Ну мы же биджу... Глава 30. Тиски

Шио повела носом. Лабиринт леса вокруг Конохи манил в свои загадочные глубины, однако, не это её сейчас волновало. Девушка припадала к земле, касаясь земли кончиками пальцев, и пыталась уловить запах крови, страха, гноя и кислоты.
Пару дней назад у неё закончились кунаи. По опыту зная, что за пределами скрытой деревни, можно, если поискать, найти оружие хоть и худшего качества, но дешевле, Ёко собралась на небольшую прогулку до ближайшей с севера деревеньки, надеясь скупить там что-то подержанное. В конце концов, на метании она не специализировалась, а для того, чтобы попасть в лоб, не нужна закалённая сталь.
Погода была хорошей, как и всегда в этом сезоне в стране Огня: не жарко и не холодно, ясно, но не печёт. Шла кицунэ не спеша, подальше от тракта, так как не желала никого видеть. Часа четыре лёгким шагом – и вот её цель.
Закупка вышла удачной, целых три связки и, как ни странно, новенькие, блестящие; торговец спорил яростно, но настоящих цен на свой товар не знал. Перекусив и поплевав в потолок в замызганном баре, Шио решила, что пора идти назад и, оглянувшись на людей, перемахнула через плачевного вида частокол. И действительно – зачем ограда или же стена, когда всего в двух шагах есть военное селение, в котором в случае войны можно укрыться.
Прямо за забором обнаружился труп.
Тело девушке не понравилось. Это был молодой парень, лет девятнадцати, кожа на его лице была разодрана, а сердце и скальп – отсутствовали. К тому же, он не валялся на земле, а был проткнут сухим древесным суком и болтался на высоте трёх метров над землёй. Судя по цвету неповрёждённых частей тела, несчастный висел здесь не первый день, но ни мухи, ни вороны не позарились на его плоть, будто та пропиталась ядом. Даже почерневшая кровь, что ранее натекла из дыры в груди и прочих ран, была нетронута.
Переборов отвращение, Ёко сняла труп с дерева и без колебаний сожгла, дав поглотить пламени и его кровь, а тот пепел, который ей удалось собрать, сбросила в реку. Прах был чистым, но лучше не рисковать.
С того момента началась охота. Кицунэ прекрасно знала, с чем имела дело: подобно ищейке, она позволяла сладковатому аромату тошнотворной отравы себя вести. Двое суток она шла по следу, по пути натыкаясь на похожие тела, попадалась и всякая мелкая живность, вроде кроликов и мышей, умерщвленная от скуки или злости, но тут уж девушка не тратила чакру на зачистку, так как им просто сворачивали шею, оставив лакомство для падальщиков.
Сейчас Шио остановилась, так как направление движения, по закону подлости, было самым неприятным из возможных.
След вёл в Скрытую деревню Листа.

Хинате стоило догадаться, что всё кончится именно так. В конце концов, прошло слишком мало времени с её первого полёта, каких-то пять дней – мгновение. Просто удержаться было так сложно, так невыносимо было сопротивляться манящему ветру, так хотелось залететь выше, дальше быстрее и сейчас, обязательно сейчас...
Вот и бултыхнулась в реку.
В том месте было, к счастью, достаточно глубоко, не разобьёшься, но не настолько, чтобы пойти ко дну и не выплыть. Но девочка всё равно наглоталась воды, а неприятно потяжелевшие крылья тянули вниз.
Кое-как она выбралась на берег и, откашлявшись, отошла подальше от песка, что мог налипнуть на перья. Очищать трудно – проверила уже. Хьюга без сил рухнула на мягкую шёлковую траву, ложась на живот и топорща хвост и крылья для просушки на солнце. Боковым зрением она заметила, что оперение – её оперение, её, до сих пор поверить страшно и сложно! – переливается, как морозный узор на свету.
Красиво...
Усталость навалилась на организм, и не удивительно – Хината летала без перерыва много часов, и хотя с каждым днём лимит её времени становился всё больше, то сейчас, вероятно, это была ещё и моральная измотанность.
Три дня назад Неджи выписали из больницы.

Flashback.

У Хинаты было приподнятое настроение ещё пять минут назад: она отпросилась у Куренай-сенсея с общих тренировок под предлогом, что Шино прошёл дальше и лучше натаскивать его, а у Акамару с Кибой она только под ногами путается. К тому же, наставники всегда принимали на ура желание учеников тренироваться самостоятельно, а уж в случае с семейными техниками и подавно.
Правда, за это время Хьюга так и не ослушалась Зеру-сама: её рук не коснулось дуновение Джукена.
На самом деле, сложно было сказать, почему Неджи был в больнице всё это время. Девочка волновалась за близкого родственника, вытягивала крупицы информации из пожимающей плечами Шио и в то же время дышала гораздо свободней, чем в присутствии двоюродного брата. То, что Хиаши была не интересна старшая дочь знали все, включая её саму, но вот почему порою взгляд Неджи становился ожесточённым, ненавидящим, почему он так страстно желал убить её – Хината не знала, а у кого бы она, набравшись смелости, ни спросила в клане, никто не отвечал.
Брат выглядел как обычно. То есть – ни капли не изменился. Лишь под глазами были бледные синяки от плохого сна на казённой койке, а взгляд казался слегка рассеянным. Хинате не сообщили о его приходе, хотя остальные, это было видно, знали; девочка увидела его, спускаясь по лестнице из своей комнаты, и обожглась.
После того, как Неджи отчитался перед Хиаши и ушёл к себе, случилось целых две пренеприятные вещи.
Во-первых, Хинате тоже пришлось идти к отцу.
Сёдзи раздвинулись. Это была та самая комната, где она когда-то медитировала, ловя проникающие с улицы ласковые лучи солнца, однако, в тот момент в помещении было душно, а спёртый воздух вставал поперёк горла. Сидящий Хиаши был визуально её ниже, поэтому девочке хотелось опуститься на колени как можно скорее, чтобы избавиться от такого положения вещей.
- Ты пришла, - утверждение.
- Да, отец, вы звали?
- Звал.
Хината стояла у порога, стараясь не выдавать дрожь своих рук. Отец молчал. В саду стукнул бамбук; девочка вздрогнула от неожиданности.
Хиаши произнёс, кивая:
- Садись.
Младшая Хьюга прошла вглубь комнаты, слегка стыдясь своих привычно босых ног* на соломенных татами с шёлковой обивкой**, и села на скромную подушку в некотором отдалении от главы клана. Спина ровная, руки на коленях, пальцы вместе, взгляд почти спокойный – всё как надо.
- Ты знаешь, чем знаменит наш клан? – отец начал издалека.
- Да, отец, знаю.
- И чем же?
- Сильнейшее доджитсу и уникальные техники тайджитсу, - вопросительный взгляд не предвещал ничего хорошего, но требовал продолжать. – Техники, идущие от базовой «Мягкой ладони», поражают каналы чакры, глубокие ткани и внутренние органы. Белый Глаз даёт обзор на полусферу и способность видеть сквозь предметы и некоторые генджитсу, имеет лишь одно слабое место...
Хиаши резко вскинул ладонь, призывая к молчанию.
- Достаточно. Итак, тайджитсу. Ты использовала тайджитсу на экзамене, из которого вышла проигравшей?
- Да, отец.
Так положено отвечать, что бы ни случилось.
Хината, наши тренировки закончатся сегодня, так как мне разумней тренировать твою сестру, а ты переходишь к Юхи Куренай – да, отец.
Хината, ты осознаёшь, что твой уровень непростительно низок – да, отец.
Хината, ты позоришь клан и главную ветвь, ты понимаешь это и признаёшь свою вину – да, отец.
- Так почему же помимо техники, которой тебя обучали практически с рождения, ты использовала генджитсу? – интонация не сменилась ни на тон, но это для посторонних ушей; отец был в ярости. – И не против кого-то, а против такого же Хьюга, как и ты. Или я ошибаюсь?
Девочка застыла. В одно мгновение её охватила паника: что говорить, как объяснить, а если скажет продемонстрировать. В памяти всплыли слова Ёко: «Не волнуйся, думаю, Неджи принял всё за иллюзию. Никто ничего не заподозрит». Кицунэ не ошиблась – не заподозрили, но вот такой вариант развития событий стоило предусмотреть Хинате.
- Ты молчишь.
- Простите, отец, я виновата.
Хината склонила голову в поклоне, изображая искреннее раскаяние, в уголках глаз скапливались непрошенные слёзы затаённой горечи, старой и едкой.
- Ты знаешь, что это не моё личное отношение. Пренебрегая техниками клана, ты пренебрегаешь и его членами. А сражаясь как-то иначе с близким родственником, ты оскорбляешь его.
Девочка закусила губу. Поднимать голову было нельзя, говорить не стоило, поэтому она лишь согнула спину сильнее.
- Вдобавок, при попытке использовать иллюзию ты в итоге провалилась.
Хиаши больше ничего не говорил. Хината знала, что пока ей не разрешат, нужно будет оставаться в таком положении. Однажды – то была серьёзная провинность, хотя она точно и не помнила, какая – отец заставил сидеть, согнувшись, два часа подряд.
- Свободна, - обречённо, словно отец вздыхал о такой нерадивой дочери. – Можешь идти.
Хината поднялась, коротко поклонилась и уже развернулась к выходу, когда Хиаши вновь её окликнул.
- Если у тебя есть время на генджитсу, то лучше трать его на улучшение уже имеющихся навыков, - она не ответила. – Ты слишком бледна, зайди к врачу.
- Да, отец.
К врачу Хината, разумеется, не пошла, так как чувствовала себя физически хорошо. От сухой ложной заботы её тошнило.
Вторая неприятность настигла в коридоре, когда Хьюга, крадучись, надеялась незамеченной прошмыгнуть к себе и дочитать историю клана Юсуи: близилось становление главой Зеру и, судя по оставшимся страницам, ему было много больше лет, чем она могла бы предположить или подумать.
Неджи имел мрачный вид и подозрительно щурился. Его рука дрогнула в желании сжать её горло и впечатать в стену; изредка у брата было всё на лице написано.
- Я сказал Хиаши, что это было генджитсу, - при ней он всегда называл её отца по имени и без какого-либо уважения, - так как у меня не нашлось другого объяснения.
Хината отвела взгляд в сторону. Объяснять что-то Неджи она обязана не была, так что лишь бы отделаться, лишь бы сбежать отсюда, на улицу, куда угодно, и взвиться в бескрайнее небо.
- Что тогда было?
- Генджитсу...
- Лжёшь.
Парень приблизился, младшая Хьюга отшатнулась.
- Не лгу...
- Лжёшь! Что ты скрываешь?!
- Ничего!!!
Девочка сама от себя не ожидала, что повысит голос. Это оглушило её и привлекло чужое внимание.
Шаги сестры – быстрые, тихие, бегущие. Ханаби младшая, Ханаби привилегированна, и именно ей пророчат блестящее будущее вершителя судеб других Хьюга, хотя оно и не принадлежит ей по праву родства. Собственное имя не подходит ей, так как она может быть ещё незаметней сестры.***
Впрочем, отец доволен младшей дочерью.
- Почему вы кричите? – спросила она, глядя снизу вверх.
Самая серая, самая Хьюга, Неджи – такой же.
Хината – нет.
Ей никто не ответил. Брат смог взять себя в руки, но, уходя, намеренно задел Ханаби. Девочка дёрнулась от прикосновения, но никак не отреагировала. Затем посмотрела на Хинату и развернулась спиной.
Хината зажала рот ладонью: иногда это было трудно, так трудно...

The end of flashback.

Солнце скрылось за небольшим облаком, на землю наползла тень. Хината села и потянулась, хлопнув верхней парой крыльев. Честно говоря, Хьюга не знала, что будет делать после третьего этапа экзамена, не в смысле мелких планов, но в чуть более глобальном. Частично это зависело от Шио – останется ли в Конохе, если да, то насколько, а если нет, то куда пойдёт; с другой стороны, девочке очень хотелось миссию в страну Снега.
Или не так – ей хотелось снега.
Внезапно до неё донёсся какой-то шум. Ругань, треск веток, глухие звуки ударов – всё перемешалось. Вскоре на другой берег реки из кустов вывалились Гаара и Шукаку, сцепившиеся в простецкой драке, но, приглядевшись, Хината заметила, что движения у них чёткие и размеренные, но без желания навредить друг другу. Не замечая ничего вокруг, тануки, не прерывая спарринга, как-то незаметно подобрались к воде. Позабыв о контроле над чакрой, они с плеском взметнули воду на мелководье, намочив одежду, и взвили мелкий речной песок в воздух.
Однако Сейрам, нагнавшая их, вырвала по пути многострадальный кустарник с корнем, и, поморщившись на неприятную занозу, прервала всё веселье:
- Я же сказала, никакого песка!!!
Удар, костяшки встречаются с землёй – и до реки, рассекая воду, прошлась земляная волна из крупных глыб. Из-за того дерущихся разделило, а заодно окатило водой с ног до головы. Глядя на то, как Шукаку отфыркивается, Хьюга не сдержалась и засмеялась, с головой выдавая своё присутствие.
Хачи быстро перебралась к ней.
- Береги крылья, - сказала она вместо приветствия.
Девочка поднялась, отряхиваясь. Насквозь мокрые тануки уже расположились подальше от воды, пользуясь тем, что Сейрам отвлеклась. Калебаса у Гаары с собой не было, но, быть может, оно и к лучшему – влага только навредит.
- А как они дрались? – озвучила Хината пришедший на ум вопрос. – В смысле... Песок, абсолютная защита и всё такое...
За эти дни Хьюга узнала для себя несколько новых вещей и о своих товарищах – она же может так их называть? – в том числе. К примеру то, что песок, являясь относительно нерушимой защитой, реагирует ещё и на сильную боль и, по идее, не должен был давать возможность ударов, так как есть такая штука, как отдача.
К тому же, ударил ты, ударили тебя – в резком соприкосновении мало разницы.
- Ах, это. Хороший вопрос, - Хачи озадаченно почесала в затылке. – Их защита не действует относительно друг друга, и я понятия не имею почему, хотя пару идей и есть... Более того, - она заговорчески понизила голос, - они ж даже нормально атаковать друг друга не могут. Эти придурки всё профукали, а я заметила, что песок тормозит в полусантиметре от кожи. И что бы это значило, э?
У Хинаты ответа на её вопрос не было. Странно, конечно – да и что с того?
-Хм... Неплохо так они валяются? – Сейрам задумчиво наклонила голову на бок и скрестила руки на груди.
Проследив направление её взгляда, Хьюга заметила, что Гаара и Шукаку на самом деле «валялись», словно рухнули без сил и раскинули руки-ноги. На мнение окружающих им было наплевать, а лежали оба с таким видом, что, казалось, начнись сейчас землетрясение, они и не шевельнутся.
- Как думаешь, дать им что ль отдохнуть? – девушка сощурилась, а Хината поспешно закивала. Ей уже довелось быть свидетелем их убийственных тренировок.
Хачи подумала ещё минуту.
И ещё пару минут.
Ну и, наконец, ещё совсем немного, а затем, сложив руку рупором, Хачи крикнула:
- Перерыв, свободны!
С бережка донеслось унылое:
- Сколько минут?
- Часа три. Может, четыре.
Шукаку, который и задал вопрос, мгновенно оживился и, не вставая, но сильно запрокинув голову назад, неверяще уставился на Сейрам.
- Чё, правда?
- Типа того. Радуйтесь, пока можете, - русая подмигнула Хинате. – Ну, я побежала. Глаз с них не спускай, Юсуи!
Девочка вздрогнула. Её впервые назвали так, по заимствованной фамилии, не Хьюга, а Юсуи, и это было ново. Но, кажется, Сейрам не видела в этом ничего особенного, так как слова слетели с её губ легко и естественно.
Хачи махнула рукой и как-то незаметно ушла по своим делам. Хьюга – или всё же Юсуи – некоторое время смотрела ей вслед, после чего, расправив пару сбившихся перьев пальцами, подошла к Шукаку. Парень посмотрел наверх и расплылся в широкой улыбке, которая бывает только у тех, кто абсолютно вымотан.
- Хината-ча-а-ан... - заныл он, потянув к ней руки.
Хината слегка растерялась, Гаара, не открывая глаз, пнул его в лодыжку, признавая преимущество невербальных способов общения над энергозатратной речью.

Звук новенького точила успокаивал слух, и хотя фламберг был бритвенно острым, но мечу, определённо, нравилось такое внимание хозяйки. Юмия позволила руке двигаться вдоль лезвия самой, в то время как мысли текли совсем в другую сторону. Рогатая маска взирала с поверхности стола, смотря сверху вниз, и глумилась.
Орочи уже неделю не могла разобраться с ней, так как просто так делиться своими секретами маска не собиралась.
Жнец? Бог Смерти?
Но это не его лицо. Чёрные клыки, изгиб валиков бровей, взгляд, - такое увидишь и не забудешь никогда, это врезалось в память не один год назад, но Юмия всё равно не могла спутать. Более того, она была уверенно, что искомую маску забрала Широ.
Тогда что это?
И зачем это ей?
За эти дни Орочи испробовала множество способов проверки и выяснения, кроме одного, самого очевидного, прямого и опасного. Девушка не боялась, но умирать так было бы не только крайне мучительно, но и глупо.
Клинок перебросил на её пальцы кислотно-жгучую искру; ему не нравились сомнения державшей его эфес руки.
Юмия, успокаивающе погладив рукоять, отложила меч и, приняв вертикальное положение, подошла к столу. Взяв маску в руки, брюнетка в который раз рассмотрела её со всех сторон и, не медля более, приложила к лицу.
Обычному человеку и не только это действие ничего не могло дать.
Некроманту – подарить ключ к загадке и вырвать из груди тёплое сердце.
Кажется, провиденье решило, что она достойна второго.
Не прошло и доли секунды, как маска сдавила лицо, но это был слишком рациональный вывод – всю голову сжало в невидимых тисках. Орочи не знала, как не завыла от дикой боли, это даже для неё было слишком; горло перехватило, душа, а тело наполнила печально знакомая слабость. Ноги подкосились, и девушка безвольно рухнула на пол.
В ушах низким колокольным гулом зазвучал голос, в чьих интонациях читался требовательный жадный гнев:
- Долг!!! Одна победа, сто душ, срок настал!!! Одна победа, сто душ!..
Брюнетка не знала, сколько времени корчилась. Руки свело судорогой, а перед глазами расстелилась алая пелена, поэтому ей понадобилось не мало времени, чтобы дотянуться до лица и со стоном сорвать маску. Отбросив её в сторону, Юмия без сил опустилась на грубые доски. Её всё ещё колотило, но это было уже остаточное.
Лицо было от чего-то мокрым; она провела у губ пальцами, и на подушечках осталась кровь. Скорее всего, она пошла из носа и изо рта от перенапряжения. Надо бы выяснить, нет ли каких внутренних повреждений, но это могло подождать.
Полное истощение за каких-то пару минут.
Правда, в то мгновение, когда длань Жнеца не сомкнулась вокруг её жалкой жизни, Орочи успела кое-что заметить сквозь тонкие прорези маски. Мир вокруг: комната, вид за окном, - обесцветился до множества оттенков серого и смазался.
Нужно было передохнуть.
Ладонь с третьей попытки нашарила эфес. Фламберг был предельно послушен; Орочи, прикрыв глаза, провела рукой по клинку и, порезавшись, успокоилась.

Окна больницы на фоне чистых стен выглядели тошнотворно правильными и аккуратными. Парочка шиноби у дверей, куда Хачи поначалу сунулась, деликатно выперли её вон. В другой раз Сейрам бы обязательно попробовала разукрасить им лица и сломать пару костей, но сейчас было не до этого. Рамы были слишком одинаковыми и безликими, а единственное, что девушка знала точно – второй этаж.
В мирных кустах было скучно и колко.
- Ли-сан! Прекратите!!! – донёсся до неё чей-то встревоженный голос. – Вам ещё нельзя вставать! Вернитесь в постель!
- Ли, тебе ещё нельзя тренироваться!
Пользуясь прикрытием пресловутой растительности, Хачи пошла на звук и быстро оказалась в небольшом внутреннем дворике. Первой, кого она увидела, была голосящая медсестра, чьи вскрики Сейрам услышала первыми, затем – девчонку с тупым выражением лица и не менее тупым поросячьим цветом волос, вероятно, обладательницу второго голоса. Ну, и Наруто, его имя каким-то чудом отложилось в памяти. Мальчишка, как ни странно, ничего не говорил и просто смотрел, кажется, что-то понимая.
Центром представления являлся Рок Ли. Весь в бинтах, с не сошедшим ещё со скулы синяком и сломанной рукой, Ли отжимался, отбросив костыли для травмированной ноги, и, взмокнув, вёл отсчёт. С её ракурса было отчётливо видна болезненная мука на его лице, какая-то детская обида и решимость идти вперёд.
Пока девушка сидела в укрытии, подперев щёку, Ли удалось увести в палату. Медсестра назвала номер – двести три, и двое, точнее, трое генинов ушли.
В боку кольнуло.
Вина?
Нет, что-то другое, да и не зря же она сюда припёрлась. С цель-ю, чтоб её.
Двести три так двести три.

Рок Ли откинулся на подушки. Разум подсказывал, что медсестра была права, так же как и Сакура-сан, но слушай он его, то никогда бы не стал таким. Здравый смысл говорил – ты не сможешь стать шиноби.
И ошибся.
Но как же больно...
Надо было держаться. Перетерпеть и вернуться в строй ниндзя Конохи, в свою команду; позвать на свидание Сакуру-сан, присоединиться к тренировкам Гая-сенсея, зайти к родителям и занести клубничный торт, так как мама любит клубнику и, не желая сначала отдавать неспособного сына в Академию, радуется его успехам; победить Неджи, Саске, Наруто, а теперь ещё и девушку из Аме, что забыла под конец себя. Это было видно по глазам, в которых не было проблеска человеческого сознания.
Парень осторожно пошевелился, устраиваясь так, чтобы конечности не затекли как можно дольше. Учитель и наставник, заменивший отца, с которым Ли не был знаком, приходит по часам: десять утра, двенадцать дня, три дня, шесть вечера и десять. У Гая нет кучи свободного время, он тренируется всегда и везде, но никогда не опаздывает, так как дисциплина прежде всего, а режим – на втором... Да не, тоже на первом месте. Поэтому Рок Ли просыпается ровно в полдесятого, в десять ест гадкую, но, несомненно, полезную еду и ходит на обследования именно тогда, когда нужно. В четыре по полудни заглядывает волнующаяся мама, а Тен-Тен захаживает вместе с сенсеем в шесть. Полдевятого он уже спит, и наставник шумно перегибается через подоконник, проверяя это.
По ночам Ли видит летние грозы, безликих побеждённых врагов и нежное дерево сакуры на просторе; он поправится, он точно знает.
Вдруг хрустнула ветка. Парень вздрогнул и напрягся.
Хотя было бы круто, поймай он какого-нибудь лазутчика, будучи раненым. В голову как-то не пришло, что шпион не будет так шуметь, а зачем ему лезть в это окно – ну как, тут же лежит шиноби деревни Листа! Всё складывалось вполне логично и, хоть Ли сейчас и не смог бы использовать Вихрь Листа, но ударить наотмашь костылём – запросто. Это нечестно, но действенно, так как никакие принципы к тому, кто тайком пробирается в больницу к больным и пострадавшим, не применимы.
Но гость перехватил костыль, с хрустом его переломив, едва не свалился с подоконника наружу и громко заорал на весь этаж.
Точнее, заорала.
- Какого чёрта?! – взгляд золотистых глаз остановился на замершем от удивления Ли. – Совсем сдурел?!
Сдурел, не сдурел – сложно сказать. Просто в своей палате он ожидал увидеть кого угодно, но не противника, из-за которого он здесь и оказался. Сейрам ввалилась-таки внутрь и посмотрела на щепу от костыля в ладони.
- Сам виноват, - девушка выбросила деревяшку в окно.
Рок Ли автоматически кивнул. Парень не ощущал страха и тупо таращился на достающие до пола – в сидячем положении на этом самом полу – пшеничные косы, напоминающие о лете, мёде, молоке и собственных травмах.
- Чё, болит? – Хачи слишком неловко для себя притянула голые колени к груди: сапоги неслышно скрипнули.
- Не болит.
- Врёшь, небось?
Сейрам прищурилась. Как враг девушка не воспринималась, так как в бою их свёл экзамен, а каждый, соглашаясь на предварительный этап, знал, на что шёл.
К тому же внутренний голос кричал: «Не специально она!», - а Ли не спорил и верил, поэтому знал, что отвечать.
- Не вру, ничего не болит!
- Ура, - коротко сказала она и, резко поднявшись, бесцеремонно уселась на край койки у его ног. Теперь Хачи смотрела в сторону.
- Кстати, ты странный. У тебя ж есть второй костыль, - произнесла девушка через некоторое время тяжёлого молчания.
Рок Ли её не понял. Ну, есть, это ж хорошо, так как первый сломан. Однако Сейрам определённо имела в виду что-то другое, понять бы ещё что.
- Будь я на твоём месте, то хоть попыталась бы заехать мне по голове и им тоже, - пояснила она, не любя намёки, хоть и вышло слегка путано.
«А... Так вот она о чём».
- Да не, я не обидчивый.****
- Точно? – девушка качнулась вперёд, вопросительно приподняв брови, да-да, обе.
- Ага.
Ли сверкнул белозубой улыбкой, Хачи фыркнула. Вписать бы ему, чтоб стереть эту глупую лыбу, которая, как под копирку, сошла с лица его наставника, да только зачем – непонятно.
А бить без самоцели – это скучно.
Ну, по улыбкам.
Тем более, что стало спокойней, а выбешивающее чувство непонятно откуда взявшейся вины исчезло, так как этот выберется, Ли все до единой кости переломай – встанет и пойдёт дальше. Иногда такие Сейрам нравились, иногда она таких ненавидела, но сейчас, к счастью для Рока Ли, был первый случай.
- Знаешь... – протянул вдруг парень, что-то припоминая. – Я никогда не слышал о шиноби деревни Дождя, которые так круто владели бы стихией земли.
Его глаза загорелись воодушевлённым интересом.
Хачи хмыкнула. На ум пришёл давний разговор с Шио у ворот утлого городка, когда та втюхала им протекторы.
- Честно говоря, я тоже никогда о таком не слышала.
Пауза была длинной.
Парень дёрнулся и расхохотался, несмотря на боль в лёгких. Просто это было так смешно – вот так, и не знает. Девушка закатила глаза.
Но тоже засмеялась.
Железные обручи, обхватывающие грудь, превратились в ломкую сыпучую ржавчину.

Шукаку мог болтать за двоих – это факт, причём трепался он легко, и не возникало никаких неловкостей, стеснения и прочий неприятных вещей, когда один готов поговорить, а другой привык отмалчиваться.
Но вот то, что тануки мог чесать языком и за троих...
Впрочем, и Гаару, и Хинату это устраивало: первый больше любил – ну как, любил, полюбил за последнее время – слушать, изредка вставляя реплики, вторая же всю жизнь была слишком робкой, чтобы к тринадцати годам стать говорливой. Разговор шёл ни о чём, о всяких глупостях, начиная от погоды и заканчивая причёской сестры Собаку. Почему этот вопрос был так важен Шукаку, выяснить не удалось.
Речка мирно журчала в паре метре от ступней. Песок успел нагреться солнцем, и порою кто-то из тануки - Хьюга так и не догадалась, кто именно, хотя подозревала обоих – гонял песчинки туда-сюда, случайно задевая босые ноги разувшейся Хинаты. Девочка смеялась в ладонь от щекотки и смущалась.
В общем – почти идиллия, не целиком потому, что Хинату беспокоило странное волнительное предчувствие, предвкушение.
Наконец, она решилась спросить.
- Знаете... Я последнее время чувствую что-то такое... Будто что-то будет, не хорошее и не плохое, но будет... Это трудно объяснить, но ощущение, как перед праздником...
- И кажется, что вскоре что-то изменится? – вдруг закончил за неё Гаара.
Собаку и Хьюга переглянулись. Каждый считал свои ощущения индивидуальными, личными, и удивительно было осознать, что это не так.
Шукаку усмехнулся.
- Полнолуние близится, - загадочно изрёк он и лёг на спину, закинув руки за голову. – Полнолуние близится...
Гаара окаменел.
Полнолуние – это мертвенный свет, жуткий, холодный.
Полнолуние – это боль в висках, такая, что хочется кататься по земле.
Полнолуние – это кровь, так как песок желал её в ночи выросшего за месяц светила темноты.
Полнолуние – это гипнотизирующая его красота серебра.
Полнолуние.
- Полнолуние... Это важно? - спросила Хината.
- Типа того. Это особенные ночи, и кто-то решил, что тануки не будут в это время спать.
- Это как?
- Тануки не могут спать в полнолуние, физически не могут. Мы не чувствуем такой потребности, и не уснём, даже если очень захотим.
- Да неужели? – скептически сказал Собаку, очнувшись.
- Сам увидишь, - парень махнул на друга рукой, мол, всё потом. – А вы, Юсуи, просто чувствуете приближение. Не то, чтобы совсем не влияло, но спать, насколько я знаю, можно спокойно и без проблем.
- Так значит, всего лишь полнолуние?
- Но-но-но, полнолуние – это не всего лишь.
У Шукаку был настолько серьёзный, и в тоже время комичный вид, что девочка не сдержалась и улыбнулась. Парень же краем глаза заметил, что Гаара, прикрыв глаза, тоже кривит губы в жалком её подобии.
Внезапно он понял, что что-то не так. Тануки прислушался. Видимо, Собаку и Хьюга почувствовали тоже самое, так как замерли, стараясь громко не дышать.
Тишина была почти осязаемой.
- Вам не кажется, что стало... – начал Шукаку, - тихо?
- Слишком тихо, - добавил Гаара.
- Птицы замолкли.
Слова Хинаты звучали особенно тревожно.
Вдруг на противоположно берегу кто-то потревожил заросли. Оглушительно громко сломалась ветвь. Все трое вскочили на ноги, Хината инстинктивно расправила неубранные крылья, песок под ногами ожил.
Неизвестный показался и оскалился.
Хьюга побледнела от ужаса.

Запах дождя не был свежим, только не в месте, где ливни чаще солнца. Конан стояла на самом краю крыши, и у постороннего наблюдателя могло возникнуть впечатление, будто женщина хочет броситься с крыши. Знающие же люди осторожно на неё оглядывались и шептали:
- Госпожа Ангел присматривает за нами...
На высоте хорошо думалось. Хаюми поняла это при первом полёте на ненастоящих бумажных крыльях. Ещё мысли неплохо ложились во время дождя, но это было тогда, когда ей было двадцать, а Яхико мог смеяться, а сейчас – приелось, хотя льющаяся с небес вода, в данный момент слегка ослабившая свой поток, успокаивала.
Раньше успокаивала.
Свиток, который она зажимала в руке, ничем не отличался от тысячи таких же, на нём были непонятные письмена и её имя.
Конан вздохнула.
Ей уже почти тридцать, полжизни за спиной, и поздно же принимать полумифическое предложение Шио на... на что?..
На лучшую жизнь?
На другую жизнь?
На силу, за которой потянулся Дейдара?
На вечность, на которую позарился Сасори?
Глупости, ей это не надо.
Вдали виднелся утёс. Его корни были спрятаны в скалах, а склоны были настолько крутые, гладкие и никому не нужные, что его вершина так и не была открыта кем-то. Хаюми так ни разу и не смогла туда долететь, так как слишком высоко, и бумага размокала.
Это – её порог.
А вот бы добраться, на настоящих крыльях...
Нагато было хуже. Его истаявшему организму почти не надо было есть.
Тяжело.
Как с тугой перевязкой – не дышится.
Женщина развернулась спиной к тучам, дождю и утёсу. Ей стоило поменьше об это думать, но так тянуло в небо, так хотелось сбросить всё с себя...
Вдруг свиток в руке растаял. Просто исчез, словно его и не было, и Конан, поражённо посмотревшую на свою ладонь, чьи пальцы только что сжимали вполне себе материальный объект, обдало лёгким ветерком. В следующее мгновение позвоночник пронзила боль, перед глазами – вспышка.
Хаюми ахнула и без чувств упала на холодный бетон.

*По татами не принято ходить босиком, лучше в носках. В крайнем случае ноги должны быть идеально чистые и эстетически красивые. Особенно строго это относилось к женщинам. В неформальной обстановке на это обращают внимания не так сильно, а уж в мире «Наруто» тем более, где все носят сандалии. Но здесь другая ситуация, некий официоз, к тому же в клане Хьюга явно чтят традиции (это можно судить по одежде Хиаши в манге/аниме)
**Татами – соломенная циновка в японском доме (сейчас ещё и способ измерения комнат/квартир в противовес нашим квадратным метрам). Обычно края татами, чтобы не «пушились», обивают хлопком, но если семья/владелец дома богата/богат – шёлком.
***Имя «Ханаби» означает «фейерверк».
****В каноне Ли говорит это Гааре, впервые встретившись с ним после экзамена.