Ну мы же биджу... Глава 45. То время. Часть 6

Глаза Хикаку были ледяными, в отличие от глаз большинства членов клана Учиха; в них редко выражалось что-то, кроме подчёркнуто вежливого равнодушия или сухого хладнокровия в сражениях. Но теперь на даже дне этой черноты пряталось лёгкое удивление с примесью интереса.
Мадара не видел его уже два месяца, так как Хикаку возглавлял отправленный на северные земли – страна Земли, страна Молнии, ближняя страна Железа – отряд разведки. Их путь был долог и труден, впрочем теперь глава клана выказывал непозволительное пренебрежение к отчёту подчинённого. Краем глаза он следил за видневшейся сквозь листья дерева улицей.
Брат снова уходил с этой женщиной. Как покорная кукла, Изуна шёл за младшей Ёко, пока та не уводила его неизвестно куда. Мадара больше не мог этого видеть. Если она не причиняет зла, то незачем таиться.
- Ты узнал, что я просил? – перебил Учиха докладчика на середине фразы.
Хикаку даже не поморщился, мгновенно переключаясь на нужное Мадаре. За эту невозмутимость глава клана его ценил.
- Да, Мадара-сама, - он понизил голос на несколько тонов. – Никто не слышал о клане огня, даже слухов нет. Я не нашёл следов.
- Ты уверен?
- Я уверен, что на севере такого клана не существует. Разве что на северо-востоке, но вы сами понимаете…
Мадара жестом прервал его. Страны Клыка, Когтя, Болот, Лесов, Холмов, а так же страны Дерева и Демона находились за морем, Хикаку не мог туда успеть. Однако, если Курама и Шио лишь байстрюки некоего клана, то его чистая кровь должна быть могущественной. Прячься такой клан вне континента – в стране Молний всё же слышали б о нём.
Быть может, юг? Вполне, хотя там лишь пустыня и чайные плантации. Но в любом случае – младшая Ёко уже солгала ему в этом.
За окном Изуна улыбался Шио. Девушка со стороны казалась потерянной, но тщательно скрывала это.
- Что-то ещё? – спросил Мадара, желая уже отпустить Хикаку. Тот был в крови после нескольких неизбежных стычек и очень торопился, а потом запахи застарелого пота, сухого металла, оружейной смазки и грязи уже наполнили комнату.
«Что-то ещё» - хороший вопрос. Всегда есть шанс нарваться на что-то необычное, чего не смог предсказать заранее.
- Про клан-то ничего… - заговорил Хикаку после краткой паузы. – Но вот крестьяне на северо-востоке страны Земли болтали о демонах.
- Издеваешься? – недовольно.
- Точнее, о демоне-лисице с девятью хвостами, - с нажимом продолжил шиноби. – С рыже-бурым мехом. Говорят, что рядом с местом её появления видели двух людей – мужчину и молодую женщину.
- Веришь в детские сказки об оборотнях?
- Мангекью-шаринган многие считали легендой, а спасение вашего брата – чудо, - избежал ответа Хикаку. – Да и в сказках лисы-оборотни повелевали огнём.
Глава Учиха тихо хмыкнул. Наплести ему на основе сказок и распространить вокруг себя слухи о демонах – умно, враги не обратят внимания, и селяне не посмеют тронуть. При любой попытке доложить кому-либо такую сказочку никто не будет слушать.
Но зачем это?..
Слишком много вопросов. Подобное злило.
- Всему отряду отдых три дня, тебе – пять, тем, у кого семьи – по двойной мере риса и мяса или рыба, на выбор. Свободен.
Хикаку кивнул, коротко поклонился и вышел. Мадара поднялся от стола, подошёл к окну. Изуна и Шио уже скрылись, но направление Учиха знал. Выйдя через окно, мужчина по ветвям добрался до ограды. Сверху было видно, что девушка с его братом направляются примерно в сторону памятной для Мадары скалы.
Спрыгнув на пыльную сухую улицу, Учиха неспешно направился за ними. В конце концов, чтобы ни сделала Шио и как бы по гроб жизни он ни был ей благодарен, беспокойство за беспомощного слепца в руках много скрывающей чужачки – вещь обоснованная.

Тобирама выбил её из колеи, зато теперь был повод радоваться скорому прощанию. Шио в смятении думала, что так и не сказала ему; с другой стороны, Сенджу и сам деликатно, но старательно и успешно избегал её. Ёко не была за это в обиде и даже поддерживала – парень понял её, оно и к лучшему.
Закончит с Изуной и забудет про эту Коноху на несколько десятков лет. Может, навестит потом Тобираму, когда у него будет жена и куча детишек. У людей же может быть много детей, так вот пусть и у него будут сыновья и дочери.
- Что-то стряслось? – спросил Учиха.
- Нет, всё в порядке.
Шио мотнула головой. Отвлекаться будет нельзя, но мысли упорно не желали сосредотачиваться на деле. К тому же, Изуна определённо ей не поверил – чувствует, хоть и не понимает. Но Ёко, сжимая его ладонь, упорно пробиралась среди деревьев.
Шум селения не доносился сюда. Сегодня они прошли дальше обычного – последние процедуры завершающие, и требовались свежие цветы.
Наконец лисица остановилась. Хватит. Она шла, словно убегала, когда как уже метров двадцать ликорис рос густо и ни разу ею не использовался.
Изуна сжал крепче её пальцы.
- Прости, - пробормотала Ёко. – Я… сама не своя…
Учиха понял это по-своему:
- Не хочешь уходить?
- И да… и нет. Это всё непросто, - тихо и не собираясь рассказывать другу о Тобираме. – Но я справлюсь с тобой.
- Ты же знаешь, что я спрашиваю не поэтому.
Шио не ответила, покачала сама себе головой и высвободила ладонь. Нащупав ступнёй ровное место, юноша уже привычно опустился на землю. Изуна не признался бы вслух, но подавленность Ёко влияла на его уверенность, которая была необходима ему даже для обычной ходьбы и совершения прочих ежедневных действий.
Когда Изуна лёг к ней на колени, лисица поняла, что у неё дрожат руки: дрожь поднималась покалыванием на кончиках пальцев, перетекала в запястье и выше и через плечи отдавалась ноющим ощущением в солнечном сплетении.
Нет-нет-нет, так она всё испортит!
Юношу накрыло мягкое тепло, и Учиха опешил, поняв, что это Шио согнулась над ним. Скорчившись, девушка прижалась головой к верху его торса, скрытый тканью живот был в паре сантиметров от его лба. Сбросив оцепенение, Изуна неуверенно коснулся её волос и дотянулся рукой до дрожащей спины.
- Тише… Всё будет хорошо, чтобы у тебя ни произошло… - пробормотал он и, не зная, чем помочь, погладил ладонью, приобнимая легонько.
Имел ли он право знать, что с ней?
Судя по всему – нет, или девушка не имела права рассказывать.
Юноша не отпускал её, пока не прошла дрожь. Шио шумно выдохнула и поморщилась. Вдруг ей послышался шорох. Девушка резко выпрямилась и повернула голову в нужную сторону. Пусто, лишь густой кустарник, но зрению она не доверяла. Ветер дул с другой стороны. Возможно, стоило подняться и проверить.
Однако ни единого лишнего звука не доносилось, а в воздухе при сильной концентрации ощущался в основном запах цветов и Изуны. Собственного запаха лисица, разумеется, не чувствовала, хоть и знала его.
Кажется, чисто. Ёко вздохнула и тряхнула хвостиками. Дожили, совсем перенервничала из-за этого Тобирамы.
«Мерещится уже…»
На всякий случай Шио проговорила слова. Языковая форма чуть менялась, становясь длиннее, но суть осталась прежней. Но ошибиться сейчас – губительно.
- Прошедший путь смерти и разрушения, выйдя за грань…
Песня полилась почти привычно, терзая кицунэ горло. Чакра находила новые пути, и тело не успевало привыкнуть, так как регенерация всё возвращала в первоначальное состояние. Шио добавила движения рук, инстинктивно помогая себе плести спиральную печать, которая запечатает всё влитое в Изуну внутри.
Новая спираль - новое движение; голос громче, ниже, раскатистей. Появилась боль. Не тянущая, а словно Ёко сдавили гигантские тиски. Техника использовала не только цветы, совсем поникшие уже, и чакру, но и её собственную жизненную энергию. Инстинктивная защита среагировала сразу – рыжий кипящий слой чакры укрыл, и лисица непроизвольно приняла третье обличье. Дело сразу пошло в гору.
Вместе с силами вернулась и уверенность. Шио не сомневалась теперь, что сможет спокойно довершить его лечение и уйти с чистой совестью – по крайней мере, перед Изуной. Скорее всего, тяжело давалось потому, что, за исключением нескольких фраз, техника шла на чистом эльфийском, на котором правильно говорить не позволяло строение гортани. Наверняка, она просто напортачила, и это сказывается; вряд ли дававшие ей эту технику это не предусмотрели либо в частоте процедур, либо в чём-то ещё.
Интересно, эльфы заставят дать какой-нибудь обет молчания?
Мадара увидел достаточно. Учиха даже использовал мангекью, рискуя быть обнаруженным, чтобы убедиться в реальности происходящего. Звериные уши, девять хвостов демона и дикая чакра, направленная против его брата – всё не иллюзия. Мужчина с трудом подавил порыв броситься туда и уволочь Изуну в сию же секунду, убив Шио – а так ли её на самом деле зовут? Но сейчас любимый, но такой беспомощный и наивный брат полностью в её власти, к тому же, сам Учиха и никто из известных ему шиноби с подобным не сталкивались.
Нападать со спешкой – рискованно. Кто знает, на что способна лисица-оборотень на самом деле? Стоит пролистать старые свитки, пахнущие плесенью и разваливающиеся прямо в руках у ищущего секреты древних тайн, посоветоваться с Хаширамой по поводу угрозы селению, быть может, отдать приказ к боевой готовности…
Но не сию секунду. Нельзя оставлять с ней Изуну.
Ёко выдохнула, её чакра погасла. Ещё через три глубоких вздоха – хвосты пропали прямо у Мадары на глазах вместе с ушами, и, что удивительно, это не являлось генджитсу. А он ещё считал всё сказочками, которых пугают маленьких детей гражданских.
Ниндзя должен быть готов ко всему, даже самому невероятному.
Его брат сел, девушка поднялась на ноги первой и подала ему руку. Учиха приметил завядшие цветы вокруг того места, где они сидели.
«Её чакра высушила из них соки…»
Изуна улыбнулся, что-то сказал. Выражения лица Ёко Мадара не мог видеть, так как та встала к нему спиной. Отвечая, она покачала головой. Держась за руки, они двинулись в сторону селения. Старший Учиха бесшумно последовал за ними, не желая выпускать брата из виду пока он вместе с Шио за пределами Конохи.
В деревне более-менее безопасно.
Ёко отпустила его руку у скалы. Забавно, что именно это место – сколько раз уже из строящегося селения Мадару таскал сюда Хаширама? Их мечта сбывалась, и единственный её смысл для главы Учиха был в защите своих близких.
Клана. Изуны.
Особенно Изуны, едва не погибшего однажды…
Что-то кольнуло в груди, и мужчина поморщился, наблюдая за тем, как Шио помогает Изуне спуститься по менее крутому склону сбоку от отвесной скалы. Мадара помнил, кому его брат обязан жизнью.
Но тогда что происходит? Мог ли демон завладеть телом спасительницы его брата? А в курсе ли её брат? Впрочем, говорить Кураме рискованно – глава Учиха изначально ему не слишком доверял, нарочно позволив жить ближе.
Коротко поклонившись друг другу уже у подножия скалы – странно, ведь многие были не вежливы теперь с Изуной, пользуясь его слепотой – Шио и брат разошлись в разные стороны. Младший Учиха явно, не торопясь, направлялся в сторону дома.
Вот теперь пора за дело. В первую очередь – вправить мозги Изуне и запретить ему видеться с Шио. Будет спорить, но это ради его же блага.
Быстро уходя по крышам, Мадара уже не услышал короткий вскрик младшей Ёко, которая, не успев уйти далеко и по наитию обернувшись к скале, заметила его мелькнувшую с высоты на ближайшую крышу тень, единственную во всём проклятом клане копну волос и белую искру кланового моно на спине.

Эти люди довели его сестру до слёз уже второй раз за столь короткий срок. В предыдущий раз – своей глупостью и страданиями, теперь – удушающим страхом, который, казалось, никакие асуры не могли вызвать у Шио.* Прибежав домой, младшая Ёко сначала врезалась и вжалась в него, дрожа, но затем вдруг оттолкнула с криком и забилась в угол.
Девушке хотелось исчезнуть. Ей было стыдно, и из горла рвались отчаянные рыдания. Мадара всё видел – и лишь она сама виновата в этом! По вискам било боем барабанов, а за окном сгущались тучи, приглашая темноту в место, которое стало им домом; по стенам висели размашистые рисунки брата – хорошие и так себе: деревья, Коноха, Изуна, Мадара, всё вокруг. Брат как-то упомянул, что это просто способ записи происходящего. Сейчас лёгкие занавески отбрасывали на карандашные штрихи мрачные тени.
Никто и не думал зажечь светильник. Курама подошёл к несчастной и разбитой кицунэ тихо, сел напротив неё и, обхватив ладонями лицо, заставил смотреть на себя.
- Тихо… Успокойся… Всё хорошо.
Кицунэ не был уверен в своих словах, так как Шио хоть и пыталась, но не смогла рассказать ему, что случилось. Мелькало имя Мадары, Изуны, обвинения – причём сестра в чём-то винила себя, и собственное состояние не давало ей говорить внятно.
Однако чтобы ни произошло, он будет рядом. Никто и ничто не причинит вред его любимой сестре: ни люди, ни иные силы. Курама готов был загрызть любого ещё до свершённого преступления, какие бы последствия это ни несло.
Младшая Ёко разглядела эту уверенность в его глазах и зацепилась за неё. Сердце всё ещё старалось куда-то сбежать, но теперь она почти могла его утихомирить. Девушка, чуть поморщившись, сглотнула ком в горле и постаралась, чтобы обросшая льдом отчаяния душа оттаяла и согрелась. Брат терпеливо ждал, поглаживая большими пальцами по скулам и ладонями волосам; был рядом, готовый принять любой ответ. Казалось, даже если бы она убила Хашираму Сенджу или выжгла б полселения вместе с её жителями, Шио могла бы спокойно об этом сказать.
Жаль, что правда была куда хуже.
- Он знает, нии-чан, - шепнула Ёко так нежно и тихо, как никому раньше – даже самому Кураме. – Мадара видел меня, понимаешь?
Старший Ёко коротко вздрогнул.
- Он всё знает, брат мой.

Это было смутное, странное мимолётное желание – стереть с лица земли младшего брата, чтобы этого не сделал кто-то другой, бережно и без боли подарить ему покой и безопасность в вечном сне. Но Мадара отогнал лёгкое касание своего безумия, зародившийся на подкорке его сердца и души давным-давно, когда клинок пронзил сердце друга: не Хаширамы, с ним всё было проще и понятней.
Однако Изуна что-то почувствовал и резко замолк, перестав пытаться выяснять, что произошло и от чего глава Учиха так зол. Младший Учиха мелко шагнул назад от его ледяной ярости и закрылся под непробиваемой бронёй самоконтроля и той выдержки, что неведома воину, но понятна калеке. Мадара не замечал этого раньше за братом и скривился от отвращения; приём отработанный, заперся от него за семью замками.
Рыкнув, мужчина отшвырнул катану, за эфес которой непозволительно долго держался во время своей тирады – крика, и та продырявила бумажную стену веранды. Со звоном упала в соседней комнате, и тишина вернулась. Изуна наверняка слышал острее.
- Что случилось, нии-сама? – тихо спросил младший Учиха, выждав время и дав Мадара немного успокоиться.
В солнечном сплетении потянуло, но, с другой стороны, мужчина понимал, что заслужил. Старший Учиха не имел права повышать так на него голос, как бы недвусмысленно несколько найденных второпях древних свитков – не техники, легенды почти - ни указывали на опасность лисиц-оборотней, повелителей огня. И если в некоторых сказаниях именно лисы могли быть мудры, то женщины-кицунэ обладали не дюжей хитростью и коварным искусством обольстительниц, наводившим мороки на мужчин, чтобы украсть их души.
С душами, разумеется, чушь собачья. Но обстоятельства велели накладывать эти сказания на реальность и анализировать. И что бы ни было Шио нужно от его брата, Мадара этого никогда не допустит.
И всё же это обращение…
Невыносимо…
- Изуна, я… - неловко попытался сказать глава Учиха до боли нейтральную фразу, но Изуна его опередил, не дождавшись слова «не хотел».
- Что произошло, аники?
Но Мадара не произнёс ни слова, пока брат не подошёл к нему ближе. Дистанция в метр – большая, официальная. Примерно на таком расстоянии утром стоял докладывающий ему Хикаку. Память зацепилась за сообщённые им странные слухи, но Учиха временно отложил эту мысль на потом.
Всё же он погорячился. И сглупил. Изуна верит этой девчонке, а то, отчего Мадара хотел его уберечь, сам старший Учиха посчитал бы вымыслом, если б не видел собственными глазами. Мужчина всё ещё не отделялся от чувства вины, родившееся из благодарности за живого брата, ведь как бы там ни было – вот он, живой. Не может больше на него смотреть, а на переносице – крохотная складка беспокойства, тонкие губы поджаты, голова запрокинута, словно видит и просто всех вокруг дурачит.
А ведь у него на самом деле нет друзей кроме Шио. Как же сказать-то, как объяснить спокойно, не ранив?..
Мадара выдохнул, чувствуя утекающий в прохладный, но душный предгрозовой воздух гнев, и привлёк к себе Изуну обеими руками. Тот не противился. Брат был ниже настолько, что старший Учиха мог положить подбородок ему на макушку.
«Будь здесь, со мной, всегда, - хотелось попросить Мадаре. - Никогда не уходи от меня».
Как бы отреагировал Изуна, скажи он это вслух?
Младший Учиха легонько боднул брата лбом и тихо вывернулся из объятий. Мадара успел заметить тень улыбки на его лице. Внезапно до него донёсся звук шагов, и мужчина понял, что Изуна просто услышал их раньше.
Выходящие в сад сёдзи резко отодвинулись в сторону – вошедший едва не выломал их. Курама посмотрел на него безумно: сузившиеся зрачки, яркая радужка, нездоровый блеск, - но был не при оружии. На чистых досках остались следы его сандалий.
Мужчина скользнул по Изуне стеклянным взглядом и вернул его к насторожившемуся и открыто взявшемуся за кунай Мадаре, уже жалевшему, что отбросил меч.
- Есть разговор, Учиха, - сказал Курама негромко, но так говорят шиноби перед казнью за дезертирство, прося о последнем желании.
Глава Учиха не ожидал этого тона. Лучше, если б Ёко ушёл сейчас же, идеально – не приходил. Зато это знак, что его всё же заметили. Вероятно, в самом конце, и только поэтому его сестра не убила его.
Минутку, а сестра ли? Или, быть может, демон-лисица завладела его сестрой?
Счётов с Курамой у него не было – пока не было, в рукаве балахона имелись сенбоны. И мужчина мог прийти за помощью. Мадара убрал нож за пояс, всё же держа его на виду, и, сначала мотнув головой, забывшись, а затем тихо попросил Изуну выйти. На лице брата отразилось непонимание, но он со смятением в душе повиновался.
Над селением грянул гром. Тучи отпустили воду и всполохи света гулять на свободе. Вода полила за спиной старшего Ёко, который, выждав полминуты, дав время Изуне уйти дальше, плотно закрыл сёдзи.
- Просто выслушай меня, - негромко произнёс он.
Мадара молчал. Стало тише, и вернулась поганая духота.
Но, пожалуй, послушать, что он скажет, Учиха был готов.

У Шио затекли и руки, и ноги. Глаза опухли от слёз, но плакать она устала. Эмоций не осталось толком, сгорели и осыпались пеплом. Остались лёд и камень, тяжкий, и девушка оплетала его чуждым ледяным инеем.
Изуна умрёт, если они уйдёт сейчас. Пять лет – малый срок для всех. Шесть? А мимо Мадары ей тайно не проскочить в селение. Обессиленная Ёко мысленно собирала белый паззл. Это сюда, или не сюда, может, обратно, вот уголок и другое место…
Пусто. Не хватало важнейшего места – времени. Брат ушёл говорить с Мадарой, и как бы лисице не хотелось верить сейчас ему и в него, но старшего Учиха она знала лучше. Глава Учиха был недоверчивым к чужакам, к ней – с самого начала, смягчившись до благодарного нейтралитета после спасения Изуны. Но он безжалостен к тем, кто причиняет вред ему брату, и Шио ещё не пытаются убить лишь потому, что, вероятно, Мадара всё же не понял, что именно она делала с его младшим братом.
Вот раздумает всё хорошенько – и попробует. Хотя бы выгнать точно. И никогда более не подпускать к Изуне.
Что ей делать? Как обойти последствия собственной ошибки? Шио не сможет всего через несколько лет забыть имя Изуны на столетие или дольше и прийти к его могиле, зная, что умер он даже не в бою, а угас юным от её невнимательности, как свечка на сквозняке.
Если бы не брат, младшая Ёко была готова умереть, лишь бы повернуть время вспять или же найти хотя бы крохотный шанс всё исправить.
Вдруг в комнату ворвался ветер и капли дождя с запахом грозовой свежести, которая разогнала стоячий воздух в тёмной комнате. Шио в первое мгновение поёжилась от холода, но тут же оказалась в обжигающе горячих и мокрых объятьях Курамы, пробежавшего к душевно погибающей сестре. Мужчина насквозь вымок под ливнем. За ним протянулась дорожка грязи и воды, тонкие струйки стекали на пол.
Девушка обмякла в его руках. Сделай она это раньше – в одиночестве снова затрясло б. Старший Ёко спешно и успокаивающе стал гладить её по голове, параллельно с этим выпутывая завязки из волос, чтобы донести сестру до постели и уложить её, как маленькую, спать. Сон – хорошее лекарство, улягутся чувства и выровняются мысли.
- Всё хорошо. Я договорился, - прошептал он, не собираясь рассказывать, как в гневе Мадара едва не завлёк его в иллюзию Цукиёми.
Противиться человеческой технике оказалось неожиданно тяжело.
- Правда?
Шио устала. Шио ему не верила толком. Впрочем, Курама и сам не ожидал, что так получится.
- Да-да, - лис распустил ей волосы. - Мадара обещал никому не говорить, а я обещал взамен уйти ровно через две недели. Это ведь достаточно?
Худые плечи дрогнули. Старший Ёко поднялся, потянув девушку за собой, без труда поднял с холодного пола и переместил на одеяло. Шио провела ладонью по глазам, словно убирала с лица невидимую паутину; поникшая, выдохлась.
Кто мог знать, что всё обернётся так?
- Он точно?..
- Да. Так и сказал.
Сестра слабо улыбнулась и забралась под одеяло. Ей не хотелось сейчас знать, что именно Курама наболтал Мадаре. Спросит позже.
Мужчина отошёл, чтобы закрыть дверь, и шум не тревожил Шио. Две недели – опасно и много, но придётся ждать. В концу срока их вещи будут собраны. Быть может, стоит уйти из селения сейчас и, под присмотром Мадары, держаться невдалеке.
Ничего. Выкрутится и придумает – как выкрутился и придумал с Мадарой.
Младшая Ёко вытянулась на постели, беспокойно задремав.

- Так ты уверен?
- Я видел?
Хаширама нахмурился. Мадара перестал ходить вокруг стола и вперил в него мрачный взгляд, призывая к действию или хотя бы словам.
- Они наши друзья, мы не можем…
- Если Курама твой друг, то… - процедил Учиха, но Сенджу перебил его:
- Шио спасла твоему брату жизнь!
- Но как спасла?! – мужчина, горячась, ударил по столу ладонями и застыл напротив главы Сенджу. – Кто-то что-то знает? Нет. То, что она сделала, за пределами человеческих возможностей. Даже ты не смог понять, как она смогла его спасти.
- Только не говори, что ты против того, что она сделала, - тихо.
Мадара осёкся и отвернулся. Учиха нервно сжимал и разжимал пальцы так сильно, что в кулаке ногти чувствовались кожей даже сквозь ткань перчатки.
Хаширама выдохнул. Всё это было очень не вовремя. Посланники от Удзумаки прибыли совсем недавно, юная Мито – дочь главы их клана – обладала деловой хваткой и стальным стержнем, уверенно водя Сенджу за нос с одного условия их договора на другое, и, кажется, старательно тянула время, чтобы он сам догадался. Нет, он не дурак, догадывался, чего хотят Удзумаки, но условий они прямо не называли и плели свои интриги.
А тут ещё и Мадара со своими словами, что Курама и его сестра – демоны-лисы. Или что в них вселились демоны-лисы, ведь это никак не проверишь. Учиха требовал либо проверить, либо схватить их так, но как он мог…
К тому же, чувствовалось, что из-за Изуны глава Учиха и сам в смятении.
- Я просто не хочу подвергать наше селение опасности, - негромко произнёс Мадара, немного успокоившись. Курама попросил – потребовал? – у него две недели, и Учиха согласился, решив, что пусть лучше они остаются временно под их присмотром. – Старший сопротивлялся Мангекью Шарингану. Я не смог наложить на него Цукиёми.
- Мадара, это уже чере… - завёлся было Сенджу, но вдруг осознал, что именно сказал его друг. – Что? – шёпотом.
- Что слышал, - без раздражения. – Я не пробился.
Хаширама сглотнул. В бою он не смотрел в глаза Мадаре – знал, чем это грозит в теории, а на практике рассказать быть некому. Использование же Цукиёми Сенджу вообще довелось наблюдать лишь дважды, так как Учиха разумно не разбрасывался техниками подобного уровня на каждого противника.
- Это… - у Хаширамы не находилось слов.
- Нечеловеческая сила. Опасность. Как часто ты видел, чтобы они складывали печати?
- Не считал, - буркнул Сенджу, не зная, что ответить на холодные аргументы Мадары и понимая, что он прав.
И что делать? Гнать их, бояться? Поднять мечи на тех, кто помогал им строить селение? Хаширама сдавил голову руками. Это не те проблемы, которых он ожидал.
- Предупреди командиров. Пусть будут в боевой готовности, - сухо сказал Мадара, решив за них обоих. – Если они проявят себя враждебно и покажут облик демонов – мы атакуем. А ты думай, как нам одолеть, если…
- Печати.
- Что?
- Печати. Мы можем их запечатать. В селении клан Удзумаки, они мастера, какими никогда не станем мы. Печати имеют власть над любым живым существом, иначе призыв не работал бы. И Мито талантлива.
Учиха тихо усмехнулся:
- А отпугнуть их не боишься?
- Общий враг роднит, - качнул головой Хашираму, поморщившись на слове «враг».
Мадара о чём-то задумался, постукивая пальцем по краю столешницы. Ветер в который раз шарахнул рамой по стене, и Сенджу, не выдержав этого, поднялся и плотно закрыл окно на щеколду.
- И отправь сообщение в другие страны, - добавил Учиха.
Хаширама обернулся.
- Ты думаешь, стоит их предупредить?..
Сенджу не решил пока ещё, как относиться к формирующимися в других странах селениями, так похожих на Коноху. Путь к миру или новые враги?
- Не более.
- Без лишних деталей?
- Именно.
«Хм… Предупредить, чтобы были осторожными и пригляделись к чужакам… Что ж, хуже от этого не станет».
Мадара не задержался: бросил, что идёт искать информацию, но отчего-то Хаширама не сомневался, что друг направился к брату. Вот ещё одна напасть – Тобирама закрылся ото всех ещё сильней, чем обычно, и огрызался через слово.
Снова взъелся на клан Учиха?
Одно письмо – в Страну Ветра. Другое – в страну Молнии. Страна Воды. Страна Земли. Страна Железа – пусть и они будут готовы.** Все их соседи и не только, с которыми уже не велось войны. Пусть станут внимательными, замечают чужаков и не снижают бдительности. Пусть слушают и присматриваются к чужакам, но не атакуют.
Во имя мира.
Впрочем, в грозу всё равно птиц не отправить, а во время написания Хашираму посетила ещё одна идея. И Сенджу направился искать Мито в непозволительный для этого вечерний час.

Грохотало и лило всю ночь. Гроза подарила свежесть, лёгкость воздуху и травам. Лужи сохли быстро, но листва словно зазеленела, омытая, с новой силой. В распахнутые окна влетало птичье пение – ещё весной какие-то пташки свили у них под крышей гнездо.
Идиллия, но Курама, не торопясь, заранее собирал вещи, а мрачная Шио не обращала внимания ни на что, кроме своей работы. Обещание обещанием, но Мадара мог, и не рассказывая, подпортить им жизнь. Уснувшая рана и, удивительно, на всю ночь, поднялась на рассвете и под всё ещё накрапывающим дождём короткими перебежками добралась до скалы и дальше: наверх, в лес, к поникшим цветам с мокрыми тычинками. Ёко набрала целую охапку ликориса и, вернувшись, принялась вспоминать всё, что помнила о мазях и целительстве.
Мало. Ничтожно мало – в конце концов, зачем что-либо об этом знать лисице, каждая рана которого затягивается собственной энергией, а любой яд выгорит из тела сам. Наверняка убить кицунэ было в целом проблематично, и один из способов был довести до того состояния, когда уже никакое лечение не поможет. Мелькнула идея глянуть человеческие книги, и Курама даже тайком добрался до новенькой библиотеки селения. Но полезной информации в книгах оказались лишь общие пропорции смешения мазей.
Необходимая хранима в тайне светлыми эльфами. Быть может, напиши она Еве, та бы ответила, но у них не было на это времени; сейчас Гьюки с семьей находится в стране Молнии. В письмах они писали, что у них гостит Мататаби, которая по наставлению Совета уже двинулась к северу, чтобы ждать остальных у границ.
Поэтому Шио шла от собственных теорий. Девушка собиралась попробовать сделать мазь и соединить её действие с чакрой, чтобы ликорис в ней действовал на Изуну так же, как техника эльфов. Или похоже.
Мадара не обещал, что подпустит её к брату. Возможно, мысленно поклялся, что нет.
Курама не стал говорить сестре, что врачебные техники изобретаются годами, а создание более простых альтернатив могут занять столетия. Младшая Ёко и без того это знала. Поэтому мужчина послушно выступал в роли подопытного кролика и не выпускал из рук украденный секундомер – вернёт потом.
Кицунэ отошла от стола с новой порцией и без предупреждения рассекла его плечо до капель крови.
- Ай!
- Засекай, - мрачно приказала Шио. Курама нажал на кнопку секундомера и стиснул зубы: не от боли, но изо всех сил противясь первичным рефлексам своего организма и не давая чакре мгновенно заживить рану.
Это как задержка дыхания, но сложнее. Словно пытаешься заставить не биться сердце. Они уже пытались делать ранку на другой руке, чтобы, направляя чакру туда, лису было легче сдерживать иное направление, но обмануть механизм регенерации не удалось – тело честно дало вдвое больше чакры, и Курама не продержался и секунды.
Мазь обволокла рану. Суть не в том, чтобы не дать чакре заживить – это невозможно, но они сравнивали скорость заживления, когда старший Ёко сдерживал энергию просто так, а второй раз – с мазью. Разница была.
Крохотная.
Младшая Ёко провела обрывком бинта по чистой коже.
- Я устал.
- Вижу. Какие результаты?
- Ты действительно хочешь это знать?
Шио разжала руку с бинтом.
- Нет, - тихо. – Техника всё равно действует совсем иначе. Но я же…
- Сядь.
Курама усадил девушку рядом с собой. Шио опустила голову – наверняка винила себя. Но что теперь в этой вине, тем более что сестра была занята Изуной? Мужчина поднял бинт и обтёр руки лисицы от цветочного сока.
- Это я во всём виновата, - проговорила младшая Ёко.
- Мне с этим согласиться или начать тебя переубеждать? – совсем несерьёзно хмыкнул Курама. Сестра фыркнула и пихнула его в бок.
- Да ладно тебе, - пожал плечами лис. – Долечишь своего Изуну, а там уж скоро дома будем. У Азы вон дитё скоро будет, ругань будет на весь город, чей он – тануки или тёмный кот.
- Уж лучше быть подальше от всего этого, - качнула головой Шио, однако она расслабилась и даже улыбнулась уголками губ.
- Тогда закончим с отчётами и вернёмся в родные места. Как нас тогда Хару-сан потащила, помнишь?
Ёко улыбнулась теплее, шире. Брат всё делал верно – воспоминания вернули ей спокойствие и тепло. В конце концов, он прав. Мадара обещал, и, что бы ни случилось, они оба скоро будут дома. Живя здесь, Шио почти привыкла называть домом их жилище, поэтому сейчас светлая тоска по родине мягко окутала её, а память - успокоила.
Может, зря она так нервничает? Вышло не так, как планировалось, и всё же…
- Нам пора домой, - выдохнула она.
У Курамы камень свалился с плеч. Скрыв своё волнение, он успокоил сестру – пусть так будет. Ей совсем не нужно лишний раз себя изводить. А уж тем более заниматься самотерзанием и ранить душу.
И им на самом деле уже пора домой.

Напряжение спало совсем через несколько дней. Вокруг их жилища не появился конвой из шиноби Учиха, Мадара так вовсе пропадал неизвестно где. Шио даже удалось передать Изуне приготовленную мазь; астральный клон под хенге вложил баночку в его руки и объяснил, что необходимо будет делать. Курама не стал её останавливать – в конце концов, младшая Ёко делала это больше для собственного спокойствия.
Но всё было как обычно. На всякий случай оба Ёко не покидали надолго дом. Из-за этого на них стали странно поглядывать, ведь за ними закрепилась репутация довольно-таки общительных «людей», но брату с сестрой было не до того.
К шестому дню настроение Шио поднялось. Всего ничего – и она сможет провести предпоследнюю процедуру на Изуне! И даже разболевшаяся отчего-то голова девушку практически не тревожила.
Но вечеру стало гораздо сильней и хуже. Боль накатывала ритмичными волнами и тихо отступала, и пальцы невольно тянулись к вискам. Никаких лекарств в их доме не имелось. Но по-настоящему забеспокоилась она лишь тогда, когда, умывшись ледяной водой, выловила в взглядом устало прислонившегося к стенке брата. Курама болезненно морщился и сдавливал пальцами виски.
Из-за боли старший Ёко не заметил приближения сестры. Её ладони были божественно мокрыми и холодными, и лис, шумно выдохнул, подставил под них лбом. Шио прижала руки крепче, мягко массируя. Открыв глаза, Курама увидел в её лице тревогу.
- У тебя тоже?.. – произнесла она тихо, с затаённой надеждой услышать «нет». Девушка была уверенна, что это из-за непредназначенной эльфийской техники, так как голова у кицунэ могла болеть от дисбаланса чакры.
Но брат ведь нет…
Его ладони были тёплыми, но, накрыв её виски, боль вытягивали.
- Болит, да?
Лисица потеряно кивнула.
- Что с нами? – пробормотала она, ощущая себя маленькой девочкой: беспомощной, ничего не знающей о мире и знающей, что брат и отец защитят, оберегут и ответят на все вопросы. Но на этот раз ей ответом было отражение собственного непонимания.
Накатило одновременно. Словно задохнувшись, Шио согнулась, сдавливая голову руками. Боль не давала вздохнуть, чакра вяло колыхнулась и обожгла сердце ноющим покалыванием. Его биение тут же сбилось и оглушило в ритм взвившейся непослушно энергии внутри, и казалось, что земля колыхнулась под ногами.
Спустя минуту, не дав им опомниться, земля на самом деле дрогнула вместе с новой вспышкой. Волна пришла с севера, прорвалась издали из мрака и тёмной грязи – вчера, сегодня? – и докатилась до далёкого от границы юга. Лисица рухнула на пол и, наконец, узнала то, что делает её чакра. Впервые в жизни она пыталась этому помешать, но уже ничего не могла сделать.
Их предупреждали.
Совет их предупреждал.
А они отвлеклись и расслабились.
И когда девять хвостов и уши её третьего облика – воина, того, в каком застал её Мадара – сформировались и обрели материальность, громко хлопнула дверь, а с недалёкого дерева сорвался шпион-шиноби и понёсся со срочным докладом.

Первый толчок застал Тобираму по дороге к кварталу Учиха. Плевать на всё, плевать на ту чушь, что нёс ему брат – он предупредит Шио, с которой не разговаривал со злополучного вечера, и её брата о слежке. И вовсе не из-за того, что волнуется за неё, но эти люди сделали для селения многое; они были честны, добры и не заслуживали сумасшедший подозрений главы клана Учиха, которые тот вбил в голову Хашираму.
Демоны, девятихвостые лисы – чушь!
И как только Мадара сумел настолько запудрить брату голову? Хаширама ещё и молчал почти неделю, не рассказывая всей правды. И теперь Тобирама жалел о потерянном времени; обоих Ёко следовало предупредить о слежке сразу. К слову, на их месте Сенджу был бы уже далеко от селения, и всё же их что-то держало на месте.
Когда тряхнуло всю Коноху, Тобирама даже подумал, что их атакуют и выхватил кунай, с трудом удержавшись на ногах. Однако он ошибся – это была не вражеская земляная техника. Почва снова попыталась опрокинуть его на дорогу. Мужчина услышал ропот людей с соседней улицы, звук бьющегося стекла, короткий вскрик.
Землетрясение.
Но как? В этих краях столетиями не было этой напасти, даже его дед не видел ни одного. Хорошо, что большинство жителей селения – шиноби, да ещё и в боевой готовности. Какая бы ни были тому причина, это поможет избежать паники.
Всё стихло; будто бы волна прокатилась, вторая остаточная – и вернулась на воду тихая гладь. Тобирама заметил мелькнувшую в противоположную сторону от дома Курамы и Шио тёмную тень и сорвался на бег.
Поворот, направо, налево через проулок, перемахнуть через забор в неухоженный сад, ворваться без стука – она же в порядке, да?!.
Шио сидела на коленях на полу. Её пушистые тёмно-рыжие хвосты заняли почти всё пространство пола, уши она беспомощно прижимала к голове. Вид у неё был потерянный. Тобирама окаменел на пороге, встретившись с ней взглядом; младшая Ёко побледнела, хвосты вытянулись напряжённо и ударили по полу.
Курама со звериным рыком встал между ними, молниеносно обнажив меч: уши к голове тоже, но совсем иначе, рот искривился в оскале. Сенджу заметил удлинившиеся клыки, полосы на щеках мужчины расширились и стали ещё больше похожи на усы. Глаза горели алым, зрачок сузился в узкую полосу, а девять хвостов укрыли младшую Ёко.
- Назад, - прорычал он, готовый резать, ранить и убивать.
Тобирама дёрнул ремень поясной сумки с оружием, бросил её на пол и поднял руки. Больше оружия при нём не было, но Курама, похоже, не верил. Кончик его катаны качнулся в сторону горла Сенджу, и он вспомнил, как легко старший Ёко умел убивать врагов. Тобирама с трудом подавил воспитанные годами войны рефлексы.
- Не надо, - вдруг услышал он чудовищно незнакомый голос Шио. Девушка тронула брата за опущенный локоть и поднялась, покачнувшись, на ноги. Брат поспешил её поддержать, а Сенджу постарался скрыть тот же порыв.
Тобираме тяжело было на них смотреть. «Нелюди», - било барабанами в голове, но не похоже, что они спешат атаковать. Младшая Ёко и вовсе была напугана, а Курама сдерживался, чтобы не беспокоить сильнее сестру.
- Не надо, - повторила твёрже младшая Ёко и развернула лицо брата к себе. Безмолвный разговор, и мужчина опустил оружие. Но поглядывал на Тобираму с недоверием; сделай он сейчас что-то не то, то старший Ёко вцепится ему в глотку.
Сенджу вспомнил бежавшего от них шиноби-шпиона.
Сенджу услышал звук общей тревоги: тихий пересвист, словно птицы поют, издревле использовавшийся лесным кланом. Наверняка, Учиха теперь тоже знают, а может, и другие кланы, поселившиеся в Конохе.
Их убьют, их обоих. Сердце надрывно заболело. И кто-то сказал за него, задавив рациональность и заставив забыть, на чьей он стороне:
- Вам надо уходить, немедленно!
- Да что ты?.. – Курама снова шагнул к нему – не верил ничему и, возможно, подумал, что Тобирама просто пытается выманить их в таком виде наружу.
Шио качнула головой и, хмурясь, жёстко вцепилась Кураме в локоть. Её радужка тоже была красной, горящей, но в глубине плескался страх и робкая надежда.
- Мы не можем выйти в таком виде, - сказала она. – Лучше переждать…
«И я не могу уйти отсюда, нет!»
- Я видел шпиона, за вами следили, - оба Ёко вздрогнули. – Вас уже видели… - Тобирама осёкся, - такими… И только что был сигнал тревоги.
Шио и Курама переглянулись медленно: земля ушла у младшей Ёко из-под ног.
- Ну же! – не выдержал Сенджу.
Времени катастрофически мало. Девушка сорвалась с места и убежала в комнату за оставленным оружием.

Бег, команды вдалеке. Улицы сплелись в бесконечный лабиринт. Пока что им удавалось прятаться. Однако Кураме уже пришлось отбиваться от одной группы и не смог их убить – они были Сенджу, с которыми он ел и пил.
Ещё несколько свидетелей.
Вскоре прозвучал явный сигнал тревоги. Тобирама бежал, а мысли как назло разлетались в разные стороны. Сенджу просчитывал ходы, прочитывал мысленно план Хаширамы, предполагал, сколько из этого добавит Мадара. Судя по всему, позже всего заблокируют восточные ворота в селение, потому что от квартала Учиха они самые дальние.
Верный расчёт, сам Тобирама отдал бы такой же приказ: не тратить слишком много сил на блокировку выходов, но постараться бросить больше людей на перехват. Но Мадара наверняка перестраховался, так что Сенджу отнял ещё минуты и пришёл к сокрушающему выводу.
Ёко не успеют покинуть селение. Их перехватят куда раньше, и тогда начнётся бойня. Но если пойти напрямик через главную площадь, бросив клонов пробираться по проулкам, то будет крохотный шанс успеть…
На этот раз звук тревоги был явным, громким.
«Оповещение гражданских о военной операции», - опознал Тобирама и поморщился; даже если это предполагалось для отсутствия помех, на деле же их лишали даже шанса быстро взять заложника, если прижмут к стене.
Но если уже всё так в открытую, то клоны не помогут…
- Тобирама, пригнись!
Сенджу рухнул вертикально вниз, сюрикен с руки Шио вонзился в горло одиночке. Сквозь булькающий хрип Тобирама заслышал сиплое: «Предатель…». Мужчина упал, а Сенджу порадовался, узнав его – этот Учиха убил его кузена.
Что ж, по крайней мере, некоторых противников ему не жалко. Однако на щёки младшей Ёко легла мертвецкая бледность.
- Куда дальше? – спросил Курама.
- Направо. Но надо их отвлечь.
- Издеваешься? – шипение. – Это ж у всех на виду…
- Это самый короткий путь, тем более, от нас такого не ожидают. Это единственный шанс прорваться.
«Без лишних жертв – ведь там моя семья. И хотя бы одному из вас».
Тобирама посмотрел на Шио, которая нервно покусывала верхнюю губу.
- И лучше не клонов, - добавил он. – Это слишком очевидно.
- Есть идея, - произнесла младшая кицунэ. Тронула брата за руку, они переглянулись, и Курама кивнул. Сенджу почувствовал себя лишним. – Отойди, Тобирама.
Тобирама послушался, слыша тикающий в голове таймер. Раз, два, три, четыре, пять, время, они снова его тратят не туда!
Курама и Шио встали спиной к спине, сложили печати. Шерсть стала дыбом на их хвостах, плоть замерцала, будто вот-вот вернётся в норму… Лисы выдохнули пламенев одновременно на стены домов. Те занялись сразу – тонкие, сухие, лучшая пища жаркого огня. Переулок засиял, на Сенджу пахнуло жаром и будущей паникой.
Вскоре донёсся крик. На соседней улице уже из дому выбегали простые люди. Но Ёко не ограничились этим. Вспрыгнув на плечи брату, Шио, набрав воздуха, оттолкнулась от них и в прыжке оказалась выше крыш.
Девушка дыхнула высоко в небо. Сияющая птица техники раскинула свои крылья и, пролетев с квартал, рухнула своей разрушающей мощью, в районе западных ворот; там было много магазинчиков, текла река и бил источник рядом с дивными банями.
Быстро затушат, но деревня застроена плотно. Проулок уже объяло огнём, пожар перекинулся на дерево и потёк назад по пути, которым они бежали, и Тобирама поспешил первым его покинуть – кажется, оба Ёко не боялись пламени.
Хорошая идея. Клонов они всё же отправили, а после выбежали к Тобираме. Задерживаться больше нельзя. На бегу Сенджу нервно оглядывался; уж больно напоминали разрушения атаки клана Учиха и впитавшийся с молоком матери страх быть поглощённым пожаром. Шио и Курама кривились от боли – домом они звали это место.
Но жизни и безопасность друг друга были дороже.
Тобирама вылетел на площадь. Тихо – только крики и треск от огня вдали. Уже стемнело, и пожар бросал на скалу жуткие тени.
Слишком тихо. Что-то не так.
Шио заметила кружащие тени первой. Вскрикнув, она сорвала с брата накидку и набросилась сзади на Сенджу. Тот рефлекторно попытался её сбросить, сначала не узнав, но потерял равновесие и почти упал. Темнота сомкнулась, и уже на коленях он понял, что младшая Ёко прячет его лицо от людей.
Девушка боялась, что его будут считать предателем в своём доме. Шио отпустила его, но накидку оставила; Тобирама уже сам придержал её руками на приметных белых волосах. Звон мечей, Ёко выхватила саблю и бросилась на помощь брату. Вихрь завертелся: кунаи, сюрикены, сабли Шио и катана Курамы…
А Сенджу вдруг понял, что сумку с оружием так и не подобрал. Оставались техники, но по ним узнают сразу и…
Быть изгнанником всю жизнь? Прятаться от собственного клана?
«Нет, ты её не бросишь. Думай, ну же…»
Они не успели, пусть к западным воротам закрыт. Но совсем рядом с ними был тайный проход, который сам же Тобирама и внёс в проект внешней стены, чтобы при нападении невозможно было запереть жителей голодать внутри селения.
- Эй, и что теперь?! – крикнул Курама.
Шиноби всё прибывали, Тобирама слышал голоса. Но первую волну брат с сестрой отбили. Сенджу отругал себя за бездействие, как накатила вторая. Тобирама уже шагнул было вперёд, чтобы помочь, но онемел – шли Сенджу, вон Тока, вон Ичиро, вот юный Акери всего пятнадцати лет.
Руки его дрогнули, когда Курама бросил в их сторону огненный шар и отбросил их на пару шагов. Тобирама должен был… Должен был отвлечь, а клона отправить выводить Ёко из Конохи, ведь они не знали дороги до тайного выхода.
Но он не мог, не мог!
Вдруг Сенджу обратил внимания на то, как отбивается Курама: бьёт плашмя, эфесом, ногами, но ни разу ещё никого не ранил серьёзно на его глазах… Шио резко дёрнула его за рукав, выводя из оцепенения. Очнувшись, Тобирама услышал, как девушка его зовёт.
- Тобирама!
- Я… - он посмотрел на Кураму и всё понял; понял как правильно, как надо. – Я могу её вывести через тайный ход!
- Что значит «её»? Брат!
Шио бездумно метнулась к брату. Курама поджёг выход с улицы, на которую оттеснил отряд Токи, и поймал сестру в объятья. Старший Ёко крепко прижался лбом к её лбу.
- Ты же не можешь… нет…
- Конечно же нет, я догоню тебя, - твёрдо.
- Но…
- Послушай меня, - сказал он, заставляя лисицу смотреть себе в глаза, как успокаивал на полу их комнаты. – Тобирама сказал, что Хаширама разослал сообщения в другие страны. То, что случилось с нами – может случиться с другими, или уже случилось. Их надо предупредить, понимаешь? Они не знают, что на них могут охотиться.
Младшая Ёко закивала, но руки её сильнее вцепились в плечи брата. Девушка тянулась к нему, льнула и не могла оставить. Младший Сенджу окликнул её, но Шио не слышала ничего, кроме голоса брата, и видела только его лицо.
- Ты должна, понимаешь? И ты считаешь, что я не справлюсь с людьми. Всё будет хорошо, повтори за мной.
- Всё будет хорошо…
- Иди, я догоню тебя. Не прощаемся. Скоро увидимся, сестрёнка.
- Но ты…
- Иди же!
Курама заставил оттолкнуть её от себя, но Шио и сама отошла. Поверила ему – хотя бы для виду. Грудь разрывало от страха, но Тобирама уже тянул её за руку. Брат весело подмигнул ей, улыбнулся, и она побежала.
Курама же прав, верно? Ей нужно предупредить остальных.
И они совсем не прощаются.
Стиснув зубы, она нырнула за младший Сенджу в пока ещё тёмный и пустой переулок и скрылась.
Старший Ёко тихо выдохнул. Сестра была добрее его и не готова убивать жителей Конохи. Что ж, она выберется; Тобираме можно верить, как бы холоден он ни казался посторонним, да и не отшатнулся он от них, увидев истинное обличье.
Точнее, почти истинное.
Курама легко увернулся от летящего куная, качнувшись вправо. В развороте разрезал бок атаковавшего его мальчишки – все они дети, сорок лет им или двадцать; волосы были рыжими, возможно, это Удзумаки. Мужчина бил насмерть, чтобы никто не мог преследовать Шио. Быть может, после Тобирама скажет, что убил её.
Это было бы идеально.
Проклятое пламя Аматерасу – бесшумное, без света и звука техники - поглотило ближайший дом и зацепило лису руку. Мужчина зарычал и, отпустив инстинкты и чакру, которой уже хотелось сжечь всё вокруг, атаковал Мадару первым.

Крики били в спину – там, на площади, развернулась настоящая бойня. Тобирама кривился от мысли, сколько Сенджу могут умереть от руки Шио, но упрямо бежал дальше – ради себя самого уже.
У стены никого не было. Тобирама и не подходил к воротам, так ни они не видели оцепление, ни оно их. Толкая, казалось бы, обычный пласт камня, который с тихим шорохом открылся внутрь, Сенджу мрачно подумал, что такими темпами Курама стянет всех без исключения шиноби на себя.
Темнота неосвещённого коридора на несколько секунд накрыла их, так как Тобирама благоразумно не оставил открытой внутреннюю дверь.
Выход.
Здесь ничего не говорило о том, что происходит сейчас в Конохе. Тракт от западных ворот виднелся вдали, но вечерние густые сумерки скрадывали. Всполохи пожаров и шум сражения одного против всех прятала высокая стена.
«Что ж ты делаешь, предатель? Он же там убьёт их, убьёт всех твоих родных… Мадара же был прав, они на самом деле…»
Тобирама не додумал. Шио остановилась напротив и посмотрела на него; чуть снизу вверх, не высокая совсем. Лицо девушки выпачкала копоть пожарища, и от ясных глаз прочертили мокрые светлые дорожки.
- Он меня догонит, да? Сильный?
- Да, - бездумно ответил Тобирама.
Нет, он всё сделал правильно. Шио не заслуживала обвинения.
Шио не заслуживала плакать сейчас в темноте, оставляя за спиной проведённые в Конохе месяцы и родного брата. Но, в конце концов, он на самом деле сильный.
Что-то теплое крепко прижалось к его губам. Сенджу широко раскрыл глаза от удивления и не знал, куда деть руки, а поцелуй – короткий и единственный – уже оборвался. Тобирама потянулся вслед за тёплым дыханием, но вовремя себя одёрнул.
- Спасибо, - шепнула младшая Ёко.
«Прощай», - подумал Сенджу с глухой тоской. Тобирама готов был умолять, и готов сейчас в безумстве бежать с ней, если бы она его любила.
Но это была лишь благодарность. Шио развернулась и побежала прочь. Её поцелуй ещё долго горел на губах.
Тобирама пришёл в себя, когда Коноху накрыл оглушающий и отчаянный звериный рёв. Сенджу поспешил обратно, и уже не видел, как вдали – младшая Ёко уже давно скрылась – поднялась к нему тень гигантской девятихвостой лисицы.

Шио не могла плакать в высшем облике. Мучительный выбор на развилке: на юг или на север? Но на юге пустыня, разве тануки не справятся в пустыне? Поэтому Ёко развернулась на север, ведь там есть маленькая Сейрам. Спустя полчаса бега она плюнула и, нарушив все правила Совета, перекинулась в истинный облик.
Лапы проехались по земле от резкого торможения. Рёв Курамы настиг её, и лисица едва не бросилась обратно. Но она различила смысл: «Всё хорошо, беги дальше, я вернусь совсем скоро!», - и заставила себя двигаться дальше.
Шио в жизни не бегала так быстро. Она даже не знала, в нужном ли направлении двигается, но она направила в лапы чакру, хотя никогда не делала так раньше. Время стёрлось, стих и шум, оставшись далеко позади, и Ёко беспомощно заскулила.
Лиса осталась совсем одна.
Но ведь брат обещал!.. Люди не смогут его одолеть, пускай там и есть Хаширама с Мадарой! Ничего, через пару дней они будут плыть домой, а Курама будет мешать бинтовать ему самые глубокие раны и бахвалиться своим сражением.
Да, всё будет именно так.
Ёко бежала даже быстрее, чем когда боролась за жизнь Изуны. Разум закрылся и впал в некий транс; остались нюх, слух и крепкие лапы. Первый день они болели, сбитые о камни, но Шио срезала путь по ручью и охладила их. Чутьё вело её дальше на север, она принюхивалась, стараясь уловить чакру Гьюки, но ничего не чувствовала.
Слишком далеко. Сутки она бежала без остановки, но не без устали.*** Кицунэ ничего не ела с самой Конохи, которая исчезла в какой-то другой галактике вместе с месяцами мира, лицом доброго Изуны, их маленьким домом. Ни единой эмоции не было у неё – только злое упрямство добраться до Гьюки и хоть как-то им помочь.
Бессмысленность просьбы Курамы пришла к ней слишком поздно. В конце концов, она не могла побежать ко всем. Однако это её не остановило – все они воины и справятся, как справится её брат.
Но Ева не хвостатая, она слабей в бою. И у них ребёнок.
Значит, выбор верен.
Страну Мороза Шио пересекла всего лишь за пару часов. По дороге она даже смогла поесть: то ли корова, то ли какая-то другая скотина удачно попалась по дороге. Мяса-то на пару укусов. Но это придало сил для последнего рывка.
Граница страны Молнии уже осталась позади. Ёко очень надеялась, что найдёт Гьюки и Еву – эта надежда была равной то, что она не сможет этого сделать, потому что их семья убралась от людей вовремя.
Чакра Гьюки чуть прохладная, но мощная, почти как у брата, коснулась морды и прокатилась мурашками по спине. Шио остановилась на дороге и повела носом.
Кажется, она их всё же нашла.

Сейрам сладко спала. Сонное джитсу родной матери подарило ей покой и защиту. Маленькая хижина на склоне низких гор предоставляла отличный обзор. Ева прицелилась, наконечник стрелы засветился, оплетаемый зеленоватой чакрой. Эльфийка выстрелила, и стрела убила сразу троих, прошив их тела насквозь.
Четвёртая.
Ещё три стрелы – в колчане.
Гьюки сражался ниже. Откуда-то у здешних шиноби нашлись сильные техники – её любимый муж ещё не понял, что это техники запечатывания. Нагваль верила в него и хотела к нему, но не могла отвлекаться, ведь в постели посапывала их малая дочь. Светлые волосы и кожа – от неё, золотые глаза и характер – от папы; сокровище, которое нужно защитить любой ценой.
Ритуальный кинжал Ева заранее закрепила на бедре.
Огонь, жар, пульсирующее волнение: Шио ворвалась через заднюю дверь. Эльфийке не нужно было оборачиваться, чтобы её узнать, лисья чакра говорила сама за себя. Спрашивать, где её брат и как она здесь оказалась, Нагваль тоже не стала.
Это неважно.
Важна лишь жизнь её дочери.
- Где…
- Сражается. Ты не привела хвост?
Ёко покачала головой, поражаясь сосредоточенности эльфийки. Она слышала об их сдержанности, но не подозревала о её степени и силе. Взгляд упал на колчан, но Ева ногой сдвинула его к себе, не дав Шио узнать о количестве стрел.
- Помоги, - коротко бросила женщина и отошла от окна.
Шио быстро заняла её место и выдохнула катон: люди карабкались наверх, как тараканы, но, к счастью, под хижиной был крутой уступ.
Ева нежно поцеловала дочь в лоб, шепнула ласково на родном языке. Шио – тот лучик спасения, которого ждала эльфийка, держа всё это время бесполезную оборону; численный перевес слишком очевиден.
- Ты унесёшь её отсюда, - произнесла она и подняла руку на попытку младшей Ёко что-то возразить.
Всё уже решено.
- Идите. Ей тут не место. А я помогу мужу.
Шио сглотнула. Не так уж часто она осознавала, что Ева другая – другого рода, другой расы. Это было странно, но сейчас кицунэ готова была беспрекословно её слушаться. Девушка взяла ребёнка на руки и обвязала какими-то тряпками, чтобы было легче бежать. Нагваль кивнула ей, и Ёко выбежала.
Её путь будет идти по пологому лесу. Ева вздохнула свободней. Теперь их дочь в безопасности – хотя уйти им тоже нужно помочь.
Эльфийка подхватила стрелы, прижав их пальцами параллельно короткому луку, шагнула с подоконника наружу и ногой припечатала к земле рослого мужчину, выпустив стрелу кому-то в глаз ещё в полёте. Вторая, ещё не выпущенная из лука, пронзила сильное человеческое сердце, а уж после была выпущена в спину несчастному, который заметил бегущую выше по склону прочь Шио.
Какой-то глупый юноша испугался и в крике за непокрытые уши назвал её ёкаем. Ева пощадила его и нашла глазами мужа. Последний выстрел – чтобы было время посмотреть на него.
Вот он, вдали, но для эльфийского взора – совсем близко. Гьюки тоже заметил супругу и рванулся, но вдруг нечто обхватило запястья, притянув к земле. Восьмихвостый не видел, но чувствовал накидывающиеся на него цепи. Мужчина уже не знал, скольких убил, его одежда пропитала людской кровью, с плоских «обрубленных» рогов капало на лицо, но сейчас он был готов убить ещё больше, потому что понял, что задумала Ева.
В её руке уже был кинжал, когда Гьюки удалось освободить одну руку. Оковы тут же сжались с двойной силой. Ева улыбнулась ему так нежно, что остановилось время.
И вонзила нож себе сбоку в шею.
Брызнула кровь. Гьюки закричал, не слыша своего вопля, словно убили его, вырвав сердце и вылив на открытое мясо кислоту.
Душа светлого эльфа настолько чиста, что её могут увидеть живые. Душа светлого эльфа, пожертвовавшего собой, настолько сильна и полна ещё жизни, что сожжёт своим сиянием всё вокруг.
Свет затопил всё вокруг. Исчез склон, исчезла тьма и ночь, исчезли люди и их голоса, поглощённые самым страшным джитсу эльфов. Гьюки остался один на коленях: склонённый и задыхающийся от боля и горя.
Призрачные руки коснулись его щёк. Мужчина потянулся следом – он любил её так долго и так мало, а теперь она его покидает навсегда. Ему хотелось сказать, что он её любит, но Ева итак это знала. Её силуэт ему то ли мерещился, то ли он был на самом деле.

Наша дочь в безопасности…

Еле слышный шёпот.
- Не уходи, нет… Не оставляй меня…
Гьюки просил, не уверенный в том, что говорит вслух. Что ему ещё оставалось? Восьмихвостый смутно понимал, что его оковы сомкнулись – иначе, скорее всего, он бы тоже погиб от всепоглощающего света.
Но эта мысль появилась и исчезла. Его солнце зажглось так ярко – чтобы потухнуть и исчезнуть из его жизни навсегда.

Я всегда буду с тобой…

Он выдохнул. Она исчезла. Цепи вытягивали из него силы. Не видя больше ничего, Гьюки пошатнулся и провалился во мрак.

Шио упала, с трудом удержав на руках Сейрам. Малышка поморщилась, но не проснулась. Ёко обернулась и онемела от ужаса. Белоснежный купол накрыл всё, что было за её спиной, не оставив даже предсмертного крика.
Девушка читала про такое. Но, честно говоря, не верила.
Ева мертва. Ёко крепче сжала заворочавшегося у неё на руках ребёнка. Нужно идти дальше и быстрее, иначе придут новые и отправятся в погоню. Дар Нагваль своей дочери – время и спасение.
Даже вернуться и поискать её отца Шио не имела права. Девушка могла лишь подняться с земли и упорно идти вперёд.
Силы кончились к рассвету. Ёко продвинулась довольно далеко. Тихое утро пришло с серыми тучами, поэтому, упав к корням дерева, Шио укрыла хвостами Сейрам. Хорошо, что девочка ещё спит. Кицунэ свернулась вокруг неё клубком и, задрожав, заплакала; тихо-тихо, стискивая зубы, ведь иначе она бы выла.
Брат не придёт. Брат не догонит её. Брат в Конохе, как Гьюки в той долине, а у неё на руках в миг осиротевшее дитя.
Уже под дождём кто-то её нашёл. Шио не узнала ни песочных волос, ни лица двухвостой тануки, так как потеряла сознание ещё час назад. Аза кое-как укрыла их, зная, что помощь уже идёт, и вскоре их заберут отсюда. Перед глазами женщины ещё стоял крикнувший ей уходить Шукаку; вы ведь беременны, Аза-сан, да ладно, я справлюсь, Аза-сан.
Передавайте привет Шио, Аза-сан.
Тануки накрыла руками сильно выпирающий живот. Муж будет по гроб жизни благодарен Шукаку, но она не знала, удастся ли ему когда-нибудь отблагодарить этого нерадивого дурака. Силы покинули и её, но Аза просто уснула на голой земле, позволив поглотить себя стыдливой материнской радости.
К людям пришли двенадцать хвостатых и одна прекрасная эльфийка.
А домой вернулись только трое.