Одна измена. Глава 8

Медицинский центр Tokyo Midtown.

Люди в масках и очках совершали различные действия, склонившись над операционным столом. Стабильные короткие звуки, исходящие от кардиомонитора — только это могло сейчас радовать розоволусую. Дождавшись наконец необходимых веществ для анализов и показателей, она отправилась в лабораторию.

— Я не знаю, как долго мы сможем поддерживать его жизнедеятельность. Состояние слишком нестабильное. Без противоядия он не продержится и часа. Яд уже проник в сердце, мозг и другие органы, если ты не поторопишься... — в лаборатории показалась молодая женщина. Говорила она быстро, пытаясь своими словами ускорить процесс, но вызывала лишь раздражение у сидящей за медицинским оборудованием и всякого рода пробирками девушки.
— Да знаю я! — перебив вошедшую криком и кинув в ее сторону гневный взгляд, она продолжила изучать компоненты токсина, стараясь попутно как-то оправдать затянувшийся процесс:
— На жидкостную хроматографию требуется время. И только после можно будет начать производство противоядия! — у Сакуры уже начиналась паника, а злость на саму себя и на происходящее затмевали ее разум.

Ей все никак не удавалось разгадать очередную «загадку» своей сестры. Мозг лихорадочно перебирал все известные ей яды, а в особенности те, которым отдавала предпочтение Асука. Но решение все не приходило, отчего нервы начали сдавать. Она уже была готова разнести тут все к чертовой матери, и единственное, что ее останавливало, — понимание, что от ее действий зависит его жизнь.
Даже не обратив внимания, как раздражающая ее личность покинула кабинет, она уже в который раз углубилась в свои мысли:
«Я уже выяснила, что в яде присутствовал стрихнин. Его получают из семян дерева чилибухи, которое растет в Индии и юго-восточной Азии. Моя сестра частенько его использовала. Симптомы отравления таким ядом включают в себя мышечные спазмы, дыхательную недостаточность и даже могут привести к смерти мозга. Но он не подходит под другие: он не вызывает лихорадку, тошноту, кашель, потливость. Но что же тогда может вызывать все эти симптомы? Какой препарат совмещает в себе их все? А что, если…»
Сделав еще пару анализов, она продолжила свою мысль:
«А что если она смешала этот яд с другим? Но какой препарат может слаженно с ним взаимодействовать и вызывать все это? Тетродотоксин? Он содержится в органах рыб рода иглобрюхих. Но он вызывает паралич, а у пациента его не наблюдалось, да и к тому же психическое расстройство тоже не было замечено. А если ртуть? Нет, ее наличие в крови я уже проверила — отсутствует. Батрахотоксин — его она тоже часто использовала — содержится в коже крошечных лягушек-древолазов, является одним из самых сильных нейротоксинов в мире, по симптомам подходит… Но не по быстроте действия. Нет, если бы это был он, Саске уже был бы мертв. Если не животный и не химический, тогда возможно растительный… А что если это бобы? Точно!» — девушка подскочила с места и принялась сверять все сделанные ею анализы, после чего стала готовить противоядие.
Наконец закончив, она вбежала в операционную, но застыла у самого порога. Перед ее глазами врачи начали делать дефибрилляцию, на кардиомониторе бежала прямая линия, а в ушах разносился противный непрекращающийся писк.
«Я не успела? Нет же… но ведь я…» — мысли плыли вперемешку с криками Тсунаде:

— Скорее, дефибриллятор на 200 джоулей, разряд!
— Ничего, пульса нет, — доносились голоса других врачей, — зарядка, 19 секунд.
— Ставьте сразу на 300!
— Как он? 27 секунд, — голос девушки, повышающей заряд, разносился эхом в ушах.
— 360! — сердце по-прежнему не хотело работать, и, казалось, у Сакуры оно тоже остановилось. Наблюдая за этой картиной, она не могла вымолвить и слова, не могла заставить себя пошевелиться. — Ну же! Давай! — блондинка все не прекращала плотно прижимать электроды друг к другу, а после подавать разряд на грудную клетку больного.
— 49 секунд.
— После 60-ти положено менять метод, — послышался мужской голос.
— Еще разряд! — в операционной повисла тишина, а время будто бы остановилось.
— Я сказала еще разряд! — крик Тсунаде в очередной раз заставил всех действовать.
— Есть синусовый ритм, — линия на мониторе наконец сменилась, а звуки вновь обрели обрывистость.
— Сакура, — женщина с русыми волосами, собранными внизу в два длинных хвоста, старалась вывести розоволосую из ступора. — Хватит там стоять! Ты закончила?
— Да! — оклемавшись от столь грозного голоса, девушка всучила той шприц с густой жидкостью. — Яд состоял из стрихнина, и был смешан с рицином, природным ядом, который получают из касторовых бобов.

После введения противоядия, через некоторое время Тсунаде вынесла вердикт, исходя из состояния больного и многочисленных показателей на мониторах:

— Реакция зрачков на свет отсутствует. Если в течении пяти часов он не придет в себя, констатируем смерть.
— Но он ведь дышит и сердце бьется! Как же так?! — из зеленых глаз, которые постепенно начали краснеть от услышанного, выступили слезы.
— Изучи его ЭЭГ*: мозг не функционирует, он не сможет мыслить и двигаться — пустая оболочка. Думай как врач. Если по истечении этого времени не появится никакой активности мозга, то это конец.
— Но шанс ведь есть? — она пыталась ухватиться хоть за какую-то ниточку надежды, не сумев найти в себе сил, поверить в сказанные ей слова.
— Есть, но он слишком мал, и нам остается только ждать. Мне очень жаль, но токсин слишком быстро распространился.

Сакура не могла заставить себя посмотреть на тело, которое полностью было покрыто проводами и трубками. Молча выйдя из операционной, она направилась в коридор, где ее уже ждали.
«Что я ему должна сказать? Как мне теперь смотреть ему в глаза? Как мне сказать ему о том, что его родной младший брат скорее всего умрет? Черт возьми, Саске! Как ты мог позволить этому случиться, чем ты, твою мать, думал?!» — поток мыслей был прерван полными страха и волнения глазами. Брюнет стоял совсем рядом, смотря на нее в упор.

— Итачи, — начала она, стараясь не отводить взгляда, но покрасневшие от слез глаза и дрожащий голос говорили сами за себя.
— Нет, не говори мне этого, не смей! — его лицо выражало лишь полную отрешенность и пустоту.

Сделав шаг назад, он слегка приоткрыл рот, чтобы глотнуть воздуха.

— Выслушай меня, — она старалась продолжать говорить так, чтобы донести до него информацию как можно спокойнее. — Саске все еще жив, но его мозг… он, — она на мгновенье прикрыла глаза, а затем открыла, набравшись наконец решимости все объяснить.
— Он не функционирует. Во время операции у него была остановка сердца, яд проник почти во все органы. С трудом, но его запустили. Мы ввели противоядие, и теперь нам остается лишь ждать. Если он не очнется в течении пяти часов, то нам придется констатировать смерть. Мне очень жаль, Итачи, но мы сделали все, что могли.

Мужчина сделал еще пару шагов назад, а эмоции на его лице сменялись одна за другой: потерянность и бессилие переходили сначала то в сожаление, то в мрачность, а после в злость и гнев.
Сакура, стараясь хоть как-то утешить его, уже со слезами, которых она сама не могла более сдерживать, коснулась своей ладонью его плеча, на что он резко дернул руку в сторону и окатил ее ледяным тоном:

— Не прикасайся ко мне.

Закрыв руками лицо, брюнет старался сдержать все то, что так сильно рвалось наружу. В полной тишине вокруг них было слышно лишь его громкое дыхание. Стиснув зубы, он глубоко, жадно и шумно выдыхал воздух, отчего крылья носа расширялись в неестественном для них положении.

— Итачи, пожалуйста…
— ЗАТКНИСЬ! — громкий крик перебил ее попытки хоть что-то сказать, а на вновь открытом лице виднелись горизонтальные складки на переносице, опущенные, сведенные брови, расширенные глаза.

Ярость полностью завладела его разумом. Мужчина резко развернулся к противоположной стороне и с силой ударил сжатым кулаком в стену, после чего схватил первый попавшийся под руки стул и с не меньшей злостью швырнул его в сторону.

— СУКА! — пока брюнет кидал все, что попадется ему под руку и матерился на весь этаж, Сакура стояла неподвижно, боясь даже повернуть голову в его сторону.

В районе груди все больно сжалось, а слезы не прекращали непроизвольно стекать по ее побледневшим щекам. Лишь тогда, когда ей стало ясно, что он покинул коридор, она медленно сползла вниз по стене, усаживаясь на пол, и запустила в волосы пальцы по обе стороны головы, нервно оттянув их. Уставив мрачный взгляд в стену напротив, неотрывно смотря, словно, сквозь нее, словно за ней фильм, в котором показывается ее прошлое, сменяясь различными кадрами, она тяжело вздохнула.

***

POV Сакура

Я всего два раза в жизни видела тебя таким. И это был второй раз. За столько лет, сколько мы с тобой знакомы, ты ни разу не впадал в такое безумие. Ты всегда был сдержан, сосредоточен. И вот, оба раза, оба твоих таких состояния связаны с братом. Я даже боюсь представить себе, что может стать еще хуже. Как бы мне хотелось вернуться в прошлое, исправить все ошибки и никогда, никогда не видеть этого ужаса в твоих глазах.
Я уже не помню, сколько дней я провела в этом жутком подвале, привязанная к стулу тугим ворсом веревок. Но я помню точно, как я тогда себя ощущала. И дело было вовсе не в физических ранах, которые бесспорно жутко болели. Дело было даже не в том, что меня морили голодом и не давали увидеть света. Меня раздирала боль внутри. С каждой бесконечно длинной секундой я все больше убеждалась в том, что я не нужна своему отцу. Он не придет за мной, и я прекрасно понимала: папа отказался от меня. Но что я делала все это время? Зачем тогда я так старалась угодить ему? Мне так сильно хотелось превзойти сестру в его глазах, что я сама загнала себя в ловушку. Каждым своим шагом, каждым действием я безоговорочно шла на поводу его манипуляций. Я просто играла по его правилам, беспрекословно выполняла приказы. Ну так и чем я хуже? Что же я тогда сделала не так, чем заслужила такое равнодушие с его стороны? Даже находясь здесь, в этом жутком, пропитанном сыростью месте, я получала внимание к себе куда больше, чем за столько лет проведенных с отцом, после того, как он впервые назвал меня слабой. И я все не могла понять, что от меня нужно тому, на кого я напала в ту ночь. Почему я до сих пор жива? И зачем его брат периодически ко мне заглядывает, чтобы вести со мной дружеские беседы? Ощущение, точно меня стараются завербовать. Но толку то им от этого? В этом не было абсолютно никакого смысла, ведь за столько времени они должны были понять, что выманить моего отца им не удастся, а о причинах моего нападения спрашивать смысла не было, ведь и так было ясно, что мы просто враги. Я делала свою работу, они свою. Только вот, по логике, я не должна сидеть здесь и бесконечно размышлять о своих провалах. Я должна быть мертва, как и каждый до меня, кто осмелился в открытую напасть на него.
Полдень сейчас или полночь, который час, день недели — я понятия не имела, потому что для меня мгновения взаперти не отличались от всех прочих. К тому времени я уже приготовилась к скорейшему отбытию на тот свет.

END POV Сакура

4 года назад

Все еще сидя привязанная, чувствуя невероятную слабость во всем теле, практически теряя последние остатки сознания, девушка услышала уже привычные спускающиеся шаги и звук открывающегося замка на стальной двери. Когда ее избавили от повязки на глазах, она вновь увидела его лицо. Впервые за столько времени. Ведь все то время, что она здесь находилась, только Саске позволял ей увидеть хоть что-то, кроме постоянной, бесконечной тьмы. Его же старший брат, напротив, такой роскоши не предоставлял, зато его голос настолько засел в ее голове, что даже во сне ей не удавалось от него избавиться. Если сравнить его с тем, который она слышала тогда на парковке, то тональность была совершенно иная: только холодный, спокойный и сдержанный тон.
Развязав тряпку, впивающуюся между губ розоволосой, мужчина потянулся рукой в задний карман брюк, вытаскивая оттуда небольших размеров нож.
Уставив свой взгляд на стальной острый предмет, девушка не выдала даже и капли испуга, скорее, испытала облегчение, а спустя несколько секунд края губ растянулись в обреченной улыбке.
Брюнет внимательно оглядел ее выражения лица, выказывая нечто похожее на удивление, а затем развязал веревки. В его взгляде Сакура видела вовсе не жалость, нет, там было какое-то странное и теплое спокойствие. Он так аккуратно отделял от ее тела все эти сковывающие предметы, что первая мысль, пришедшая ей в голову, была:
«Я все еще сплю, а моя больная фантазия беспощадно издевается надо мной? Что он собирается делать?»
Продолжая хранить молчание, он все также бережно взял ее на руки и понес наверх. Впервые она увидела, где находится: большой, уютно обставленный дом, и, судя по приглушенному свету на этаже, за окнами стояла ночь. Пока он поднимал ее на второй этаж, обмякнув в его руках, не в силах пошевелить ни единой частью тела, девушка рассматривала своими изумрудными, полными непонимания глазами его черты лица. Они казались такими красивыми и завораживающими, даже несмотря на все те пытки, которым он ее подверг, что она вновь перестала понимать, почему при его виде она себя так странно чувствует. Минуя коридор и самую дальнюю в нем дверь, парень открыл глазам Сакуры вид на освещенную лишь одним настольным светильником средних размеров комнату с темным, деревянным паркетом и светлыми обоями. У самой дальней стены находилась двуспальная обычная кровать с атласным серым постельным бельем и рядом стоящие по обеим сторонам небольшие деревянные тумбы, на одной из которых и был зажжен источник света. По левую сторону кровати располагались большие окна, часть из которых были завешены темно-коричневыми шторами. В другом углу стоял прозрачный, стеклянный стол с лежащим на нем ноутбуком, а еще чуть дальше — дверь. К ней-то брюнет и направлялся. За ней оказалась довольно больших размеров ванная комната. В самом дальнем углу стояла большая ванна, а рядом с ней душевая. Она была огорожена невысокими каменными плинтусами, и не имела никаких дверей, которые обычно присутствуют в кабинках.
Поставив розоволосую примерно посередине этой огороженной душевой на ноги, он немного отстранился и включил воду.

— Ты можешь стоять? — внимательно оглядывая ее и произнося свои первые слова за этот день мягким голосом, он попутно снимал с себя майку.

Ответив кивком, она невольно опустила глаза в район его торса: стройное, накаченное тело, почти не имеющее изъянов — все это вгоняло девушку в смущение.
«И что он собирается теперь делать со мной в таком виде?»
Это была последняя внятная мысль, которую она могла сформировать у себя в голове. Сил совсем не было, а ноги уже начало подкашивать от усталости: еще секунда, и она бы упала, уснув прямо на мокром кафеле.
Увидев то, как ее постепенно стало клонить в сторону, Итачи подошел ближе, аккуратно придерживая девушку за талию, а затем стал медленно снимать с нее одежду. Закончив, он осторожно притянул ее ближе к себе, отчего по нагому телу потекли струйки теплой воды, вызывающие волну мурашек. Запустив пальцы в светло-розовые густые длинные волосы, он перебирал их, позволяя воде полностью смочить их. Еще несколько секунд, и он взял свободной рукой тюбик с шампунем, выдавливая тягучую жидкость себе на ладонь, и вновь потянулся к ее волосам, проникая сквозь них своими длинными пальцами, нежно массируя кожу головы. Закрыв глаза от такого неожиданного удовольствия, она расслабилась, а на ее щеках впервые появился легкий румянец.
Смыв пену с ее макушки, брюнет развернул девушку к себе спиной, и она почувствовала, как их тела соприкоснулись, а тепло его кожи показалось ей куда горячее воды.
Достав очередной тюбик и вылив часть его содержимого себе в руки, притягивая Сакуру ближе к себе, мягкими движениями он касался ее светлой кожи, не упуская ни миллиметра, постепенно спускаясь к груди. Он касался ее нежно, и в то же время чувствовалась его тяжелая мужская рука, отчего низ живота свело сладкой судорогой. Итачи же, понимая, что задержался на так манящей его, упругой части тела, вдруг почувствовал ее затвердевшие соски, поэтому довольно улыбнулся, прикрывая глаза и наклоняясь губами к ее уху:

— А я ведь говорил, что позволю тебе принять душ вместе со мной и что он будет куда теплее и приятнее, — проговорив это почти шепотом и вновь отстраняясь, продолжил спускаться руками все ниже, рисуя мыльные круги на ее животе.

Услышав эти слова, она покраснела еще больше, стараясь сдержать стон от удовольствия, которое приносило ей каждое его движение. Опустившись на колени, проделывая все то же с ее ногами, своими руками он мастерски и в тоже время нежно давал мышцам долгожданный покой, снимая напряжение и одновременно лаская. Постепенно его пальцы скользили все выше и выше, приближаясь к тому самому нежному и чувствительному месту. Дернувшись, она резко сжала ноги и отстранилась, уткнувшись спиной в холодную и мокрую от влаги стену. Брюнет, все еще сидя на коленях, уже достаточно промокший, издал тихий смех, прикрывая глаза и растягивая губы в слабой улыбке. Поднявшись, он подошел к ней вплотную, прижимаясь голым торсом к ее телу, и провел ладонью по порозовевшей щеке, пальцами очерчивая контуры ее лица. Он был так близко, из-за чего она распахнула свои изумрудные глаза, которые отражали толику страха, и мгновенно утонула в его темных. Он уже почти едва касался ее губ своими, остановившись лишь в нескольких миллиметрах от нее. Кожу щекотало его ритмичное глубокое дыхание, а исходивший от него запах пах чем-то знакомым, вкусным и крепким. От такой близости хотелось либо получить все, либо убежать подальше, но не шевельнуться. Он вновь прикоснулся к низу ее живота и постепенно начал опускать руку все ниже.

— Не бойся, я ничего плохого не сделаю, — проговаривая эти слова ей в жадно глотающий воздух рот, он неотрывно смотрел ей в глаза, проскальзывая пальцами между ее ног, слегка надавливая на промежность и продолжая плавно водить ладонью то вперед, то назад, касаясь и раздвигая пальчиками все маленькие складочки, задевая нервные окончания и все больше приближаясь к той самой узкой и манящей его части.

Не выдержав, девушка наконец издала сладкий стон, прикрывая глаза от удовольствия. Поймав себя на мысли, что ему уже трудно себя останавливать и сдерживаться, а после прижавшись к ней еще сильнее, прислоняясь своей грудью к ее возбужденным соскам, Итачи продолжал плавно двигать пальцами, доставляя ей приятные ощущения. Ее невинность все больше и сильнее возбуждала его, и, поддаваясь желанию, он все же прильнул к ее губам, издав хриплый стон, а затем, слегка закусив нижнюю, тут же отстранился, пытаясь прийти в себя и вернуть бывалое спокойствие. Меньше всего он хотел сейчас сделать ей больно и натворить глупостей, о которых Сакура бы потом долго жалела. Убрав руку со столь чувствительного места, он развернул ее к себе спиной и все также нежно стал гладить ее спину, разнося гель по всей коже, спускаясь к бедрам. Он сам не понимал, почему она так сильно манила и возбуждала его. Сдержанность в очередной раз уступила место желаниям, и он крепко сжал ее ягодицы, вновь проникая пальцами к ее мягкой промежности, все сильнее прижимаясь к ней. Ему так хотелось просунуть хотя бы один вовнутрь, почувствовать ее влагу и тепло, но он по-прежнему останавливал себя. Розоволосая все не прекращала издавать обрывистые стоны, а с ее губ слетело непроизвольное «да». Услышав это, его эрекция уже, казалось, достигла своего предела, и, чтобы хоть немного остудить пыл девушки, заставить ее хоть на минуту прекратить заводить его такими словами, он прижался к ней твердой плотью через мокрые штаны, стараясь вселить хоть какой-то страх, но девушка лишь громче застонала. Убрав волосы ей за спину, он, прикусывая мочку ее уха, тяжело дыша, снова заговорил, на этот раз хриплым и низким тоном:

— Сакура… — снова вздох, — если ты не прекратишь стонать, я перестану себя сдерживать и трахну тебя прямо тут. Не вынуждай меня.

Зеленоглазая вздрогнула, но тут же почувствовала новое, тянущее чувство где-то внизу от его голоса и тех слов, что он только что произнес. Ей все не хватало воздуха, а разум затмило лишь желание быть полностью во власти этого мужчины. Только когда он выключил воду, она наконец начала постепенно приходить в себя. Пока он вытирал ее полотенцем, ноги вмиг ослабли: почудилось, что она вот-вот упадет, как вдруг она почувствовала, что снова находится у него на руках. Подойдя ближе к кровати, он аккуратно уложил ее, накрывая одеялом, а затем снова вернулся в ванную, не говоря ни слова. Сняв с себя мокрые штаны и приняв холодный душ, чтобы привести мысли в порядок, надев сухую одежду, он направился к Сакуре, чтобы спросить, хочет ли она есть. Но, как только он приблизился, заметил, что девушка уже погрузилась в царство Морфея и сладко спит.

«Вы знаете, что это за чувство? Любовь, с первого взгляда или любовь, с первого принятия вместе душа? А, может, любовь с первого удара? Когда твой палец уже на спусковом крючке, но ты все не можешь на него нажать? Бывает ли так, чтобы посмотрел на человека, встретился с его глазами и, не перекинувшись с ним ни одним словом, «погиб»? Все звуки, мысли, запахи внезапно исчезли. Ты как будто онемел и оглох, мир замер на несколько секунд. Земля перестала вращаться. Так красиво и жестоко. Ты ощущаешь безумие где-то внутри себя и ничего не можешь с ним сделать. Передо мной лишь его глаза, они как темная, холодная бездна в которой тонет моя душа. Странно, что иногда глаза говорят больше чем слова, глубже, сильнее, чувственнее. Они могут быть мягкими и грубыми, глубокими и пустыми. Его глаза вгоняли меня в страх, за их темнотой скрывал свою истинную личину самый манящий и будоражащий мою кровь дьявол».

Медленно и нехотя открывая глаза, девушка ощутила под собой что-то мягкое и теплое. Впервые за столько времени она спала на кровати, погрузившись в столь сладкий и глубокий сон. Первое, что она увидела, было лицо спящего мужчины, с небрежно спавшими на него черными прядями волос. Одеяло немного сползло, открывая ее взору красивое мужское тело до пояса, с, казалось, идеальной, немного бледной кожей, на которой хорошо были видны все рельефные выпуклости и впадины. Ей отлично помнилась прошлая ночь, а при малейшем погружении в любое воспоминания о ней, низ живота предательски сводило. Не понимая почему, рука с тонкими пальчиками сама невольно потянулась к его груди. Ей так хотелось прикоснуться к нему, снова почувствовать тепло его кожи и ощутить его руки на своей, вновь вкусить его сладкие и такие манящие ее губы. Проводя линию от ключицы до груди, а после все ниже спускаясь по его прессу, она вдруг остановилась, поймав на себе его холодный взгляд.

— Что ты делаешь? — голос был таким сухим, что все внутри неприятно сжалось.

Одернув руку, розоволосая вмиг покраснела и отвела взгляд.
Вздохнув, прикрывая глаза, мужчина поднялся с кровати и пошел в сторону ванной комнаты.
Сакура снова ощутила странное чувство где-то внизу, а щеки все больше начинали гореть, когда она увидела его в полный рост, полностью обнаженного. Даже вчера, когда он купал ее, он был в штанах, а теперь на нем полностью отсутствовала какая-либо одежда. Из мыслей ее вырвал его, вновь, не выражающий никаких эмоций, спокойный тон:

— Одевайся и спускайся вниз, твоя новая одежда лежит на тумбочке рядом с тобой.

Дождавшись, когда он уйдет в другую комнату, девушка принялась выполнять сказанные ей слова.
«Почему он так холоден? Ведь вчера он вел себя абсолютно по-другому? Что я сделала не так?»
Натягивая на себя коричневые джинсы и светлую трикотажную кофту, она с каждой секундой все больше понимала, что не хочет покидать его комнату. Ей стало так не хватать того тепла, которым с ней вчера делился этот человек. Она никогда до этого не испытывала ничего подобного: ни тех ощущений, ни тех чувств, которые мешались в голове при его виде. Всего несколько слов, вроде обычных, ничем не отличающихся от прочих, выводили ее из равновесия. Становилось как-то обидно, одиноко и неприятно.
Спускаясь по лестнице на первый этаж, она встретила вежливого, с выступающей сединой, мужчину, одетого в черно-белый костюм. Почтительно поприветствовав девушку, он проводил ее в столовую, показывая жестом, где она может сесть. Пока неизвестный сервировал стол для завтрака, Сакура уже во всю осматривала окружающий ее интерьер. Довольно большая светлая комната, со стоящим посередине большим столом из красного дерева. Все стены были черного цвета; потолок и почти вся стоявшая в ней мебель — белыми: несколько шкафов, некоторые были высокими, а слева от нее располагался низкий, со стоящими на нем двумя красивыми лампами журнальный столик и висящая над ним картина. Под ногами был темно-коричневый деревянный паркет, а на нем светлый, без единого рисунка ковер. Когда мужчина закончил сервировку, подал завтрак для двоих и удалился, в комнату вошел Итачи. Держа в руках какие-то бумаги, он сел рядом в пол-оборота от розоволосой, беря в свободную руку кружку с кофе. Спустя долгих пять минут в полнейшей тишине он, даже не подняв на нее взгляд, продолжая изучать бумажки, спросил:

— Почему ты не ешь?

Сакура сидела неподвижно, сложив руки на коленях, и неотрывно следила за его серьезным видом. Ей и в голову не могло прийти, что она будет вот так сидеть рядом с человеком, которого не так давно пыталась убить, и не просто сидеть, да еще и завтракать рядом с ним. К тому же она чувствовала себя как на иголках. С одной стороны, она не могла оторвать от него взгляд, с другой, в голове постоянно всплывало его обнаженное тело, а также его холод, который пронзал ее до костей, его безразличие.

— Ты тоже ничего не ешь, — она наконец решилась хоть что-то из себя выдавить.
— Ну я и не сидел в подвале больше недели, питаясь одним рисом, — все еще не отрывая взгляда от документов, все так же сухо произнес брюнет.

Решив не спорить, она все же принялась за завтрак. Тем более она действительно была невыносимо голодна.

— Тебе есть куда идти?

«Глупый вопрос. К отцу? Не думаю, что после моего провала это хорошая идея. Денег у меня нет, друзей тоже. Да уж, а я ведь даже не задумывалась об этом. И что же мне теперь ему ответить? Да и вообще что мне самой-то делать?»
Понимая, что сказать ей нечего, Итачи все же поднял на нее взгляд и ответил сам:

— Как я и думал. Я снял тебе квартиру в центре, недалеко от квартала Акасака, в котором находится штаб-квартира моей компании, — сделав глоток горячего напитка, он продолжил, ловя на себе ее удивленные глаза, — ты можешь там работать. Ты умеешь делать что-то, кроме вещей, связанных с убийствами?

Девушка отвела взгляд, на что он тяжело вздохнул.

— Ясно. Значит, придется учиться. Будешь работать на моего брата, в отделе маркетинговых исследований. Что касается твоих остальных навыков, они мне еще пригодятся. Но пока обойдемся без них. Тебе стоит научиться жить нормально и уметь зарабатывать себе на жизнь не только убийствами. Тебя это устраивает?

Кивнув, она снова встретилась с его глазами, но тут же опустила свои, боясь выдать чувства наружу.

— Хорошо, — он положил на стол ключи. — Когда доешь, мой человек отвезет тебя в твое новое жилье. В шкафу ты найдешь одежду для работы. У всех сотрудников дресс-код. Одежда только классическая, ничего вызывающего и спортивного. В понедельник в восемь утра ты уже должна быть на 49-ом этаже. Тебя встретят и объяснят твои обязанности.

Закончив свой монолог, брюнет, даже не попрощавшись, покинул комнату, оставив Сакуру одну.

***

Поднявшись на 5-ый этаж новенького здания, девушка отыскала нужный номер квартиры и открыла дверь. Уютная, небольшая студия в светлых тонах и со всей необходимой мебелью. В прихожей она обнаружила конверт: в нем лежала карточка, а рядом записка:
«На карточке есть деньги. Если что-то понадобится, можешь ею воспользоваться».

— Прекрасно, теперь я почти как содержанка, — тяжело вздохнув, она прошла дальше и улеглась на кровать.

«Я еще ни разу не жила одна, и я никогда не работала в такой сфере. Да и вообще работать на врага? Хотя он ведь был не моим врагом, а отца. Что ж, посмотрим, куда меня это приведет».
Закончив мысль, Сакура снова погрузилось в сон, радуясь, что вновь может спать на чем-то мягком и теплом.

Примечания:

*Электроэнцефалограмма (ЭЭГ) - графическое изображение сложного колебательного электрического процесса, который регистрируется при помощи электроэнцефалографа при размещении его электродов на мозге или поверхности скальпа, результат электрической суммации и фильтрации элементарных процессов в нейронах.