Обратная сторона луны. Глава 15. Дом

Ни пара сломанных пальцев, ни разыгранная перед ней в больнице местная тюнинская драма не изменили сути этого человека – рожа Шикамару Нара так и оставалась постной, а выражение темных глаз отдавало такой кислятиной, что Темари опасалась, что выпитый на завтрак йогурт в ней стухнет. Постепенно заживающие синяки – островками – не добавляли Шикамару шарма, зато придавали его коже восхитительный жёлто-зелёный оттенок.
Несмотря на то, что Наре лихо хотели вписать отпускные, он каким-то чудом проскользнул в административку, а теперь жаловался, как здесь всё напряжно, но следовал за старшей Собаку, подобно теням собственных техник. Несмотря на смутные подозрения, что его всего лишь приставили шпионить за дочерью почившего Каге Суны – опасной по определению, рождению и грозному виду – Темари охотно пользовалась им и заставляла таскать за собой стопки документов.
Ныл он от этого ещё больше, однако обладал не малым талантом или же приобретённым за годы тренировок навыком. Его бубнёж ни капли не раздражал и огибал её память, как вода могла утекать в песок.
Изредка они болтали. Большего внимания Нара был не достоин.
- Так может, после твоего сокрушительного провала, ты признаешь, что ниндзя – существо бесполое?
Напоминание о провале, по сути, его первого важного задания, было крайне бесчестным приёмом. Однако Собаку легко отмахнулась от неуместного укола совести тем, что это ему на пользу.
Хотя с каких пор она делает что-то на пользу шиноби чужих селений?
- Ты не бесполая, потому что тебе на лестнице надо прикрывать подол юбки папкой.
- Шовинист!
- Вряд ли. Но ради интереса – и что?
- А то. Матери твоей расскажу.
Шикамару мгновенно ожил.
- Матери не надо! – выпалил он и вжал голову в плечи.
- Бить будет? – фыркнула Темари.
- Хуже! На совесть давить.
Мама Шикамару была восхитительной женщиной. О тех огромных порциях вкуснейшего набэ с редким в Суне жирным угрём, которыми Йошино Нара до отвала накормила тех, кто спас её непутёвого сына от гибели в тринадцать, Канкуро болтал час, а Темари с наслаждением думала, что давно не ела ничего подобного – и лишь чуть после поймала себя на мысли, что в родном селении Песка они с братьями теперь недоедали.
Но Йошино не имела к этому отношения – и была именно той, кого приятно было представить, отвешивающей флегматичному Шикамару звонкую затрещину.
Так ему и надо.
Хотя, пожалуй, вся башка и так в шишках, хватит с него пока что. Проведя в Конохе несколько недель: недель бдительного и шаткого мира, проходя по три проверки на входе в резиденцию Хокаге, - Темари даже привыкла к своему спутнику-тени, что бы ему от неё ни было надо.
Шикамару поспешил сменить тему. Похоже, матери он боялся как огня – и не мудрено.
- А где твои братья?
Темари пожала плечами.
И Канкуро, и Гаара могли заниматься чем угодно, потому что никого младше шестнадцати к документам мирного договора не подпускали, и оба младших Собаку остались без дела. Темари искренне считала подобное безделье деструктивным, потому что в занятую голову не полезет лишнего.
Канкуро бесконечно перебирал и вычищал марионетку. Кровь после трупа звуковика старшая Собаку ещё терпела, но когда поймала его на модификациях, с большим трудом удержалась, чтобы не дёрнуть за ухо – нашёл, где оружие модифицировать, когда патруль едва в окна не заглядывает!
Удивительное дело, но Гаара вёл себя куда разумней. Несмотря на то, что большую часть времени брат пропадал неизвестно где, приметный калебас лежал дома – пустой наполовину, беззащитным младший брат не ходил – лёгкая кирпично-красная куртка тоже валялась на диване, а пару раз увидев его в селении, Темари приметила, что с ног до головы в чёрном он куда меньше отсвечивал, чем даже она с мирным и не подозрительным поведением, но с веером. Хотя, возможно, дело было в том, что младший Собаку активно волочился за, оказывается, аж главной наследницей могущественного клана Хьюга; и пускай они этим светили ещё менее активно, Темари гнала от себя все варианты значения слова «волочиться».
В конце концов, спрашивать прямо она не стала бы из гордости. Весь второй этап злополучного экзамена на тюнина она провела в отключке, из-за чего накатывал стыд, а выяснять, что было, пока она болталась в мире грёз, ей не хотелось.
Волочится и волочится.
Убить не пытается – ну и ладно.
Тем более что видела их Темари вместе всё же редко.
- Понятия не имею.
Шикамару зевнул. Темари тоже зевнула.
В коридоре, недалеко от кабинета Хокаге, они мариновались уже около часа. Нара привёл к окну с большим подоконником, и теперь Собаку покачивала, сидя на нём, ногой. Нетерпение зудело настойчивой мухой, и со временем захочется орать «да чем они там занимаются?!», но пока что Темари медитативно думала о том, что в руках Шикамару уже копии основных документов. Их надо будет сверить, после чего селениям достанется по копии, а оригинал нового мирного соглашения поделится на два. Коноха удивительно быстро растеряла к ним претензии – и всего-то надо было вытащить из задницы парочку вшивых генинов!
Если всё так просто, что Совету стоило замаскировать пару джонинов, напасть на них, а потом самостоятельно и «спасти».
Но так даже лучше. Обмана в отношениях с селением Листа, могучим и сильным с новой Каге, пока более чем достаточно.
Для Темари же это означало совсем иную вещь. Нельзя было сказать, что Коноха так уж отталкивала, но от бесконечной зелени уже рябило в глазах; недаром старшая Собаку, как и многие жители Суны, не любила миссии в густых лесах страны Огня.
Домой пора.
Однако пока – ждать-ждать-ждать…
Темари прижалась виском к стеклу, вяло поглядывая на широкую то ли площадь, то ли улицу, полукругом обходящую резиденцию Хокаге; от неё веером шло несколько прямых улиц, пронзающих Коноху насквозь, и благодаря им в селении было как легко ориентироваться, как и не менее легко её патрулировать. В этом она являлась полной противоположностью Суны – с круглыми каменными домами, и в которой не было ни единой длинной улицы, чтобы во время песчаных и пылевых бурь не появлялись воздушные коридоры.
Шикамару снова зевнул, щёлкнув зубами, и Темари задумалась, есть ли у него искусственные. У Канкуро уже было три, когда на одной из первых миссий его выкурили из укрытия на ближнюю дистанцию и стали бить по лицу.
Тогда же нос сломали, а потом Гаара всех убил.
Ками-сама, какая же скука…
Вдруг за стеклом кто-то закричал. Темари покосилась, клюющий носом Шикамару проснулся и подхватил едва не свалившуюся стопку документов.
Похоже, намечалось что-то интересное.
С расстояния и через стекло нельзя было разобрать слов. Какой-то парень с длинными каштановыми волосами, в бинтах поперёк груди стремительно уходил – но тут его догнала девчонка, и в ней Темари неожиданно узнала Хинату Хьюга. Девчонка орала – громко, на всю площадь – и, пожалуй, Собаку не ожидала от неё подобной прыти.
А она ничего…
Рисовых крекеров не хватало для подобного шоу.
- С кем это она так?
- С двоюродным братом… - Шикамару казался растерянным.
- Не думала, что она может так кричать.
- Не думал, что она умеет кричать вообще… Постой, вы знакомы?
Темари отмахнулась.
- Виделись.
Болтать про Гаару и экзамен она не стала.
Тем временем ссора на площади набирала обороты. Теперь уже её кузен кричал тоже, и Хьюга снова смогла её удивить, потому что Темари ожидала что-то вроде малодушных слёз.
Правильно она об этой девчонке думала. Собаку, наконец-то, по-настоящему узнала того, на кого Хината так орала: на отборочных этапах он едва не убил её. Но непохоже, чтобы Хьюга боялась его или же боялась на него так кричать. Такие мягкие либо помирают до всяких экзаменов, либо прячут омут с чертями.
Недооценивать противника нельзя.

- Ты ведёшь себя глупо!!!
- Вы не смеете так со мной говорить!
- Ещё как смею! Ты ранен! Шизуне-сан говорила тебе, никуда не ходить! Отцу придётся отвечать за тебя перед Цунаде-сама, если твои раны вскроются, ведь это он уговорил отпустить тебя раньше времени домой!
Крылья носа брата трепетали. Неджи был в ярости от того, что Хината вообще посмела заговорить с ним подобным образом; и пускай после младшая Хьюга и вправду пожалеет об этом потом, сейчас у неё была серьёзная причина для решительных действий.
Даже Гаара, чьи братья и сёстры почти его ненавидели, заботился о своей семье – хотел он это признавать или нет. И Хината оправдывала любовь к кузену, о которой говорила младшему Собаку: пускай и тем способом, который никогда бы не пришёл ей в голову раньше.
Но Неджи рано было покидать больничную палату.
Рано идти на полигон и отрабатывать удары.
Рано… да всё рано!
Только покалечится, гордый идиот!
Впервые Хинате хотелось кого-то ударить. Не как Сакура-чан, за невинные глупости и в силу страстей своего характера; но впитать в себя всю высокомерность клана Хьюга и отвесить дурному кузену такую пощёчину, чтобы голова мотнулась, а мозги встали на своё место. Чтобы он осознал, наконец, как себя порой ведёт – и что Хината не из злобы или зависти, и не чтобы опозорить его волнуется за него.
Основная проблема Неджи была в том, что сейчас младшая Хьюга была права, осознавала свою правоту, и двоюродный брат знал это. Но готов был не признавать её слов – и лишь потому, что это именно её слова.
- Я уже чувствую себя намного лучше, Хината-сама, - уважительный суффикс брат выплюнул презрительно, но так, что никто посторонний и не слушавший подобное годами не заподозрил бы его в неуважении к главной ветви. – Чем раньше я начну тренироваться, тем быстрее снова вернусь в строй и сослужу на благо клана Хьюга. Ваше – тоже. Вина за ваше очередное похищение, Хината-сама, только на побочной ветви.
И снова для посторонних – уважение. А для неё – ледяное напоминание о собственной слабости и невозможности саму себя защитить.
Однако она перестала быть той слабой девочкой, что ничего не могла сделать, когда темная фигура закрыла свет фонаря в её окне, протектор Облака сверкнул в темноте, а после кунай впился ей в шею, чтобы сниться в кошмарах до девяти лет. Теперь, закрыв глаза, она не видела похитителя прошлого – но впивался в неё последний взгляд Кимимаро за миг до своей неминуемой гибели.
- И наследнице клана не полагается вести себя так на людях. Вас этому учили – как и многому другому, Хината-сама.
«Плохая вы во всём ученица, Хината-сама», - будто говорил ей холодно Неджи.
Но Хината больше не боялась льда.
Юсуи мечтала о крыльях из снежной бури.
Старший Хьюга собирался уйти, оставив её одну под унизительным взглядами толпы. Но он забыл, что сквозная дыра в его груди совместными усилиями лучших медиков Конохи окончательно исчезла совсем недавно. Так что сейчас Хината превосходила его и по скорости, и по силе.
Главное было не навредить.
Через призму доджитсу болевая точка вспыхнула слабым узлом чакры кузена. Резкий удар сжатыми в горсть пальцами – и Неджи захлебнулся от сильной, но безвредной ему боли. И прежде чем он сориентировался, Хината вывернула ему запястье, дёрнула за руку назад и ударила подсечкой по пяточному сухожилию.
Неджи рухнул, как подкошенный. Хьюга честно постаралась смягчить его падение и последующую отдачу в корпус, но удариться своей глупой головой о землю она брату не помешала.
Не хочет по-хорошему – будет по-плохому.
Только до использования печати она не опустится.
Никогда.
Хината собиралась пригрозить брату, что если он не вернётся в постель сам, то она пожалуется Шизуне-сан, и его просто привяжут к ремнями к постели в больнице. Однако Хьюга не успела выполнить задуманное.
- Хината! Неджи! Что здесь происходит?!
- Хокаге-сама!
Хината вскочила на ноги и склонила голову, всецело признавая свою вину. Неджи поднимался чуть дольше.
Цунаде хмурилась и ждала объяснений. Но чтобы жизнь не казалась сладким мёдом, Хиаши Хьюга, отстающий от Каге на каких-то пару шагов из-за трости, природа которой была Хинате не ясна, уже заметил своих нерадивых родственников.
Хьюга залилась краской.
Это были два человека, перед которыми нельзя было не повиниться. Отец обладал над ней властью, поднимавшейся даже выше приказов Каге. Перед Цунаде было же просто искренне стыдно – так как именно она поддержала её раньше, не задавая лишних вопросов.
- Простите, Хокаге-сама, отец. Неджи хотел пойти тренироваться, но ему это ещё запрещено.
- И ты попыталась ему показать, что с тренировками сейчас не выйдет, наглядно? – скептично спросила Сенджу.
Хинате показалось, что от стыда из ушей дым пойдёт. К тому же, отец давяще молчал – и это было хуже всего.
Стоп, вся улица молчала. Их разборки привлекли внимание большее, чем младшая Хьюга могла подумать.
- Я пыталась его остановить, Хокаге-сама, - пробормотала она в давящей тишине.
Цунаде некоторое время ничего не говорила. Неджи тоже не смел вставить и слово; и Хината понимала, что и на него тоже гораздо сильнее давит присутствие отца, а не госпожи Хокаге. Наконец, Сенджу сделала какой-то жест – и толпа гражданских и не только живо вспомнила о всех своих делах, и вакуумная тишина развеялась.
- Иди домой, Хината. Это предупреждение. Ты знаешь, что драки со своими чреваты. О брате тебе стоило сказать отцу или другим старшим родственникам. Поняла?
- Да, Хокаге-сама!
Она горела с ног до головы.
- Бегом.
Хинату как ветром сдуло. На ходу девочка натянула капюшон толстовки, и что-то подсказывало, что до поры она из дома носу не покажет.
Цунаде покачала головой и переключилась на второго провинившегося. И на её взгляд его вины было даже больше.
- Теперь ты, - Неджи дёрнулся, когда на него обратили внимание. – Хиаши за тебя поручился. Твоя задача набираться сил дома. Тебе позволили только лёгкие гимнастические упражнения, чтобы следить за общим состоянием твоего организма. Ты едва не погиб. Понял?
- Да, Хокаге-сама…
- Тоже домой. К сестре не лезь – я узнаю.
На скулах Неджи выступили желваки; определённо, именно это он и собирался делать дома. Но ослушаться он не смел, тем более, поймав грозный взгляд дяди, и Цунаде удостоила его удаляющуюся спину несколькими секундами своего внимания.
Занятно.
В квартал клана разными дорогами пошли.
- Ты хочешь что-то сказать, Хиаши, - утвердительно сказала Цунаде.
Официально Хиаши приходил спросить о возможном лечении его хромоты, которая, на деле, нуждалась лишь в возвращении его жизни в привычное русло строгих рамок для себя и всех детей клана. На деле же он просматривал мирный договор с Суной в обход запрета на вмешательство сторонних лиц и внёс все необходимые политические замечания, заполняя обходные бреши и заменяя возможные двойственные толкования.
Дед Хиаши сумел ввести клан Хьюга в состав Конохагакуре при всём их бытовом рабстве ещё при Хашираме. Как ему это удалось, было тайной покрытой мраком, но многие Хьюга обладали той политической въедливостью, которой самой Цунаде не доставало.
Недаром ни для кого не было секретом, что домашние учителя обучали наследников клана Хьюга политической истории Конохи с пяти.
- Я прошу прощения за поведение моего племянника и дочери. Это недопустимо. Они оба будут под домашним арестом, пока не понадобятся на миссиях. Хотя Хината никогда…
- Не беспокойся. К Хинате у меня нет претензий.
- О чём вы?
Цунаде не сдержала довольной улыбки.
Поздний рассвет – тоже рассвет.
- Посмотри, какой грозной становится твоя дочь. Насколько я понимаю, она впервые дала ему такой отпор?
- Возможно, - сухо отозвался Хиаши.
Цунаде выпустила на свой идеальный лоб парочку морщин. Это был редкий случай, когда приятно было напомнить собеседнику о своем опыте, власти и отсутствие права на дерзость не только потому, что она Каге.
В конце концов, главе Хьюга не так давно перевалило всего-то за сорок.
- Твоя дочь стала сильнее. По слухам, она активно помогала шиноби Суны устранять наших врагов, а не пряталась за их спинами. Я бы настоятельно советовала пересмотреть тебе несколько своих решений.
- В бою она бесполезна. Клан не желает видеть её на моём месте.
- Ты хотел сказать, что ты не желаешь?
Хиаши промолчал.
Цунаде не настаивала на ответе на риторические вопросы.
- В любом случае, ты позаботишься об их наказании. Но не увлекайся – пары дней будет достаточно. После я отправлю твою дочь на миссию. Как раз есть несколько подходящих вещей в рамках дел селения.
Хиаши покосился на Цунаде. Оба знали, что далеко не всем генинам поручали не только заказы со стороны, но и задания, от которых зависел ход дел скрытого селения.
С другой стороны, что присвоение ранга, что оплата, что ответственность за происходящее никогда не лежала на постороннем человеке или его возможном обмане.
У Неджи было несколько подобных миссий. Ничего особенного, о чём стоило бы сообщать заранее кому-то, кроме командира группы.
- Зачем сообщать об этом мне? Куренай, насколько мне известно, сегодня свободна.
- Ты совсем не понял меня, Хиаши. Мне не понадобится Куренай.
- Вы же не…
- Нет, я именно об этом.
Хиаши стиснул зубы. Сенджу заметила, что Неджи просто его копия, точнее, копия его брата-близнеца.
- Но она всего лишь слабый генин, и!..
- Это не обсуждается. Ты недооцениваешь гены собственного клана, что не является моими проблемами. Члены твоего клана сильнее многих уже за счёт своей крови. А сейчас я вижу то, что вижу, - Цунаде лёгким усилием воли вернула фарфоровую безупречность своего лица. – Я хочу проверить, на что способна Хината без прикрытия своих товарищей. В ближайшее время твоя дочь отправится на первую одиночную миссию, и это решение уже принято.
Хиаши, разумеется, не возражал ей.
Над текущей ситуацией глава клана Хьюга никакой власти не имел.

Гаара со скрипом перебирал в уме продукты, на которые в Суне дефицит, и, сверяясь с мысленным списком, думал, что такими темпами грузить их придётся по свиткам или в калебас вместо песка. С другой стороны, Шукаку говорил, что скоро его мучения кончатся – а это значило, что их путь назад, на юг.
Называть Сунагакуру домом пока что не хотелось.
- Остались только такие, конец сезона, - продавец на рынке показал спрессованные сушёные грибы. – Брать будете?
Гаара подумал о взлетевших ценах в селении Песка.
- Буду. Давайте всё.
Довольный старик, у которого он закупался четвёртый раз, положил на прилавок все оставшиеся упаковки, но вместо того, чтобы взять деньги, вытянул своё широкое лицо вперёд и попытался высунуться подальше за прилавок, чтобы посмотреть, откуда идёт источник шума.
- Что-то не так? – осторожно спросил Гаара.
Хината посоветовала держаться подальше от любых ссор между жителями селения, потому что большинство шиноби были уставшие от перегрузки миссиями. Собаку это отчасти понимал – в Суне держалась похожая обстановка.
Впрочем, в селении Песка его боялись.
- Да Отоши опять с кем-то ругается… Сколько ей говорили, что если будет ругаться с шиноби – пропадёт с концами, так она всё цены дерёт… Хотя странно, местные знают, что у неё хороший товар.
Гаара почувствовал неладное.
- Что продаёт? – вскользь спросил он.
- Травница, но всё у неё какое-то странное: на еду не пойдёт, в лекарства тоже вроде нет… Не разбираешься?
Спор разгорался ярче и собирал вокруг себя толпу. Собаку узнал один из голосов и тяжело вздохнул, потому что всего десять минут назад парочка ничем ни примечательных гражданских вдруг оказались джонинами специального назначения, и вежливо попросили показать пропуск в селение.
Перманентно следующий за ним позёмкой песок очевидно оба заметили.
Проклятье.
- Нет, - ответил Гаара. – Я не шиноби. Сдачи не надо.
Собаку нырнул в людское море. Тануки надеялся, что два джонина, скрытно патрулирующие шумный и тесный рынок, уже ушли подальше.
Канкуро уже разошёлся. Брат заводился с пол-оборота, и если свои сразу бы позвали охрану и донесли кому надо, то в Конохе, судя по всему, было так не принято. Но в яркой раскраске на лице, которую не удосужился смыть, орущий на гражданского в чужом селении, Канкуро уже привлёк слишком много лишнего внимания.
Гаара цепко схватил его за локоть ровно в тот момент, когда Канкуро пригрозился прикрыть «эту лавочку суки-мошенницы», а его рука опасно близко оказалась к скрытому карману с сенбонами и кунаями. Протектор Суны так и сверкал на солнце.
Даже когда боль каждый день стучала в виски, а ночами накатывали кошмары Гаара прохладно относился к странным выходкам брата. Сейчас Собаку почувствовал что-то среднее между отвращением и непониманием.
В трёхстах метрах джонины двинулись в их сторону. Похоже, они пока не хотели раскрывать маскировку.
Значит всё не так плохо.
- Мы купим вдвое больше, чем он хотел, - сказал Гаара, стискивая пальцы крепче на руке брата, и песок незаметно оплёл его пальцы, добавляя хватке стали. Канкуро не то, что не возражал – он-то как раз песок прекрасно чувствовал – но окаменел с ног до головы. – Что ты хотел брать?
Канкуро кивнул на несколько пластиковых пакетов на прилавке.
- И ещё вон те листья…
- И вон те листья. Договорились?
Среднего возраста женщина в простой одежде, с густыми бровями и уродливой бородавкой на шее прищурилась. Хитрые глазки забегали с его лица на лицо Канкуро и – вот этого не надо – на джонинов.
- Втрое, - она ухмыльнулась.
Гаара посмотрел на ценники; подписи частично обозначали ядовитые растения, о части Собаку впервые слышал, а в большинстве подписей оказывалось слишком много цифр. Нет, на это при всём желании выкрутиться не хватит денег.
- Вдвое, - равнодушно повторил он, будто им с Канкуро и не пахло жаренным. – И мы возьмём один пакет твоего самого дорогого товара.
- Договорились, соколик!
Собаку бросил деньги на прилавок и снова не взял сдачи. Спустя минуту пришедших на шум джонинов горячо заверяли, что это был всего лишь спор о хорошей сделке.

Пахло грибами и супом. Тени уже удлинялись – день прошёл незаметно, и Гаара раздражённо думал, что скоро из Конохагакуре уходить, а он упустил драгоценные часы с Хинатой ради непонятно чего.
После короткой пробежки по крыше, они с Канкуро, не сговариваясь, забаррикадировались в номере гостиницы. При всей бессмысленности подобной затеи и ожидаемых вопросов от Темари, которой придётся сюда буквально вламываться, Канкуро передвинул диван к двери – глупо, а Гаара оставил калебас у окна – хорошая идея.
А после Гаара решил приготовить ужин. Готовил он не то, чтобы хорошо, но и не слишком скверно. Раса не стремился убить его голодом, потому что, в крайнем случае, он всегда мог украсть, но ещё в одиннадцать в холодильнике для него могли оставаться только сырые продукты, и тех немного.
Однако суп с лапшой и грибами шиитаке у него никогда не выходил, как и супы вообще. Супы оставались загадочными зельями, в которых слишком важно было, чего и сколько добавить, когда, сколько варить, и у Гаары пятьдесят на пятьдесят выходило либо сносно, либо помои, и приходилось голодать; воровать в глубине души не очень хотелось.
Но этот суп он и никогда не пробовал делать по одной простой причине.
Горсть сушёных грибов, чуть разваренная лапша, свежая зелень, запах имбиря… Такой готовил Яшамару и обещал, что это по рецепту мамы. Гаара помнил себя с пяти лет, и уже тогда там был этот суп. Темари с Канкуро ещё не так сильно его боялись, а Раса отвечал на его вопросы, и не мечтал свернуть ему шею.
Впереди у Гаары было ещё пару лет шаткого относительного покоя. Он уже тогда начинал слышать голос Шукаку.
«Мама делала точно так же?» - спрашивал он у отца или Темари, потому что Темари говорила, что помнила маму.
«Точно так же, не волнуйся», - отвечал Раса, и в лучшие моменты мог потрепать его по волосам.
«Да ну ты что, у мамы гораздо лучше получалось!» - задирала старшая сестра нос кверху.
А суп у Яшамару выходил всё равно вкусный.
Спустя неделю после его смерти Гаару от грибов стошнило.
Но вот теперь, без всякого рецепта, он пытался нащупать, как сделать как надо. Запах вытягивал из него тонкие струны, о чьём существовании он не знал, и он успокаивался.
Может ли дом быть не местом, а запахом? Тонким видением из той жизни, которую старательно забывал – но теперь всплывали смутные картины далёкого и будто не его прошлого.
Не их прошлого.
Гаара заставил себя вернуться в реальность. Нож упирался в полоску песка, появившуюся, чтобы защитить Собаку от пореза.
Абсолютная защита. Да гори она синим пламенем.
- Га-а-а-ра, - глухо позвал Канкуро в третий раз. – Начальник, ты пугаешь, когда ведёшь себя как статуя. Нача-а-льник…
Лучше бы он молчал. Брат валялся на полу – диван-то в коридоре, дверь подпирал – и старательно корчил из себя хладный труп. Краску с лица он смыл, однако островками оставался какой-то непонятный сизый оттенок, и его вид вызывал желание брата удушить Песчаным Гробом и заставлял задаваться слишком лишними вопросами, почему он вообще его вытащил из той переделки.
Гаара демонстративно с братом не разговаривал. В отражении в стальной полированной кастрюле младший Собаку увидел, как брат приподнялся было, но сразу же вернулся в позу звёздочкой и натянул шапку на глаза.
- Слушай, Гаара, я же извиниться хочу. Я и сам не знаю, что на меня нашло… Просто как-то вроде спокойно – и как прорвало. Понимаешь?
- Понимаю, - сухо отозвался Гаара.
Чтобы Канкуро понял, что и кому ляпнул.
- Ну, хорошо тогда… - похоже, не понял. - В общем, я не хотел вредить нам всем. Я знаю, тебе плевать, скорее всего, что на меня, что на наше задание, но… спасибо? Спас мою задницу и всё такое.
- Джонинов заметил? – догадался младший Собаку.
- Заметил, - кисло отозвался старший.
Канкуро был прав в том, что Гааре было плевать и на селение, и на исход их задания. Странным образом он чувствовал, что не хочет покидать сестру, с Канкуро – не чувствовал ничего, но это не значило, что он будет рваться вперёд и стараться сделать всё возможное на благо Сунагакуры. Он раньше поддерживал свой авторитет в группе сухими фразами, но ясная голова дала посмотреть на себя со стороны и понять, сколько в этом было от Расы, которого он презирал; и младший Собаку быстро понял, что подобное ему не нужно.
Конечно, Гаара мог бы не вмешиваться. Тогда Канкуро бы успели сцапать джонины, а его – даже не сразу или бы не брали под стражу вообще. Канкуро бы прополоскали мозги за нападение на гражданского на территории чужого селения, убедились бы, что это просто придурь, а не тайный план Суны…
И в тот же день выкинули бы их четверых из Листа за ворота вместе с мирным договором, отрезая на долгое время Гаару от первого существа в мире, к которому он почувствовал и в полной мере осознал чувство привязанности и любви.
Хината была ответом на все вопросы его страданий. Напарника он ценил – но Хьюга была словно квинтэссенцией этого тепла и покоя на его израненное сердце. Хината говорила ему гордиться знаком на своём лбу. Гаара не смог бы быть от неё совсем отрезанным.
Убить бы этого Канкуро.
- Ты не так режешь, - неожиданно услышал Собаку голос брата ближе, чем ожидал; Канкуро успел подняться и незаметно подойти вплотную. – Надо мельче.
Не оглядываясь на него, Канкуро ловко перехватил доску и быстро порезал зелень тоненькими полосочками. Гаара вопросительно на него посмотрел.
- Ну… Дядя раньше мелко резал, - стушевался старший Собаку. - Да и Темари как он, вроде…
Ах да.
Брата и сестру не рвало же нещадно даже от запаха грибов. Темари вполне могла научиться готовить его вместо дяди и матери.
- Я помогу?
Собаку равнодушно пожал плечами.
- Помоги.
Канкуро взял вторую доску.
Постепенно Гаара заметил, что Канкуро старается в его сторону не смотреть. Стоять рядом с ним в двух шагах было, похоже, для брата некомфортно, но по непонятным младшему Собаку причинам он будто пытался со скрипом себя пересилить.
«Любят не за что-то», - так сказала Хината, так многое, на его взгляд, знавшая о любви.
Но любил ли он Канкуро? Любил ли Темари?
Яшамару – любил, наверное, но годы ярости и боли перекрыли это чувство, и странным образом оно теперь сошло на нет…
Это были сложные вопросы, в которых Гаара не мог разобраться – в ровной степени, как и не мог найти настоящую причину, по которой помог Канкуро. Однако внезапно он понял, что Канкуро сейчас точно так же запутан происходящим – и не только это.
Яшамару готовил этот суп всегда на троих. Это был призрак не только его детства, пропавшего, стоило только исчезнуть последней ниточке, связывающей их с мамой.
Расу можно не считать.
- Канкуро.
- М? – старший Собаку не отрывался от супа, который варил с таким видом, будто собирался им кого-то травить.
- Я сожалею о смерти Яшамару.
Канкуро, впервые взявший в руки оружие в восемь, порезался мгновенно. Пара капель крови упали на доску, и брат сунул палец в рот.
Несколько минут в давящую на этот раз тишину нарушал только шум воды. Старший Собаку долго держал руку под проточной водой из крана, а Гаара делал вид, что крохотная царапина на самом деле причиняет неудобства такому шиноби, как Канкуро.
Суп едва не переварился – настолько тануки это отвлекало.
Наконец, Канкуро в непосредственной близости загремел тарелками. Демонстративно.
А потом тихо сказал:
- Я, пожалуй, это всегда знал.
- Что?
Брат перестал шуметь. Некоторое время он собирался с мыслями.
- Когда это случилось, мне было двенадцать. Я уговаривал дядю Яшамару оставить тебя, и сходить со мной в оазис, так как отец бы не пошёл. Мне всегда казалось… нечестным, что он так много времени уделяет только тебе. В ту ночь мы ночевали у нашей старой няни на дальней окраине селения. Она ещё старше старейшины Чио, но хорошая женщина и была раньше куноичи. Она ничего нам не сказала. - Канкуро отвернулся. – Только после я понял, что это была эвакуация. Мы не высовывались. Он пришёл только на утро следующего дня, и сказал, что ты растерзал Яшамару. Хоронить было нечего.
- Это неправда, - собственный голос звенел, но так и нужно было, так правильно. – Яшамару использовал взрывные печати. Их было два десятка минимум.
- Эй, Гаара…
- Что?!
- Песок…
Калебас был пустым. Песок грозной волной поднялся к потолку посреди комнаты, и закручивался в грозные спирали.
Гаара махнул рукой, и тот рухнул на пол. Отсчитал про себя – раз, два, три, четыре…
- Может и неправда, - продолжил Канкуро. – В любом случае, я этого тогда не знал. Не знаю, что чувствовала тогда Темари, но я тебя возненавидел гораздо больше, чем мог бы бояться. Я думал, что тебя можно отравить или задушить, и каждый день видел это перед глазами.
Младший Собаку ничего не почувствовал. Было бы лицемерно с его стороны считать это неправильным, когда через месяц после смерти Яшамару пятеро шиноби сохли над воротами на толстых штырях из песчаника.
Песком дотянуться было очень легко.
Убить так, чтобы кишки наружу, ещё легче. Он слизывал кровь со своих с пальцев…
Тануки тряхнул головой.
- Твоё убийство я планировал долго. Я думал, что если убью тебя, отец будет гордиться, даже если я сам погибну. Моё имя появилось бы на доске памяти, рядом с именем дяди. Все бы стали жить спокойно.
Тут возразить было нечего – без Гаары Суна и вправду жила бы спокойно. В полнолуния того года он нападал на детей-ровесников, но убивал не их, а любого, кто смел их защищать.
Он до дрожи боялся спрашивать Шукаку, насколько осознанными были его действия, и с чьей стороны шли эти порывы.
- Разумеется, отец легко раскусил мои планы. Он поймал меня, побил, а потом сказал, что сделал это ради меня, ведь я мог погибнуть. Он сказал – Яшамару сам виноват, он плохо старался. Но я думал, что ты напал на него…
Канкуро тяжело вздохнул. Гааре тоже не хватало воздуха, но он стиснул зубы. Следуя его воле, песок мягко вернулся в бутыль.
- Чем дольше я об этом думал, тем лучше понимал, что что-то не так. Может ты и тогда уже всех ненавидел, включая родителей, но Яшамару ты любил, и я знал это. Ты лип к нему как банный лист, Яшамару невозможно было от тебя оттащить, и я не понимал… Где-то тут была ложь. Но я так и не набрался смелости спросить у тебя или прямо у отца. Теперь отец мёртв, а ты…
- А я – это я.
- Лучше и не скажешь.
Гаара хотел было сказать, что ложь тут очень проста. Мама его любила – и он странным образом мог бы её любить тоже, только понял это слишком поздно; Яшамару же был ему больше отцом, чем мог когда-либо стать Раса…
Собаку любил своих родителей. И иллюзию безопасного дома, что они – живой один, вторая тенью – ему дарили.
Однако сказать этого он не успел. Дверь сначала толкнули, затем в неё заколотили, а диван шумно сдвинулся на несколько миллиметров.
- Эй, что у вас там?! Откройте! Я же вижу, что дверь не на замке!
Они с Канкуро быстро переглянулись. За считанные секунды песок вернул диван на место, сам спрятался в калебасе, а Канкуро с грохотом обрушил ворох посуды в раковину, наверняка что-то разбив.
Уставшая Темари не должна была заметить ничего необычного. Кроме, разве что, еды.
- О, у вас ужин?
- Да, - ответил Канкуро.
- И кто…
- Я, - отозвался Гаара. – С прошедшим, нээ-сан.
Темари раскрыла рот, но до того, как она успела что-то сказать, младший Собаку обошёл её и закрыл за собой дверь. Ему хотелось провести время подальше от своей семьи и всё обдумать – одному или нет.
Старшая Собаку прижала ладонь ко рту. О том, что ей недавно исполнилась шестнадцать, и только поэтому её подпускали к мирному договору, она сама каким-то образом напрочь забыла.

Заросшая деревьями Коноха была хороша только в одном; за густыми кронами можно было спрятаться, особенно, если знать, когда и где проходит патруль. Хината знала – тем более, у себя дома – поэтому Гаара, повинуясь её указаниям через окна второго этажа, легко остался не замеченным. Низкая крыша её дома с правой стороны была скрыта от чужих глаз густыми ветвями сливы, а до левого края было слишком далеко, чтобы их случайно увидели с улицы. Хьюга сразу же положила голову ему на плечо и поджала ноги.
Они прижимались друг к другу предплечьями.
- Так ты, значит, под домашним арестом?
- Угу, - Хината кивнула. – Даже не знаю насколько…
- Тебе не сказали?
- Отец меня избегает. Я его опозорила – опять, - вздохнула Хьюга.
Но её спокойный голос сильно разнился с принятием своей вины во всём вслух и, быть может, просто по привычке.
- Я так не думаю.
- Я уже даже не хочу ни о чём думать, - она коротко выдохнула. – Так вы скоро уходите?
- Похоже на то. Где-то через пару дней.
- Наруто-кун тоже уходит.
- Удзумаки Наруто?
Если Гаара шёл по улице вместе с Шукаку и натыкался на Наруто, то напарник всегда круто разворачивался и уходил в другую сторону. На все вопросы он лишь раз мрачно бросил, что общаться с джинчурики не жаждет – и Гаара не стал развивать эту тему, особенно учитывая то, что у них с Наруто нашлось больше общего, чем казалось на первый взгляд.
Шукаку это не понравится.
- Да, он.
- И надолго?
- Похоже, что да. Он уходит тренироваться, его долго не будет в селении. Правда, ещё не сейчас – ему надо оправиться.
Гаара почувствовал укол ревности; он знал, что раньше Наруто Хинате нравился. Но Хьюга взяла его под руку, и всё растворилось.
- Я буду по тебе скучать, - произнесла она грустно. – Расставаться не хочу…
- Я тоже.
Каждый день будет.
- Кажется, я понял, о чём ты говорила.
- М?
- О Неджи. Хотя ты говорила, что любишь его, а потом побила, - Хината покраснела. – Но я всё равно понял, что ты имела в виду.
- Правда?
Гаара кивнул.
Кровных родственников, хороших или плохих, не выбирают. Не каждого из них удастся ненавидеть, даже если есть на то все причины. Общими дорогами слишком много хожено, общие нити тянутся назад…
Собаку тоже хотел бы вернуться домой. Но его «дом» сгинул с теплом и заботой Яшамару, и его никогда не вернуть.
Закатные лучи косо освещали крыши Конохи; на улицах становилось темно, люди и вещи отбрасывали длинные тени.

Сорок часов спустя из птичника Конохагакуре на юг вылетел сокол, к чьей лапе была привязана гибкая веточка с зелёными листьями – знак мира и доброй воли Скрытого Селения Листа. Через двое суток, задолго до влажного полуденного зенита осени страны Огня, четверо шиноби Суны деактивировали свои пропуска у главных ворот деревни.
Шикамару Нара их провожал, а гражданский мальчик на скамье невдалеке скучающе болтал ногами и поглядывал на необычных иностранцев.
- Ну, увидимся… Счастливого пути, - прощался Нара со всеми, но смотрел на Темари двое дольше, чем следовало.
- Не пялься, - буркнул Канкуро.
- Прекрати, - Темари закатила глаза и прижала руку плотнее к поясу.
В поясе секретная сумка, в ней – свиток, в свитке – мирный договор с Конохой, по которому они хотя бы смогут свободно пересекать границу и имели право на часть заказов страны Огня, если так захочется заказчикам.
Это могло если не вытащить, но потянуть Суну из той экономической дыры, в которую она по накатанной сваливалась. Ну и хотя бы не нужно будет думать об угрозе с севера.
Темари не могла недооценить истинное значение их миссии, пускай даже не понимали братья, а Шикаку было всё же плевать.
Они несли своему дому чистый воздух.
- Бывай, Котзумы, - Шикаку махнул рукой и сам смахнул пропуска в мусорку.
Проверяющие – Котетсу и Изумо – нахмурились
- Сколько раз мы говорили не называть нас так? – ответил Котетсу.
Или Изумо, в одном Шикаку прав, как сиамские близнецы.
И вправду Котзумы.
- Раз двадцать, - беспечно отозвался Шикаку. – Всё равно парочка, Котзумы.
Темари заметила, что Шикамару с трудом сдержал смех. Девушка позволила себе лёгкую улыбку, которая не вызвала бы дипломатических конфликтов селения, но позволяла посмеяться над двумя приклеенными друг к другу тюнинами.
Вдруг к ним подошёл мальчишка-гражданский. В конопушках, с курносым носом; он улыбнулся, показывая зубы и зияя дырами молочных.
От него пахло клубничной жвачкой.
- Вы были гости? – спросил он.
- Не путайся под ногами, - отозвался за них Шикамару. – Где твоя мама?
Мальчик засмеялся, но связываться с шиноби не стал.
- Пока, гости! – крикнул он издали и помахал чумазой ладошкой.
Неожиданно Темари увидела, что Гаара, как-то странно улыбнувшись, аккуратно помахал ему в ответ.
Мальчишки и след простыл. Спустя тридцать шагов дорога в Конохагакуре для них уже была закрыта; нахождение на территории чужого селения без активного пропуска считалось полноправным шпионажем.
Но туда им и не надо.
Хината Хьюга сняла хенге и бесшумно вернулась под крышу родного дома спустя десять минут после того, как веснушчатый мальчик попрощался со всеми, с кем хотел. Её отсутствия во время ещё действующего домашнего ареста никто не заметил.