О песке и ветре

В густом, сизом тумане неторопливо кружат и падают хлопья пепла. Ветер доносит тошнотворную смесь запахов гари, крови и паленой шерсти. Едкий дым режет глаза и щипит горло, заставляя содрогнутся в приступе удушающего кашля.
Яманака прикусывает губу, упрямо сводит брови. Онемевшие пальцы, словно сами собой складываются в печати. Собраться, сосредоточится. Тонкие ладони окутывает голубоватый свет. Чакра теплой волной стекает с ее рук на израненное тело, очень медленно восстанавливая поврежденные органы.
— И-но!!! – Сакура орет истошно, рискуя сорвать голос. – Оставь, ему уже не поможешь! Займись Темари, она без сознания!
Яманака различает напряженный силуэт Харуно впереди, качает головой. Раненых слишком много, и Сакура одна не справится, но… Парень. Молодой. И уже на той грани, за которой смерть. «Не сегодня», – решает Ино, больше никого она не отдаст костлявой старухе.

****
Они идут по тихой улочке Конохи. Рядом, но это не свидание. Их встреча случайна – Ино спешит в госпиталь, изучать новое медицинское ниндзюцу; Сай возвращается с тренировок. Она улыбается и заводит банальный разговор о погоде. Он молчит и, похоже, совсем не слушает. Только привычно рисует что-то в блокноте, время от времени поглядывая на нее. На перекрестке они останавливаются – ей нужно свернуть и, миновав парк дойти, наконец, до госпиталя, он же пойдет прямо.
Ино нервно поправляет челку, лепечет: « Ну, увидимся еще». Сай отрывает взгляд от блокнота и смотрит на нее.
— Красавица-сан можно, – он замолкает не договорив, протягивает руку и касается ее щеки - совсем легко, так, что она едва ощущает мягкие, прохладные пальцы. И тут же отдергивает, отходит. Натянуто улыбается, торопливо поясняет:
— Красавица-сан не сердитесь…
Ино беспомощно замирает, цепенеет. Даже сердце останавливается, словно его сдавила чья-то безжалостная рука. Солнечный свет режет глаза и, кажется, проходит целая вечность, прежде чем она делает вдох.
— Скажи, – срывающимся голосом, – скажи, что ты почувствовал?
Улыбка сползает с его лица, и он, задумавшись, долго молчит. А Ино пугается вдруг, что так же фальшиво улыбаясь, он ответит: «Ничего, я ничего не чувствую»
— У вас очень гладкая кожа, Красавица-сан, теплая…. – он опускает глаза, старательно подбирает слова — было… волнующе приятно… захотелось прикоснуться еще… и к волосам тоже….
Он замолкает, окидывает ее пристальным взглядом, щурится.
— Я не хотел вас обидеть, Красавица-сан! Не сердитесь!
«Дурак!» она круто разворачивается, делает несколько шагов. Сердце срывается в бешеный галоп. Ладони покрываются липким потом и она судорожно трет их об юбку.
«Дурак!» - она ускоряет шаг, но все еще слышит невнятные слова извинений.

Ино проснулась резко, словно вынырнула из воды, жадно глотнула воздуха, закашляла.
Глаза быстро привыкли к густым серым сумеркам, и она долго лежала, разглядывая потолок. За окном выл ветер и швырял песок в стекло. Она поежилась, осторожно коснулась груди и нащупала кольцо на тонкой, длинной цепочке. « Сон, всего лишь сон».
Завернувшись в одеяло, встала, поспешила в ванную. Крутанула вентиль — воды не было, и из крана с противным шипением выходил воздух. « Чертова Суна!»
Плотнее кутаясь в одело, Ино подошла к окну, отдернула занавеску.
Небо было темное, ночное, и кромка горизонта едва-едва подернулась белесово-розовым.
Неистовые порывы ветра взметали в воздух песок, закручивали в бешеные воронки. Песок и ветер. Страна песка и ветра…
От холодного пола стыли босые ноги, и она попеременно поджимала их, пытаясь согреть. « Чертова пустыня, ночью холод, днем жара!»
Неделю назад хокаге вызвала ее в кабинет и, напряженно вглядываясь, сообщила, что Суна направила официальный запрос на медика из Конохи — казекаге не совсем оправился от ранения, полученного в столкновении с шиноби Звука.
Ино смотрела поверх ее головы, в окно, на чистую лазурь небес и ей было неинтересно.
— Но у них есть одно условие, – Пятая тяжело вздохнула, голос ее прозвучал жестче, — это должен быть тот человек, который спас Гаару…
В небе, то снижаясь, то взлетая, кружил стриж. Ино следила за его стремительным полетом и молчала. Покидать Коноху не хотелось. Отправляться в Суну не хотелось еще больше.
— И как долго…
— Как только казекаге решит, что окончательно выздоровел.

Резиденция казекаге – огромная, округлая – напоминала ей муравейник, с бесчисленными путаными коридорами и сотней кабинетов.
« Проклятый казекаге!» Она толкнула дверь и вошла без стука.
Глава деревни Песка сидел за столом, тяжело подперев голову, и изучал документы. На нее он даже не взглянул, только пробормотал рассеяно: « Положите на тумбочку»
Яманака нервно сглотнула, замялась в дверях. Вся ее решимость внезапно испарилась, растаяла, как снег под апрельским солнцем.
— Я тут… казекаге-сама — голос звучал слабо и жалко, и она сердито притопнула ногой. Гаара поднял голову, взглянул на нее безразлично и мельком, и снова уткнулся в бумаги. Спросил недовольно, потирая лоб:
— Яманака-сан, что хотели?
Она мгновенно вспыхнула, закусила губу.
« Чего хотела? Узнать, к примеру, зачем я вот уже третий день торчу в этой куче песка, если ты сразу же заявил, что совершенно здоров?» Ино гордо вскинула голову, сделала шаг.
— Если я вам не нужна, казекаге-сама, я сегодня же вернусь в Коноху! – она говорила торопливо, запальчиво, едва сдерживая готовые вырваться ругательства.
Гаара так и не оторвался от изучения документов, и Ино сомневалась, слышал ли он ее вообще. Она продолжила, чуть повысив голос:
— Но прежде чем покинуть Суну я должна посмотреть, как заживает ваша рана!
Он отложил лист бумаги, неторопливо поднял голову, и глаза его показались ей двумя ледышками речной воды.
— Это так необходимо?
Яманака сделала еще несколько шагов, остановилась возле стола, упрямо кивнула: «Разумеется. Я только взгляну»
— Что, прямо здесь? – тонкие губы скривились не то раздосадовано, не то насмешливо. Ино мягко улыбнулась. В какой-то момент он перестал быть внушающим ужас казекаге – пациентом, только пациентом, одним из многих.
— Конечно, в больнице было бы намного удобнее, но можно и здесь. Все необходимое у меня с собой. Раздевайтесь.
Казекаге хмуро глянул на нее, промолчал. Она начала копаться в походной сумке, проверяя мази и бинты. Краем глаза заметила, как Гаара встал, начал неохотно расстегивать тунику. И не смогла сдержать довольной улыбки – в мечтах она была уже где-то на полпути в Коноху.
Рана выглядела воспаленной, загноившейся, темно-красные, опухшие края ее начали расходиться.
Ино вскинула руку, легко коснулась татуированного лба. Глаза Гаары расширились, и он неодобрительно поджал губы.
— Как себя чувствуете, казекаге-сама? – обернувшись, поискала в сумке прозрачную склянку, вату, – у вас жар!
Он не ответил, а Ино стискивая от злости зубы, принялась обрабатывать рану, нажимая сильнее, чем полагалось.
— Казекаге-сама, вам необходим постельный режим, немедленно, и выпить лекарство, — бинтуя, и едва касаясь его бледной кожи. — Конечно, можете и дальше упрямиться. Но через пару дней госпитализация, капельница и другие малоприятные процедуры.
Она застегнула сумку, взглянула на него. Глаза его уже не казались ей такими холодными и равнодушными, лишь усталыми, бесконечно усталыми.
— А сколько продлится лечение? – после долгой паузы. Яманака пожав плечами, пошла к выходу.
— Казекаге-сама, отправляйтесь в постель, и сегодня вас никто не должен беспокоить. Я схожу за лекарством.

В лаборатории стояла гнетущая тишина, витал запах формалина и алое. Ино открыла стеклянный шкафчик, сосредоточенно рассматривая разнообразные по форме и содержанию пузырьки.
— Яманака-сан, – она вздрогнула, но не обернулась. Доктор Кайоши – худощавый мужчина, с серьезным выражением лица в вечно замызганном халате. Врачи Суны относились к ней уважительно – еще бы спасла жизнь самому казекаге, но с легким недоверием. – Что вы здесь делаете?
Вместо ответа она холодно поинтересовалась, почему казекаге не делали перевязок. Кайоши смущенно затоптался в дверях, а Яманака усмехнулась, живо представляя себе, как взбешенный Гаара выгоняет его из кабинета. Найдя нужную склянку, она закрыла шкаф, повернулась. Глаза песчаного доктора округлились в изумлении.
— Но, Яманака-сан, вы знаете, что эта настойка обладает сильным снотворным действием?

Спальня главы деревни Песка больше походила на кабинет – большой письменный стол у окна, в беспорядке заваленный бумагами; вдоль стен стеллажи забитые толстыми папками с документами.
Гаара небрежно лежал на постели и изучал стопу отчетов. На ее появление он обратил не больше внимания, чем на залетевшую в окно муху.
Яманака хмыкнула и неспешно принялась смешивать лекарство.
— Вот, – она подала ему стакан с янтарно-прозрачной жидкостью,– выпейте!
Казекаге медленно отложил бумаги, взглянул на нее. Ино поморщилась — голубовато-зеленые глаза были непроницаемыми, будто кукольными. На мгновение она решила, что он попросит ее отпить первой, но Гаара только молча взял стакан, сделал несколько глотков.
Ино присела рядом, на край кровати и осторожно дотронулась до его запястья, проверяя пульс. Казекаге потянулся было к отложенным отчетам, но сонно моргнул, затем еще раз, зевнул. Она криво усмехнулась и собралась встать, когда он неожиданно и сильно схватил ее за руку.
-Что ты дала мне выпить? – в голосе его прозвучала такая яростная злость, что Яманака невольно вздрогнула. Она открыла рот, но ответить уже не успела – закрыв глаза, Гаара уснул.

Вечер тянулся мучительно и уныло. Духота спала, сменившись ночной свежестью. За стеклом в синий полутьме тревожно завывал ветер. Яманака сидела в кресле, поджав ноги под себя, и рассеяно просматривала медицинские свитки. Взгляд ее скользил по аккуратным строчкам, останавливаясь то на дощатом полу, то на темном квадрате окна. Она думала о Конохе, и о том, что в их домашней оранжерее зацвели уже, наверное, ирисы.
В дверь постучали, и Ино вскочив, выбежала в коридор. На пороге стояла молодая светловолосая куноичи песка.
— Темари?
— Скучаешь? – она широко улыбнулась. – А я вот, поболтать зашла!
В руке ее появилась бутылочка саке, и она хитро подмигнула Яманака.
— Конечно, заходи, – Ино развернулась, махнула рукой, – я сейчас….
Темари легко обняла ее сзади, горячо выдохнула в макушку: « Спасибо, спасибо за все!»
Ино замерла, как пойманный зверек. Губы ее дрогнули в скорбной улыбке. Она ненавидела такие моменты. Ненавидела и никогда не знала, что отвечать.
— Я пойду, поищу стаканы, – тихо и сдавленно, осторожно разрывая теплые объятия.
Они сидели на полу в быстро погружающейся во тьму комнате, пили саке и разговаривали. « Это я отправила запрос, – призналась Темари и хохотнула. – Когда Гаара узнал, то так разозлился, что услал меня проверять пограничные башни!» Ино кивнула, рассказала о состоянии казекаге. « Этого я и боялась» хмуро откликнулась песчаная подливая саке. Разговор плавно вильнул к теме Шикамару « Он просто лентяй!!!» « Нее, он гений. Но пока его гениально не пнешь пару раз, он будет только спать!» Темари смеялась до слез, успокоившись немного, спросила: « Ну а ты, Яманака, встречаешься с кем-нибудь?» Ино сделав глоток, качнула головой.
Темари ушла далеко за полночь. Ино закрыла за ней дверь, доплелась до кровати, упала. И заснула. И сны ей в эту ночь не снились.