Обратная сторона луны. Глава 10. Чакра

Тренировки отца всегда были жёсткими, а уж когда Хиаши пока ещё на что-то надеялся, но уже испытывал разочарование – и подавно. Хината не просто уставала с ним тогда в свои восемь, девять, десять лет, но просто находилась в омуте нескончаемой боли от часто чрезмерных для неё нагрузки и требований. Иногда она слышала крик: это отец с кем-то спорил по поводу неё или кто-то спорил с отцом по поводу неё же. Маленькая Хьюга жмурилась, зарывалась под одеяло и долго ревела.
Потом распустился талант Неджи. Потом Хиаши перестал на что-либо надеяться, и если не забыл про её существование как куноичи, то, по крайней мере, не тренировал. Глухая обида и недовольство самой собой мучили её: не оправдала надежд, слабая, плохая, - но какая-то маленькая часть Хинаты была в восторге без новых порций регулярных пыток и постоянной усталости в теле.
Потом были тренировки с Куренай – тихо-мирно, сенсей требовала по возможностям, по силам, не тянула в высокие горы…
А потом появился Зеру. И играючи толкнул Хинату в тот полузабытый омут того бешеного темпа тренировок.
У неё ныла спина, непривыкшие мышцы которой активно протестовали против нагрузок длительных полётов; Зеру мог поднять её в воздух на час, на два и не давать сбавлять скорость ни на мгновение, заставляя забывать о том, что ей, в общем-то, очень нравилось летать. Руки сдирались почти в кровь – чтобы ладони быстрее привыкли и обросли коркой мозолей в нужных местах, Зеру сделал жёсткую обмотку поверх рукояти меча, а иногда просто давал ей специальный деревянный бокен. Зеру касался белыми пальцами струй водопада, и он застывал, сверкая и переливаясь на солнце всеми цветами радуги, и со звоном заканчивали падения искры крохотных льдинок-брызг, но когда так же делала Хьюга – либо ничего не было, либо неровно и с трещинами отвердевала вода от избытка чакры, а после внутри Хинаты что-то тянуло, болело в местах узлов чакры…
Зеру было столько лет, что страшно было задумываться: когда Хьюга отдыхала, лежа пластом в траве, он мог, расслабившись, внезапно обмолвиться о людских странах, давно стёртых с лица земли. Хинате было всего тринадцать – очень жалких тринадцать, если задумываться над ними всерьёз.
Но, тем не менее, Хьюга не ощущала над собой никакого давления. Утром она паковала обед на двоих, будучи рада отплатить хоть чем-то за старание над ней, неразумной, вечером падала в постель, словно дерево поваленное, а дни тренировок пролетали так стремительно и без тяжких мыслей, что Хината не могла уследить за ними. Зеру был далёк от неё, как орёл от маленькой канарейки, а потому девочке было спокойно – ведь зачем орлу что-то кардинально менять в канарейке?
Хиаши пытался. Не получилось ничего.
Проблемы начинались только в спарингах. Зеру, разумеется, легко отбросил бы не только её, но и, пожалуй, с ним бы лучшие джонины Конохи всем скопом не справились бы. В нём было намного меньше человеческого, чем в Шио, и вступить с ним в бой – как шагнуть зимой в шторм в северном море Цуметаи.
Очень страшно.
Однако спаринги почему-то заканчивались по-разному. Иногда Хината падала без сил, и Зеру одобрительно кивал ей головой. Иногда она вставала, но мужчина еле заметно неодобрительно поджимал тонкие губы, и Хьюга вся сжималась внутри.
Где она ошибается?
Ты везде ошибаешься, Хината.
Что не так?
Всё не так – не так то, что ты слаба. И как ты возглавишь клан с такими…
- Хината.
Голос Зеру не гремит, подобно уничтожающим словам Хиаши. Большую часть времени он ровный и спокойный, на грани с равнодушием где-то.
- Я… что-то не так?
- Ты не здесь. А я просил тебя быть здесь и, раз уж мы так далеко от твоего дома, не думать ни о чём постороннем.
На самом деле не так уж и далеко. Просто сейчас патрули Листа в среднем охватывали десять километров вокруг селения: этого хватало и на тайные тропы, и на дальние полигоны и более чем соответствовало напряжённой атмосфере после атаки Орочимару и проникновения двух опаснейших преступников за стены. Хината же тренировалась у реки на двенадцатом-тринадцатом, подсмотрев нынешнее расписание дежурств. Не то, чтобы у неё было много проблем, если бы её заметили, так как деревня не поддерживала политику закрытости и давала своим шиноби немного воли – просто лишняя заметка появилась бы в отчёте на столе их новой Хокаге.
Однако объясняться ни перед кем не хотелось. Хьюга всё же плохо умела врать.
- Сосредоточься, - указал Зеру.
- Да… к-конечно…
- Ц, нет... Так ты ни на кого не нападёшь, – он покачал головой. – Отдых. Сядь.
Хината неловко отложила меч и совсем уж неуклюже плюхнулась не землю, так как колени тоже не одобряли нагрузок. Зеру каким-то неуловимым движением сел напротив, скрестив ноги. Девочке показалось, что она сейчас под землю провалится.
Длинные белые пальцы перестукнули друг по другу несколько раз: правые по левым, левые по правым… Будто какая-то странная изящная игрушка. Хьюга предпочитала смотреть на эти руки, а не в тёмные глаза Зеру.
- Когда ты последний раз серьёзно сражалась? – спросили руки.
- Наверное, во время нападения на селение, - Хината постаралась вспомнить как можно больше подробностей. – На меня напала одна из наших АНБУ...
- АНБУ – это серьёзно? Я плох в терминах ваших селений.
- Да! Очень… это специальные отряды, они всегда делают самую сложную работу.
- Рассказывай дальше.
- Ну… я продержалась, но потом мне помогли… Я не хотела ранить, так как она из одного со мной селения.
- Понятно. Достаточно.
Пальцы перестукнули раз, два. Зеру молчал, задумавшись, достаточно долго, чтобы Хьюга постепенно начала нервничать.
- Ты боишься атаковать. Ты колеблешься почти каждый раз и теряешь время. Ты не можешь меня как-то задеть, и ты это знаешь – но всё равно боишься. Почему?
Хината опустила взгляд даже от рук. Ей не в первый раз задавали этот вопрос, но каждый раз она не могла найти на него ответ. Куренай-сенсей говорила, что это страх противника, отец – что она просто слабая, но интуиция подсказывала, что это всё не то.
- Я просто нерешительная.
- Это я вижу, - безжалостно. – Но это не ответ.
- Я не знаю…
- И это я вижу.
Хьюга удивлённо подняла взгляд, и наткнулась на ответный – проницательный, но мягкий. Зеру на неё не сердился.
- Наконец-то ты на меня посмотрела. Не бойся.
- Простите… Я не боюсь вас, правда!
- О, зря. Страх к тому, что представляет серьёзную угрозу – не повод для стыда, - он задумался. – Но он не должен мешать твоим атакам. Как в клане Ёко чакра загорается гневом, наша подпитывается страхом. Страх лишь реакция на опасность, и он не должен тебя сковывать. Это слишком… человеческое качество.
- Это плохо? - осторожно
- Это мне незнакомо, поэтому мне трудно будет помочь тебе. Впрочем, быть может, это знак, что уже пора…
- Пора что?
- Все объяснения позже. А пока – никаких спаррингов. Нападать ты не готова. Будем работать с базой. Твоя чакра уже стабилизируется. Скоро ты справишься и без меня.
- Это значит…
- Не думала же ты, что я буду тут долго?
Не думала. Наверняка, у Зеру полным-полно своих забот и тревог, кроме неё, девочки-подростка из Конохи, но за краткое время Хината уже успела привязаться к нему. Это был её третий наставник, если считать Хиаши, и только с ним Хьюга могла по-настоящему спокойно тренироваться, а в перерывах – отдыхать. На неё не накатывал почти стыд за неудачи, не казалось, что её не замечают, уделяя внимание, к примеру, более талантливому Абураме, а потому Хината расслабилась внутренне, и ощущала себя…
К месту что ли?
- Не переживай. Я не бросаю тебя. Но сейчас не думай об этом, - Зеру поднялся, и Хьюга торопливо вскочила следом. – А теперь, будь добра, повтори пять базовых линий атаки с бокеном на точность, а не на скорость. В будущем ты должна будешь разрубать древесный лист в быстром полёте.
Хьюга сомневалась, что будет способна на такое даже лет через сто. Но Зеру сразу пресёк возражения подобного плана, утверждая, что ему видней, и не ей с ним спорить.
Да, Зеру-сама. Конечно, Зеру-сама.
- Приступай.

Баки демонстративно зевнул, открыто показывая всё, что он думает про почтенный Совет старейшин родного селения, а может и просто усталость, на что имел полное право: во-первых, его рука покоилась в перевязке – царапина оказалась с парализующим ядом, хотя плёвым настолько, что медики давали противоядие очень неохотно, во-вторых, именно его группа не только вытащила дражайших генинов селения из дерьма, но и сохранила языка, которого как раз допрашивали в уютной комнатке под резиденцией.
То, что Гаара не убил всех, было событием неожиданным. Вопрос о его контроле не поднялся, но взлетел, подобно цунами, и обрушился на несчастные уши джонина яростным спором, в который Баки зарёкся вступать ещё до его начала. Мужчина надеялся, что к насущным вопросам всё вернётся побыстрее – он буквально засыпал, да и, к тому же, в такие моменты общей затраханности мозга вдруг приходили мысли, что всё с Гаарой не так плохо. Это думы редкие, крамольные, но…
Шукаку ж в него против его воли запихали, верно?
Э, дрянь. Нечего вне политики селения размышлять.
Спор не прекращался. Баки снова зевнул.
«Собаки брехливые»,- лениво подумал он о большинстве присутствующих. Ореол реальной власти, идущей изнутри, из голоса, был далеко не у всех.
- Баки-сан! Вы скучаете? – Джосеки совсем уж взъярился, того и гляди слюной изойдёт. На Баки он посмотрел раздражённо и зло.
- Устал я, почтеннейший, а сведения уже все сообщил. Домой можно? – совсем обнаглел мужчина, но чёрт возьми, даже основных участников веселья распустили по домам. Темари бодро переругивалась с Канкуро о том, кто первый займёт ванную, Гаара со своим странным дружком загадочно переглядывались и вытряхивали из ушей песок.
Идиллия, не иначе.
- Не дерзите Совету.
- Вы не весь Совет, Джосеки, - Рьюса лениво перелистнул лист папки: психопортрет Гаары собирался скрупулёзно и никогда надолго не залёживался в архиве, разве что ранние годы жизни Собаку. – А вас, Баки, прошу задержаться. Совету требуется ваш совет, особенно после последних действий Гаары.
- Я простой джонин.
- Вас назначил ещё Раса. А ещё вы живы. В нашем положении мы не можем рисковать другими ниндзя.
Трудно поспорить. В одиннадцать Гаара убил трёх бывших до Баки наставников. Иногда джонину до сих пор не верилось в собственное везение. К тому же, при всей звенящей остроте конфликтов Рьюса оставался спокоен – так что Баки даже принял менее развалившуюся на стуле позу, подобрался и приготовился слушать.
- У нас есть миссия для…
- Постойте! – Джосеки перебил – раздражал всё больше. Всего один поступок Гаары сумел пошатнуть его положение: матерям, особенно двум гражданским, не было интересно, оружие или нет спасло их детей, а закрытая информация, разумеется, разлетелась по всей Сунагакуре за пару часов. – Мы ещё не решили, какое наказание будет назначено для троих Собаку за несанкционированную вылазку, который сейчас запрещены по решению Совета? Чьё это постановление? Гозы?
- Деревня опозорилась бы, проникни к нам шпионы такого низкого уровня, - отозвался как раз Гоза: о чести он трясся порой больше, чем о пользе, но в целом был толковый мужик. - Они всё сделали правильно. К тому же, Юура уже взял ответственность на себя. Можете потом отчитать его по всей строгости.
Юура негромко переговаривался с Саджо, возможно, вообще по сторонним вопросам. Оба в споре не участвовали: Юура был слишком молод, а Саджо всегда был более земным – всё селению, всё людям. Если они обсуждали вопрос какого-нибудь прорванного водопровода в восточном районе или продолжающегося ремонта стены, джонин и не удивился бы.
Тоска…
Дерьмово как-то без Каге. Баки даже начинал скучать по Расе: тот говорил, все вокруг молчали в тряпочку, и вопросы решались просто слёту.
- Что за миссия? Серьёзная? – спросил Баки. Сейчас он не чувствовал себя членом Совета. Сейчас ему просто хотелось домой, а ещё он сомневался, что рука позволит ему идти на любое средней тяжести задание.
- Не для вас, - Рьюса всё ещё что-то читал в протоколе. – Для ваших подопечных. Мы сомневались, давать ли им это задание, но после их сегодняшнего поступка мнение Совета… в целом поменялось. Оно не боевое, к тому же…
- Я всё ещё считаю это безумием, Рьюса, и не я один, - Джосеки бросил взгляд на Гозу, но тот промолчал.
- … у нас нет иного выхода.
- Для продолжения переговоров Коноха требует тех же парламентёров, - Саджо, наконец-то, перестал шептаться с Юурой. – Но они не готовы принять ни одного джонина. Таковы условия для продолжения переговоров. Из-за назначения Хокаге их положение устойчивей нашего, тем более, что она строптива, горда, как её предки, и не собирается ждать, пока мы решим свои внутренние проблемы.
- То есть они… - начало доходить до Баки
- Да.
- Без меня и…
- Без вас, Баки-сан. И без других сопровождающих.
Отправить Гаару одного за пределы селения? Без контроля и без присмотра за его поведением? В чужое селение?
Вау.
- Альтернатива? – быстро сказал он.
Впрочем, Баки ни на что не надеялся. Если бы были другие варианты, то Совет непременно воспользовался бы ими.
- Нет альтернативы, - Рьюса поморщился.
- Разве что мы изберём Пятого Казекаге в течение недели, - едко добавил Саджо. – С ним Цунаде-сама охотно проведёт переговоры.
Повисла неловкая тишина. Данный вопрос до сих пор не был решён, более того – решения и не было. У Суны не имелось за пазухой сильных, гуляющих по миру, саннинов, чтобы позвать их обратно в час нужды; не было сильнейших и в самой деревне…
Только Гаара – он сильнейший.
Казекаге боящийся «оружия» селения? Смешно. В лучшем случае он окажется бесстрашен и погибнет, глядя Гааре в глаза, после реальной попытки на него надавить.
- Нельзя ли просто не отправлять Гаару?.. – осторожно осведомился Баки. – Не ручаюсь за Канкуро, он сам временами не знает, что думает, но Темари достаточно взрослая, чтобы следовать всем указаниям Совета и ничего не испортить.
- Гаара – подстраховка, - Рьюса нахмурился, всем видом показывая, как ему всё это не по нраву, и с его толстыми бровями это тяжелило его лицо. - Мы только что на них напали. Если это ловушка, то Суна не должна показывать себя слабой.
- Оправдан ли риск?
- В ваше отсутствие Совет проголосовал, что да.
Баки догадался, что голосование вряд ли было тихим, а в итоге – точно не единогласным. С Гозой и Джосеки всё ясно, Юура – подозрительно доброжелательный какой-то стал…
- Судя по новым данным, привязанность Гаары к брату и сестре. Их он не убьёт, - продолжил Рьюса. – К тому же, как ни странно, он вёл себя достаточно грамотно… и миролюбиво.
- Он нестабилен, и вы все это знаете. Загляните в свои же записи!
Джосеки кипел внутри.
- Он не нестабилен, но хуже – он становится непредсказуемым, - Гоза был мрачен. – Мы не можем предсказать, как он поведёт себя в следующий момент, и нам даже пришлось пойти на поводу его прихоти, что является недопустимой роскошью для любого шиноби нашего селения.
Прихоть – это, конечно же, Шикаку, как бельмо на глазу, раздражал всех примерно в равной степени. Впрочем, сегодня он оказался настолько полезным, что его непосредственное участие в расправе над жертвами Гаары Баки как-то случайно забыл внести в отчёт.
- Не могу этого отрицать. Впрочем, вы, Баки, знаете об этом лучше нашего. Нам не хватает лишь вашего голоса и, вне зависимости от решения, мнения на счёт Гаары. Вы были с ним рядом долго и легко увидите изменения.
- А как же двое других Собаку?
- Их допросят позже. Пусть отдыхают. Так что вы думаете?
В целом, Баки и уже знал, что ответить. Внутри него что-то протестовало против самого факта полной самостоятельности Гаары, но мужчина не сомневался, что в этом солидарен со всеми старейшинами вне зависимости от их открытого мнения. К сожалению, ориентироваться следовало на ситуацию.
Коноха ждать не станет. Только старших Собаку было как-то жаль.
«Эх, простите меня, дети…»
- Я никогда не видел Гаару таким спокойным. К тому же, подтверждаю, что в Конохагакуре он вёл себя в рамках. Я считаю риск оправданным. Голосую «за».
Джосеки громко цокнул языком. Как приятно, что у Совета старейшин никогда не было единого лидера.
- Что ж, тогда решено. Думаю, все могут быть свободны. А после допроса старших Собаку пусть сразу придёт и младший для уточнения деталей задания.

- Что?! – вырвалось у Канкуро и Темари одновременно.
В Коноху.
С Гаарой.
Только с Гаарой.
Рьюса тяжело вздохнул и закатил глаза. Юура посмотрел сочувствующе. Темари чувствовала, что сейчас зарычит: мало того, что в итоге в допросной она начала орать, что нет, не знает она, как контролировать Гаару, так теперь ещё и это.
- Я бы попросил вас обоих успокоиться, объяснил же уже, почему сложилась такая ситуация, - сказал Рьюса. - Берите пример с вашего брата.
Какое тонкое издевательство. Гаара-то и бровью не повёл на известие, но ему-то без разницы, не ему жизнью рисковать… Он и есть угроза, по сути-то.
И совершенно это не зависит от его поведения в последние два месяца. Никто ещё не знал, что оно значит.
- Вам нужно лишь передать наши требования Конохе, услышать ответные. Границы наших условий выучите, - Рьюса постучал по папке. – Это дипломатическая миссия, так что никаких конфликтов на территории Конохагакуре быть не должно. Даже за слишком громкий спор с каким-нибудь зарвавшимся ребёнком из Академии вас могут вышвырнуть вон.
Канкуро фыркнул. И про это пронюхали.
Или просто совпало?
- Темари, ты лидер группы. Задержишься, я выдам детальные инструкции. Вопросы?
- Мы ещё генины, какого хрена? – грубо выдал Канкуро. Дипломатические миссии были не для страстей, временами обуревающих марионеточника наряду с раздражением, но основной проблемой, разумеется, был Гаара. Парень не рефлексировал над изменениями в нём и тем, что Гаара оказался время от времени способен протянуть руку помощи: не беспокоило это его в Конохе ещё тогда, не собирался он нервничать и теперь.
Но Собаку прекрасно осознавал, что Гаара всё ещё мог при смене настроения, по меньшей мере, свернуть им во сне шеи. Каждый раз за пределами селения холодок такой вероятности становился куда сильнее.
Давайте притворимся, что в стенах Суны рядом с Гаарой безопасней, чтобы можно быть хотя бы попытаться спокойно спать.
Впрочем, вряд ли Совет действительно волновали их с Темари жизни.
- То есть, вы отказались от повышения до уровня тюнинов? А вот Юура-сан сказал, что вы согласны на повышение…
Темари хмыкнула. Хитро.
- Я сказала, что подумаю, - произнесла она. – И нам в любом случае дали две недели на подготовку. А там ещё пройдём мы тест или нет…
- Не нужно себя недооценивать. К тому же, обстоятельства у нас не те, чтобы выбирать, а миссия не боевая, несмотря на её стратегическое значение для Суны. Но я знаю, что отец учил тебя политике, Темари – вот и покажешь, чем научилась, - Рьюса посмотрел ей в глаза. – Ваше же с братом испытание отложим на ваше возвращение в селение. Успешное выполнение задания, разумеется, зачтётся. Ещё вопросы?
Гаара равнодушно-вежливо поднял руку. Прямо как на уроках в Академии, которые он не посещал в виду домашнего обучения.
- Да? Что такое?
- Я бы хотел изменить состав группы.
- Мы не уберём твоих брату и сестру, к тому же, других свободных тюнинов у нас нет и…
- Один есть, - Гаара скрестил руки на груди. – Я бы хотел, чтобы Шикаку отправился с нами.
- Это не соответствует требованиям Конохи.
- Суна теперь подчиняется Конохе?
Провокационно. Лучше б, как раньше, молчал и морозил всех взглядом. Кто б знал, где Гаара выяснил нужные точки давления? Или он обращал внимание на селение вокруг себя в большей степени, чем показывал?
- Нет, - помедлив, ответил Рьюса. - Но в любом случае, не тебе решать, каких шиноби назначит Совет в группу.
- Без него я не пойду.
Темари заметила, что Юура что-то изменил в записях на столе перед ним. Издали было не видно, но куноичи подумала: «вступление в конфронтацию».
Подумала: «открытое неповиновение».
Подумала: «пассивно-агрессивное поведение».
Хотя вряд ли всё это хоть как-то колышет Гаару.
- Что ж, - Рьюса захлопнул папку и протянул её старшей Собаку, не обращая внимания на то, что Гаара неотрывно за ним следит. – Темари, можешь идти сейчас. Это изучите с братом. Если что-то не поняли – всё спросите завтра. Выступаете в ночь. Что касается тебя…
Юура внимательно посмотрел куноичи в глаза и дёрнул уголком губ. Почему-то этот жест выглядел очень отталкивающим. Темари поняла намёк, сунула папку в руки Канкуро и развернулась к двери.
Чтобы за ней столкнуться нос к носу со злополучным Шикаку, который, зевая, подпирал стенку коридора.
- А ты что тут делаешь? – шикнул на него Канкуро, впрочем, догадавшись предварительно понизить голос.
- Чего наезжаешь-то? – он пожал плечами. – Приказали прийти после вас – вот я и пришёл.
- И время угадал?
- Пятнадцать минут тут маринуюсь.
Темари не нравилось, что брат с ним спорит и вообще разговаривает. Если при Гааре ей кое-как привычно было вести себя расслаблено: не всегда, иногда, вздрагивая порой, вспоминая об истинной его сущности, то здесь...
Девушка, честно говоря, не сразу осознала. Медленно, постепенно, где-то в тот момент, когда смыла весь песок из волос, спустя пару часов после возвращения из пустыни домой и раскидыванию по домам глупых генинов.
Когда один и тот же человек смеётся заразительно, шутит с Гаарой и играет с ним в карты на всякие глупости, а потом идёт и ныряет в вызванный джинчурики песочный смерч, чтобы после с бурыми пятнами на куртке сидеть и трепаться с младшим Собаку, у которого явно тогда крыша поехала, учитывая его вопли. Из просто странного пришлого он стал потенциально опасным пришлым – потому что на тех придурков хватило бы парочки песчаных гробов.
И Канкуро, и Темари боялись задаваться вопросами, как и на основе чего могла возникнуть их дружба. Оба никогда не видели этого парня в селении, но дистанции они с Гаарой не держали и, судя по мелочам, Шикаку знал их брата достаточно долго.
Пищевые привычки. Бытовые. По жестам почти угадывал настроение. Да даже рис из чужой тарелки с какипи таскал! – Гаара острого не любил.*
Давно, в общем.
Какая-то часть Собаку готова была радоваться этому «давно» - та самая, которую грыз стыд за одиночество младшего брата и общую ненависть к нему, и не помешали бы ни странности, ни здравый смысл, говорящий о том, что друзья не берутся из ниоткуда в закрытом селении шиноби, тем более, в таком как Суна. Но даже этот крохотный голосок совести затыкался от мысли, что основой из знакомства могла быть безумная жажда крови, клокочущая в груди.
А всё приятней становилось их с Канкуро жизнь, всё разнообразней…
Мда.
- О, наконец-то! – Шикаку посмотрел куда-то Темари за спину.
Быстро, однако.
Гаара и Шикаку встретились взглядами буквально на мгновение, но старшей Собаку остро не понравилось, как они друг другу улыбнулись: Шикаку широко, открыто, но со странной насмешкой, а брат лишь поднял уголки губ…
Но вышло это одинаково – заговорчески-весело при каком-то холодке в общем выражении лица.
- Прополоскали тебя?
- Да немного, - брат хмыкнул.
- Ну, бывай, - они вскользь стукнулись ребром кулаков.
Шикаку, сцепив пальцы в замок, потянулся расслабленно и дверь за ним закрылась. Канкуро что-то тихо буркнул себе под нос и быстрыми шагами пошёл прочь, не желая ни во что ни лезть, ни вмешиваться – правильная, временами, позиция.
Темари почти не сомневалась в ней.
Почти.
- Гаара, зачем он тебе вообще сдался? – ей хотелось выкрикнуть это, но вовремя куноичи вспомнила, что всего лишь за стенкой – двое старейшин, которым бы лучше ничего не слышать. – Я… мне всё равно, шпион ли он другого селения, дезертир или просто псих, но зачем ты из-за него наживаешь себе проблемы… или провоцируешь… или я не знаю, как это назвать! Только умоляю тебя, честно! Ты слишком сильный, чтобы лгать…
Гаара пожал плечами. Он занял место Шикаку, почти в той же позе.
- Я не собирался, - спокойно отозвался брат, однако, далеко не сразу. – Мы с ним хорошо работаем в паре.
И что на это сказать? Ц, стоило уйти с Канкуро сразу. В Темари копилось ровно столько же едких замечаний, сколько и воплей, хоть в подушку ночами ори. Как будто её эмоции и мысли выдрали, сунули в консервную банку, маленькую для них, и поставили тухнуть, варясь в собственном соку по кругу, по кругу…
Это сводило с ума. Мерзкая иллюзия, в которую её толкнул родной, чёрт возьми, брат.
- Уйди, Темари.
- Да будто я собиралась в коридоре стоять…
- Темари, сейчас… - он посмотрел на дверь. – А, поздно уже.
Куноичи не успела подумать, о чём он. Тяжесть чужой энергии, могучей и жестокой, словно внезапная песчаная буря обрушилась ей на плечи, и Собаку еле удержалась на ногах, схватившись рукой за стену. От этого не спрятаться, от этого не было укрытия, а захлёстывало волной за волной, накатывало, топило…
От чудовищной первобытной мощи этой чакры у Темари волосы встали дыбом. Гаара равнодушно посмотрел на собственные ногти.

Шукаку шаркнул сандалией по грубому полу из песчаника. Не обращая внимания на советников, подтянул к себе один из стульев, без приглашения уселся и закинул ногу на ногу, расхлябано отставляя в сторону колено. Руки хотелось остро занять – в них вдруг вернулось напряжение, больше для битв или хорошей драки.
Но нечем.
Ладно, и так сойдёт.
Рьюса буравил его взглядом. Он раздражал – ведь полностью впитал в себя заветы Расы, в какой бы мирной форме ни представлял их. В попытках найти вшивый баланс между агрессивностью людей вроде Джосеки вкупе со страхом перед Гаарой и благополучием селения при наличии в нём последнего Шукаку виделась лицемерная трусость. Или нашим, или вашим – определяйтесь за кого вы, батенька.
Джосеки хоть честный.
Второго Шукаку не знал, хотя пересекались, вроде, достаточно. Но у тануки не нашлось ни единой причины запоминать его имя, даже из желания зубы об него почесать – ему ж меньше тридцати, зелёный совсем ещё, чёрт знает, как к старейшинам-то загремел…
Молчаливого согласия на мучения Гаары он тринадцать лет назад не давал. Ему в те годы и самому должно было быть где-то пятнадцать.
Невиновен, гуляй.
С другой стороны – приятно теперь. Он им тут как маленькая язвочка на языке или нёбе. Заживёт, если не есть кислое и острое.
А ты ешь.
- Ты знаешь, для чего мы… - сказал Рьюса.
- Да, не тупой.
- И ты знаешь, что…
- Да! Да, я всё знаю, - Шукаку закатил глаза. – Я знаю, что я вас тут всех бешу, - он разогнул палец, - я знаю, что если бы не Гаара – вы были бы счастливы не просто вышвырнуть меня, но и свернуть мне шею, - разогнул второй, - а ещё я знаю, что у вас тут все поджилки трясутся в его сторону, так что вы меня даже в допросную толком не отволокли, - разогнул третий. – Говорю же – не тупой. Это всё?
Шукаку широко улыбнулся.
- Ещё ты популярен в небольшом круге джонинов, с которыми ты сидел в застенках Конохагакуре но Сато, - вернул ему улыбку безымянный старейшина, аж узнать имя захотелось. – Их воодушевляло твоё… - его взгляд скользнул к столу и парень догадался, что тот читает по писанному, - «феноменальное спокойствие и стойкость духа». Не всем им доводилось до этого попадать в плен.
- Да ладно, - Шукаку пожал плечами. – Мне доводилось сидеть.
- Долго? – перебил их приятную беседу Рьюса и сощурился. Тануки прикинул, как быстро зашевелились шестерёнки в его голове, просчитывая, из какого селения он сбежал, кому насолил, чьи застенки вышиб…
- Долго, - равнодушно.
- И у кого?
«У вас, придурки».
- Да много у кого, - он хмыкнул.
Гаара, Бунпуку, ещё один, чьё лицо тануки позабыл… Впрочем, Бунпуку был ничего – странный, но нашлось им вдруг о чём поговорить, когда Шукаку вспомнил сутры, что читал монахом в далёком детстве. Людская ненависть так легко отлетала от старика, что и заточённому тануки бывало с ним спокойно: в последние годы жизни Бунпуку, Шукаку ложился на полу своей темницы, клал под голову руку и описывал монаху, как он на самом деле выглядит, ведь сквозь ту печать можно было видеть лишь его истинную форму.
Гаара тоже ничего – был и есть. Только с Гаарой у них на пару крыша поехала. Шарики столкнулись с роликами и расшибли друг друга нахрен на осколки. А шрам-кандзи на его лбу невольно напоминал Шукаку о старом монахе – приятно.**
Вообще не в его джинчурики был корень всех бед…
- Ты нарываешься, - Рьюса проговорил это мрачно, но спокойно: он отлично всё же умел держать себя в руках. – Пока вы оба держите себя в рамках, Сунагакуре благоволит вам. Подчёркиваю – оба.
Шукаку фыркнул.
- Не смешите меня. Суна никогда не благоволила Гааре. Я поправлюсь – вы бы были сейчас счастливы устранить нас обоих, верно?
- Тогда почему же в вашей еде ещё нет яда?
- Потому что у вас кишка тонка.
Разумеется, теперь младший Собаку уже спал. Но, во-первых, временами они с ним спали по очереди, а во-вторых – Суна уже когда-то пыталась это провернуть. Полгода двенадцатого года жизни Гаары ознаменовались тремя мелкими и пронырливыми шпионами, которые должны были подсыпать ему отраву в еду или питьё. Это был плохой год – младший Собаку рос, становился злее, нестабильная печать трещинами шла от скачков гормонов и чакры; сам же Шукаку, чуя это, орал и выл ещё громче обычного, и, вероятно, Гааре было от того не сладко.
Двоих шпионов они насадили на фонарь на главной площади Суны. Девчонка, обнаружившая ранним утром два уже чуть подогретых солнцем трупа, в окружении быстро налетевших на падаль мух, визжала так, что окна в соседних домах звенели.
А вот третий справился. И как только Гаара потерял сознание, охватываемый постепенным параличом – стало весело. Шукаку смутно помнил происходящее за алой пеленой охватившей его боли. Раненым зверем – коим, по сути, и являлся – мучаясь от поддающейся, натягивающейся вокруг его тела сетки печати и агонии носителя, тануки снёс тогда три квартала.
Больше травить не пробовали. Неделя в больнице под стимуляторами, чтобы обессиленный Гаара не засыпал и не терял сознание, были почти спокойными: удобная койка, пушистое одеяло, кормили и не трогали… Их общая слабость подарила неожиданную апатию, и испортило всё только то, что в этот момент старейшины подсуетились и успели укрепить печать. Она по-прежнему шла трещинами.
Но с того момента, когда Шукаку рвался прочь, к его оковам добавлялись вонзающиеся в тело раскалённые жерди. По крайней мере, ощущения были соответствующие.
- Возможно, Гааре как раз сейчас дадут миссию подальше от тебя. Возможно, он передумает настаивать на твоём участии, и ты останешься тут один, - плавно и как-то тягуче произнёс Рьюса. Мужчина, похоже, не ожидал, что Шукаку сам пойдёт в лоб.
Хотя Шукаку и сам не ожидал. Собирался паинькой быть и всё такое…
Но злость годов заточения всё чаще возвращалась к нему. Гааре он улыбался, его семье – тоже, и чувствовал себя спокойно и легко на свободном южном солнце. Однако Суна не могла не пробуждать воспоминания: изредка отдающие тоскливой ностальгией, как в случае с Бунпуку, но чаще - полные мучений, попыток хоть ногтями драть и драть свою клетку; сдавливающий вокруг висков и груди обруч сдерживающей его чакры печати и одновременно – крючья, тянущие его во все стороны, из-за которых собственная чакра принимала максимально большую высшую форму и за ней никто не видел его в человеческом облике; свои крики в пустоте и тесноте постоянного замкнутого пространства, пока не осип до мерзкого голоска, с которым был так хорошо знаком Гаара.
Лишь раз проснулась в нём настоящая надежда – один раз! Мелькнула семнадцать-двадцать лет назад пламенная чакра своих, бушующий пожар за стеной его темницы, и исчезла... Шукаку не знал, смог ли тогда докричаться, и связано ли это в итоге с его освобождением. У Шио он спрашивать не стал.
Ни покоя. Ни свободы.
Оружие в руках проклятой Суны.
Рьюсе хотелось голыми руками свернуть шею. И Джосеки. И всем взрослым шиноби, старше сорока – с доступом к власти, влиянием на народ… Жажда крови ворочалась внутри него, поднимала временами голову, но вела себя тихо.
Пока тихо.
- Возможно, пока ты будешь тут один, с тобой произойдёт несчастный случай. Именно так мы скажем Гааре. Даже опишем, как именно всё произойдёт. Найдём свидетелей. Он может не поверить нам – но проверить не сможет.
- Несчастный случай?
- Всякое бывает, - кивнул Рьюса.
Угрозы – чудесно. Зато с Рьюсой всё прояснилось: присущая селению жёсткость в нём всё же доминировала. В Суне он бы прижился как Каге, пожалуй.
Эх.
А ведь Шукаку был таким славным малым когда-то.
- Не волнуйтесь, - тануки уверенно кивнул. – Со мной ничего такого не будет.
И, поведя плечами, он выпустил чакру.
В теле зазвенело. Это был большой объём – приятный поток, покидающий его через руки, ноги, туловище… В двери и стены ударил ветер, хотя в комнате не было ни единого окна; на потолке разошлась трещина. Воздух вокруг Шукаку шевелился, трогал волосы и одежду, клубился от переполнившей его энергии.
На лбу Рьюсы выступил холодный пот. Тануки не только видел это, но и чуял – его обоняние обострилось. Второй держался с виду молодцом, но Шукаку заметил и бледность, и то, что тот до белых костяшек и вмятин сжал край столешницы.
Главное следить за уровнем. Иначе глаза потемнеют, разойдутся крестом зрачки – и вся ситуация резко усложнится.
Аза-сан не одобрила бы такие фокусы. Зато Шио бы дала пять: она теперь тоже злая, заматеревшая…
Ну, хватит с них. Шукаку коротко выдохнул, выпрямил пальцы в половину печати контроля, и фон чакры резко исчез. Оба человека сильно вздрогнули.
- Я пойду с Гаарой, хорошо? Сильный тюнин им в группу будет очень кстати, - он зевнул, встал и пнул стул обратно на место. – Всего хорошего.
Махнув рукой, Шукаку не стал ждать, что ему ответят.
В коридоре обнаружился Гаара. Почему-то его сестра сидела на полу, уткнувшись в свои колени, и её пальцы мелко тряслись. Младший Собаку аккуратно держался рядом с ней.
Ой.
- Ты не перестарался? – спросил Гаара.
- А они не сенсоры? – вдруг подумалось тануки.
Напарник качнул головой. Шукаку посмотрел на Темари. Вздохнул.
- Немного перестарался, - согласился он.
Парень хотел надавать чакрой по голове взрослым и опытным джонинам. Старшая Собаку куноичи сильная, но для неё это было настолько плохо, что девушка даже не дёрнулась на их разговор.
Шукаку опустился перед ней на корточки и осторожно коснулся руки. Темари нервно отшатнулась, вскидывая голову.
- Ты… - севшим голосом.
- Ты извини, ладно? – виновато улыбнулся Шукаку. – Напортачил. Давай мы тебя с братом на воздух выведем, легче станет.
Собаку смотрела на него нервно. Кажется, он напугал её своей выходкой. К брату-то она привыкла за всю жизнь.
- Ну, или хотя бы проводим, ладно? – вздохнул Шукаку.
- Я… сама дойду. Я не слабая, - светлые брови сошлись на переносице.
- Не слабая.
- Отойдите, оба, - тихо.
Темари поднялась сама. Напарники упрямо проводили её до выхода, и девушка не стала с ними спорить.

Хината трижды хлопнула в ладоши и низко поклонилась алтарю, к которому принесла из дома подношение и несколько ароматических палочек. Чувство одиночества лишь сейчас отпустило её – ведь ощущение, что она часть чего-то большего, перестало быть иллюзией.
Зеру улетел пару дней назад. Без предупреждения: смотрел-смотрел на неё, а потом сказал, что она может дальше справиться сама. Несмотря на то, что Зеру обещал не бросать её, Хьюга расстроилось.
Ей нравилось с ним тренироваться.
На прощание биджу сказал:
- У меня есть для тебя задание. Ты должна сделать так, чтобы тебе дали одиночную миссию на полтора месяца, или же найти иной способ покинуть селение на, как минимум, этот срок. Это очень важно. Без этого я никак не смогу помочь тебе.
- Но Зеру-сама, зачем?..
- Терпение, Хината, терпение, - она стыдливо опустила голову. – Ты так молода и тороплива. Учись терпению - мир не убежит без тебя.
- Да, Зеру-сама, - почтительно.
- Меньше волнений. Ты хорошая девочка, - он задумался и, видимо, решил пощадить её. – Мы отправимся с тобой далеко. Лететь придётся много дней. Не прекращай тренироваться в полётах, и твои крылья окрепнут быстрее. Поняла меня?
В груди Хинаты потеплело от оказанного доверия, пускай Зеру всё равно темнил. Но, наверняка, у него были на то причины – он в целом мало говорил не по делу.
- Да, Зеру-сама!
- Умница.
Девочка смутилась.
- Кстати, я видел небольшое святилище Цукиёми. Недалеко отсюда. Сходи и поклонись ему. Только лучше ночью, после заката.
И Юсуи Зеру улетел от неё: расправил легко белоснежные гигантские крылья, и не успела Хьюга опомниться, как лишь вдали ей мерещился их блеск на ярком солнце страны Огня. Некоторое время Хината маялась совсем одна…
А потом махнула на всё рукой, сделала рисовый пирог для подношения – не с первой и не со второй попытки – и пошла искать святилище. Ей никто не помешал, пускай она и выходила из Конохи на закате: улицы сейчас стали пустынными, большинство джонинов и тюнинов были невероятно сильно загружены на миссиях, в деревне осталась только охрана.
Святилище она отыскала быстро. Это оказался совсем небольшой рукотворный алтарь, который больше ожидаешь увидеть в доме или в уголке общего храма. Его устроил в голом камне кто-то очень давно, а так как рядом протекал ручей и воздух был влажным, то алтарь частично оброс мягким влажным мхом.
Хината старательно очистила алтарь от пыли и растений, омыла искусно сделанную, но сглаженную временем фигуру Цукиёми: воина в доспехах и уродливой маске, - и смахнула нападавшие за сезон листья. Алтарь прятался в глухом лесу, но, быть может, когда-то рядом проходила дорога, и за святилищем ухаживали.
Теперь его все забыли. Тем более в Конохе как-то исторически не прижилось им поклонение. Но благовония и подношения смогли отчасти оживить святилище. В темноте – Хьюга провозилась дольше, чем планировала – алтарь казался таинственным и древним.
Жаль, полнолуние не сегодня. Хотя уже скоро, и серебристые лучи, проскальзывающие через чернеющую листву, точно освещали лишь фигурку воина на святилище. В глубоком поклоне ему, Хината сказала:
- Спасибо, что позаботились обо мне.
Может, её услышали.
Может быть, нет.
У Цукиёми, наверняка, полным-полно в мире и прочих забот. Но стало спокойней.
Пора было возвращаться домой. Генинам лучше не покидать Коноху ночью, и Хината сделала это лишь потому, что чувствовала себя обязанной это сделать. К тому же, если в клане увидят, что она «пропала», то сначала поднимут тревогу: если не о ней, то о ценнейшем Бьякугане вне власти печати подчинения.
А уж потом станут разбираться.
Хьюга устала. Она тренировалась сутки напролёт. Поэтому когда уже на расстоянии от святилища она услышала неаккуратный хруст сухой ветви, Хината не успела среагировать. Жёсткие ладони сомкнулись на её рте, какие-то нити обвязали талию.
Нет… нет-нет-нет!..
Хината взбрыкнула, силясь выбраться, укусила, но, не тратя силы на крик, выпустила столько чакры, сколько смогла за раз. А потом снова, и снова!..
Не достаточно. Нити не поддавались – тем более, это были какие-то странные нити, липкие и тягучие, точно не леска.
- Ах ты сука, да я тебя…
- Тише, придурок. Лучше оглуши.
- Да ты…
- У нас нет на это времени. Он сейчас придёт.
- Слушайте, она у вас так сбежит…
Хинате снова зажали рот. Девочка зажмурилась от мешающего страха. Глухой удар ослепил болью – и кромешной темнотой.

*Какипи – японская закуска из острых рисовых хлопьев и арахиса.
** На ладонях Бунпуку было выгравировано "принять" (受, ukeru) и "сердце" (心, Kokoro). Из них состоит кандзи "любовь" (яп. 愛, ai)