Ну мы же биджу... Глава 36. Лунный цветок

Саке было горьковатым, но в остальном – всё было прекрасно. К тому же, Шукаку был уже настолько пьян, что смех Шио под боком волновал сильнее, чем излишняя горечь выпивки.
- Знаешь... – протянул он, подливая девушке саке. – А я всегда... а-а... хотел с тобой напиться.
Ёко хихикнула и ткнула его под рёбра.
- Какое странное желание, - промурлыкала она. – От меня и вечной любви хотели, и в постель затащить хотели, и убить, но вот пить со мной никто не хотел.
- Вот видишь, какой я особенный!
Кицунэ снова расхохоталась, и его хмельной хрипловатый смех растворился в шуме людских голосов в баре. Не слишком чистый, не слишком помпезный, забитый под вечер простым людом – лучшего места и не найти было.
Этой ночью Шио часто смеялась его шутками или просто так. Разрумянилась, кривила губы в улыбке, расстегнула жилетку, так как внутренний огонь подогрело саке: она смеялась, даже когда в глаза отражалась грусть.
Наверное, Шукаку мог бы её полюбить. Когда-то давно, увидев на песчаном бархане в лучах закатного солнца; запомни он её такой, тануки влюбился бы без памяти. Но, к счастью, Шукаку помнил и знал её другую, простую, смеющуюся лисьим смехом и был счастлив и так, потому что Шио нужен был друг.
- Не грусти так! – Ёко стукнула его по спине, да так сильно, что тануки ударился грудью о барную стойку. – Налей ещё и... какие девушки тебе нравятся?
Шио снова замурчала, томно и разморено:
- Ты же любишь женщин, я знаю, красивых, - лениво и медово шептала ему она, повиснув на плече. – Ну, расскажи, мне интересно...
Шукаку любил красивых женщин, но проблема была в том, что он любил всех и никого. Каждая могла стать для него королевой на пять минут, чтобы он забыл её через семь. Важны для него были подруги и одна, что стала для него названной младшей сестрой, но Ёко определённо спрашивала не о них.
- С синими волосами и сини волосами, - брякнул он, не думая, и стал мрачен, так как никогда не видел таких и пожалел об этом сразу; портрет синеволосой незнакомки выходил притягательно-прекрасным.
Налитое подругой саке он выпил залпом.
- Что, сказал, чтобы я отвязалась?
- Не уверен... – пробормотал тануки.
Шио ухватила его за волосы и крепко поцеловала в щёку. Шукаку вяло фыркнул, а через мгновение – опомнился и возмутился. Ёко вновь захохотала, а тануки показалось, что из-за её смеха на кицунэ пялятся все мужчины в этом месте.
- А я хочу, чтобы с нами пил мой брат, - произнесла Шио. Шукаку кивнул – она была слишком права, так как, отвернувшись, тануки через раз казалось, что смеётся не она, а Курама. Брат и сестра одинаково хохотали, одинаково скалили клыки и – когда-то – одинаково сражались. Их нельзя было разлучать, так как время разделило их лишь по глупой и жестокой ошибке.
- Спорим, он бы выпил больше тебя?
Теперь была уже очередь Шио фыркать.
- Не хочу с тобой спорить. Мне лень, а ты забудешь.
Шукаку смотрел на её равнодушное лицо минуту и тридцать шесть секунд, думая, что его тоска не сравнится с дырой в её сердце – Курама слишком много места занимал и занимает в её жизни. У тануки так не выйдет, но он ей тоже нужен.
Это грело.
Какой-то мужлан подошёл к ней с другой стороны, словно не заметив, что она говорит с другим, и спросил, можно ли сесть рядом.
- Да сидите, чего уж там... – вяло отозвалась на его вопрос Шио и даже не ойкнула, когда Шукаку обхватил её за талию и пересадил к себе на колени.
Так и надо.
Ёко перекинула через него ногу, щёлкнула по носу и хихикнула.
- Сколько раз ты ломал нос? – смеясь, спросила она, проводя пальцем по его переносице. Дай угадаю... Четыре?
- Три. И ты слишком пьяная, - глупо улыбаясь, сказал Шукаку.
- Ага... – протянула кицунэ и царапнула его щёку. – Но ты же отнесёшь меня домой, м-м?..
- Ты слишком пьяная, - повторил парень и был прав.
Но до дома после он дотащит, куда денется.

Разумеется, ни Неджи, ни отец не стали никому рассказывать о том, что случилось вечером на полигоне – победа наследницы над гением побочной ветви была слишком незначительным событием.
Но уже к полудню следующего дня знали все.
Хината бы не обратила на это внимание, если бы внимание к ней было повышенным. Спустившись к позднему завтраку, рассчитывая на то, что на кухне никого не будет, Хьюга, зевая, подошла к холодильнику. Молоко, хлопья – ей хватит, но стоило только усесться за стол, как в окно постучали.
Ко забрался на подоконник без спросу. Хината не сумела скрыть удивления, так как обычно мужчина был сдержанно-серьёзен.
- Доброе утро, Хината-сама, - приветливо, он улыбался.
- Доброе, Ко-сан... – пробормотала Хьюга, стесняясь растрёпанных волос, мятой пижамы и того, что её утро началось около двенадцати дня. – А почему вы через окно?
- Я просто заглянул пожелать хорошего дня. Вы молодец, Хината-сама.
Мужчина одобряюще и как-то по-домашнему потрепал её по волосам и ушёл до того, как Хината опомнилась и успела что-то у него спросить.
Странно.
После завтрака Хината умылась и решила, что день слишком жаркий и от зноя не спасёт даже тень. Последнее время ей было плохо на жаре – Шио объяснила ей, что это из-за того, что организм перестраивается под действием ледяной чакры, а этот тип плохо сочетался с погодой – поэтому Хьюга взяла вентилятор и расположилась у себя с мечом на коленях.
Тсукикайбо не тупился, пыль с него счищалась простой влажной тряпкой. Но в тоже время, он требовал себе внимания хозяйки и не любил, когда о нём забывали, поэтому Хината взяла недавно прикупленный точильный камень и заводила им вдоль острой кромки лезвия. Узор на клинке красиво переливался, а значит мечу нравилось.
Хьюга разумно не воспринимала его как неодушевлённый предмет.
Вскоре, в комнате стало приятно прохладно. Хината не сразу поняла, почему, но вдруг её осенило – вентилятор разносил по закрытому помещению прохладу от вечно холодного лезвия. Девочка заулыбалась и погладила бок клинка, направляя чакру почти так же, как при Джукене, но мягче; узор на металле заискрился инеем.
Шаги она услышала слишком поздно, поэтому успела убрать в свиток только меч. Такое неподобающее обращение ей ещё аукнется, но после – дверь открылась, а Хьюга застыла в руке с точильным камнем.
Ханаби и не думала стучаться. Помнится, Хината никогда не была против её крайне редких посещений.
- Сестра? – заинтригованно.
Старшая Хьюга сидела с закрытым окном и вентилятором, точнее, стояла – застыла посреди комнаты с каким-то камнем в руке.
- А... это ты, Ханаби...
Не то, чтобы Хината почувствовала облегчение, но это было гораздо лучше, чем зашёл бы Неджи.
У неё с Ханаби сложились странные отношения: не родные, не чужие. Сестра была ещё слишком мала, чтобы до конца понимать отчуждение всего клана к Хинате, но в тоже время достаточно взрослой и сильной, чтобы оправдывать надежды отца и перенимать поведение остальных. Им не о чем было говорить или сплетничать, и обе дочери Хиаши не привыкли делиться своими переживаниями – привычней в одиночку, каждая по-своему.
В каком-то смысле они были ужасными сестрами, но Ханаби для Хинаты была лучшей сестрой, чем сама она – сестрой Неджи, хоть и не родной.
- Тебе что-то нужно? – спросила Хината, так как Ханаби редко заходила просто так.
Точнее, никогда.
- Я... а... ты видела Неджи? – вкрадчиво уточнила младшая Хьюга, прошла через комнату, оглядываясь с любопытством, словно была в гостях у какого-то своего знакомого и опустилась на край кровати. Хината не нашла ничего лучше, как сесть рядом.
- Сегодня не видела, - честно ответила старшая Хьюга. – Тебе он...
- А я видела! – бодро осведомила её сестра. – Самого утра на полигоне пропадает, не нашем, даже не завтракал. И еды не взял. Представляешь?
Хината что-то невнятно угукнула. Девочка знала, что Неджи усердно тренируется, и во многом его сил хватало на дольше, чем у неё.
И тем не ясней становилась причина прихода Ханаби. На памяти Хинаты, сестра ни разу не заходила к ней просто так.
- Потренируемся? – вдруг тихо сказала Ханаби.
Младшая Хьюга нервничала – слегка-слегка. Но она не имела права упустить шанс тренировки с тем, кто победил Неджи. Об этом говорили в клане утром, об этом сказал Неджи, бросив: «Если меня может поставить на колени Хината, то я никто», - об этом молчал отец; никто не знал, как хорошо умела его читать Ханаби, и что могла прочесть по плотно сжатым губам.
- Что? – шепотом.
Хината ожидала чего угодно, кроме этого.
Чтобы её талантливая сестра просила её о тренировке?.. Это... Как такое может быть?
- Потренируешь меня? – Ханаби повернулась и попыталась поймать взгляд Хинаты.
Не вышло – обожгло холодом, небесной серой далью, непониманием. Отчего-то младшая Хьюга никогда не замечала, на каком расстоянии от неё Хината. Но ведь она – старшая сестра, она поправляла ей одеяло в детстве и сидела у изголовья во время зимней простуды вместо ушедшей навсегда матери.
И лицо у неё было совсем как у мамы...
- Ты смогла победить Неджи...
- Ну, не то чтобы... – замялась Хината.
- Но ты смогла! Я никого не знаю, кто смог бы такое!
Старшая Хьюга смутилась. Конечно, сестра преувеличивала из-за возраста и временной малости своего детского несмотря ни на что мира, но слышать такое было приятно. К щекам прилила краска, и Хината подумала, что от совместной тренировки ничего не будет.
Хотя отец и не одобрит.
- Пожалуйста... – снова попросила Ханаби.
- Ну, хорошо, - Хината улыбнулась. – Пошли. Только тихо...
Ханаби заговорчески шикнула и приложила палец к губам. Старшая Хьюга еле удержалась от порыва протянуть руку и потрепать сестру по волосам.

В это позднее утро не только у сестёр Хьюга было приподнятое настроение. Молодой высокий парень, сунув руки в карманы бридж, неспешно шёл по дороге в сторону ворот Конохи и совсем не думал о том, что скажет охране на входе. Юноша насвистывал приставучий мотивчик, который услышал в каком-то трактире и то и дело отбрасывал назад мешающиеся волосы, которые стянул резинкой ближе к концам, и, после ношения высокого хвоста, это было непривычно.
Нет, серьёзно, Дейдаре совсем не думалось об охране. Тсукури не любил продумывать заранее такие мелочи: он мог, но редко и лишь при острой необходимости, и её острота должна равняться заточенности оружия врага.
С другой стороны, он не был глупцом. Весь свой груз он оставил в паре километров от Листа, форменный плащ – там же, и переоделся в подобие своей старой одежды; волосы распустил и попытался зачесать чёлку на другую сторону листа. Хенге он решил не использовать – если раскусят, то точно не отпустят.
А так... наврёт что-нибудь. Коноха занята глупым экзаменом, здесь должно было быть куча гостей. Если не привлекать лишнего внимания, то он спокойно пройдёт – сумки набиты глиной, а малое чисто шиноби знают, что и такое оружие есть.
Охрана была в лице двух зевающих на жаре тюнинов. Неподалёку были более опытные шиноби, хотя и тоже мучающиеся от жары, но они изредка поглядывали на охранников, призывая тех к должному порядку.
Дейдара поразмыслил, что лучше: показаться на глаза или прошмыгнуть мимо, рискуя после оказаться на более тщательном допросе с листовкой о своём же розыске перед глазами, и выбрал меньшее из зол.
И бодрым уверенным шагом, приклеив на лицо улыбочку типичной деревенщины, направился к охранникам. Те, завидев его, оживились, закопошились, а Тсукури мысленно закатил глаза.
Идиоты, а не шиноби.
Да уж, разнежился Лист, разожрался на мире и спокойствии последних лет...
- Кто такой будете? – лениво и явно не по уставу спросил один из тюнинов, осматривая его с ног до головы и не видя ничего, кроме простых брюк, короткой юкаты и сандалий для рабочих людей – простых, на одном ремешке между большим и указательным пальцем.*
- Кирито, господин шиноби, - отрапортовал Дейдара, не задумываясь назвав имя последней марионетки Сасори.
- И что ты тут делаешь? Шпионишь?
Тсукури едва не дёрнулся, так и не подружившись до конца с идеальной выдержкой, но продолжил играть дурачка
- Не-а... Тут же этот... мм... экзамен, вот! И подруга моя тут! Я... мм... болеть пришёл!
- О, у тебя подружка куноичи? - ехидно. – И из какого она селения?
- Эм...
Дейдара замялся. Прокол был явен – он понятия не имел, за какое селение якобы выступает Шио, чем она тут занимается, прошла ли дальше и стоит ли соврать ещё. Но могли и отвести прямо в руки «подружке»: чтобы опознала и подтвердила личность.
И вдруг на него со спины налетело нечто небольшое, но ощутимое, повисло на плечах и до того, как Тсукури на одних рефлексах потянул руку за ножом, зашипело на ухо шипящим шёпотом:
- Ты совсем рехнулся, ненормальный?
Знакомый шёпот. Парень не удержался от усмешки, но тихой.
Шио спрыгнула со спины Дейдары. Похмелье не мучило её: регенерация спасает и от отравлений, включая алкогольное, выжигая в организме весь шлак и восстанавливая разрушенные клетки. Правда, и опьянеть было делом не простым.
Как бы побыстрей утащить отсюда Тсукури...
- Здрасте! – выглянула она из-за него, узнала Изумо и Котетсу, которые пытались обдурить экзаменуемых перед первым этапом, и улыбнулась, обнажив зубы. – Проблемы?
- Этот сказал, что пришёл болеть за одну участницу... Мол, подружка-куноичи, - Котетсу говорил спокойно и немного снисходительно, - болеть пришёл. Знаешь его?
- Разумеется, - промурлыкала Ёко как можно более очаровательно. – Только он всё-всё напутал, но это же совсем неважно.
- И чего я напутал? – брякнул Тсукури.
- Ну как же, я же писала тебе, что не прошла... И из Аме я, из Аме...
Кицунэ бросила на него краткий, не заметный охране испепеляющий взгляд и снова повернулась к тюнинам. Что она им напела, Дейдара не слушал, предпочтя разглядывать саму Шио, а спустя минуту его быстро, но жёстко и уверенно, почти волокли по каким-то проулкам. Девушка была зла и зла на него, но Тсукури веселился и почти радовался: собственная чакра резонировала на клубящийся огонь Ёко, откликаясь теми же всполохами – родня ж, хотя не кровная. Как она там ему говорила пару лет назад... Энергетическая?
Нет, человеческая сущность определённо была скучнее.
Шио соблаговолила ему хоть что-то сказать, лишь втащив в какой-то особняк. Поднявшись в спальню на втором этаже – живая комнатка с художественным бардаком – Ёко развернулась к нему лицом, посмотрела в глаза и едва не рыкнула:
- Дейдара! Тебя знакомо слово секретность?
- Да, - спокойно и почти меланхолично. – Именно поэтому я оставил твой заказ недалеко от селения, а не тащил сюда.
Кицунэ обречённо выдохнула. Дейдара оскалился острыми клыками. Шио ответила тем же и ругнулась на весёлую шутку свитка, который превратил Тсукури в Ёко, точнее – в ехидного и невыносимого четырёхвостого кицунэ; энергии техники перевоплощения никогда не хватает больше, чем на шесть хвостов, а что до четырёх, то Ёко всегда казалось, что это из-за числа ртов: настоящий, на груди и на руках.
Впрочем, именно поэтому девушка недолго на него сердилась. Вдали от дома и знакомых лиц ей были важны любые родственные связи, даже рождённые техниками Совета.
Дейдара – полноправный Ёко. И Шио и не думала это отрицать, лишь по привычке называя его человеческой фамилией.
Вскоре они уже сидели на полу, голодный Тсукури уминал кривоватые бутерброды с ветчиной и курицей, а Ёко вчитывалась в строки предназначенного ей письма. У Сасори был приятный почерк истинного аккуратиста. Или же он просто желал вместить больше иероглифов на тонком листе бумаге, который исписал с двух сторон?
Шио не прочитала всё сейчас, лишь общее да по мелочам, что Сасори решил ей рассказать по той или иной причине, а остальное – личное, интимное для её сердца даже на бумаге. Ёко отложила это на потом, к примеру, на вечер, когда будет лежать одна в своей-чужой постели и думать, что на узкой койке, но вдвоём, было удобнее.
- Сколько ты привёз? – спросила она у ещё жующего Дейдары, убирая письмо за пазуху.
- Три больших... А маленьких, - парень пожал плечами, - чёрт их знает, не считал.
- Далеко они?
- Пару километров от селения.
- Угу... Тогда надо сходить туда и посмотреть.
- Ну, допустим, - согласился Тсукури. – И что потом?
- Что потом, что потом, - буркнула Шио. – Минировать будем в паре мест – вот что потом.
- А тебе это зачем? – полюбопытствовал Дейдара, откликнувшийся на её просьбу сделать бомбы, которые взорвутся от любой чакры, сразу, не думая о последствиях и причинах; мысль о том, что его искусство узнают даже там, где не будет его самого, вдохновила слишком сильно.
Ёко только фыркнула и поднялась на ноги. Нужно было идти.

- Дейдара, друг мой – обречённо выдохнула Шио. – Я, конечно, знала, что ты... с заскоками, но вот то, что ты страдаешь гигантоманией – это для меня новость.
Тсукури гордо улыбнулся, обводя взглядом небольшую полянку, пространство которой было занята глиняной взрывчаткой. Тут были и мелкие паучки и гусеницы, что можно было удобно прикреплять на стены или врага, небольшие мины – шипастые шары, форму которых Дейдара далеко не сразу догадался сделать именно такой, и прочие бомбы всех размеров и форм. Предметом его гордости были три большие птицы, которые могли немного пролететь до цели и срабатывали по отдельному сигналу активации.
Парень искренне был собой доволен – раньше он делал бомбы лишь для себя, но старой подруге помог с удовольствием.
И увлёкся.
- Так-с... Тут нужна профессиональная помощь, - задумчиво проговорила Ёко и зачем-то направилась к ближайшим зарослям.
- Я профи, - уверенно сказал Тсукури. – И что ты там делаешь?
- Ищу лисью нору, тут следы есть, - отозвалась девушка, которая через кусты успела уйти немного левее. – А ты своё дело уже сделал, правда, придётся объяснять действие всех бомб.
Последнее было само собой разумеющееся, а вот первое Дейдара не понял. Впрочем, вглядевшись в попавшийся на глаза клочок влажной земли, он действительно заметил след от маленькой лапой и узнал его: в какой-то момент лисицы стали принимать его за своего и бояться перестали. Как-то в одну холодную ночь на редкой одиночке потрёпанная жизнью лиса притащила к его костру всех своих щенят – греться, а сама смотрела на Тсукури понимающе и благодарно; к утру она уже ушла вместе со своим выводком.
Лисья нора была найдена достаточно быстро. Возле неё была куча голубиных перьев и мелкий лисёнок, который с наслаждением катался по земле, вываливаясь в траве и пыли. Заметив Шио, он метнулся в нору.
Ёко села и начала ждать.
Вскоре, лисёнку надоело сидеть в норе. Он высунулся немного, прижимая уши к голове и закрывая нос лапами, но видно – любопытный, как и все дети. Шио хмыкнула и растянулась на земле, чтобы быть с ним почти на одном уровне.
Трусить слишком долго ему тоже не понравилось. Лисёнок выбрался наружу, всё так же прижимая уши, повёл носом, принюхиваясь; глаза видели человеческую самку, зато нос – лисицу, самую настоящую, большую и опасную, чужую. Её бы он испугался, но помимо смеси других запахов, от неё пахло дружелюбием.
Когда он подошёл, эта странная лисица знакомо зафырчала, и лисёнок точно уверился, что ему просто кажется, что это человеческая самка. Лиса, точно лиса, добрая. Поэтому, лизнув её в нос, он начал хвастаться, как ловко сегодня поймал себе обед, хотя мама ушла на долгую охоту.
Шио нравился этот лисёнок: дурашливый, но милый. Лисьи разговоры она понимала туго – у них своё общение, в котором слишком много значили положение хвоста и ушей – но ей явно что-то с энтузиазмом рассказывали.
По окончанию повествования, в течение которого лисёнок сбивался, чтобы обнюхать её и лизнуть в нос, Ёко поймала его за шкирку – он упорно отказывался сидеть на месте спокойно – и кое-как смогла объяснить, что ей надо. Лисёнок наклонил голову набок, чихнул и убежал.
Когда Шио вернулась на поляну, скучающий Дейдара делал маленьких бабочек, пускал их полетать пару кругов над головой и взрывал, превращая в маленькие фейерверки.
- Красиво, - сказала девушка, понаблюдав за падающими искрами от очередного взрыва.
- Нравится? – задумчиво.
С его рук слетела ещё одна бабочка, подлетела к Ёко и проделала путь вокруг её головы. Девушка коснулась крыла из тончайшего пласта глины, и насекомое стало очередным салютом.
- Куда ходила?
- Кое-кого позвала.
- И кого? – с любопытством.
- Вот придут, и познакомлю.
Шио села на землю рядом с устроившимся в теньке Тсукури, откинулась на тёплый древесный ствол и прикрыла глаза.

Сейрам отсиживалась в квартире Юмии – точнее, временной её квартире. Терпение Хачи кончилось в самый последний момент, и за небольшой – по её мнению – погром на втором этаже гостиницы, работники деликатно её выперли и почти смогли заставить заплатить двойную цену. Впрочем, девушка и не ушла б, если б пострадал не её номер.
А так – Юмия нашла второй футон, а в Конохе им ещё недолго сидеть. Правда, пятна крови на полу слегка смущали, но не более. Академический порядок раздражал гораздо больше, а следы каких-то экспериментов на столе вызывали более серьёзные опасения.
Кровь-то у всех есть...
Однако сейчас Орочи занималась достаточно мирным делом: сидела на подоконнике, подставляя голые плечи жаркому солнцу, и читала. Книга была мирной и не источала яд или же едкие туман или пар, а Юмия не шевелилась – некоторые признаки холоднокровной рептилии в ней были и в человеческом облике, поэтому греться и наполнять всё тело солнечным теплом ей нравилось – было ещё не так жарко, как станет к двум часам.
Вдруг она оторвалась от страниц и заинтересованно посмотрела на что-то на улице.
- Что там? – лениво поинтересовалась Хачи, зная, что мало что может оторвать напарницу от чтения.
- Лис.
- И что?
- Он что-то от нас хочет. Или от меня.
Сейрам поднялась не потому, что ей было интересно, а чтобы развеять густое полотно собственной скуки хоть каким-то движением – на предложения отправиться на полигон Орочи пренебрежительно отмахивалась.
Действительно лис, точнее лисёнок – мелкий, пушистый пока. Зверёк не мог усидеть на месте, переступал с лапы на лапу и почти поднимался на задние, пытаясь заглянуть к ним в окно. Ещё он кружился на месте, отходил на пару шагов, возвращался обратно и снова тянулся к окну.
- Кажется, он что-то хочет,- бросила Сейрам.
- Он нас зовёт.
- Куда?
- Шио? – вместо ответа предположила Юмия.
- Ты же не собираешься всерьёз за ним идти?
Но Орочи отложила книгу, подтянула к себе плащ и шляпу, без которых не показывалась на улице, и спрыгнула вниз.

Лисёнок, довольный тем, что выполнил поручение, вился у ног Ёко и, приподнимаясь, когтями дёргал её за края бридж. Эта странная лисица пообещала ему награду, а все лисы выполняют обещания – так говорила мама. Но сейчас она профырчала ему подождать и сидеть тихо, поэтому лисёнок свернулся клубочком и закрыл лапами нос.
Шио хмыкнула, забавный зверёк. Интересно, ему понравится ветчина?
- А ты кто такой? – Сейрам сложила руки на груди, прищурилась и наклонилась к так и не поднявшемуся Дейдаре.
Тот фыркнул, сдувая чёлку с лица и ответил отдалённо знакомой для Хачи по подруге лисьей ухмылкой.
- Дейдара я.
- Чё за Дейдара?
- Наш он, - сухо сказала Юмия.
Дейдару она не любила – несерьёзный и в голове каша, как она считала. Тсукури был один из тех старших, к кому Орочи обращалась на «ты», не растрачиваясь на уважение.
Зато подрывник, узнав её по голосу и внешности – девушка сняла шляпу – оживился:
- О, мелкая, и ты тут! – парень поднялся на ноги. – Ну и вымахала ты.
Юмия дёрнулась и поморщилась.
- Ю-ми-я, - напряжённо и по слогам сказала она. – Не Юми. И не так, - холодно.
- Вы знакомы? - удивилась Хачи.
- Он из Акацуки, - ограничилась Орочи кратким объяснением, мысленно уже просчитывая, где и как лучше будет разместить мины; Тсукури перестарался, изначальный расчёт был на меньшее количество.
Сейрам покосилась на Дейдару. В своё время её не слабо взбесило то, что Шио, внедряясь в Акацуки, взяла с собой не её, и хоть со временем детская почти обида поутихла, парень этот ей не нравился.
На своего он похож не был.
Внезапно Тсукури заметил её взгляд. Повернувшись, он снова ухмыльнулся, а глаза его вдруг потеряли цвет неба и окрасились алым; зрачок вытянулся.
Хачи фыркнула. Кицунэ значит, новичок небось – дома Сейрам его не видела. Знать бы, сколько у него хвостов – среди «новых» девятихвостых не бывает. К слову, о своей роли в процессе она не сомневалась ни на секунду: переноска тяжестей.
Раньше б оскорбилась и послала всех, а теперь привыкла.
- Это что? – спросила Орочи, указывая на шары с шипами.
- Это под землю, мины.
Юмия задумалась и мысленно сразу же представила пару мест, где их можно удобно и незаметно разместить. Правда, лучше б с картой.
Шио кашлянула и протянула ей карту Конохи, словно только что прочитала её мысли.
- Возьми, я пару мест уже отметила.
Орочи кивнула и развернула бумагу. Карта была удобной, подробной – то, что нужно. Что ж, сначала будет удобней пойти в уже запланированные точки...

Перегруженные руки Хинаты слегка покалывало, когда они с Ханаби закончили. Девочка и не подозревала, насколько упорна её сестра; тренируя джукен, младшая Хьюга почти забыла о простом оружии – швырять умела, а обращаться нет. И хотя у Хинаты был лишь крохотный опыт владения гигантским тесаком, она повторяла сестре объяснения, которые сама слышала от Зеру-сама:

Твой меч – это ты, а ты – это твой меч. Вы одно целое и сражайся им так, будто орудуешь собственным телом.

Кунай – это продолжение кисти. Не думай о нём, как об отдельном предмете.

Не раздумывай, куда направить удар. Если ты сомневаешься в решении, то оно неверно; оружие предаст, даже просто сюрикен не терпит колебаний.

Не целься в определенную часть тела, старайся быть быстрой, а позже рука сама будет знать, куда бить.

Не забывай о враге. Твоя цель не убийство или чужое поражение, твоя цель – не умереть и не проиграть самой.

Не думай о себе и своих руках, хоть тебе и неудобно пока держать нож. Смотри на меня и следи за мной, хоть тебе и непривычно без доджитсу.

Ханаби быстро училась, и Хината сразу поняла, за что её хвалит отец. В их семье рос пока что незамеченный другими гений, по сравнению с которым даже умения Неджи будут блёкнуть – старшая Хьюга с трудом сдерживала её напор, хотя сестра начала впервые драться с кунаем всего полчаса назад.
Теперь же она отдыхала, лёжа на голых досках веранды, но определённо была довольна собой. Хината тоже была рада спрятаться в теньке.
- Клёво, - через некоторое время произнесла Ханаби.
- Ты о чём? – непонимающе.
- Дерёшься ты клёво...
Старшая Хьюга отчего-то смутилась. Стоило сходить наверх за «брошенным» в свитке Тсукикайбо, но пока что ей не хотелось подниматься.
Сестринскую идиллию через пару минут нарушил Ко. Мужчина отчего-то был в смятении и даже не спешил это скрывать.
- Что такое, Ко-сан? – спросила Хината, так как изначально шиноби был приставлен именно к ней.
- Там какой-то парень вашего возраста... Говорит, что к вам и знает вас, Хината-сама, - Ко мялся, что было непривычно. – С красными волосами. Мне его выпроводить?
Хината аж подскочила на месте.
- Не надо! – выпалила она и, вскочив, побежала к себе в комнату, так как оставлять меч дома не хотела.
Как хорошо, что Ко сказал ей о приходе гостя, а не отцу или кому-либо ещё.

Гаара терпеливо ждал, хотя без бутыли ощущал себя почти голым. Но калебас бы привлёк лишнее внимание, как и оставленный дома протектор, поэтому Собаку заставил бутыль разлететься на песчинки и самостоятельно следовать за ним; наловчившись, он уже почти не думал об этом песке.
Правда, спине всё равно было слишком легко.
Идея позвать тренироваться Хинату была спонтанной. Сейрам оказалась чем-то занята, поэтому тренировки автоматически отменялись, а Шукаку валялся пластом на футоне и страдальчески страдал о том, как ему плохо; похмелье настигло тануки в полной мере, и Гаара еле сдержался от соблазна вылить ему на голову стакан ледяной воды. Бывший джинчурики промаялся без дела полдня – сначала дома, а после на улице, и в самый солнце пёк ему пришла в голову мысль, что с Хинатой он ещё не тренировался.
Дорогу к её дому он помнил, заплутав лишь у самого квартала Хьюга. Ему не составило труда найти нужные двери и не заметно к ним пройти. Открыл высокий мужчина высокий мужчина, Хьюга, разумеется, и спросил, что ему надо. Гаара даже не подумал врать – не видел смысла, так как пришёл с вполне мирными намерениями, после чего мужчина удалился, сказав Собаку ждать у ворот.
И тануки ждал, начиная сомневаться с каждой секундой. Гаара так и не понял, как относится к Хинате и как надо к ней относиться. С Шио, к примеру, было проще – почти Шукаку, но чуть дальше, болтает меньше и родилась женщиной, а иногда она могла стать близким наставником.
Может, это потому, что Ёко старше, а Хьюга – его ровесница?
Но его отношения к Хинате это всё равно не объясняло. Собаку искренне не понимал, почему её белокрылый, с инеем на волосах и ресницах, образ никак не шёл из головы, застряв в памяти, казалось, что навечно... От чего ему нравилось смотреть на неё – просто так смотреть, любоваться, как луной и звёздами на небе – и зачем в голову приходило желание протянуть руку и проверить, шелковистые ли короткие тёмные пряди или так только кажется?
Ему нравилось её слушать, ему нравилось с ней говорить; нет, он любил это делать – отчасти с ней было интересно и нашлось гораздо больше между ними общего, чем должно, отчасти её голос порой был почти райскими переливами и Собаку заслушивался, после ощущая себя идиотом, так как мог пропустить её вопрос. А ещё Хината была удивительно понимающей, и ей совсем не надо было знать его жизнь, чтобы понять.
Хьюга понимала просто так.
Хината вышла к нему через пару минут.
- Гаара?
- Привет, - вздрогнул он, так как задумался.
- Ага... Ты что-то хотел? Или так, просто? – немного смущённо, Гаара раньше не заходил к ней сам, а скрывать перед собой, что ей нравится проводить с ним время, Хината не стала.
- М... Все заняты... Потренируемся?
Девочка закусила губу и задумалась. С одной стороны она только что тренировалась с сестрой и уже устала, к тому же, Гаара был слишком сильным, но с другой...
- Только если в тени.

Тень была найдена быстро: берег реки у воды. Это было удобное место для обоих, так как прохлада воды освежала Хинате голову, а береговой песок был дополнительным оружием для Гаары.
Впрочем, на что-то серьёзное у Хьюга не было сил, у Собаку – желания. Пару выпадов, пару раз повалили друг друга на землю, хотя Гаара даже не скрывал, что поддавался, и закончилось всё на мелководье, когда Хината обнаружила себя стоящей по колено в воде, а Гаара лежал на спине чуть ближе к берегу и, вытянув руки, удерживал над головой весь свой – личный – песок, чтобы тот не коснулся воды. На таком солнцепёке не трудно будет просушить его после, но вот процесс вылавливание размокшего песка из проточной воды тануки даже представлять не желал.
- Ты как? – осторожно спросила Хьюга.
Собаку тихо выдохнул, сосредотачиваясь, и перенёс песок на берег, расстелив его ровным ковром вперемешку с речным; всё же песчинки были чуть влажными, пусть прогреются. И лишь после этого он ответил:
- Мокро.
Парень сел. Майка липла к спине, волосы на затылке вымокли, но в жару вода была благодатью даже для коренного жителя Суны.
Хинате было хуже. Девочка хоть и любила тепло, но не солнцепёк в середине дня, к тому же, теперь её мировосприятие было искажено и изменено. Поэтому она вышла на берег и, не колеблясь, сняла обувь. От соприкосновения с мокрым дном реки на мелководье ногам сразу же стало легче.
- А как у вас справляются с жарой? – спросила Хьюга, и села на тёплый песок, оставив ноги в воде – всё равно бриджи уже вымокли.
Собаку, выбравшись из воды, подсел к ней.
- Сидят дома или же ищут оазисы, - парень пожал плечами. - В домах всегда прохладно... Они сделаны из особого камня, он собирает днём тепло, и отдаёт ночью. К тому же из-за формы это происходит быстрее.
И тануки быстро «построил» из песка небольшую копию дома, где вырос он вместе с братом и сестрой.
- У вас все дома круглые? – улыбнулась Хьюга.
Почему-то ей казалось, что жить в круглом доме – очень здорово.
- Не все, но большинство. Если делать дома с прямыми стенами, - домик рассыпался, а вместо него появились две прямых «стены», - то во время песчаных бурь образуется воздушные коридоры, а это очень опасно.
В отличие от Шукаку, чакрой ветра Гаара не владел, поэтому он просто пропустил сноп песчинок между двумя пластинами. Хината задумалась, повернула голову на бок и поймала их ладонью. Девочка снова улыбнулась, сдерживая смех; стало щекотно.
- А оазисы... Какие они? – мечтательно. – Наши, которые были на оазисах, рассказывали, что там почти рай.
- Это потому, что они не привыкли к климату, - пояснил Собаку. – Хотя там хорошо, но ничего особенного. Просто водоёмов в пустыне нет, только колодцы местами, поэтому путешественники и шиноби из других стран называют оазисы так...
- Тебе нравится? – Хината повернулась к нему.
- Что нравится? – удивлённо.
Посмотрев ей в глаза, Гаара на мгновение растерялся.
- Ну... – Хьюга закусила губу. – Тебе нравятся оазисы? В них можно плавать... А в жару плавать здорово.
Поразмыслив, Собаку осознал, что почему-то бывал на оазисах нечасто, хотя именно за ним не следили никогда взрослые – не считая часто занятого Яшамару – и он мог бы ходить, куда хочет. А став старше, он инстинктивно держал калебас подальше от воды.
- Я не часто бывал, к тому же, - парень смутился, - я плавать не умею.
Хината ойкнула: такая мысль ей в голову не пришла. Гаара сконфуженно отвернулся, жалея, что признался. Можно было просто сказать, что ему нравится... или нет...
- Я могла бы тебя научить, - вдруг услышал он тихий и задумчивый голос Хинаты и повернулся обратно к ней. – Научить плавать, - пояснила девочка. – Я хорошо умею.
Парень смутился ещё больше.
- Нет... не стоит?
- Ты боишься? – полюбопытствовала вовремя растерявшая робость Хьюга.
- Нет, просто я...
- Тогда пошли.
Хината поднялась, сняла толстовку – снять тяжёлые для плавания бриджи она стеснялась – и, быстро зайдя в прохладную воду по пояс, нырнула прямо в одежде. В первое мгновение кожа покрылась мурашками холода, ведь река здесь была быстрой, не прогревалась солнцем, но девочка быстро привыкла.
Гаара вздохнул. Идти в воду не хотелось, но отказываться было бы не вежливо. К тому же, не всю жизнь же он будет в стране Ветра, может статься и так, что он упадёт в воду.
И что тогда?
Утонет?
Слишком глупая смерть для шиноби. Собаку поднялся на ноги, разулся и скинул с себя майку.

Спустя час Гаара уже не шёл камнём ко дну, ещё через час – мог проплыть достаточное расстояние вдоль реки, хотя сильно уставал даже в тех местах, где течение было слабым. Правда, неприятности в процессе обучения всё же были: сначала Собаку случайно заходил ко дну, и Хинате, визжа, приходилось его вылавливать, а позже, когда Гаара ещё толком не умел одновременно смотреть, куда плывёт, и грести, не путаясь в собственных ногах и руках, его унесло вниз по течению, и тогда был тот же панический девчачий визг и холодные ладошки Хьюга на плечах.
Когда тануки научился более-менее уверенно держаться на плаву, обучаться ему надоело. Кто первый брызнул водой, случайно это было или из брызг родилось слишком короткое детство у обоих, но вскоре Гаара смеялся так, как ни разу в жизни, а Хината отвечала ему тем же, забыв о смущении, и открытой улыбкой. Увидь их кто-то вместе – что бы было? Но место было тихое, и даже переросшее с брызганье и поливание друг друга водой обучение не привлекло ничьё внимание.
Счёт времени был потерян. Не заметив, как прошло полдня, они выбрались на берег сушиться: позже уже будет закат, и солнца будет слишком мало, чтобы просушить одежду.
Сидели молча, не ощущая неловкости. Отдыхали.
Когда у Хинаты забурчало в животе, девочка вспыхнула и спрятала лицо, уткнувшись в свои колени. Хьюга не ела с самого утра и совсем забыла об этом, но после двух тренировок и долгой возни в воде организм требовал своё.
Гаара деликатно сделал вид, что ничего не слышал. Впрочем, он тоже был голоден.
- Есть хочешь? - буркнул он.
- У меня денег нет, - пробормотала Хината, которой даже ради утоления голода не хотелось идти домой. – Так что я... как-то так.
- У меня есть, я могу и за тебя заплатить, - парень пожал плечами. - Только покажи, где недорого...
Хьюга подняла голову и начала сразу же отнекиваться: по привычке и от того, что когда парень платит за девушку – это обычно что-то значит.
- Нет, что ты, всё хорошо... Не надо за меня платить, и вообще...
- Да ладно, - спокойно, так как Собаку не понимал, что не так. – Мне не трудно.
Хината покраснела, представив, что они сидят рядом, вдвоём, на виду у народа... А ещё Гаара провожал её домой, и она полдня провела с ним.
Прям как парочка.
От этих мыслей у неё даже уши покраснели, и Хьюга ощутила знакомое чувство перед падением в обморок от переизбытка эмоций и неправильных мыслей.
И почему сейчас? Гаара ж не Наруто...
Хотя об Удзумаки она давно уже не думала.
- Эй, ты в порядке? – осторожно спросил Гаара. Хьюга с головой ушла в себя, и ему стало интересно, о чём надо думать, чтобы так краснеть.
- Я!.. – девочка подскочила. – Да... в порядке я... – скатилась она на бормотание.
- Пошли?
Хината коротко выдохнула и ответила совсем не то, что собиралась:
- Пошли.

Шли молча – неловкость мучила, а в крохотном кафе – разумеется, Хьюга не повела его в хоть и дешёвое, но известное на всю Коноху Ичираку – им казалось, что все на них пялятся, вскоре это ощущение исчезло. Гаару прорвало первым, так как он мало общался с другими; парень засыпал Хинату вопросами, но на этот раз всё было более личным – про семью, про друзей. Собаку хотелось это знать, раз уж не вышло на личном опыте.
И Хината рассказывала: и про холодного отца, и про сестру, отношения с которой стали сегодня теплее, а, упомянув Неджи, заметила, как Гаара под столом сжал руку в кулак, думая, что она не видит, а песок угрожающе всколыхнулся. Девочка рассказала про команду – про Шино-куна, такого странного, которого боялась сначала, и про Кибу-куна, шумного и похожего на Удзумаки Наруто. Собаку же фыркнул, так как вспомнил их нелепый бой.
А после Хината попросила рассказать о своей семье. Темари и Канкуро она видела и после второго этапа экзамена: старшая Собаку была серьёзной и издали казалась надменной, а брат Гаары – страннее Шино и опасней в чём-то.
Тануки тихо выдохнул и нехотя начал говорить. Подействовало его странное доверие к Хинате, взявшееся из ни от куда, и острое желание поделиться хоть с кем-то: пережитым холодом, повседневной отчуждённостью и не поданными в минуту тоски руками. Хьюга не перебивала его и ничего не спрашивала; она смотрела в стену почти остекленевшим взглядом.
И лишь в конце произнесла:
- Но ты их любишь, верно?
Её голос был тих, а она сама – необычайно взрослой в этот миг.
Хината поняла его без лишних слов.
После разговор плавно перетёк в другое русло. На столе были две чашки с уже остывшим чаем, а расходиться им всё ещё не хотелось. Хината призналась, что побаивается третьего этапа, чтобы Шио на счёт него ни придумала, и волнуется за родных. Гаара пообещал, что всё будет хорошо, чтобы ни взбрело кицунэ в голову.
А как стемнело, пришлось уйти.
На улицах царила тишина, нарушаемая стрёкотом цикад; время было позднее, летом ночь поздняя и короткая. Оба молчали, так как не хотелось рушить темноту словами. Луна уже пошла на убыль, но всё ещё ярко светила над головой. В её свете кожа Хинаты стала нежно-белой, как молоко.
Собаку тщетно пытался не обращать на это внимания.
Кажется, он вконец запутался.
- Как понять, что кого-то любишь? – негромко спросил Гаара.
Это было слишком личным, чтобы тануки спрашивал у кого-то ещё.
- А ты не знаешь? – осторожным шепотом.
Парень покачал головой.
Как можно знать, любишь ты или нет, если не любил раньше никогда?
- Ну... любить можно по-разному, - начала Хьюга, совсем не уверенная в том, что сможет объяснить. Любовь для неё была слишком непонятна и далека, ведь недавно она даже в своей симпатии к Наруто стала сомневаться. – То есть, родителей любить – это одно, брата или сестру – другое...
- Я любил мать, - твёрдо и уверенно произнёс Собаку. – Люблю.
Даже после того, как Яшамару солгал о том, как она его ненавидела – Гааре было больно от того, что его не любила та, кого любил он по праву рождения. А узнав, что это ложь – он тихо плакал и не замечал этого.
- Все любят свою маму... – тихо сказала Хината. – Какая она?
- Не знаю, - выдохнул он. – Она умерла, когда я родился. Но мне всегда казалось, что она меня защищает.
Хьюга отвела взгляд в сторону.
- Моя мама умерла, когда моей сестре был год, - через некоторое время сказала она. – Но Ханаби говорит, что помнит её руки.
- А ты?
- Я уже забыла её лицо.
Это был лишний вопрос, и Собаку мысленно прикусил язык. Свою мать он не знал, хоть и любил, поэтому не мог понять, какого это – потерять раньше времени ту, благодаря которой ты приходишь в этот мир.
Но Хината недолго молчала:
- Ты хочешь быть рядом с тем, кого ты любишь... Тебе нравится проводить с ним или с ней время, и говорить интересно... что же ещё...
Оказалось, что очень трудно объяснить обычные для многих вещи. Да и самой Хьюга было всего тринадцать – ни сравнить, ни вспомнить.
- Ещё ты хочешь защитить того, кого любишь.
У Гаары под сердцем что-то остро кольнуло. Тануки украдкой покосился на Хинату: маленькая, хрупкая, словно из хрусталя... Её хотелось схватить с охапку и утащить: куда угодно, лишь бы подальше от всего, что могло ей навредить и причинить боль; как можно дальше от унизившего её Неджи, от холодной семьи и любых плохих вещей.
Чтобы Хьюга вскоре забыла, что это такое...
- И касаться? – выдохнул он тихо.
- Что?
- Касаться... Если любишь – то хочешь касаться...
Вопросительная интонация потерялась где-то между осознанием и участившимся сердцебиением. Собаку будто в тумане потонул – ни мыслей, ни окружающего мира.
Только Хината.
Парень протянул руку и взял её за руку. Хьюга вздрогнула, остановилась, развернулась и подняла на него взгляд.
И глаза у неё – тоже как туман, как омут, но не серый, как ему показалось по глупости и незнанию сначала, а нежно фиалковый. Ни у кого в мире не было и не будет таких глаз. Гаара только сейчас понял, что ему ни за что не выплыть.
Ему и не хотелось.
Собаку смотрел ей в глаза, и Хината смущалась всё сильней. Гаара смотрел так заворожено, с таким немым благоговением, что она не смела ни отвести взгляд, ни отключиться, спасаясь от стыдливости. Его теплые пальцы грели руку...
Наверное, было бы хорошо, будь он рядом. Не в какие-то конкретные моменты, а вообще.
Просто рядом.
Кажется, Гаара наклонился, так как его затянуло в омут ещё глубже. Но вместо того, чтобы пропасть, он осторожно прижался к её губам, не в поцелуе – просто коснулся и испугался закрыть глаза.
Целоваться он не умел, а если сомкнуть веки – всё могло исчезнуть.
Хьюга вздрогнула. Её первый поцелуй... или нет... она не знала, что делать. Однако Собаку просто замер, не шевелясь, боясь спугнуть момент, и Хината успокоилась. От его руки и губ растеклось тепло, щёки горели от смущения и чего-то ещё, потаённого от сердца, не знакомого.
Всё замерло и отдалилось, словно картонная декорация. Мысли выветрились из головы.
Тануки чуть отстранился, но сил хватило только на расстояние тихого невольного вздоха. Гаара ощутил разочарование и то, что хочет ещё, и прижался снова – теперь уже уверенней, по-настоящему.
Глаза Хинаты закрылись сами собой; она уже не боялась потерять его, разорвав зрительный контакт. Собаку переплёл пальцы, сжимая маленькую ладонь в своей сильнее. Не зная толком, что и как, он осторожно прихватывал чужие губы и не понимал, от чего это так приятно и почему кружится голова.
Хьюга шагнула чуть вперёд, ближе, и положила свободную руку ему на плечо. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, но вдруг Гаара осмелел и стал настойчивей – его пальцы зарылись ей в волосы, и парень шумно выдохнул.
Бежать стало совсем некуда, но то желание пропало.
Собаку отстранился, когда стало нечем дышать – из-за волнения из головы вылетело, что можно вдыхать носом. Хината тоже позабыла это, дышала часто, как после долгого нырка. Пару секунд они ещё смотрели друг другу в глаза, тонули...
И вдруг оба вспыхнули и отскочили друг от друга. Лицо Гаары горело, он не знал, что сказать, но уже сейчас догадывался – он никогда не пожалеет.
Ни-ког-да.
Тем более, Хьюга не выпустила его руки.
- Я... поздно уже... мне домой пора... – пробормотала она, но сжала его пальцы, показывая, что уходить не хочет. – Ругаться будут...
- Я провожу.
До перекрёстка они дошли, смотря в разные стороны и краснея при попытках повернуться друг другу: стоило взглядам встретиться, как Хината рисковала всё же упасть в обморок, а Собаку думал, что её смущение передалось ему через касания. Но на обычном месте они не разошлись, и Хьюга мягко, неуверенно потянула его за собой.
Тут улица уже, и идти пришлось ближе. Гаара поймал тень улыбки на её лице – довольной-предовольной - и решил, что надо будет её ещё раз поцеловать.
Как-нибудь.
У дверей, тех самых, возле которых тануки ждал её днём, Собаку с сожалением её руку выпустил. Парень чувствовал, что надо что-то сказать, хоть что-нибудь, ведь она вот-вот исчезнет на стеной поместья Хьюга, а завтра всё перемешается и будет уже не так.
И в итоге произнёс, хотя собирался сказать совсем другое:
- Ты красивая. Очень. Как луна.
Хината уже отвернулась от него. Гаара тихо выдохнул, подумав, что пора ему идти тоже.
Вдруг Хьюга развернулась, бросилась к нему – сияющая, он и не понял толком ничего, когда чужие пальцы коснулись подбородка – и звонко поцеловала в щёку, и после – убежала.
Собаку коснулся щеки, глупо улыбнулся и направился домой.

*Вьетнамки, в общем. Просто автор сомневается, в что мире «Наруто» уместно это слово и название.