Ну мы же биджу... Глава 42. То время. Часть 3

Единственное, что спасало Шио – знакомство с Эрис, причём куда более близкое, чем хотелось
бы. Иначе она на самом деле испугалась бы гнева Мадары.
А так – злится и злится, но оно и понятно. Ещё глава Учиха был в смятении, не знал, что теперь делать, но вовсе не собирался это показывать девчонке, про которую никак не мог решить, предатель она или нет. Ёко не делала ничего против клана, но та сцена, та любовь…
И Мадара никогда себе не признался бы, что ему больно было на них смотреть из-за воспоминаний о потерянном единственном друге, который стал единственным настоящим врагом.
Мнения в клане тоже рознились, но Шио подняла волну сомнений среди обоих негласных лагерей клана Учиха: одни устали от войны и хотели мира, и поступок Ёко они расшифровали как возможность прекращения бойни, другие видели предательство и засланного шпиона, но у них не хватало фактов. Так же Мадара пытался предположить реакцию Сенджу, но, зная Хашираму, могли стать явью самые невероятные версии.
- Кто это был?
- Мой брат, - спокойно ответила Ёко примерно пятый раз. – Старший. На подходе к вашим землям мы разделились. Скорее всего, он с Сенджу по той же причине, что я – с вами.
- И это по какой? – раздражённо и зло.
- Его не выгнали взашей.
Глава Учиха готов был зарычать. Гробовое молчание Изуны и то, как брат смотрел только в свои колени – младший Учиха сидел рядом, не вмешиваясь в разговор – мешали Мадаре сделать верное решение. Брат был тих, и Мадара не смел поступать, как поступил когда-то с ним самим Таджима!
Не мог он лишить родного и любимого брата единственного друга!
Тем более что тот же Кано был на стороне Ёко, точнее, против её убийства. Дядя не собирался объяснять почему, а Мадара, как всегда, понятия не имел, о чём он думает. У Изуны глава Учиха не спрашивал – всё с ним очевидно.
Мадара нахмурился, не в силах определить, лжёт Шио или нет, активировал Мангекью и, резко приблизившись, посмотрел девушка в глаза. Её чакра как-то среагировала, как-то странно, кажется, Ёко не заметила этого – инстинкт?
Но от близости его глаз она вздрогнула.
- Скажи какую-нибудь очевидную ложь, - выплюнул он ей в лицо.
- О-о, любимый, - произнесла лисица, вкладывая всю обманчивую нежность и томность в ноты своего голоса.
- Тьфу! Не то!
Изуна незаметно коснулся её руки, чтобы Шио не так злилась; ладонь девушки была горячей. Хоть он считал, что эмоции Ёко сейчас – это хороший показатель того, что она не шпион, конечное решение всё равно примет брат. К счастью, девушка его поняла и постаралась успокоиться. Кицунэ прикрыла глаза, размышляя, что бы сказать.
- Мой брат – глава величайшего и сильнейшего клана в наших землях, - спокойно произнесла она в итоге.
Старший Учиха прищурился, потом резко отстранился, по-настоящему сплюнул на уплотнённую землю в шатре и выругался. Даже Мангекью шаринган не мог отличить правду ото лжи, способность ушла к Хьюга много-много поколений назад, когда клан Учиха и не существовал даже. А ещё Шио очень хорошая лгунья, что, впрочем, неудивительно – это часть выживания байстрюка; взгляд не дрогнул.
- Вон, - рычаще сказал Мадара, не желая видеть перед собой карие глаза не-Учиха.
Ёко поднялась с колен и вышла, обогнув главу Учиха и пробравшись через заднюю стенку шатра, не желая лишний раз попадаться никому из клана на глаза. Изуна еле слышно вздохнул, не зная, что ему предпринять.
- Что ты принёс?- негромко спросил старший Учиха, прогнав гнев, чтобы не выместить его на брате.
Парень кивнул и положил перед собой две обугленных палки, в которых Мадара узнал сгоревшие знамёна. Его во второй раз передёрнуло – первый раз тогда, когда они вспыхнули. Знамя – это символ духа, клана, победители забирали знамя у потерпевших поражение, покрывая их проигрыш позором…
Кано видел дурной знак в подобном уничтожении знамён обоих кланов. Самое очевидное, что приходило на ум – Учиха и Сенджу уничтожат друг друга в бесконечной бойне, сгорят в пламени войны и исчезнут навсегда и лица земли.
- Зачем это здесь?
- Не знаю, - Изуна пожал плечами. – Я просто решил, что стоит захватить.
Мадара провёл рукой по лбу. Хотелось то ли обругать брата, то ли стиснуть его руками. Младший Учиха решил за него: придвинулся, качнулся вперёд и обнял за плечи.
- Всё в порядке. Мы разберёмся, - уверенно произнёс Изуна. Глава Учиха решил, что не верить родному брату нельзя, а потому сдержанно обнял его в ответ.
У входа в шатёр кто-то нарочито громко шаркнул ногами, предупреждая о своём приходе. Изуна деликатно отстранился, а Мадара убрал остатки знамён себе за спину. Заглянул Хикаку: молчаливый, талантливый юноша.
- Мадара-сан, Сенджу в дне пути, - с лёгким равнодушием произнёс он, а ведь наверняка был в курсе разборок.
- Уже оправились что ли?
- Кто знает, - уклончиво.
- Ясно, - Мадара усмехнулся. – Пойдём первыми, - мужчина поднялся на ноги, Изуна последовал его примеру. – Скажи всем собираться.
Хикаку коротко поклонился и покинул шатёр. Глава Учиха обернулся к брату.
- Оставим её тут, - шепнул Мадара, прячась от лишних ушей. – Вернёмся – решим, что делать, но в бой с Сенджу я не хочу её брать, её присутствие разбередит клан.
Младший Учиха согласно кивнул: он не был глуп и понимал веяния в родной семье. Сейчас действительно Шио будет лучше остаться в лагере. Присмотреть за ней есть кому, если честна – никуда не денется, а ежели сбежит, так тем себя и выдаст.
- Я сам скажу ей, хорошо? – попросил разрешения Изуна.
Мадара кивнул, и парень выбежал из шатра. Глава Учиха устало качнул головой и постарался выкинуть все лишние мысли из головы.

Братья Учиха задыхались: младший от боли и дыры в боку, старший – от ужаса и подступающей к горлу тихой истерики, которую непременно надо было подавить. Изуна смог держать лицо только перед ранившим его Тобирамой, а стоило дать отход, как он застонал от боли, и его ноги подкосились. Тёплая кровь толкалась в ладонь, которой Мадара зажимал брату рану, и текла сквозь пальцы. Глава Учиха справился с основной задачей – дотащил самого дорогого человека до рук медиков.
А теперь, спустя несколько часов, один из них стоял перед ним и, бледнея и дрожа, объяснял, как обстоят дела. Наверное, он боялся, что Мадара его убьёт за такие вести.
Рана смертельная. Лекари сделали всё, что было в их силах.
Его последний брат умрёт.
- Прочь, - Учиха оттолкнул медика в сторону – тот был на грани обморока от усталости и страха – и шагнул в шатёр. Пахнуло травами и чем-то тошнотворно химическим.
- Все вон! – рявкнул Мадара на двух суетящихся у постели брата медиков. Те поспешили его послушаться.
Изуна был в сознании. Мужчина подошёл и опустился возле него на колени. Брат весь взмок, и старший Учиха ладонью стёр испарину с бледного лба. Кожа под пальцами горела. Изуна открыл глаза и перевёл на него мутный от боли взгляд. Мадара провёл ладонью по его щеке; брат улыбнулся ободряюще уголками губ.
- Изу… тебя подлечат, - старший Учиха наклонился, обнимая его и пряча от мира, который старался отнять у него любимого брата. – Всё будет хорошо, не бойся…
В первую очередь Мадара убеждал себя. Стараясь скрыть дрожь в руках, мужчина до боли стискивал плоскую подушку под головой Изуны. От спутавшихся волос младшего Учиха пахло потом, грязью, которую никто не подумал смыть после рокового сражения, но ещё чем-то болезненно родным. Потеря этого будет слишком ужасна, чтобы Мадара мог в неё верить: он не был в силах заставить себя принять реальность, где не будет Изуны.
Младший Учиха поднял ослабевшую руку и погладил Мадару по волосам.
- Нии-чан… - тихо позвал он.
- Всё будет хорошо, хорошо, ты не умрёшь…
- Нии-чан, я же знаю, - более твёрдо, но с той же спокойной лаской в голосе.*
Старшему Учиха стало стыдно. Это он должен быть сейчас опорой и поддержкой, как и всю жизнь, а не наоборот. Мадара немного отстранился и прижался лбом к его лбу, зажмурившись и ловя дыхание Изуны. Ладонь оказалась у него на сердце.
Тук-тук.
Тук-тук.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Слабо. Тихо. Но лишь бы не останавливалось. Не сейчас, когда Изуне ещё нет двадцати, когда они не увидели мира без войн, который Мадара мысленно пообещал подарить младшему брату, когда он ни разу не был с женщиной.
Чёрт, он же ещё не взрослый, совсем нет! Не сейчас, не надо! Старший Учиха зажмурился сильнее и не сдержал судорожного вздоха.
- Изу… - до отвращения беспомощно выдохнул Мадара.
Изуна взял его за руку.
- Нии-чан, нам надо кое-что сделать, - шёпотом. - Ты знаешь что.
Мужчина отстранился и посмотрел на брата сверху вниз. Его взгляд чуть прояснился, стал чистым и выражал спокойное смирение. Быстро поняв, что Изуна имеет в виду, Мадара замотал головой, как болванчик.
- Нет, нет… я не могу… нет… - глухо.
- Так надо. Надо, - твёрдо и спокойно, так мать убеждает своего малого ребёнка чуть потерпеть горькое лекарство. – Мы оба знали, что рано или поздно придётся, но нельзя опоздать.
- Я не могу этого сделать… не могу, я отказываюсь! – отчаянно.
Он не такое чудовище, каким его все считают!
- Это подарок, - шёпотом. – Я пропущу твой следующий день рождения, поэтому дарю сейчас. Ты не можешь отказаться. – Изуна закрыл глаза и глубоко вздохнул; ему становилось тяжело так много говорить. – Попроси там морфий, хорошо?
Мадара стиснул зубы и сглотнул. Брат всё уже решил за него. И тем горще становилось от того, что правота была за ним.

Шио нервничала, что-то было не так. Но ей никто не собирался ничего объяснять, поэтому она старалась отвлекаться на письмо. Девушка не видела, кто его принёс; оно лежало возле её вещей в выделенном ей уголке в общем лагере. И, тревожась за сражавшихся неизвестно где Изуну и – да-да, даже за него – Мадару, Ёко в который раз вглядывалась в столбцы иероглифов. В них лаконично сообщалось, что светлые эльфы сделали недалёко портал: не самый стабильный и требующий крайне осторожного использования, - так что, если они заметят одинокого эльфа, то пусть не удивляются и не расспрашивают - у них свои дела. Так же отдельно подчёркивалось, что нельзя проходить по двое и в высшем обличье, а так же раненым; видимо, некто, написавший послание, считал, что двум Ёко может прийти в голову мысль воспользоваться переходом. Знать бы ещё зачем.
Или это кто-то был в курсе чего-то, о чём Шио пока не подозревала?
Но когда Учиха вернулись с боя, всё стало куда хуже. О ней словно забыли, что-то случилось, но кого бы Шио не спрашивала – все отводили взгляд или посылали, говоря, что не её ума дело. В конце концов, кицунэ осела вокруг раненых и пыталась отвлечься на бесконечные перевязки. Больше всего её тревожило, что она так и не увидела братьев Учиха. Разве что Мадару, мельком: он стоял возле одного из шатров с потерянным видом, а с его рук стекала кровь, на которую мужчина не обращал внимания.
Никогда Ёко не видела его таким.
К ночи всё стихло. Понимая, что никто ничего не объяснит, девушка решила рискнуть и сунуться к самому Мадаре. Тихо обойдя лагерь через лес, чтобы никто не остановил и не заставил вернуться к себе, девушка заглянула к главе Учиха.
Однако вместо него в шатре, возле доспехов, оружия и карт, обнаружился Кано. Мужчина выглядел постаревшим на десятилетие, перед ним стояла бутылочка с саке – где, спрашивается, взял? Две пустых валялись возле его ног.
Кано поднял взгляд на осторожно шагнувшую в его сторону Ёко. Его вид окончательно выбил девушку из колеи.
- А, это ты… - рассеянно. – Заходи, садись со мной.
Шио осторожно огляделась, но всё же подошла к Кано и опустилась на колени рядом с ним. Мужчина не твёрдой рукой нашёл чарку и налил в неё алкоголь, после чего пододвинул чарку к Ёко.
- Пей, девочка, пей…
Девушка не уверенно взяла чарку. Кицунэ не собиралась сейчас пить, но из вежливости стоило хотя бы сделать вид. Сам Кано пил прямо из горла.
- Что за жизнь, что ж делается-то… - сказал он в пространство. – Видела Мадару-то? Совсем умрёт, за ним отправится, внутри пустой будет, как гнилое дерево… Сильный, да пустой, одна оболочка останется…
Учиха покачал головой и тяжело вздохнул. Шио остро захотелось выйти на свежий ночной воздух, глотнуть его
- Простите, Кано-сан, я не понимаю… - попыталась что-то вставить Ёко, но мужчина её почти не слышал, так как выпил слишком много.
- Он же лежит там… Завтра обратно на бой, а он лежит, не отходит… Будто и рядом с телом лежать будет, как с живым… - беспорядочно бормотал Кано, но Шио зацепилась за одно слово.
От собственной догадки её затошнило.
- Рядом с чьим телом, Кано-сан? – твёрдо спросила девушка, надеясь получить внятный ответ.
И получила.

Мадара не собирался никуда уходить. Глаза почти не болели, даже странно, что вся операция прошла так просто. Теперь на веках Изуны лежала повязка с обезболивающим раствором, и пусть кто-то посмел бы сказать, что его брату уже всё равно.
Пока дышит – не всё равно. Пусть будет меньше боли. Старший Учиха бережно убрал прядку с лица брата. Изуна то ли смирился, то ли морфий ещё действовал и на рану в том числе; казалось, будто юноша дремлет, а от того дыхание такое тихое, невесомое.
Приближался рассвет. Любимому брату осталось максимум часов пять, и Мадара намеревался провести каждую секунду этого времени рядом с ним: не тревожа, но чтобы Изуна просто ощущал, что не один. Присматривать за ним, поправлять подушку и одеяло, следить за раной, давать во время обезболивающее, держать за руку, отвлекать разговорами и своим голосом, а потом постараться его тихо убаюкать и заставить уснуть.
Во сне, говорят, уходить спокойней и легче. Тем более что Изуне явно было страшно, хоть он и пытался это скрыть.
В то же время Мадара ощущал изменения в себе. Что-то внутри осыпалось серым прахом, хлопьями пепла и болело мучительно, словно вырвали из его груди кусок мяса. Хотелось остановить время и остаться с братом навсегда.
Кто-то посмел подойти к шатру. Кто-то посмел заглянуть, но старший Учиха уже не интересовался тем, чтобы держать лицо и даже не повернулся к вошедшему.
- Мадара-сан… - неуверенно позвали. – Сенджу на подходе.
Глава Учиха сел, без спешки повернул голову. На него смотрели с надломленной тревогой, но сложно было сказать, за него ли. Возможно, шиноби боялся, что Мадара откажется оставить брата и идти в бой.
- Они далеко? – сухо.
- Совсем рядом, - шиноби закусил тонкую губу. – Не волнуйтесь, за ним присмотрят… - неуверенно.
- Умолкни. Пусть собираются. Вон, - без эмоций.
Мадара повернулся обратно к брату. Оставить его сейчас? Но пробивавшийся через горе здравый смысл подсказывал, что если он сейчас не встанет и не пойдёт туда, к своим людям, не будет драться с ними бок о бок, то клану Учиха конец.
И всё равно Учиха колебался.
- Иди… - еле слышно выдохнул Изуна, и Мадара вздрогнул. – Я тебя дождусь, иди… Это же наша семья…
Младший Учиха чуть сжал его пальцы. Его слова имели обратное действие – старший Учиха почувствовал, что не может встать от его постели, так как на плечи рухнула многотонная скала и пригвоздила к земле.
- Мы свидимся ещё, обещаю, - шёпотом. – Не прощайся со мной, иди.
Мадара склонил голову.
Кто он такой, чтобы не верить Изуне?
- Хорошо, - тихо. - Я постараюсь быстро.
Изуна улыбнулся уголками губ, но так странно это выглядело без его тёплого взгляда. Старший Учиха больше ничего не сказал: поправил ещё раз подушку, поставил ближе стакан с водой и сам переместил руку брата к нему, чтобы младший Учиха на ощупь понял, где вода. Потом он наклонился, поцеловал Изуну в лоб и вышел, сохраняя молчание.
Учиха ушли, почти все покинули лагерь. Дрожа от нервов и подступившего к горлу страха, Шио с задней «стенки» вошла в шатёр, где находился Изуна; к нему собирались заглядывать, но юноша сам попросил этого не делать. В голове Ёко зародился безумный план спасения, и главное сейчас – это успеть.
А не опоздала ли она уже?
Изуна ведь бледный, дыхания не заметно, не шевелится… Почему-то его глаза закрывал аккуратный слов бинтов.
- Кто здесь? – встревоженно спросил Учиха и абсолютно беспомощно замотал головой, не видя вошедшего.
- Это я, я, - поспешила успокоить его кицунэ и подошла к постели; коснулась артерии на шее, мокрого лба.
- А… ты… ты же не предатель, да? Скажи мне…
В его голосе было отчаяние. Изуне тяжко было умирать с таким грузом на душе, и ему необходимо было знать правду. Парень не заметил, что ошибся в самом вопросе: предателями становятся только свои.
- Нет, конечно, я просто была рада видеть брата, - постаралась заверить его Шио, хотя мысли её занимало иное. Руки быстро разматывали украденный моток верёвки. – Я его люблю, понимаешь?
- Да… да, конечно… ха… Хорошо-то как…
Зря он разволновался – теперь из-за этого стало хуже. Ёко резко откинула одеяло: футон пропитался кровью, перевязка тоже. Девушка срезала бинты и, торопясь и нервничая, чуть не поранила Изуну.
- Что ты делаешь? – встревоженно. Шио подумала, что ему, скорее всего, больно от её манипуляций, но не остановилась. На воспалившуюся, алую по краям рану она старалась не смотреть.
- Перевязку меняю, - отрывисто. – Нам надо спешить.
- Что?.. Куда?.. Нет, мне нельзя…а-а-а-а…
У Изуны вырвался стон от перемены положения.
- Я отнесу тебя к лекарям. Тебя вылечат. Они лучше, чем ваши, тебе помогут.
- Шио… нет…
Её не верили, но Ёко не могла его осуждать в этом. У Учиха были хорошие медики, даже очень – но для людей. Эльфийская медицина иная, не лучше, не хуже, но их опыт несравним с опытом измученного войной человечества. Быть может, для них рана Изуны покажется сущим пустяком, с которым справится даже ученик.
Но для начала надо успеть. По точным данным из письма, до портала… Как проволочь через него Изуну, Шио пока не думала – ещё добраться надо.
- Давай, давай, надо встать… Ну же! – у Учиха подгибались ноги. – Неужели ты сдался, неужели хочешь, чтобы твой брат погиб от горя?
Слова о Мадаре подействовали. Изуна вспомнил, как плохо брату, какой тусклый взгляд у него был – последнее, что видел младший Учиха в своей жизни. И пусть ему не доведётся больше увидеть своими глазами его лицо и улыбку, он должен хотя бы попытаться не дать этому навсегда исчезнуть.
Это придало ему сил. С помощью Шио Учиха сумел подняться на ноги и, опираясь на чужое плечо, мог даже на них держаться. Кое-как девушка выволокла его наружу – не в сторону лагеря, а в сторону леса – и вернулась в палатку, чтобы собрать в дорогу медикаментов; нужно было торопиться и не брать лишнего, но если Изуне станет резко хуже, то необходимо иметь под рукой хоть что-то.
Снаружи Учиха с наслаждением вдыхал чистый воздух. Если подумать, то это куда лучше духоты шатра. Правда, он быстро начал мёрзнуть – тепло уходило вместе с кровью, силами и жизнью через дыру в теле.
Шио уже обматывала его верёвкой.
- Сейчас я свяжу нас вместе. Будешь держаться за меня и пользоваться ногой со здоровой стороны. Надо отойти от лагеря насколько тебе хватит сил.
Верёвка плотно прижала Изуну к боку Ёко, и он с первый момент тесно к ней прижался – девушка была тёплой. Шио закинула его руку себе на плечи.
- Держись, Изуна. Нам надо спешить.

К счастью, их не преследовали. Видимо, Учиха чтили желание умирающего побыть наедине с самим собой и не заглядывали в шатёр.
Надежда придала Изуне сил. Сложно сказать, держали ли его мысли о возможности жить или страх за падение брата, если тот останется один, но они почти пересекли полосу леса и приближались к опушке, а это целый час пути.
Однако жизнь уходила из него. Шио говорила с ним, заставляла реагировать на свой голос и слушать, не терять сознания, но всему был предел. Когда деревья истончились, а солнце уже вышло из-за горизонта, его ноги подкосились.
Идти дальше Учиха не мог.
- Я… ха… ха…
- Тише-тише, ты молодец, всё в порядке, мы дошли докуда надо, - забормотала Ёко, аккуратно развязывая верёвку. Она ещё понадобится вместе со вторым мотком, хотя кицунэ и собиралась нарушить ряд правил, установленных Советом.
Ничего, они там переживут.
- Правда? – истощённо.
- Правда-правда. Дальше верхом поедешь. Точнее, я тебя привяжу к спине…
- Призывное животное?
Шио вздрогнула – голос Изуны совсем-совсем ослаб. Юноша был на грани потери сознания.
- Да-да… призывное… - рассеянно согласилась Ёко, накидывая на друга верёвочные петли. Ей нельзя было ошибаться в размерах, иначе верёвка оборвётся, и чёрт знает, как его тогда тащить на себе.
В высшем облике астральных клонов не сделаешь.
- Не знал, что ты умеешь…
- Не трать силы на разговоры.
Две петли на плечи, одна на пояс, расстояние для свободной верёвки – тридцать шагов. Девушка надеялась, что этого хватит, а если многовато, то зубами она затянет. Ещё две петли себе на руки, но не затянутые, большие, по ширине лап.
«Ох, хоть бы вышло».
- Изуна, ты должен без моей поддержки немного постоять. Считай мысленно до тридцати и не падай.
Изуна кивнул, но всё же пошатнулся и схватился за бок, когда Шио отошла от него. Дело было не только в ране; слепота дезориентировала и заставляла чувствовать себя абсолютно беспомощным. Учиха не мог понять ни где Ёко, ни чем она занимается, но сил ни на что уже не осталось. Юноша даже удивлялся себе – в шатре он был не в состоянии толком шевелиться от боли.
Сосредоточившись, он попытался почувствовать чакру, но Шио торопилась. Краткий рык совсем рядом оглушил его, верёвки натянулись, и вдруг Учиха обнаружил себя утыкающимся во что-то мягкое. Изуна осторожно пошевелился: под ним были сильные мускулы зверя и его тёплый, чуть жестковатый длинный мех. Учиха был привязан к спине какого-то животного, возможно, ближе к холке.
- Ты как там? – донёсся откуда-то снизу голос Ёко.
Знать бы ещё, где она точно.
- Всё в порядке, - постарался ответить он громче и лёг, расслабившись. Верёвки держали надёжно и крепко. Тепло и дыхание зверя его успокаивали, и Изуна уткнулся в пахнувшую как-то знакомо шерсть.
Шио осторожно наклонилась, устраивая удобней Изуну у себя на спине, и подтянула зубами верёвки на своих передних лапах. В высшем облике всё воспринималось по-другому, и ей нужно было пару мгновений, чтобы привыкнуть, а заодно понять, как бежать не только быстро, но и ровно.
Но задерживаться нельзя. Крикнув Изуне, чтоб держался крепче, Ёко бросилась вперёд, страстно желая обогнать саму смерть.

Кицунэ запаздывала, сильно-сильно запаздывала. Портал уже близко, но она до сих пор не придумала, как провести через него Изуну и уберечь от его травмирующего воздействия. А времени придумывать уже не осталось: юноша уже не отзывался на её голос. Проверить, в сознании он или нет, возможности никакой не было.
Шио выискивала глазами проход. Разумеется, он не на виду. Вдруг Учиха на её спине тихо-тихо застонал.
О-ох…
Плохо… Плохо, плохо!
Внезапно слева мелькнуло пятно белого света. Ёко остановилась и повернулась в ту сторону. Портал, как и говорилось в предупреждении, был плохонький. Об этом говорило уже то, что он такой заметный. Нити энергии светились в нём от нестабильного напряжения, переплетались в завихрениях и путались между собой.
И Шио вдруг осенило. Если… Если это удастся, то она сможет хоть немного прикрыть Изуну собой от губительного воздействия перехода. Пригнуть в высшем облике в сторону портала, в прыжке поменять облик и постараться перевернуться, ловя Изуну и закрывая ещё не исчезнувшими лапами и хвостами…
Безумие. Дело пойдёт на доли секунды.
Но Учиха снова болезненно простонал в предсмертной агонии, и Ёко решила быть сумасшедшей: разбег, прыжок, потоки чакры…
Ей удалось вовремя начать изменяться и перевернуться. Белые нити портала жадно вонзились в нестабильную структуру её тела, не заметив слабого Изуну, найдя себе другую жертву – более шаткую, более на грани. Шио вскрикнула от боли, какой ей ещё не доводилось испытывать, вжала уже руками в себя юношу, которого так хотела спасти, и выпала, окровавленная, с другой стороны портала.
Кровь текла отовсюду. Всё её тело покрывала сетка мелких порезов – где-то глубже, где-то просто коду сорвалось, но их было достаточно, чтобы быстро натекла лужица, а заливавшая глаза жижа мешала нормально видеть. Ёко обдало холодом, когда она поняла, что порезы и не думают затягиваться.
Но Изуне стало хуже. Парень внезапно засипел, хватая воздух ртом, и слепо пытался схватиться за что-то рукой: за чью-нибудь живую тёплую руку, за брата, который находился сейчас далеко-далеко, пускай младший Учиха и не подозревал об этом, за собственную жизнь.
- Нет, нет… - Шио бережно уложила его на землю, забыв о собственных ранах. – Нет-нет-нет, не умирай, Изуна!..
Но он умирал – и весь путь зря, ведь не было вокруг никого, кто мог бы им помочь. Только стелилась на лесной поляне шёлковая нежная трава, мягкая и светлая, растущая круглый год, влюблённая в светлых эльфов и их благословенный край.
Вдруг что-то острое упёрлось сзади в шею Ёко.
Наконечник стрелы.
- Кто вы и что делаете на наших землях? – спросили у неё спокойно на всеобщем языке.
Лисица подняла голову. Трое эльфов, не считая того, что вжал стрелу в её загривок, целились в неё из коротких лесных луков. Судорожное тяжкое дыхание Изуны нарушало тишину. Шио упала на свои руки и, сгорая от стыда и унижения, поклонилась так низко, как никогда и никому, не зная ещё, что в будущем будет не раз пользоваться учтивостью.
- Спасите его… Молю, спасите его… Вылечите…
Её голос не был твёрдым и в меру вежливым, не тот ответ от неё хотели услышать. Но эльфы опустили луки и, переговариваясь на своём наречии, быстро подошли к Изуне. Использовав какую-то незнакомую Ёко технику – мягко светящаяся чакра окутала рану и осталась там даже тогда, когда эльф отстранил ладонь – они бережно подняли Учиха и куда-то понесли: осторожно и бережно, как одного из сыновей своего народа.
Девушка судорожно выдохнула и заплакала, скорчившись в собственной крови.

Мадара сказал Хашираме, что Изуна умер. Что ж, скорее всего, это уже правда. Почему-то жажды крови не было.
Просто на мгновение он осознал две вещи: ему не победить и в победе нет смысла. Учиха измотаны. Он проиграет, но Хаширама не даст перебить всех. Пусть отдохнут, а он отправится за братом. Не то, чтобы глава Учиха смирился.
Ему всего лишь не удалось стать холодной машиной для убийств.
- Сусаноо, - произнёс он спокойно, но так, что слышали все.
Тень проклятого бога поднялась вокруг него силой, чакрой и могуществом…

Даже от домика заставы веяло чем-то таинственно-незнакомым. Шио думала о Еве и старалась не чесать бинты. Ей объяснили, почему порезы сами не затягивались: что-то в портале блокировало всю чакру в организме, а регенерация лис происходила именно под её действием, - обработали ранки и дали какое-то снадобье для «живой энергии».
Сама Ёко не ощущала себя живой. Девушка испытывала странную смесь стыда за коленноприклонство и усталости от потери крови. Руки тяжелил кувшин ключевой воды, так как кровяные клетки восстановятся, но не жидкость. Кицунэ сидела на низенькой скамье, прислонялась к столбу-дереву и хотела остаться на том же месте на остаток вечности необъятной Вселенной.
Об Изуне пока не было вестей. Шио просто бросили одну с кувшинов, наедине с собственными мыслям, в которых была только Ева Нагваль – единственная эльфийка, которую Ёко знала лично. Мать Сейрам такая же, как эти эльфы: волосы льются золотом, глаз коснулась древесная листва, а кожи – молоко и мёд. Правда, Нагваль носила короткие волосы, но, кажется, это что-то там значило – то ли замужество, то ли взросление.
Светлым эльфам не хватало магнетического несовершенства людей. Шио не обладала уверенностью, что смогла бы так тащить эльфа.
Так убиваться ради эльфа. Даже ради светлого.
Ну, разве что ради Евы. Правда, у Нагваль было целых три изъяна: любовь не к представителю своей расы, муж-биджу с вечно помятым видом и дочь-полукровка, обладающая невероятной силой и задатками берсерка.
Ёко не заметила, как к ней подошли.
- Человеку нужно лежать. А тебе – смыть мазь. Ты оживаешь.
Эльфы не спрашивали имени Изуны, а потому называли его просто «человек». Девушка подняла голову, тратить усилия на движения казалось ей немыслимым.
- Ещё не всё зажило.
- Ты оживаешь, - повторил эльф, мужчина, и указал на её ладонь. Шио посмотрела туда же: незамотанные в бинты порез на тыльной стороне руки окутала чакра, стремясь нагнать упущенное. – Иди в ту сторону, - эльф указал направление, - выйдешь к ручью. Чуть ниже по течению сливается с рекой.
Ёко кивнула и поднялась. Идти назад сразу всё равно нельзя, хотя её терзало дурное предчувствие. Задерживаться тоже не стоит.
- Изуна, - негромко произнесла она. – Его зовут Изуна, он сильный. У него есть брат, тоже сильный, как демон.
- О, брат.
По тону Шио поняла, что эльф решил, будто бы она так старалась из-за того, что у младшего Учиха есть брат; мужчина знал о ценности подобных отношений среди хвостатых. Но спорить с ним она не собиралась и спокойно ушла к воде.
Управилась лисица быстро, студёная вода освежила кожу. Вернувшись, Шио обвязала свежими бинтами особенно крупные порезы: на голове, на руках, - и собиралась поискать Изуну, так как в каком бы виде он ни был, клан вскоре обнаружит пропажу, если это не всплыло до сих пор. Более того – исчезновение их обоих, и трудно будет убедить членов клана Учиха в том, что она не делала Изуне зла, до того, как те убьют её.
Особенно Мадаре, он не слишком хороший слушатель.
Но эльфы сами к ней вышли.
- Мы расширили для вас портал. Можем перенести выход.
- В каком направлении? – спросила Ёко, стараясь не удивляться неожиданной услужливости.
- Покажи на карте.
Девушка, разобравшись в ориентирах, отметила направление от отмеченного крестом портала. Эльфы же показали ей самое дальнее место выхода: несколько с отклонением от маршрута, но съедалось больше половины пути.
- Бери его и уходи, - произнесла молодая эльфийка: её юность угадывалась по золотистым искрам в радужке, которые исчезнут по мере взросления. – Лечи его этим, - она протянула мазь, - и цветком ликориса. Вот техника.
Техника, связанная с растением, была записана на бумажке. Девушка приняла и её, и мазь, бережно спрятав за пазуху.
- Спасибо.
- Я Нагваль, я знаю тебя.
Шио удивилась, но поклонилась с ещё большим почтением, чем собиралась. У светлых свои законы, их общество делилось на династии разной степени значимости; Нагваль являлись не только самой старой, но и самой благородной – из их рода шли короли. Конечно же, эта дива была слишком далека от престолонаследования, но тоже являлась принцессой.
Кто бы мог подумать, что Изуну спасёт то, что Ева полюбила когда-то Гьюки и считала Ёко своей младшей подругой. Быть может, навещая родню – близкую и дальнюю, Ева случайно упомянула в разговоре Шио: а теперь это спасло жизнь.
- Ты бледна. Уходи, - добавила эльфийка.
Имени её кицунэ так никогда и не узнала.

На небе ни облачка, пыль унесло ветром. Если бы ни лицо Хаширамы, которое мельтешило перед глазами, Мадара по-настоящему испытывал бы наслаждение от лежания здесь. Боли от ран он не чувствовал, да и не было их толком: просто кончилась чакра, а Сенджу нанёс ему несколько сильных, но не слишком влияющих на работу организма ударов.
Теперь оставалось только добить. Как же он устал… Целые сутки непрерывного сражения с Хаширамой.
И что он тянет?
Из-за Хаширамы никто не смел подходить близко. Разве что Тобирама стоял за спиной брата – уж кто-то, а младший Сенджу готов был вонзить кунай главе Учиха в горло. Точнее, меч; глава Сенджу остановил его в последний момент.
Братья Сенджу даже умудрились поцапаться, но высокий мужчина с необычными для их краёв тёмно-рыжими волосами: длинными, до пояса, - их кое-как разнял. Мадара узнал в нём того война, которого так любила Шио, что обняла на глазах у всех.
Забавно, Хаширама куда более доверчив. К счастью, брат Ёко держался в стороне и не вмешивался, на всякий случай следя за Тобирамой.
- Просто… покончи с этим поскорее, Хаширама… - произнёс Учиха, глядя немного сквозь лучшего врага и бывшего друга. - Если это сделаешь ты… Я смогу найти покой…
Надо же быть честным перед собой перед смертью? Вот и Мадара не лгал – он был раз видеть сейчас Хашираму. Рано или поздно они всё равно б друг друга убили, а раз уж Изуна мёртв, то ему здесь нечего оставаться.
«Прости, Изуна, я опоздал… - мысленно обратился Мадара к брату, чувствуя вину и то, что тот сейчас рядом с ним. – Подожди меня там, я скоро…»
- Прекрати уже играться, - Хаширама покачал головой. – Если я убью главу клана, юные Учиха, идущие за тобой, в ярости будут мстить. Начнётся настоящий хаос.
Последняя просьба, которую этот идиот-Сенджу не услышал – игра?
Ха-ха.
Какая смешная шутка.
- Ошибаешься… Ни один Учиха уже не идёт за мной. Я не уберёг родного брата, что я могу им обещать?..
Мадаре было тяжеловато говорить, в лёгкие набилась пыль. Проще было бы проигнорировать Хашираму, закрыть глаза и сделать вид, что без сознания.
Почему бы Хашираме просто не заткнуться?
- Одна голова хорошо, а две… - Сенджу покачал головой, но, кажется, не шутил. - Мы можем решить этот вопрос вместе, как в детстве.
Ну, вот опять он за своё.
- Ты же знаешь, что это невозможно… Оказавшись на перепутье, мы выбрали разные дороги… К тому же, вы забрали последнего дорогого мне человека, и я уже не смогу доверять тебе…
Слышал ли Хаширама его? Понял ли он, что Учиха признался в том, что доверял Хашираме до вчерашнего дня, когда клинок младшего Сенджу уничтожил его родного последнего брата?
Вряд ли. Не о том сейчас мысли главы Сенджу.
Но, быть может, позже…
- Как же мне заслужить твоё доверие? – тихо спросил Хаширама, на краткий миг встретившись с Мадарой взглядами.
Учиха ошибся. Сенджу всё понял.
Но уже слишком поздно.
- Если ты действительно этого хочешь, тебе придётся собственными руками убить родного брата или себя самого… ха… Лишь это сотрёт ошибки прошлого, и позволит мне снова доверять тебе и заключить мир с твоим кланом.**

Изуна пришёл в себя и всё повторял, как он счастлив. Странный человек по общим меркам: уставший, бледный, путь давался ему тяжело, но он улыбался каждой мелочи, что замечали его уши, нос или осязание.
Шио не была против частых остановок. Спешить уже стало некуда, оказывается, они промотались около суток. К тому же, Ёко и сама неважно себя чувствовала – тело ещё не восстановило потерю крови, и кицунэ подозревала, что портал подействовал на что-то ещё, выкачав из неё все силы досуха.
Привалы они делали из-за мелочей. То Учиха ощущал душистый аромат цветов и слышал жужжание пчёл на их венчиках, и они задерживались, чтобы насладиться этим. То их манил прохладой источник: захотев умыться, Изуна попросил девушку отвернуться, перед тем, как он снял повязку с глаз. Юноша понимал, что где-то там его брат убивается от горя, но теперь здравый смысл брал вверх, ведь никому не будет лучше, если младший Учиха убьётся из-за спешки. Он и при их черепашьем темпе уставал. Рана никуда не делась, просто превратилась и смертельной в средне-тяжёлую. Изуне нужно было лежать, много пить, спать, отдыхать, а не мерять шагами километры пути.
Последний переход давался им особенно трудно. Учиха уже не мог говорить и нормально идти и почти вис на Ёко, а Шио в мыслях плакалась о брошенных где-то верёвках и тащила его практически волоком. Высший облик принять было нельзя в любом случае, так как упрямо отказывающие заживать раны вырастут вместе с телом и станут опасней. Кицунэ ориентировалась на запах сажи и пота; ветер дул удачно.
Судя по всему, ещё чуть-чуть оставалось. Запах усиливался. Припомнив, что Учиха вновь уходили драться с Сенджу, Шио мечтала упасть в руки брата и в них остаться.
У Изуны подкашивались ноги.
- Давай, Учиха, поднажми… Ещё совсем немного осталось, - пыталась приободрить его Ёко, но отчасти и себя. – Вот-вот дойдём, вот тут пригорок и уже за ним…
Разумеется, парень не мог видеть холм. Но зато он ощущал ногами подъём. Учиха шумно дышал через рот, а бок снова нехорошо заныл. Юноша отсчитывал про себя шаги.
Раз, два, три…
Шио вдруг резко остановилась.
- Что, что такое? – встревоженно.
- Они тут все рехнулись, - выдала Ёко первое, что пришло ей в голову. – Твой брат лежит на земле, но его никто не трогает, а Хаширама Сенджу собирается вонзить себе кунай в живот. А какого-то хрена мой брат не вмешивается, да и никто не вмешивается.
Их не замечали – все эти чокнутые шиноби были заняты своим странным ритуалом. Сенджу сбросил доспех себе под ноги. Курама успел рассказать о Хашираме, совсем немного, но как о решительном и в меру оптимистичном человеке.
Такие на себя руки не накладывают.
- Что… брат… Мадара… - забормотал Изуна. Липкий глубинный страх за него поднялся из живота, по венам через сердце к голове и вышиб из неё все мысли. Учиха тоже ничего не понимал, там творилось что-то странное, жуткое, немыслимое в мире живых, и юноша вдруг подумал, что он всё же умер, и его телу мерещится этот бред в то время как духи уносят его душу к предкам. Поэтому Изуна поступил, как потерявшийся ребёнок – он как можно громче позвал:
- Брат!
И Ёко вторила ему, так как понимала только то, что происходит что-то ужасное; именно к этому относилось её предчувствие.
Сейчас этот Хаширама умрёт, и его тело упадёт на песок, а Сенджу набросятся и разорвут Мадару в клочья. А потом Изуна сойдёт с ума.
- Остановитесь, безумцы!!! – крикнула она, срывая голос, боясь, что её не услышат.
Всё хорошо, Мадара, поднимайся, твой брат жив и пусть это придаст тебе сил не валяться там. Пусть Курама подойдёт к ней и сначала спрячет, а потом объяснит, что происходит.
Глава Учиха вздрогнул и сел с той прытью, которой никто от него не ожидал. На неказистом пригорке стояла Шио, которую никто не заметил, предательница-Ёко, чей брат был с Сенджу, и держала Изуну.
Живого Изуну, который сейчас слепо звал его.
И Мадара забыл о Сенджу, забыл о Хашираме, который уже готов был взаправду вонзить себе нож в живот. Учиха метнулся к брату и отчего-то никто его не останавливал. Сбоку мелькнула тень, и сначала мужчина воспринял это как агрессивную попытку его остановить, но это был брат Ёко, рванувшийся к сестре.
И вовремя – Шио покачнулась и завалилась на бок. Сознание куда-то утекало, она уже не могла держать Изуну и чувствовала, как из-за собственного веса он соскальзывает куда-то вбок. Колени подкосились, и голова отключилась.
Курама ловко успел поймать её у самой земли. Шио и сама не понимала, насколько ослабла за последние сутки. Старший Ёко прижался к тёплому лбу упавшей в обморок сестры и прижал её к себе крепче.
Знал бы, что так выйдет – никуда б не отпустил.
Мадара судорожно прижимал к себе брата. Изуна слабо улыбался уголками губ, но у него не было жара, его лицо не искажала мука; он пах дорожной пылью и чистыми бинтами. Младший Учиха ласково жался к старшему, не зная, что их видят посторонние, а самому Мадаре было уже на это наплевать.
Подошедшему ближе Хашираме, который уже убрал ставший ненужным жертвенный кунай, стало неловко, и он, отвернувшись, приказал развязать пленным Учиха руки.

По-хорошему, необходимо было унять сумятицу среди людей, переговорить с Хаширамой раз двадцать, назначить место и сроки и сделать ещё кучу совсем неважных дел. Вместо этого Мадара нянькался с Изуной: проверял рану, сидел и спал возле него, просил прощения за глаза, варил ему постную похлёбку на огне, - и почему-то никто не смел отрывать его от этого занятия.
Изуна не сразу рассказал ему о том, что случилось, так как ему требовалось время, чтобы прийти в себя и собраться с мыслями. Брат не мог рассказать ничего конкретного, так как не помнил из-за застилавшей разум агонии, но ключевую роль играла Ёко.
Прав был Кано, тысячу раз прав. Не зря пустили её. Изуну Мадара доверял только ей и, когда ему всё же необходимо было отойти от брата, Шио всегда приходила на его место.
На третий день младший Учиха поднабрался сил спросить о том, что происходило в момент, когда он с Ёко вмешались. Мадара рассказал всё честно и получил закономерный вопрос.
- И что теперь? – тихо, смиренно, голос брата передавал настроение спокойно вечера, ведь шиноби из безумно близко расположенных лагерей выдохлись быть всё время настороже. Уже стемнело, у ближайшего костра собрались две семьи Учиха: беременная жена одного шиноби вместе с малым сыном и дочерью другого пришли из дома к родным. Люди негромко переговаривались и отдыхали. И это в каких-то пятистах метрах от Сенджу, чьи костры были видны – немыслимо!
Глава Учиха негромко вздохнул. Помнится, Изуна всегда был против мирного соглашения.
- Я видел его решимость. Хаширама готов был покончить с собой… лишь бы вернуть моё доверие и закончить войну, - негромко. – Клан Учиха в скором времени заключит мирный договор с кланом Сенджу.
Мадара ожидал возражений, напоминания о смертях и убийствах. Но Изуна только улыбнулся и, нашарив и притянув ближе пальцы брата, прижался щекой к ладони.
- Ты прав, - сказал он. – Пора заканчивать эту глупую войну.
- Изуна…
- Я буду спать. Открой полог, душно.
Старший Учиха кивнул, незаметно вздыхая от облегчения. Мужчина не знал, что бы делал, если бы брат был против. Мадара погладил Изуну по волосам, поднялся с колен и отошёл ко входу в шатёр. Он немного повозился с шестом и тканью, чтобы её не сдул случайный порыв ветра, но и не сшиб никто ногой.
Мужчина оглядел лагерь. По левую руку, в тени деревьев, двое Ёко разговаривали со знаменитыми братьями Сенджу. Мадара насторожился и невольно заинтересовался. Курама держал руку на плече сестры и, видимо, знакомил её с Хаширамой и Тобирамой. На спине юкаты Шио светлело моно Учиха; глава клана лично распорядился о том, чтобы знак там был. Ёко стала первым человеком, заслужившим красно-белый веер, а не носившей его по праву рождения или замужества.
О чём бы они не разговаривали, младший Сенджу не принимал участия в беседе, зато старший даже чем-то засмеялся. Шио приходилось задирать голову, чтобы говорить с ним, высоким, но её брат из-за причёски: волосы стекали по спине гладкой волной лишь от ушей и затылка, выше же мужчина их обрезал коротко, так, что они топорщились во все стороны, - казался чуть выше Хаширамы.
Видимо, Шио привыкла задирать голову при разговоре.
Курама что-то сказал, смотря на Хашираму. Тот кивнул, хмыкнул, и старшие Ёко и Сенджу ушли в сторону противоборствующего лагеря.
Ах да, уже не противоборствующего. Мир и всё такое.
Шио и Тобирама остались наедине. Мадару пробрала злость. Мирное соглашение лишало его хотя бы крохотного шанса придушить или зарезать почти убийцу своего брата. И потому он довольно ухмыльнулся, когда после пары фраз Ёко ударила такого самоуверенного Сенджу кулаком по лицу.

К Кураме Тобирама относился с недоверием с первого его появления. А уж как выяснилось, что его сестрица отирается с Учиха…
Но Хаширама только обрадовался этому, ведь теперь среди клана Учиха появлялся «свой», способный как-то повлиять на Мадару. Однако в итоге всё вышло крайне непредсказуемо, и теперь сестра Курамы стояла напротив Хаширамы. Они обменялись парой любезностями, Шио кольнула его на счёт азартных игр – видимо, старший Ёко успел поделиться, - но глава Сенджу только посмеялся.
Девушка ответила ему подчёркнуто вежливой улыбкой. Её голову и руки перетягивали белые полосы бинтов.
- Вы уже обговорили всё необходимое? – спросил Курама у Хаширамы, как и многие, интересуясь предстоящим соглашением; вслух главы кланов ничего не объявляли, но всё было слишком очевидно.
- Даже и не начинали, - открыто ответил старший Сенджу и снова засмеялся.
Курама фыркнул, Тобирама закатил глаза и заметил, что младшая Ёко отреагировала таким же выражением лица.
- Пошли, потолкуем, - сказал старший Ёко, хмыкнув. – Где-то там у тебя саке было?
- Было-было, как же… - протянул Хаширама, и Тобирама взглянул на него с неодобрением. Лишь бы до карт не дошло: Курама обладал лисьей хитростью и жулил направо и налево. Порой это было настолько очевидно, что не заметить этого мог только глава клана Сенджу.
Но Хаширама не заметил взгляда брата, и они с Курамой ушли обратно в сторону шатров лагеря клана Сенджу; Шио наказала Кураме слишком много не пить.
Затем она развернулась к нему, и Тобирама вдруг осознал, что остался с младшей Ёко наедине. Девушка смотрела на него снизу вверх, но несмотря на рост она с Хаширамой говорила на равных, разве что с нормальной дистанцией для плохо знакомых людей.
Пока что плохо.
- Так значит ты Тобирама, верно?
- Да.
Наверное, Сенджу слишком расслабился. Потому что в следующую секунду девушка, не жалея сил, ударила его кулаком по правой скуле, и никакой рост не мог ей помешать. Боль отозвалась в виске и глазе, и Тобирама потерялся в пространстве.
- Это тебе за Изуну, - спокойно. – Увидимся.
Шио развернулась и скрылась до того, как Тобирама успел ей что-то ответить. Мужчина только смог подумать, что женщины вне боя его ещё так не били.

*Я не смогла подобрать русский эквивалент ласкового обращения к брату. Не знаю, как-то они все звучат глупо…
**Честно говоря, в переводе было «снова доверять твоему клану». Но я не поняла эту фразу – когда это Мадара доверял клану Сенджу? Так что я её несколько изменила.