Одна измена. Глава 6

Глава 6. Провал
3 года назад.
Я улыбаюсь и смотрю на его лицо, стараясь не засмеяться. Он улыбается мне в ответ. Перед собой мы держим ладони в горизонтальном положении. Одна его рука находится над моей, вторая — под. Мы не касаемся друг друга, но чувствуем исходящее от кожи тепло. По-прежнему не касаясь, наши руки взымаются вверх и вырисовывают различные узоры в воздухе. Я сосредоточена, но почему-то боюсь сбиться и коснуться его ладони. Видя мое лицо, он вновь улыбается. Так мягко… Я учусь двигаться в такт с ним. Стараюсь дышать одновременно с ним. На проигрывателе крутится пластинка: красивые ноты фортепиано плавно перетекают в медленный ритм и разливаются по комнате.
Мы стоим на балконе и курим, а он что-то рассказывает мне, так беспечно улыбаясь. Его улыбка стала моим спасением.
Мы сидим на подоконнике, болтая ногами, смеемся. Я прячу лицо за шторой, сделанной из тонких веревочек, а он касается кончиком носа моей щеки, вдыхая аромат кожи.
Мы снова держим руки перед собой, и на этот раз на его — длинные резинки. Разведя ладони в сторону, он жестом предлагает мне просунуть в это пространство свои. Он передвигает пальцами, делая замысловатые узлы. Наши пальцы переплетаются. Его руки кажутся мне такими теплыми, а его движения ласковы и полны нежности.
Я кручусь на стуле, а через мгновенье он катает меня по комнате, все еще сидя на полу. Перед глазами все кружится, и я закрываю их, чувствую, как он кладет голову мне на колени. Я осторожно глажу его длинные волосы, повязанные в низкий хвост. Мы много разговариваем ни о чем — так легко. Я так счастлива. Понимаю, что люблю этого человека больше всего на свете.

7 лет назад.
Я прекрасно помню тот день. День, когда я поняла, что за столько лет ничего не добилась, что я бесполезна и никчемна.
Спускаясь по ступенькам в подвал, отец вел нас с сестрой в большую комнату в конце коридора. В ту, где мы, будучи еще маленькими девочками, наблюдали первую кровавую бойню. Как и в тот раз, в помещении находились люди. По сторонам — люди отца, а спереди, вдоль стены — неизвестные. Хотя сегодня их было не пятеро, а всего двое. Несложно было догадаться, что отец хотел проверить наши способности на деле. Первой была Асука: она вышла в середину зала и выбрала себе в оружие танто*. Я же осталась в стороне, держась рядом с отцом, с другого конца комнаты.
Ее противником был высокий, среднего телосложения мужчина с темными волосами до плеч.
— Начали, — послышался строгий голос отца.
Ее соперник, держащий в руках вакидзаси**, ринулся в бой первым, замахиваясь мечом на сестру. Уходя от удара и пропуская брюнета вперед, она, словно играя с ним, пнула его ногой в нижнюю область спины, отчего тот упал на колени, придерживая тело руками.
Быстро встав, он снова побежал в ее сторону, стараясь нанести хоть один удар. Однако она умело парировала их, а обрывистый звон металла от ударов оружия друг об друга расходился по всему помещению. Она наносила ему множество неглубоких порезов по всему телу, казалось, делая это специально, стараясь продлить наслаждение от боя.
— Ах ты засранка! — прокричал мужчина, который все больше свирепел от ее поведения.
— Кого это ты назвал засранкой, слабак? — расходясь в хищной улыбке, она, уклоняясь от его удара, скользила по полу, находясь всем телом почти в лежачем положении, и, взяв свой клинок обеими руками, с силой воткнула его в заднюю область колена, разрывая связки, отчего оно непроизвольно согнулось и противник свалился на пол.
— Сука! – он, заливаясь криком от боли, крепко сжимал кровоточащий участок.
Асука немедля поднялась и схватила его за волосы, поднося клинок к горлу.
— Да заткнись ты уже, ничтожество, — нарочито очень медленным движением она вонзала танто ему в горло, минуя мозг, с силой надавливая на рукоять, и, после непродолжительного хруста пробитого черепа, торчащее острие клинка показалось из затылка. Мгновенная смерть.
Я помню ее улыбку и ее глаза. Они выражали наслаждение. Кровь возбуждала ее, и глаза светились от ее вида. То, что она только что лишила жизни человека, ее нисколько не пугало, а, наоборот, ей это бесконечно нравилось.
— Великолепно Асука, — довольным голосом произнес отец, медленно, но громко хлопая в ладоши. Затем издал короткий смех. — Достаточно. Уберите труп.
Теперь настал и мой черед. Выйдя на вычищенную подчиненными середину, я предстала перед женщиной с белыми волосами, собранными в высокий хвост и отдававшими розовым оттенком. А глаза были, как и мои, зелеными. Она была выше ростом и худощавого телосложения. Себе в оружие она выбрала кодати***, а я же, как можно было уже догадаться, выбрала излюбленную катану.
Приняв правильную стойку, я стала ждать, пока она нападет. Но она даже и не думала начинать бой первой. Я сделала шаг, и она тоже, повторяя мои движения. Меня злило уже то, что в соперники отец выбрал мне женщину, а сестре — мужчину. Я задавалась вопросом: неужели он действительно считает меня слабее? Ох, как же я ошибалась...
Решив не затягивать бой, я все же напала первой. Она отбивала мои атаки и искусно маневрировала между ними. Но за все это время она так ни разу и не попыталась атаковать меня в ответ.
— Мебуки, хватит играться с ней. Ты здесь не для этого! Если хочешь вернуться ко мне, победи! — сзади раздался грозный голос отца.
Вернуться к нему? Кто вообще эта женщина? Из мыслей меня вывело ее изменившееся выражение лица. Она наконец ринулась в мою сторону, замахиваясь мечом. Понимая, что уклониться я не успею, я подставила катану под удар. Звон металла меня оглушил. С силой пнув в ее живот ногой, я сделала два сальто назад, отходя на безопасное расстояние. Как и учил меня папа ранее, я старалась расслабиться и не совершать необдуманных решений, ведь на кону моя жизнь и репутация. Она вновь начала нападать, а я, в свою очередь, отклонять ее атаки. Бой затянулся, и мы обе довольно сильно выдохлись. После очередного выпада в мою сторону, я воткнула меч в деревянный пол и, держась обеими руками за рукоять, оттолкнулась, занося обе ноги вверх: одной ударяя по тупой стороне ее оружия, уводя его в сторону, а другой нанося удар снизу в подбородок. Кодати вылетело у нее из руки, и она упала на деревянные доски. Немедля, вытащив катану, я направилась в ее сторону, намереваясь совершить последнюю атаку, но вдруг остановилась. Я увидела ее полные страха изумрудные глаза. Она дрожала. В тот момент я поняла, что не могу убить. Не могу лишить жизни человека. Все еще держа острие у ее груди, я повернула голову в сторону отца и тут же словила на себе полный презрения взгляд. Это была фатальная ошибка с моей стороны. Я пренебрегла сразу двумя правилами. Правило 2-е: если вам выпал шанс, не упустите его. Правило 3-ье: никогда не поворачивайся спиной к противнику. И за такое пренебрежение я тут же поплатилась. Моя соперница, воспользовавшись ситуацией, резко выхватила из моих рук меч и полоснула им меня по правой ноге. От боли я отскочила в сторону и упала, подгибая под себя раненую часть тела. Все было как в замедленной съемке: женщина подорвалась и кинулась в мою сторону, намереваясь убить. Увидев рядом со своей рукой ее кодати, я схватила его и поставила в нужный момент перед собой, пронзая ее живот. Выглядело так, словно она сама напоролась на клинок. На деле же она просто не успела остановиться.
Я помню, как чувствовала капающую теплую кровь из ее рта на мое лицо. Ее горячие слезы. Мне не забыть ее глаз: они были наполнены сожалением и горечью. Почувствовав резкую боль в ноге, я отпустила рукоять, и блондинка повалилась всем своим весом на меня так, что ее губы оказались возле моего уха. Слова, которые она произнесла, повергли меня в ужас:
— Ты стала такой сильной, доченька. Я рада. Прости меня… — ее слова оборвались, а дыханье остановилось.
Все еще лежа под ней в луже ее и собственной крови, я, распахнув глаза, пялилась в потолок. Я все прокручивала в голове ее слова: они отдавались в ушах бесчисленным эхом, а все тело парализовало. Я не могла заставить себя посмотреть на нее, потому что боялась увидеть этот мертвый безжизненный взгляд.
Я только что убила свою мать? Этого просто не может быть. Нет! Он бы не смог так со мной поступить! Как же я…
— Довольно, — из мыслей меня вырвали голос отца и человек, поднимающий бездыханной тело моей противницы с моего. Медленно сев и сжимая глубокий порез, я обратила на папу свой пустой взгляд.
Он стоял, скрестив руки на груди, и сверлил меня холодным взглядом.
— Это провал, — он устало прикрыл глаза. — Ты меня разочаровала, Сакура. Так долго биться с женщиной, да еще и пострадать — недопустимо. Ты слаба, и твоя слабость мне противна.
Я не могу точно описать все те эмоции, что переполняли меня тогда, но я все же осмелилась и задала столь волнующий меня вопрос:
— Я только что убила свою мать? — мой голос дрожал и срывался с шепота на крик.
Неожиданно для меня он громко рассмеялся. Этот смех… Он был безумен и вгонял меня в ужас. Этот человек сущий дьявол и садист, манипулирующий людьми в своих целях. Он ни перед чем не остановится. Будь то друг, враг, мать его ребенка или даже сам ребенок.
— Смерть от руки собственного ребенка — худшее наказание для предательницы. Хоть в чем-то ты не облажалась, — на моих глазах выступили слезы.
Я просто не могла поверить в это. Хоть я и никогда не знала своей матери, все же я поняла, почему она всего лишь порезала мою ногу, в то время как могла с легкостью убить. Она просто не смогла этого сделать, но тем не менее дала мне важный урок, показывающий, что правила отца забывать не стоить. Любая оплошность может стоить мне жизни.
Я услышала, как кто-то спросил, стоит ли отвезти меня в больницу, на что отец продолжил говорить сухим тоном, обращаясь к моей сестре:
— Асука, возьми все необходимое и зашей ей ногу. Порез не смертелен, — она кивнула, — и еще. Никакого наркоза или болеутоляющих: она должна познать всю боль.
Все находящиеся в комнате люди удалились, оставляя меня в одиночестве. Через несколько минут, минуя дверь, в помещении снова показалась моя сестра, держа в руках аптечку. Она присела рядом и молча достала из коробки спирт, антисептик, скальпель, пинцет, перчатки и иглу с нитью. Надев перчатки и обработав сначала мою ногу антисептиком, а позже спиртом скальпель, она принялась разрезать рану и удалять вдоль засохшую кровь и пораженные некрозом ткани, затем, сменив перчатки и скальпель, во избежании заражения, плотно сжимая края, начала наносить один стежок за другим. Я старалась терпеть боль, как могла, но все же дернулась, на что она посмотрела на меня жалобным взглядом.
— Не дергайся, пожалуйста, осталось совсем чуть-чуть, потерпи.
Продолжив зашивать порез, она добавила:
— Прошу, прекрати плакать. Я не могу видеть твои слезы.
Действительно тогда я плакала, но не от физической боли, а от душевной. Я все никак не могла остановиться, а рукав кофты был уже насквозь мокрым. Осознание того, что я убила человека, отняла жизнь у своей матери... Осознание своей никчемности и бесполезности... Понимание того, что отец считает меня слабой и жалкой, что я больше не увижу его довольной улыбки, что он больше не обнимет меня и не скажет, как любит — все это отдавалось щемящей болью в груди. Я помню, как тогда всю ночь прорыдала в свою подушку, как маленькая девочка, давая волю эмоциям. И, в конечном счете, у меня их просто не осталось.

Спустя полгода я отправилась на свое первое задание. Мне просто необходимо было незаметно устранить цель. Меня интересовали только внешность и местоположение. Ни имени, ни причины, почему мне нужно убить человека, меня больше не волновали. Манипуляции отца сделали свое дело и убили во мне всю жалость, превратив меня в обыкновенную машину для убийства.
Поднявшись на крышу нужного здания, с хорошим обзором, на необходимое мне окно квартиры, я достала из кейса американскую крупнокалиберную снайперскую винтовку М200. Уникальна в своем роде, причем уникальность эта выделяет ее среди ряда других аналогичных моделей оружия и заключается в том, что в данной винтовке может использоваться прибор для бесшумной стрельбы. Единственный минус — сильная отдача. Но и к нему я приноровилась довольно быстро. Сделав все приготовления, надев специальные очки и наушники, зарядив ружье, я встала на одно колено, поместив приклад винтовки в углубление плеча, упирая в него щеку и выравнивая глаза по отношению к прицелу.
Внеся поправку в установку прицела и совместив среднюю точку попадания (СТП) с центром мишени, я сняла ее с предохранителя и опустила палец на курок. Дождавшись, пока цель появится в зоне видимости, и еще раз отрегулировав СТП, сделала пару полных вдохов и на выдохе я плавно, но твердо нажала на спусковой крючок. Точное попадание в голову. Цель мертва. Поставив ружье на предохранитель и убрав его обратно в сейф, я покинула крышу.

Так пролетело три года. Я сбилась со счета, сколько людей были мною безжалостно убиты. Задания были разными: кого-то приходилось устранять без шума, кого-то, наоборот, превращать в кровавое месиво для показухи.
Количество жертв стало возрастать, когда мне исполнилось 17. Война внутри семьи породила еще большее число трупов. Изначально мне приходилось, в основном, избавляться от людей из других кланов, мешающих ведению дел моему отцу. Но все изменилось, когда уже известный мне господин Фугаку передал свою власть старшему сыну. Клан разделился на две противостоящих друг другу стороны. С одной мой отец — Учиха Мадара, считавшийся ранее единственной главой клана, с другой — Учиха Итачи, ставший новой главой со своей стороны. Причиной послужили большое количество недовольства среди Учих ведением дел отца и его внедрение на черный рынок наркотиков и нелегального оружия в Японии. Если раньше он занимался только экспортом, что означало поставки в другие страны, то теперь он взялся и за нашу страну. Число преступности в городе росло, а детским смертям от передозировки не было конца. Но власти отказывались что-либо делать, так как большинство из них были запуганы, а некоторые даже убиты.
Казалось, этой кровопролитной войне не было ни края, ни конца. Все попытки убить старшего сына Фугаку подчиненными Мадары были безуспешны. Он слишком хорошо охранялся людьми из так называемой организации «Акацуки», в которую входило семь человек. Все они были преступниками, предавшими свой клан. Насколько мне было известно, по слухам, Учиха Итачи сразился почти с каждым из них, при условии, что, если победа останется за ним, они примут его сторону. Некоторые же добровольно согласились, так как их интересы были схожими с его. Но это лишь слухи, а до правды я особо не докапывалась. Я знала наверняка лишь одно: один из них раньше работал на отца, и звали его Дейдара. Помню, моя сестра даже выказывала к нему какую-то симпатию. Я лишь видела его как импульсивного и наглого подрывника. Но свое дело он знал лучше некуда. Как-то раз мне довелось работать с ним, и уже тогда я поняла, что к каждой своей взрывчатке он относится с полной серьезностью, не допуская ни единой оплошности. Приказы выполнял со всей ответственностью и старанием. Он был элитным наемником и отличным бойцом. Но слово тактика ему было не знакомо, и, предпочитая ей импровизацию, он чуть не сорвал мое задание. Но, благо, все обошлось. И вот теперь этот ненормальный и неуемный террорист примкнул к нашему врагу. А способности остальных по-прежнему оставались для меня загадкой. В любом случае, попытки нападения глав друг на друга прекратились, и в ход шли только пешки, и, таким образом, каждая сторона пыталась лишь уменьшить боевую мощь друг друга.

Когда мне исполнилось 18, я начала активную слежку за старшим из братьев. На тот момент я думала, что таким способом смогу доказать отцу, что я могу быть ему полезна. Прошли месяцы, прежде чем я смогла дождаться нужного момента, когда рядом с ним не будет его подчиненных. Но, при всех моих стратегиях, убийство на расстоянии абсолютно не подходило. Для этого была необходима тщательная подготовка места, а такой возможности при его-то охране у меня не было. Оставался только ближний бой. И вот, наконец, этот момент настал.
Время было уже за полночь, когда я подъехала к офисному зданию на окраине города. Выйдя из машины, я хорошо спряталась под ней, скрываясь в ее тени. На парковке стояли всего пару пустых авто. Здание напротив лишь слегка освещало улицу, так как сотрудники уже давно отправились по домам после тяжелого рабочего дня. Ливень не прекращался вот уже несколько часов, иногда то стихая, то с новой силой обрушиваясь на город. Каждая капля отскакивала от асфальта и навеки растворялась в его мокрой текстуре. Все это, а также моя темная одежда неплохо скрывали мое местонахождение.
Наконец я увидела, как его машина припарковалась недалеко от моей. Несколько минут он не покидал свой автомобиль, что меня невольно насторожило. Неужели он увидел меня? Нет, это просто невозможно. Мои сомнения были развеяны, когда он все же открыл дверь и вышел, просовывая голову в сторону задних сидений, видимо, стараясь что-то от туда достать. Момент был более чем идеален. Звук дождя, как раз кстати, заглушил мои и без того осторожные и тихие попытки вылезти из-под машины, подкрадываясь к нему сзади. Держа в руках револьвер, я уткнула его в темноволосый затылок и медленно проговорила, все еще давя холодным металлом ему в голову:
— Подними руки вверх без резких движений и не двигайся.
И знаете, что я услышала? Лишь усталый вдох, а затем лениво растянутые слова:
— Этот день с каждой минутой мне начинает казаться все более неудачным.
Стараясь игнорировать его подобное пренебрежение собственной жизнью и держать себя в руках, я стала обыскивать его сзади, не пропуская ни миллиметра. Мне необходимо было убедиться, что это действительно он.
— Повернись, и без глупостей: ты у меня на мушке, — более чем серьезный тон, который при таких обстоятельствах мало кого не напугает.
Но только не его. Когда он повернулся, перед моим взором встал высокий молодой мужчина, которому я еле дотягивала до груди, довольно просто одетый. Насквозь промокшие темные джинсы, зеленая кофта с длинными рукавами, тонкая цепь на шее. Длинные, полурастрепанные волосы, небрежно связанные в хвосте, спадали на, казалось, идеальное лицо, по которому непрерывно стекали капли дождя. Я даже немного опешила от такой мужской красоты, а из таких странных мыслей меня вывел его какой-то заинтересованно-игривый тон:
— Револьвер Кольт Уолкер 44-го калибра? Неплохо. Но мне все же кажется, что он для тебя великоват. Тебе, скорее, подошел бы Кольт Уэллс Фарго. Он менее громоздкий для таких миленьких девушек.
— Закрой рот и подними руки, — вновь проигнорировав его слова, я продолжила его обыскивать, на этот раз уже спереди.
— Ты извращенка-маньячка или вроде того? — он ехидно улыбнулся. — Нет, мне, конечно, нравится, что такая красивая девочка так уверенно позволяет себе лапать меня, но все же дождь на улице, и мне становится холодно. Я так и заболеть могу. Может, сменим обстановку? — он будто смеялся надо мной.
Брови были приподняты, в глазах бегали чертики, а эта чертова улыбка все не сходила с его лица.
— Ты слишком много болтаешь! — закончив осмотр, единственное, что я обнаружила, — это бумажник в заднем кармане. Деньги, карточки — ничего нужного.
— Так ты еще и воровка в придачу? Милая, если тебе нужны деньги…
— Еще одно слово, и ты труп! — признаюсь, я была немало взбешена его поведением.
Обычно, когда я направляла на кого-то оружие, в глазах жертвы читался ужас, страх или что-то подобное. Но не в его. Он, наоборот, был слишком спокоен. Его это как будто веселило. Вел себя точно наглый мальчишка, смотрящий свысока на меня, как на глупую девчонку. Все еще наводя одной рукой оружие в его сторону, другой я достала блокнот из кармана своего плаща. Поднеся его ко рту, зубами, осторожно приоткрыла его на нужной странице и внимательно сравнила на ней фотографию со стоящим напротив. Если это и был действительно он, меня немного удивило то, что он не узнал меня. Хотя, в нашу с ним первую встречу, мои волосы были перекрашены в черный, а сейчас они вновь были розовыми. Да и к тому же мы не особо общались. Ухмыльнувшись, стараясь задеть его надменным тоном, я вновь заговорила:
— Не сильно-то ты смахиваешь на будущую главу клана. Твое имя Учиха Итачи, верно?
— Итачи — значит японский колонок, хищный, пушистый зверек, — продолжая улыбаться, как ни в чем ни бывало, ответил он. — Верно, это мое имя.
— Кроме того, дурной знак, означающий отсутствие удачи или смерть, — продолжила я, убирая блокнот обратно.
— Но это вовсе не значит, что они относятся ко мне. Так что же заставило столь юную особу вести подобный разговор со мной этим поздним и дождливым вечером?
— Хватит прикидываться дурачком. Ты и сам прекрасно знаешь ответ на этот вопрос. Ты, Учиха Итачи, был одним из первых людей, начавших войну внутри клана, повлекшую за собой немало смертей. Мои товарищи, многие из них, были убиты, почти все… — резкая боль в коленном суставе не дала мне закончить.
Брюнет ударил меня ногой в колено, затем, резко схватив правой рукой мою с оружием, а левой за волосы, сделал подсечку, навалившись на меня всем весом, отчего мы оба упали на мокрый асфальт. При резком ударе о твердую поверхность оружие выскочило из моей руки и улетело в сторону. Голова закружилась, а в ушах звенело от сильного удара. Глухой стон вырвался из моих губ.
— Ты продолжай, я внимательно тебя слушаю. Твои товарищи… а дальше? — выждав нужный момент и немного поиграв со мной, как с жертвой, он воспользовался тем, что я на секунду отвлеклась, и сделал свой ход.
Расчетливо и жестоко. Казалось, ему никогда не составляло труда найти в ком-то слабость и воспользоваться ей в своих целях.
— Ах ты ублюдок! — схватившись за руку, держащую мои волосы, быстрым движением стаскивая противника с себя и сжав кулак свободной руки, я с силой ударила ею в челюсть парня.
От удивления и довольно сильного удара, мужчина ослабил хватку, что позволило мне вырваться. Повалившись рядом на землю, я нанесла новый удар, но уже в районе живота. Все еще лежа, я успела развернуться и занести ногу вверх, с еще большей силой производя удар в районе его таза. Превозмогая боль, он все же быстро пришел в себя, хватая эту самую ногу, закидывая меня на себя. Проникнув рукой под мой плащ, он, видимо, заметив до этого в том месте сверкающий металл, резво достал его, замахиваясь им в сторону моей шеи. Предвидя эту атаку, я лишь улыбнулась, после чего блокировала свой же нож катаной, которую достала из-за спины. Нависшую над нами тишину нарушил звонкий звук — скрежета металла. На этот раз удар его свободной руки пришелся мне в живот, отчего я отлетела на два метра, неслабо ударившись о землю и не сумев заглушить очередной стон боли. Итачи рывком направился ко мне. Снова скрежет металла и мой удар в ногу. Не успев подняться, я почувствовала пришедший в мое лицо удар крепким кулаком. Еще секунда, и вот я уже прижата головой к капоту его машины, с заведенной сзади рукой. И чем я только думала? Куда уж мне, слабой девчонке, до такого, как он.
— А ты не промах! — тяжело дыша, он еще больше завел мою руку назад.
— Я тоже так думаю, — спустя мгновенье я все же достала свободной рукой еще один припрятанный пистолет в плаще, целясь ему промеж глаз.
Дождь по-прежнему не переставал идти. Мы оба тяжело дышали. Но улыбка с его лица по-прежнему не сходила.
— Ну же, чего же ты ждешь? Стреляй! — смеясь, проговорил старший из братьев.
Почему он улыбается? Его глаза… Почему он так смотрит на меня, будто это он сейчас выстрелит? Ну же… нажми на курок, Сакура… Сделай же это!
Глухой звон затрещины. Шум и звуки стали заедать, словно испорченная кассета. В глазах все потемнело.

Когда я наконец прихожу в сознание, я понимаю, что нахожусь в багажнике его машины, которая, судя по отсутствию шума двигателя, стоит на месте. Вторым же, что я услышала, были доносящиеся голоса снаружи:
— И почему же ты привез ее сюда, а не убил?
— Я еще не решил, что с ней делать. Она неплохо показала себя в бою со мной, и, возможно, мне удастся переманить ее на свою сторону, а если нет, то, пожалуй, другого выхода у меня не будет.
Действительно, мне и самой казалось странным, что я все еще жива. Услышав приближающиеся шаги, я увидела открывающуюся дверцу багажника, а глаза начало слепить от резкого попадания в них света фонарика, который был направлен в мое лицо. Стараясь побыстрее к нему привыкнуть, я все же смогла разглядеть лицо этого человека. И я сразу его узнала: Саске — мой собеседник по оружию. Правда, с тех пор он сильно изменился и выглядел довольно-таки взрослым. Немудрено, ведь столько лет прошло. И я так же не могла не заметить, что он тоже узнал меня, так как на его лице читалось большое удивление:
— Сакура?
Вообще, пока я слушала их разговор, я все же умудрилась достать маленький карманный ножик из сапога на левой ноге и избавиться от всех веревок. Даже если он и был когда-то приятным собеседником, сейчас он враг. Воспользовавшись его замешательством от того, кем является заложница его брата, я резко ударила его ногой по лицу и выпрыгнула из багажника, стараясь снова атаковать, но, увы, этот нож не подходил для подобных атак, поэтому, в конечном итоге, я получила коленом в живот и упала наземь. Удар был настолько сильным, что я никак не могла подняться и восстановить дыхание.
— Какого хрена! Почему ты ее не связал?! — потирая лицо рукой после оставленного мною подарка, младший Учиха чуть ли не кричал на старшего.
— Я связал. Но ведь я предупреждал тебя, что она не промах. Вот ты и поплатился, — моя неудавшаяся и не устранённая цель рассмеялась.
— Так ты еще не понял кто она? Я поражаюсь твоей наблюдательности, Итачи, — брюнет снисходительно хмыкнул.
— И кто же? — сделав тон более серьезным, он подошел ближе, стараясь внимательнее осмотреть меня.
— Дочь Мадары, Сакура. Помнишь такую?
Собравшись с силами, я все же быстро поднялась, по-прежнему удерживая маленький клинок в руке, и, попытав последнюю надежду, постаралась попасть в артерию на шеи. Саске даже не повернул головы в мою сторону и перехватил жалкий удар.
— Ты уже меня достала. Поспи, — уверенный и холодный тон.
Удар в затылок — последнее, что я вспомнила, проснувшись привязанная к стулу в темном помещении.

END POV Сакура

Примечания:

*Танто — кинжал самурая. Имеет односторонний, иногда обоюдоострый клинок длиной до одного сяку (30,3 см).
**Вакидзаси — короткий традиционный японский меч. В основном использовался самураями и носился на поясе. Его носили в паре с катаной.
Длина клинка — от 30 до 61 см. Общая длина с рукоятью 50—80 см. Клинок односторонней заточки, малой кривизны. Вакидзаси похож по форме на катану.
***Кодати — японский меч, слишком короткий, чтобы считаться дайто (длинным мечом) и слишком длинный, чтобы считаться кинжалом. Кодати похож по длине на вакидзаси. Главное отличие состоит в том, что кодати обычно шире вакидзаси.