли бы за психа.
А он и есть такой.
Су-мас-шед-ший!!!
Хохоча, трёххвостый упал. Его трясло в уже сухих рыданиях, но было так хорошо... Грудь переполнял дикий восторг.
- Наконец-то...

*От одного из вариантов японского написания слова «глаз» - Gankyū.
**Асуры — в индуизме божества низкого ранга, иногда называются демонами, титанами, полубогами, антибогами, гигантами. Это связано с тем, что асуры находятся в бинарной оппозиции к сурам, богам индуизма, аналогично оппозиции «боги—титаны» или «боги—гиганты» в древнегреческой мифологии. В буддийской психологии состоянием сознания мира асуров считается переживание ярости и силы, когда ищется причина или обоснование чтобы вступить в драку, рассерженность на всех, невозможность оставаться спокойным и решить проблемы мирным путём. Так же один из шести миров сансары (эти миры олицетворяли тела Пейна) – это мир асуров (второй, мир полубогов/демонов; у Пейна – Шурадо, мир демонов, тело, обладающее способностью к трансформации (дополнительные части тела и технические приспособления))
*** Соседи через страну. К примеру, страны Огня и Ветра являются косвенными соседями.
**** Reikokuna – бездушный, имя – производное от этого слова.