Ну мы же биджу... Глава 46. Смерть приходит под конец

- Извини, что ударила.
- Всё в порядке.
Хаширама теперь тоже сидел. Над его воплощённой мечтой поднимался дым, но Шио заставила его вспомнить уплаченную цену. И в итоге войны всё равно продолжились. Может, прав был Мадара и тьму не искоренить никогда?
Тайна обоих Ёко, лучший друг…
К тому же, шиноби справлялись. Силы были относительно равны. Почти вертикально внизу – наклонился, насколько было возможно – Сенджу разглядел небольшую цепочку людей. Эвакуация и, похоже, не только мирных жителей.
Детей больше не водили в бой. Уже хорошо. Мадаре бы понравилось.
- Почему я? – спросил он.
Пусть будет звук, разговор. Сидеть на месте всё же так невыносимо.
- В смысле?
- Почему я, а не Тобирама… в смысле, мне казалось, что тебе хотелось бы поговорить с ним…
- Что он тебе рассказал? – мрачно.
Ёко повернулась, чуть нахмурилась, но глаза её оставались равнодушными. Сенджу проглотил лишние вопросы и, пожав плечами, сказал полуправду:
- Ничего. Но вы вроде с ним общались.
Зачем говорить ей, что Хаширама не слепой и знал, в чью сторону неотрывно смотрит Тобирама? И что, возможно, поэтому у него так и не было семьи.
Не нужно всё это.
- Мы виделись после. Всё решили. Мне больше нечего ему сказать, как и ему – мне.
Последнее Хаширама оспорил бы, но не стал. Мужчина задумался о Мадаре, так как, вспоминая то время, нельзя было не вспомнить о нём. Кажется, всё стало разваливаться на кусочки, когда вдруг как-то тихо и очень быстро умер его брат – слёг с, казалось бы, приступом гипотомии, да так и не поднялся больше, вспоминая перед смертью потерянную пять лет назад подругу. Мадара не произнёс ни слова, но старший Сенджу больше не видел его улыбки.
Только спустя целую жизнь в Долине Свершения лицо тогда уже не главы Учиха пересёк безумный оскал боевого азарта.
Кто-то окатил катоном трёхлоговую змею у дальней стены.
- А как здесь… Сенджу ещё?..
- Перевелись. Выродились. – Хаширама внутренне содрогнулся и прикусил язык; ну кто его дёргал спрашивать, кто, зачем. – Но внучка твоя жива, по свету бродит.
Мужчина сглотнул ком. Хоть кто-то остался, и всё равно ему не верилось, что когда-то могучий клан, в котором он рос и за который так долго сражался просто… исчез? С другой стороны, вырождаются тогда, когда перестают блюсти чистоту крови и создают союзы с теми, кого любят – пускай из-за этого исчезло их могущество.
Наверное, это даже хорошо. Но почему-то радости Хаширама не чувствовал.
- Про Учиха мне не спрашивать? – осторожно спросил он, вспомнив огненный всполох. Учиха-то суровей и их кровь ценнее.
- Не стоит, - почти шёпотом.
Интуиция подсказывала худшее. Мысли вертелись в голове, но она права, не стоит спрашивать. Проще думать, что Шио просто неприятно о них говорить.
А сам он уже мёртв и не должен вмешиваться в дела живых. Разве что в дела одной слишком долго живой.
- Про себя ты тоже не ответишь?
- Даже не пробуй.
- А я и не собирался, - весело. Мужчина поднялся на ноги, привычным жестом отряхнул штаны. Сойти теперь по тропе слева от скалы и направиться к Мадаре, чтобы вытащить того из дому на пару чарок саке.
Славно было б.
Демоны или нет? Во всяком случае, ему довелось убедиться в том, что не люди, ведь голос с лицом его супруги с алыми глазами как-то был мужским, знакомым.
- Я перед твоим братом извинился, - признался он с лёгкостью. - Как умирал – так Мито пришла на помощь, а поздно было. Вот печать и ослабила.
В груди у Шио ёкнуло и перевернулось. Девушка едва не вскочила и сдержалась в последний момент, оставшись на коленях и не поднявшись.
Хаширама…. этот человек говорил с братом после всего, а она – нет?..
Ни разу…
Сенджу улыбался высокому ветру и солнцу, ловил лучи и воздух не своим телом. Без тяжести он говорил о собственной гибели, об оставленной когда-то супруге. Хаширама мёртв и, наверное, стоит помнить о том, что белки его глаз черны от Эдо Тенсея. И больше думать о живых; пусть сердце чаще бьётся за Юмию, с которой что-то случилось, раз она оставила росчерком послание, за Хинату, которая совсем недавно стала чуть сильнее и не видела таких боёв. И об остальных – на всякий случай, и о тех, кто сторожит сейчас границу.
За Кураму в теле мальчишки-генина – пусть защитят его товарищи и всевидящая госпожа Аматерасу.
А за что она била мертвеца Хашираму? Только ли за далёкое для него прошлое, причастен к которому он был лишь с руки лгуна Мадары, не промолчавшим, как было обещано? Если так, то и на любого Учиха или Сенджу девушка могла бы так злиться. Но Саске заслужил лишь порцию её раздражения, Итачи – равнодушия и бутыль саке, а с принцессой Цунаде Шио ни разу не встречалась и никогда не стремилась.
Коноха для небольшой и тайной от самой себя мести куда более притягательная и неодушевлённая.
- Я ударила тебя не за тот день, - вдруг сказала Ёко.
Кицунэ ведь не собиралась. Совсем не собиралась.
- Ты убийца друга. Ты знаешь, о чём я.
- Тебя это волнует? – удивился Хаширама.
- Неважно, как я отношусь к Мадаре… Но так оказалось проще разочароваться в людях, - Шио отвернулась от него; зря всё же сказала, всего лишь человек, не поймёт так же, как она никогда не осознает возможность пронзить мечом сердце того, кто тебе дорог.
У биджу так не «принято».
Хорошо, что она не родилась человеком. Сенджу уже утомлял, присутствием вытягивая по капле силы. К тому же, кажется, шиноби Листа стали теснить противника, и Хаширама тоже заметил это – отчаяния больше не было в его сердце.
Рассчитывать надолго и не стоило.
- Воля огня живёт здесь, - произнёс Сенджу. - Вы с братом принесли её сюда.
Это уже перебор.
Достаточно с неё.
Шио вытянула ногу и стёрла линию ограничительного круга, уничтожая печать. У Хаширамы есть тридцать секунд без чьих-либо уз, чтобы уйти в мир мёртвых и присоединиться к духам своей семьи.
- Иди прочь, - коротко, тихо, в сторону.
Сенджу услышал и прикрыл глаза. Мужчина широко улыбался, не желая держать душу там, где ей уже не место, когда его тело начало рассыпаться в воздухе на трухлявые лоскуты. Ветер подхватил их – вверх и назад, в остатки леса, чьи травы когда-то полнились алым ликорисом.
Ёко закрыла на мгновение глаза; в сером прахе осело тело мальчишки-жертвы. Гадкая смерть. Ухватили люди суть некромантии.
Кицунэ поднялась, затёрла частично следы техники ногами и, спустившись в несколько прыжков со скалы в обход выходов убежищ, скрылась на улицах селения.

Некроманты знают удушье, чувствуют удушье; ведь именно им убьёт тебя недовольный Бог, так как ножом вырезает душу.
Юмия непроизвольно дёргала ногами. Сделай так кто-то более принадлежащий этому миру – у неё бы переломились шейные позвонки или же разорвались от веса собственного тела, а так Жнец душил её, держа на весу за спиной третьего Хокаге, и наказывал за дерзость; названная дочь его Широ не будет подвержена каре в своей весёлости, хоть материальный аналог ножа оказался в руках Орочи, наверняка пройдя через её руки.
А она, смертная, посмела воспользоваться в своих целях, гневя сильнее того, груз долга кому всё ещё лежит на плечах. Возможно, ей осталось жить секунд двадцать, ведь Жнец мог погубить и время – Юмия не знала, сколько её держат. Гул стоял в голове – заигралась, девчонка! – в горле клокотало мокрым красным, от края рта потекла кровь. Дух покидал её тело, чтобы кружиться в муке вместе другими поглощёнными жнецом душами.
Но через несколько вечностей её отпустили. Орочи рухнула с высоты, едва не задев словно окаменевшего Хирузена. Значит, время для неё действительно пока что не текло. Наверное, для сражающихся здесь она исчезла – если бы восьмихвостая ещё могла об этом думать. Душа вернулась в тело из хладных ладоней Бога Смерти и от ужаса что-то окончательно разорвала что-то внутри; стоящую на коленях Юмию вырвало смесью крови, желчи и отчего-то воды. Сердце колотилось, всё существо кричало бежать или блаженно умереть, однако нечто глубинное, что делало её некромантом, заставляло сидеть на месте, склонившись раболепно, но не чувствуя себя рабом.
Некроманты – лишь слуги. Любому хозяину не нравится, когда слуги слишком лезут в его дела и глубинные помыслы.
Не сразу Орочи увидела свои руки: ранее всё расфокусировалось из-за расслабившейся, как у трупа, радужки. Белые, истерзанные. Не даётся ли ей Коноха слишком дорого?
Тобирама справлялся так себе. Лорд Орочимару не рассчитывал, что отберут одну из его марионеток, к тому же спала темнота. Тем не менее, саннин был уверен, пускай окружающая материальная реальность казалась Юмии расплывчатой.
Не зная о её существовании, Орочимару придал девушке сил. Юмия сменила позу: на одно колено, со склонённой головой – слуга, но не раба.
Жнец не говорил, не тратясь на слова. Его воля оплетала тело и просачивалась в сознание ледяными иглами.
Вернуть долг, отдать долг… Итачи жив – но долг должен быть отдан, иначе исчезнешь с лица этого мира, других миров и грядущих, а душа будет вечно скитаться призраком в междумирье, терзаемая его ветрами, и никакой бог не защитит её, ведь бог некроманта – смерть, бог – проклятие.
Спокойную загробную жизнь и возможное перерождение дарует только Жнец, спася от самого себя, если не будет зол.
Орочи отдала пока что меньше половины своего долга, так как не каждый человек подойдёт и в бою тоже. Чтобы отдать девяносто девять душ долга Богу Смерти, надо убивать с чёткой целью и намерением – отдать душу жертвы Богу Смерти.
Только так. Не самозащита, не в бою.
Никак иначе.
- Встань. Иди. Отдай часть долга и подтверди свою верность.
Юмия поднялась на ноги, поклонилась. Но, как только выпрямилась, в спину толкнулось что-то холодно-жгучее и заставило на мгновение задохнуться, а взгляд – потемнеть. Кожа её посерела, а маска почти сама упала на лицо. Жнец взмахнул перед ней ножом, и расстояние всего лишь в палец отделило кончик ножа от её живота. В воздухе возник полупрозрачная рваная «дыра», в которой она видела и деревья, выращенные Первым Хокаге, и, кажется, одну из улиц Селения Листа – удивительно тихую и пустую во время наступления врага. Образы переливались и перетекали друг в друга.
Орочи понятия не имела, что это такое, а обычно она предпочитала знать, с чем имеет дело. Но сейчас было исключение, и поэтому девушка шагнула в дыру, которая мгновенно за неё захлопнулась.

Хината запыхалась. С Гаарой они разминулись, точнее тануки вдруг повёл головой, словно что-то почуял – смерть, кровь? чью? – и, бросив на неё краткий взгляд, снялся с места. Уже когда Собаку скрылся, в голове Хьюга сформировался их бессловесный диалог, а кончики пальцев закололо от того, что есть кто-то, с кем реально так говорить.
Что ж, это было первое серьёзное Хинаты сражение, в котором спасать её не требовалось. Две части, казалось бы, разделённые настолько сильно, насколько это возможно, сцепились руками, переплетя пальцами, и душами, и действовали вместе. Меч бил больше плашмя и тупой стороной, подчиняясь милосердию хозяйки, однако ему не нравилось; приходилось тщательно следить за собой, так как нет-нет, а Хьюга обнаруживала, что чиркает по шиноби Суны кромкой острого лезвия.
От мыслей об убийстве внутри до тошноты скручивало. Но у девочки закончилась веревка, и зудело между лопаток. Крыльям тоже хотелось свободы, пускай под плащом их уже не было в материальном виде. Впервые она чувствовала так отчётливо часть себя, которую не видела и не ощущала – перья дыбом при атаке, взмахи при прыжках с высоты. Небо звало, и Хинате слышался его голос и плач.
Невыносимо.
Интуиция, о которой часто твердил отец и в которую не верили Неджи и Ханаби, пробудилась мгновенно. Хьюга, совсем не думая, бросилась неудачно назад; сильной атакой кто-то снёс полдома и забор к нему. Волосы встали дыбом, трескучим морозным облачком вырвалось дыхание и по ладоням потёк иней. Тсукикайбо со свистом взлетел в руке, отбивая атаку мечом и, при более удачном раскладе, уничтожил бы катану нападавшего, но под ногой предательски хрустнула доска, не выдержав отдачи энергии и упора, и сломалась. Колено подогнулось, в животе ёкнуло от неожиданного перемещения. Хината едва не упала, но удержала на голове капюшон; кожу щиколотки рассекло щепой.
Она стояла перед ней – и не нападала сразу, не двигалась дальше в горячке боя. Фиолетовые, нереальные почти что волосы обрамляли маску АНБУ Конохи, покрытая царапинами броня поблёскивала. Хьюга сглотнула. Ей не нанести ни одного удара, и не только потому, что разница в уровнях очевидна; они же на одной стороне с этой АНБУ.
Может, показать глаза? К клану Хьюга никогда не лезли, возможно, Хиаши не доложат, что его дочь разгуливает с мечом и прячет лик. Если повезёт, ещё и не распознают, кто она.
Но могло и не повезти. Сердце стучало быстро, но гнало по венам почему-то не горячую кровь, а стылую воду. Застывая, лишние эмоции рушились – вместо зачатков паники и растерянности в неё втекало хладнокровие.
Югао сенсор, но не лучший. Девушка не отличила б двух обладателей чакры огня друг от друга, не нашла б иглу джинчурики, когда не вырывается демон, в стоге сена других шиноби. Однако она помнила изуродованные местами холодом края ран Хаяте, и теперь, не ища, наткнулась на убийцу сама.
Посмел явиться, смотрит на неё, ждёт… Скорее всего, это из Звука – от Орочимару можно ждать чего угодно, даже шиноби, носящих тесаки в свой рост, но убивающие лучших лунными ночами без свидетелей и шума. Обычно это редкое сочетание, тем более что в Суне вряд ли может родиться человек с кекегенкаем льда. По отчётам последний такой ходил с Забузой – тоже мечник, это могло что-то значить.
Но Узуки не собиралась выяснять и копаться. «Ошибка за ошибкой, недостойна быть АНБУ», - стучало молоточками в голове, пока она снимала с себя маску. Упав на землю, та треснула. Убийца, удивившись, опустил меч. Югао уже заметила, что одна его нога провалилась в доски и каменное крошево. Есть шанс нанести рану сразу, хотя он был больше в самом начале, до того, как она стала медлить.
Девушка хотела смотреть в глаза этому человеку. Увидеть, как они гаснут, предсмертный ужас и чтобы последним, что он увидит было б лицо Югао. За Хаяте.
Хотя Хаяте не одобрил бы.
Враг выпрямился, плащ лёг по фигуре – либо худая женщина, либо совсем юноша. Прячет лицо. Ну, убьёт и увидит.
Хината колебалась. Правильное решение – убежать немедленно; нога не застряла, в крайнем случае, она легко взлетит. Но тёмный, утопленный решимостью и глубоким горем, взгляд женщины словно пригвоздил её к земле.
- Ты убил моего жениха. Я плохая куноичи, знаю. Я не заслужила эту маску, - сухо произнесла Узуки; со смертью возлюбленного на многое стало всё равно, даже на то, что даёт возможность напасть. Но драгоценные мгновения тратились лишь на её слова, которыми Югао хотела внести чёткую и холодную ясность. – Я тебя убью.
Сухо, спокойно. Так и надо.
Кольнуло в сердце тем же предчувствием. Хината рухнула вертикально вниз, уходя от удара клона, всё это время подкрадывающегося к ней со спины, и взмахнула рукой. Клинок прошёл через оставшуюся деревянную опору, словно сквозь масло, и балка рухнула на голову не успевшей увернуться копии. Хьюга, перекатившись, прыгнула вверх, почти дала сформироваться крыльям – всего на взмах, так как оттолкнуться нормально было не отчего – и в воздухе активировала Бьякуган. Истерзанные напряжением вены заныли; девочка только-только хотела дать глазам отдых.
Непонимание дало подпитку страху. Каждая клеточка пропиталась им, и Хината ощутила вдруг, что вместо пут все чувства обострились. Ново, странно, неправильно – её страх другой, её страх заставлял руки дрожать и забывать результаты тренировок; из-за него Хьюга плакала от ужаса после первой серьёзной миссии, тихо и тайно, прячась от команды. А сейчас он вдруг наполнил силой и шептал сладко: «Тебя хотят убить. Очень хотят. Но ты же не хочешь? Не хочешь быть гниющим телом в сырой земле, и чтобы твою плоть жрали черви?»
На секунду тьма затмила взгляд. Ужас пронзил, ужас заставил её ударить клинком так, что рассеклась это проклятая земля – промахнулась, сила атаки ушла мимо. Югао увернулась с трудом, выронив меч - её едва не смело с ног энергией чужой чакры, - и метнула кунай в ответ: не целясь, отвлекая.
Кажется, это будет труднее, чем она думала. С другой стороны, этот шиноби убил Хаяте – далеко не слабого. Женщина быстро подняла клинок; дальше ошибки непростительны, хоть и не знала Узуки, что враг уже пришёл в себя и всё ещё не разумеет, за что обрушилась месть и страсть смерти.
И напала вновь первой.

- Ты вовремя! – крикнул Шукаку, и Гаара поморщился, так как старший тануки не рассчитал и почти оглушил его. Они стояли спина к спине, и песок кружился вокруг них общим потоком, огораживая от обезумевших шиноби Звука: они не знали, что предала не Суна, а Гаара, и жаждали мести.
В любом случае, ниндзя направили силы в нужное, хоть и бессмысленное русло. Шукаку взмахнул рукой и развернулся, Собаку зеркально повторил за ним, не оставляя открытыми тылы. Песок сверху обрушился на одного из противников и превратил его в месиво костей и мяса. Гаара увёл эту порцию в бутыль – кровь давала силы, кровь они не тратили, а его перестали осуждать за подобную силу. Поэтому Собаку не испытывал ни кровожадности, так как передал право атаковать напарнику, ни отвращения.
Разве что старался быть внимательным, ведь у текучего песка находилось сотни новых применений, помимо техники песчаного гроба.
Однако Шукаку не лукавил. Сотни сандалий и огонь так и не разросшегося пожара, превратили и без того малое количество песка в селении в почти невозможный к использованию мусор, точнее, тануки после арены не хватало на него концентрации. Запас он, к сожалению, благополучно истратил на то, чтобы с рекомой арены смыться неузнанным.
А с «Гаары» никто потом не спросит, что и как – приказы «Казекаге» и их исполнение станут никому не нужны, как только Суна будет знать о судьбе своего правителя.
- Где Хината? – спросил Шукаку.
Бой практически не мешал переговариваться: никого особенного им не попалось. Людей с водной чакрой, к счастью, тоже.
- Она позволила, - негромко, пригибаясь от куная; нечего защите тратиться, раз уж работает она сейчас на двоих.
Этот был особенный, они не заметили его. Метнувшись с крыши, шиноби надеялся, что сверху защиты нет. Короткое копьё заменяло ему руку и, не заблуждайся он, атака задела б, по крайней мере, одного из тануки, так как Гаара и Шукаку были заняты другими. Но песок загородил их; напарники одновременно сжали древко копья и потянули в стороны, ломая его. Шиноби потерял секундное равновесие, и песок поглотил и его тоже.
Красноватый, Собаку дал утечь в бутыль и ему. Впервые подумалось, что, возможно, изнутри калебас бурый.
- Мы неплохо сработались, - заметил Гаара вслух.
- Ха! - Шукаку кулаком бесхитростно отбросил совсем юного мальчишку. – Вместе мы с тобой пол-Суны с землёй ровняли.
Младший тануки поморщился. Воспоминание ему не понравилось, а Шукаку разошёлся во время боя, бил в кровь и жадно следил за тёмно-алыми брызгами. Краем глаза Собаку заметил знакомые татуировки. Баки сражался неподалёку и готов был убить куноичи Листа – взаимно, говоря честно, но большинство людей Ото уже действовали по принципу «все против всех», и группа из четырёх человек вклинилась между ними. Ещё по трое подкрадывались сзади, а Гаара сам не понял, как это заметил.
- Я хочу найти Хинату. Неспокойно, - сказал Гаара. – Дай мне, - предупредил, перехватывая контроль над всем их песком.
Шукаку мимоходом стащил у Собаку кунай, чтобы не оставаться безоружным. Младший тануки развернулся к Баки и направил в нужную сторону всю массу имеющегося песка. Тот пронёсся над землёй, по его воле разделился на три части и, повторяя движение Гаары, который присел, опуская руки, резко опустился, убив всех шиноби Звука. На мгновение парень стиснул зубы, сдерживая защиту, вместо которой отбил атаку Шукаку.
Учитель глянул мельком, удивлённо. Зато куноичи Конохи не медлила и уже начала складывать печати. Закончить технику ей было не суждено; не очистившись от костей шиноби Ото, песок между Баки и куноичи разделился и отбросил их в стороны друг от друга. Женщина сильно ударилась о стену и обмякла, но, кажется, лишь потеряла сознание; сенсея оттеснило в проулок, повалило на землю и, дав секунду опомниться, песок вернулся к Гааре.
Баки вывело из строя неожиданное спасение. Справился б он или нет сам – неважно. Потеряв Казекаге из виду и мгновенно поняв, что план пошёл крахом, мужчина с трудом пробился через окружение к арене. Ученики помогали, понимая, что безопасней – забрать потерявшего контроль Гаару и увести как можно дальше. Темари и Канкуро уже доводилось на миссиях принимать его безумие на себя, не сражаясь, но прячась и убегая, пока демон крушил в ярости всё вокруг и жаждал чужих смертей.
Однако младший Собаку на тот момент уже куда-то исчез. Отправив его родственников на срочные поиски, Баки сумел найти Кабуто – и то юноша вытерпел лишь пару его фраз. Якуши был злым, с разбитым носом и без очков; он почти прошипел о том, что Коноха знала, и недобро глянул на Баки, будучи уверенный в том, что это виноват он, упустив шпиона.
Но мужчина не принял просчёт на свой счёт – того шпиона убил Гаара. Хоть Баки не видел этого лично, но к рассвету той ночи обнаружил изуродованное тело.
Разве что тот юноша сумел запечатать шифром информацию на своём теле…
И всё же нет, ошибся Кабуто. Поставив себе первостепенной задачу обнаружения Гаары и помощи своим, Баки удалился от Якуши, а в эпицентре понял, что Лист не ожидал нападения. Солгал шпион – это у него что-то не заладилось с усыплением трибун.
Многое смешалось. Некоторые шиноби Ото как рассудок потеряли и нападали на ниндзя Песка с даже большим рвением, чем на врагов из Листа. Столкнувшись с куноичи Конохи, Баки поздно понял, что с ней и с окружившей их обоих группой ему не справиться; кто-то точно его убьёт, а кто именно не так уж и важно.
Но его спасли – и спас Гаара. Метнувшись из проулка назад, Баки уже не успел его догнать и увидел лишь следовавший за ним песок.
Мужчина совсем не помнил, чтобы Собаку давал своим способностям такую свободу: песок был всегда в калебасе, а Гаара чаще стоял на месте и смотрел на жертв.
Баки не знал, что младший Собаку умеет перемещаться так быстро, ведь никто никогда его этому не учил.

При глубоком нырке может заложить уши. Юмии тоже заложило их на несколько мгновений, но не на самом деле: это была лишь иллюзия. Проход сомкнулся за её спиной, а тело и душу окутал полупрозрачный мир – реальный виделся сквозь него и был пронизан им, но, судя по всему, Орочи никто не видел и не чувствовал. Сквозь неё пролетел кунай, через руку проделали технику, и восьмихвостая ничего не почувствовала.
Ветер – единственное, что было здесь осязаемым по-настоящему, - дёрнул волосы и сорвал с них завязку. Девушка рефлекторно хотела её поймать, но пальцы прошли насквозь. Отделённый от её тела материальный предмет мгновенно унесло в живой мир.
Юмия обернулась вокруг себя вновь и отодвинула мешающую обзору маску назад и набок. Одежду трепало, потяжелевший фламберг налился мраком, мёртвой зеленью и тянул руки к земле. Орочи едва ли не впервые в жизни не могла определить, где находится, поэтому спешить не следовало.
Или не следовало думать? Просто подчиниться приказу, поняв законы этого места, ведь Хаос – царство Эрис, а не Жнеца. Значит, хоть какой-то порядок должен быть.
Тем не менее, пока что и понимания не хватало. Девушка оторвала клочок ткани и положила его на землю. Мгновенно он потерял цвет и стал таким же далёким, как и всё вокруг – иным, покрытым серой завесой миров.
Восьмихвостая рефлекторно метнулась в сторону от разрушенной стены, забыв о том, что её сейчас не ранить; лишь оглянувшись, она поняла, что камни падают медленно и в любом случае не успели б задеть. Зато шиноби Ото с забинтованным лицом следовало быть расторопней – погребённый под завалом он, кажется, погиб очень быстро. Его тень появилась перед Юмией белым облаком и посмотрела внимательно, видя, и удивлённо, не догадываясь в первую секунду, что же произошло. Орочи кольнуло любопытством и осознанием, но не успела коснуться души, которая имела тело несколько секунд назад; та растворилась и оставила после себя странную звенящую лёгкость в воздухе.
Бой – смерти, сражения – жертвы. Ещё две души взвились совсем рядом, и последняя не успела исчезнуть до касания Юмии. Погибший юноша беззвучно вскрикнул: всё видно было по исказившемуся в муке лицу, - и рванулся в противоположную от неё сторону, словно пальцы восьмихвостой причинили ему невыносимую боль. Девушка тоже одёрнула руку, не распознав собственные ощущения.
Не тактильные, что-то другое…
Чистая вода считается безвкусной. Тем не менее, у воды есть вкус – и особый он у каждой, и не всегда зависит это от примесей.
В загривке и ниже потянуло; кто-то дёрнул за её цепь служения, а тянулась она у некромантов лишь в одном направлении и была завязана до рождения. Поговаривали: и чужие, и свои, - что властителями смерти становятся лишь те, чей дух ради забавы отпустил Жнец из своего желудка. Орочи постепенно начала понимать, чего от неё хотят.
Очередной умерший не ускользнул от её рук. Восьмихвостая ухватила его за «пояс», сжимая пальцами, как лист бумаги. Душа завопила, безмолвно страдая от касания льда её рук, и вдруг что-то произошло: вместо того, чтобы мягко исчезнуть, она распалась на сияющие рваные всполохи, которые унёс ветер – туда, назад, к месту, где сражался лорд Орочимару с Третьим Хокаге, не понимающим, что у призванного им свои намерения.
Юмия облизнула сухие губы, с выдохом вырвалось дробное шипение. Перехватив меч двумя руками, девушка пустила в него чакру, напоминая о своём присутствии. Держать клинок сразу же стало легче – он не отрёкся от неё в угоду Богу Смерти. Тем не менее, к нему не вернулась привычная невесомость, а от веса оружия хвостатая успела отвыкнуть. Глазами Орочи нашла жертву, чтобы рассечь в те несколько мгновений до ухода в пути к миру Джодо.* Несколько длинных для неё мгновений отделяло нож от его горла.
Фламберг впервые предал её во взмахе, одурев от сил и энергии. Слишком острый – он рассёк не только душу убитого, но и ткань между мирами, отсекая голову нападавшего на жертву хозяйки ниндзя от тела. На краткий миг всё сместилось, и в ярком цвете Юмия увидела себя на улице Конохи, упавшую голову и с криком отданные Жнецу две души – ведь теперь у Орочи имелись цель и намерение - и сразу же вернулась назад, где тело обезглавленного всё ещё не достигло земли.
Сердце зачастило, так как, кажется, замерло до этого; слабая плоть, дух сильнее. Юмия не ожидала, что в её воле дотянуться до живых. Третьего девушка убила целенаправленно – медленно клинок вошёл между его лопаток, под напором металла хрустнул позвоночный диск, больно и мучительно. И вновь в момент касания фламберга и плоти Орочи оказалась на шумной улице, но как только человек умер, переместилась обратно.
Если её заметили, то только подивились, куда исчезла.
Взмах – удар – перемещение. Выдох. Четыре. Восьмихвостая ощутила напряжение в руках, но голова прошла, а мысли стали яснее. Юмия накинула маску обратно на лицо и отдала Богу Смерти пятого. Тяжело.
Так она, того и гляди, войдёт во вкус.

Тревога за Хинату ждать себя не заставила. Не дав учителю сцепиться с куноичи Листа, Гаара понял, что следить за ним – а так же всеми – не удастся. И у Хьюга давно уже, наверняка, кончилась верёвка, поэтому, раздобыв два новых мотка, Шукаку и Собаку следовали веяньям интуиции и чакры. Искать иначе было глупо; крылатая Хината могла переместиться с одного конца селения на другой за десять минут, если не меньше.
И как ей ещё не наскучило ходить пешком?
На пожарище было пусто. Когда в этой части Конохи бушевал огонь, бои перетекли в иную часть селения, а теперь всё облипло серым пеплом, и хлопья падали, словно снег, с опалённых деревьев. Странная картина, как будто пожар прошёл здесь давно, но пламя катона часто гаснет быстро без подпитки чакры.
Пахло жженым маслом, жжёным деревом. Тануки поморщились, некоторые запахи острые и не из приятных. Пепел лип к слегка взмокшей коже. Но здесь было тихо и пустынно, и пройти было проще всего, если по земле; Гаара чувствовал чакру Хинаты неподалёку, и либо у него развилась паранойя, либо Хьюга настолько активно ею пользовалась, что ощущал не сенсор Собаку – сражалась, атаковала, защищалась.
Была в опасности.
Шукаку понимающе не спорил, к тому же, беспокойство перекинулось и ему. Сестёр надо беречь, даже не родных. Но кое-что заставило его замереть у угла дома, боясь показаться на глаза серой тени посреди разрушений и пепла. Тануки замер, смотря и…
Просто смотря.
Парень остановил напарника ладонью, не находя в себе слов.
- Что случилось? – спросил Гаара.
«Тише», - хотел бы сказать Шукаку, но вместо этого лишь кивнул головой вперёд себя. Собаку качнулся в сторону, выглядывая из-за угла тоже.
Шио выпрямилась, разувшись, кинула сандалии в сторону, не глядя, и вступила ногами в мягкий серый пепел. Она запрокинула голову; где-то там сверху постепенно собирались облака, звуки боя звенели далеко.
Оглядевшись, Ёко раскинула рук и закружилась. На её губах расцвела улыбка – нежная, тусклая, широкая. Как ребёнок, танцуя в тишине, она не замечала наблюдателей. Кицунэ вообще ничего не замечала и, кружась в серых хлопьях и зарываясь в них ногами, была то ли безумно счастлива, то ли глубоко несчастна.
Девушка могла бы плакать, если бы не поклялась этого не делать.
Поэтому Шио танцевала на сгоревшей Конохагакуре.

Хината не справлялась, совсем-совсем не справлялась. Тсукикайбо хотел убить, новая и пугающая часть её желала сражения, но в Хьюга упрямо уходила в оборону. Девочка не могла ударить человека из своего селения, с которым ходила по одним и тем же улицам и дышала одинаковым воздухом. А женщина всё атаковала – кенджитсу, как назло, но жутко, страшно, с жаждой убить непременно её. Хината не сразу догадалась об этом, лишь когда попыталась просто сбежать; но АНБУ не отвлекалась ни на кого стороннего и её катана вновь и вновь проносилась через чур близко от её шеи или сгибов рук.
Девочка уже устала. Ей не хватало доли секунды, чтобы развернуть крылья и просто улететь, но куноичи не дарила ей этих мгновений, подтверждая своё звание АНБУ. Женщина двигалась молниеносно, и каждым ударом напоминала о потерянном временно до начала их боя – да, надо было тогда, не начиная ничего…
Ох, ну почему же она не взлетела тогда!
Глупая Хината, глупый меч!
Тсукикайбо почти вмёрз в руку. Зря она его ругала – клинок защищал её лучше, чем Хьюга могла уберечь саму себя. Даже пропущенный косой удар по плечу не привёл к его падению, а между Хинатой и катаной чаще всего оказывалась гладь меча. Тсукикайбо умело дёргал за ниточки «Юсуи» в её душе, и они вдвоём Хинату спасали.
Но для победы этого недостаточно. Дрожала внутри Хьюга, отсутствие опыта сказывалось, и не готова она оказалась к бою насмерть – со своим, с жителем Конохи. Тем более что АНБУ всего лишь с рвением выполняла свой долг; небольшой самообман, но размышлять глубже Хинате было некогда.
Однако Хьюга выдыхалась, а вместе с усталостью под кожу прокрался страх. Если так пойдёт дальше – её могут убить. Если так пойдёт дальше – она может умереть, но теперь это только вытягивало последние силы. Пот скатывался по вискам.
Маленькая девочка внутри неё съёжилась, закрыла голову руками, задрожала. Первая миссия ранга В – Киба-кун спас тогда девочку и не дал замарать руки о разбойника. Каждый план их задания имел второй, о котором не говорили Хинате вслух, и подразумевал её защиту и спасение от других и робости.
Никто не верил, что Хьюга сможет преодолеть себя. Ни строгий отец, ни весёлый Киба-кун, верный самурай почти что, ни Шино-кун, ни добрая Куренай. Люди не верили в неё никогда; но посмотрели дальше другие и нашли там то, о чём Хината никогда не подозревала.
Нашли же, не иллюзия это?
Нет, неправда.
Юсуи сама всё нашла. Главное не потерять это снова.
Пятихвостая активировала Бьякуган. С взгляда схлынул цвет, зато теперь она видела всё, не оборачиваясь. Напряжение показалось не таким уж сильным, мешающиеся в беспорядке мысли выстроились ровным рядом и отринули от себя лишние.
Надо уйти. Отбросить куноичи подальше от себя, отгородиться чем-нибудь и улететь как можно дальше. Возможно, просто покружиться в облаках над Конохой, пока всё не утихнет, предавая свою роль в планах Шио, но Гаара и Шукаку справятся.
Где же сейчас они оба…
Хината тряхнула головой. Не отвлекаться. Сейчас она одна.
До угла – пятнадцать шагов. Часть расстояния она сможет покрыть в прыжке, и дальше сбежать, используя поворот, как преграду, но для этого необходимо оттолкнуть противника. АНБУ атаковала, и теперь ей не увернуться, но Хьюга и не собиралась.
В груди всё сжалось, когда Хината в развороте ударила клинком, подпустив куноичи как можно ближе. Ранить или заставить отпрыгнуть далеко в сторону – Хьюга не знала толком, что ей нужно, будучи не сильна ещё в тактике. Но рука дрогнула от страха убить, и Тсукикайбо передал её неуверенность – косым вышел удар, неровным, и гораздо ниже, чем планировалось. Катану он всего лишь отклонил в сторону и чиркнул, разрезав ткань, по бедру АНБУ. Женщина не поморщилась даже и не сбилась с движения; она догадалась, что осечка случайна – от усталости или глупости, ведь не пытался убить её соперник ранее - и не собиралась искать другой шанс позднее.
Хината зажмурилась. Она не успевала увернуться из позы, в которой оказалась: у земли на согнутых ногах, - слишком мало всё же умея для борьбы с настоящей элитой. Активировалась ловушка, которую Хьюга заметила, а потому тоже осталась на месте, понимая, что не уйдёт, а таланта клана не имела. Металл пронзил плоть, кровяной кашель разорвал пыльный и плотный воздух улицы.
Не её плоть. Не её кашель.
Не в её плечи вонзилось несколько ножей из ловушки.
Девочка распахнула глаза. Плащ колыхнулся перед ней в пятнах незнакомой серой пыли, конец чёрного фламберга упирался в грудь АНБУ над доспехом – по клинку покатились уже тёмные капли. На губах женщины пузырилась кровь от рваных вдохов, катана вошла глубоко в плечо Орочи; от смертельного ранения в горло куноичи сберёг лишь рост восьмихвостой – тринадцать лет, с Хинату, а меч держала почти параллельно земле. Но кунаи попали по Юмии, оставив царапины на руках и впившись в тело.
Вскрикнув, Хьюга вскочила и оттолкнула АНБУ назад вместе с её мечом. Та неловко спотыкнулась, упала и, напрыгнув на неё, Хината воспользовалась иным страхом – за ближнего. Пальцы безошибочно ударили по точке на шее, направляя чакру в тенкецу и нужную зону. Закатив глаза, женщина обмякла и потеряла сознание. Её дыхание было удивительно ровным для раненной, наверное, Орочи задела её не так сильно, как казалось.
Юмия тяжело опёрлась на фламберг и стащила с головы маску. Уродливое лицо упало на землю, но в момент касания рассыпалось в пыль. Кунай выпал от движения. Под глазами восьмихвостой залегли тени истощения, под веками болотным битым стеклом преломилась боль – душевная; кровь текла из ран на плечах и вскрывшейся корки на руках.
- Он ушёл… - пробормотала она. – Всего тридцать… Я отдала всего тридцать.
Орочи покачнулась и разжала эфес. Хината спешно бросилась к ней и успела поймать за пояс, опустившись на колени вместе с безвольной восьмихвостой.
- Юмия-сан!
Бьякуган деактивировался из-за потери концентрации. Хьюга позвала её ещё несколько раз, трогая острые скулы и стараясь придерживать ладонью голову. Без толку – обессиленная девушка была в обмороке.
Бережно перехватив её и задавив панику куда лучше, чем когда опасность угрожала ей самой, Хината сложила печати. Не учила она ещё их, только видела пару раз, как это делала Шио, показывая, но руки сами нашли знаки: живая и осязаемая копия появилась перед ней, сидя на коленях. Ощущения различались от создания простого клона – то иллюзия, всего лишь тень, а перед ней появилась отдельная копия. Если кто-то нападёт на Хинату, то этот будет настоящим?.. Или же она переместится?..
Жутко. Девочка сглотнула. Стороннего объяснения оказалось недостаточно для полного понимания этой техники. Растерявшись, Хьюга сказала клону, словно другому человеку:
- Лети же!
«Хината» встала, сбросила плащ, чтобы не мешался, и, раскрыв лишь две пары крыльев – половину птичьего великолепия – стремительно поднялась в воздух. Оставленная одежда, отделённая от техники и чакры, исчезла. С небес открылись клону каждая улочка, на которых она должна была найти либо врача, либо Шио, либо кого угодно другого, кто, как думалось Хинате, мог бы помочь.
Бросать Юмию нельзя ни в коем случае. Хьюга и помыслить о таком не могла. Но на что она годилась? Изорвав край плаща на ленточки, девочка припомнила базовые навыки первой помощи и туго перетянула раны, стараясь остановить кровь. К счастью, ни одна крупная артерия не повредилась.
Не колеблясь, Хината помогла и нападавшей на неё АНБУ, и несколько слоёв ткани легли ей на грудь вместо осторожно снятого нагрудника. Девочка понадеялась, что найдут её быстро, но ей вместе с Орочи хорошо бы быть на тот момент уже далеко.
Правда, Хьюга быстро поняла, что не сможет унести пусть и худую девушку далеко. Не самая тяжёлая ноша, но своими потугами Хината причиняла ей боль. Девочка ограничилась тем, что переместилась ближе к стене в незаметную тень и с трудом подтащила ближе к себе оружие Юмии, на всякий случай, взявшись за эфес через ткань. Только после этого Хьюга взяла свой меч тоже, и сразу стало спокойней.
Ей не пришлось ждать долго. Как пружина распрямилась Хината, когда мощная атака снесла стену напротив, и занесла меч; собственное поражение не тяготило, рано, пока беспомощная Юмия лежала за спиной. Бьякуган снова исказил глаза, не жалея наполнился Тсукикайбо чакрой. Хьюга была готова защищать.
Однако то был не враг. Сейрам не бежала, но шла деревянно и с трудом, срезав путь поперёк улицы. Хината с нескрываемым облегчением выдохнула и опустила клинок.
- Тебя нашёл клон? – произнесла она.
- Нет, - отрезала Хачи, не смотря на неё и не пускаясь в разъяснения, и опустилась возле Орочи. Янтарные глаза потемнели, и Хьюга не поняла – от берсерковой ярости за причинённый Юмии вред, от странного чуждого страха.
Не только для Хинаты Юмия была неуязвима и непоколебима. И видеть её израненной и слабой для напарницы стало истинным мучением.
- Что произошло? – спросила Сейрам; с её лица схлынул цвет и любое выражение, девушка водила руками без перчаток по волосам и щекам Орочи, не замечая этого.
- Не знаю… она появилась неожиданно между мной и… - Хьюга внезапно потеряла связность речи, боясь обвинения в слабости и состоянии Юмии. – Меня атаковала АНБУ… я не могла и…
- Её ранила АНБУ? – равнодушно.
Хината осеклась. Неразумно подумала она, что Хачи есть дело до неё сейчас.
- Да…
- Нужен врач.
Сейрам, откинув назад загрязнившиеся косы, взяла напарницу на руки, будто ребёнка, и прижала к себе. Запавшая было назад голова на тонкой изломанной шее покоилась на сгибе руки. Эти руки могут ломать кости и крушить самый крепкий камень, разум временами безумен, но теперь Хачи сжимала Юмию как бесценное сокровище.
- А с этим что делать? – кивнула восьмихвостая на фламберг, нахмурившись.
Хината куснула губу. Орочи потом спасибо не скажет, если оставят. Изловчившись, Хьюга замотала весь меч в ткань, и, не касаясь металла клинка, смогла положить фламберг почти в руки Юмии вдоль её тела; рукоять у головы на плече между щекой и Сейрам, остальное вдоль тела к ногам, и почти не соскальзывало. Хачи немного поменяла положение рук.
- Ох, подожди… - вспомнила ещё кое о чём Хьюга и, оторвав новый клок от плаща, повязала его на лицо Орочи. Восьмихвостая кивнула.
Из-за всех манипуляций плащ стелился ниже колена обрывками и мешал бы идти. Хината обрубила его мечом и быстро догнала ушедшую вдаль Сейрам, на ходу накидывая на голову капюшон.

Взмах – клон заворачивает за угол, взмах – за другой, не взлетая над крышами. Тануки еле за ним поспевали, второй шла Шио, которую «Хината» неизвестно как вычленила в муравейнике селения раньше. Ни Гаара, ни Шукаку ни словом не обмолвились о том, что видели в Ёко ранее и при каких обстоятельствах это произошло. И пока оставалось в тревожном молчании пересекать Коноху обратно.
Астральный клон у Хинаты не получился до конца – он был нем. Но мотнув головой и пристально посмотрев, он сказал многое и достаточное: случилось что-то плохое, - и позвал за собой. Не с Хинатой или не сейчас ещё, ведь клон был здесь, но следовало торопиться.
Клон вернулся, посмотрел недовольно, удерживаясь на месте, но не на земле. Медлительность раздражала копию Хьюга так, как не действовала б на настоящую Хинату – ещё одна ошибка техники.
Широкий перекрёсток был опасен и открыт. Бой разгорелся всего лишь через улицу в пределах видимости. Гаара зацепился за него боковым зрением. Уродливая кукла, одна рука которой не слушалась больше тонких нитей чакры, веер трёх лун и слетавшее с него дыхание песчаной бури Суны. В безвыходном положении старшие дети Казекаге не теряли достоинства. Учителя с ними не было. Темари приняла на себя командование, и с ней не спорили – по крови, по чину дочери правителя селения и его шиноби. Канкуро берёг её, но справлялся плохо. Их небольшую группку теснили куда-то влево, а они медленно, скаля зубы, отступали шаг за шагом; без надежды, но с сухим расчётом умереть или выбраться прочь и увидеть величественные барханы и пронзительную холодную прозрачность тихой ночи вдали от замутившей глаза зелени и почти постоянного шума жизни.
Люди Сунагакуре любили пустыню – кто бы что ни говорил.
Гаара резко остановился. Брат и сестра не видели его, не имея права отвлекаться. Шио и Шукаку обернулись на него, едва не уйдя вперёд.
- Идите, - сказал Собаку, вкладывая в слова больше уверенности и сил, чем покоя. – Я знаю, что надо делать.
Ёко посмотрела стеклянно – редкий случай, она часто понимала его, но её приоритеты перетасовались не в его пользу. Но тануки не с ней говорил; обратился к Шукаку, пристально смотря в глаза. Не Гаара разорвал зрительный контакт.
- Всё хорошо, - проговорил Шукаку. – Он не бросает нас.
Так вот почему Шио так отреагировала. Странно, но Собаку ничего в этом не понимал. «Хината» гневно взмахнула крыльями. Кицунэ задержалась на перекрёстке на мгновение дольше друга и тоже скрылась. Направившись к брату и сестре, Гаара не оглядывался.

Клон рассыпался на ледяные искры, столкнувшись с оригиналом. Усталость ударила по Хинате столь сильно, что девочка едва не пошатнулась.
Оцепенение слетело с Ёко, стоило ей увидеть в каком состоянии Юмия. Девушка догадалась поменять положение лицевой повязки, обвязав приметные глаза змеиного саннина. Руки Сейрам покрылись бурой засохшей кровью напарницы, глаза умерли. Несколько раз по пути Хачи мерещилось остановившееся сердцебиение Орочи.
- Не умрёт она от такого, - буркнула Шио, успокаивая себя и Сейрам. – Сильнее гораздо.
Шукаку ёжился в стороне, вновь оказавшись без защиты песка и ощущая себя обнажённым, и придерживал за руку Хинату. Хьюга прижималась лбом к его руке, переводя дух.
- Тише, Хината-нээ, - то ли шепнул, то ли подумал он. – Не беги.
Не беги сердце, не беги дыхание.
Девочка почти достигла своего предела на сегодня, и, как-то не думая, перед тем, как отправиться дальше, Шукаку подхватил её на руки. Хьюга не противилась и заснула б у Шукаку на руках, не будь беспокойства за Юмию и необходимости стискивать Тсукикайбо.
Ирьёнинов они нашли. Шли на шум и запах крови; Сейрам и Хината тоже шли так, но они оказалась в полупустой части Конохи и им не повезло. Передав им Юмию, Хачи отказалась уходить и открыто показала им, что будет, если посмеют поинтересоваться лишний раз лицом раненной. Шиноби засомневались, но Хьюга встряхнулась и откинула капюшон. Её узнали – Бьякуган узнали – и молча принялись выполнять свой долг.
А в другой части селения Листа всё больше выживших ниндзя Суны нашли защиту за спиной и песком того, кого каждым сердцем ненавидели долгих тринадцать лет.

*Джодо (浄土, "Чистый мир") — загробная жизнь, где, как правило, проживают души умерших людей. С помощью такой техники, как Кучиёсе: Эдо Тенсей, души можно призвать насильно обратно в мир живых, а души людей, запечатанные сильными Фуиндзюцу в Джодо попасть не могут, пока не будут высвобождены из-под действия техник. На пути в Джодо, души должны пройти сквозь несколько миров(буддийские миры), где они могут остановиться и подождать кого-то, с кем у них остались незаконченные дела в мире живых. Учиха Обито отметил, что Чакра - та сила, которая связывает эти два мира, и с её помощью можно вернуться обратно.