От края до края.

Порой Саске кажется, что Наруто все равно, с кем дружить. Ему легко со всеми, а всем – с ним. Хулиганские выходки с элементами детской жестокости чередуются с нежными поглаживаниями собаки по лбу. Та жмурится и облизывает ему руки. Саске отворачивается. Животные его не любят.
Наруто обожает быть частью дворовых «банд» и школьных команд по футболу. Он громко радуется победам и также громко огорчается поражениям. Он не просто живет, он озвучивает свою жизнь по максимуму.
Когда-то Саске думал, что может быть таким же. Но не хотел подражать, а в некоторых случаях просто не мог. Например, радоваться победам Узумаки. Кулаки сжимались рефлекторно, и тут не то что улыбку из себя выдавить, тут гримасу бы злобную скрыть. Потом уже не пытался спрятаться, смотрел волком, и у Наруто гасла улыбка.
Саске тянулся к теплоте чужой семьи, любил бывать на их семейных ужинах, но со временем понимал, что от этого – только голова начинает болеть. И на душе что-то пустеет, стоит только переступить порог собственного дома, где все, нет, не морозные и угрюмые, сдержанные скорее, - эдакая дань ушедшим временам чопорных дворцовых правил. Ну не бред ли, в современном-то мире.
Началось все с давней мечты матерей. Кушина и Микото были подругами долгие годы, и когда у них родились одногодки, заболели мечтой дружбы от края до края. Расписали своим сыновьям весь их путь в соприкосновении друг с другом. И как только чета Учих с двухгодовалым чадом вернулась из стран с наиболее развитой или прорекламированной медициной, поспешили познакомить отпрысков.
Неуклюжий светловолосый Наруто с интересом смотрел на новых людей, не слишком задерживая взгляд на Саске, который хватался за юбку матери с небывалой силой. А потом заревел. И ревел до тех пор, пока его с шутками и прибаутками не унесли из чужого дома. Словом, начало получилось скверным и совершенно не судьбоносным.
Микото расстроилась и после извинялась раз сто, чем вызывала у Кушины только понимающую улыбку. Узумаки не огорчилась, но на всю жизнь запомнила, какими удивленными и круглыми глазами снизу вверх смотрел на нее Наруто. Только и оставалось объяснять: он просто испугался, сынок, ты тут ни при чем.
В детстве дружба – это просто. Гуляй себе, играй, по голове стучи лопаткой и отбирай новый прекрасный и расчудесный мячик. А вот в школе появляются первые полноценные трудности.
Наруто открывался всем. Не терпел притворств, дрался с обидчиками, никогда не погружая себя в самоедство и уныние от их слов. Они дураки, и им нужно это доказать. А когда их слова действительно достигали души и задевали ее незащищенные уголки, Узумаки прятался за школой, усаживаясь на длинные обработанные доски: беседку собираются строить, уже как года два все собираются. Болтал в воздухе ногами, поджимал губы и страдал. Действительно больно и обидно было, но всем в школе это знать не обязательно.
И тогда приходил Саске. Вставал в неизменную позу: руки в карманы, ноги на ширине плеч. Никогда не жалел, не хлопал по плечу, не говорил: давай разберемся с ними вместе. Бросал только в сторону блондина четкое: пошли домой. И они шли. Благо в одном подъезде жили, только на разных этажах. И никому легче не становилось.
Но на следующий день Наруто снова улыбался и показывал язык всем, кто бычился в его сторону. А Саске все также неизменно садился за парту рядом.
Узумаки мечтал о брате, у Учихи был брат. Старший. Он был идеален во всем, до его уровня хотелось дотянуться. Ему хотелось подражать, кумиры порой не так далеки в пространстве, но отдаленны по сути.
С каждым годом становились старше. С каждым годом не приближались и не отдалялись друг от друга. Болтались просто в общем пространстве, в общем дворе сталкивались и в школе по коридорам бегали. Дрались, лепили друг другу пластыри на ссадины, смеялись и хмыкали, смотрели одни и те же фильмы, любили разную музыку. Взрослели.
А однажды весной Саске стоял в пролете между вторым и третьим этажом и наблюдал за тем, как Наруто весело шагает по улице. А вместе с ним – все те, кто когда-то был «по другую сторону баррикад», все те, кто не принимал его шуток или его жизнерадостности, все те, из-за кого он сбегал к тем самым доскам за школой. Их имена такие же явные и знакомые, как и номера в телефонной книжке мобильного телефона.
Четкая узкая асфальтированная дорожка – путь домой. И Узумаки бежит по ней прочь от собранной компании, жестом обозначая то, что скоро вернется. На секунду в сердце что-то замирает, не ползет дальше, не заполняет собой все важные душевные ячейки. Саске жмется к стене, а Наруто пробегает мимо. И за это его хочется убить, немедленно.
И обидно почти до слез, и не научился еще это прятать, по лицу – все видно. И Узумаки замечает на пути обратно.
- Саске! Ты чего тут?
- Ничего.
Прячет глаза, спиной упираясь в подоконник, слишком палевно было бы отвернуться. Наруто хмурится, пытается поймать чужой взгляд. Не получается, и это странно.
- Это из-за меня? Я… пошли с нами, мы к гаражам сейчас!
- Не хочу. Я с родителями поссорился.
- А…
- Наруто!
Его зовут с улицы. Друзья новые, им избранные, а не навязанные мамой и ее мечтаниями. Почему за родителей вечно приходится отдуваться их детям?
Узумаки уходит, а на следующий день место рядом с ним занято. Его нового соседа зовут Гаара, у него в глазах угасающая злоба и надежда на светлое будущее. Быть может, именно такие должны быть с Наруто рядом. Те, кого он способен изменить. А о бетонные стены иных – он царапается, бьется в несуществующие двери и слизывает кровь с нижней губы. К чему в жизни такие трудности. Тем более не нужные никому.
И все же Узумаки объясняется, выглядит смущенным и виноватым.
- Он попросил помочь ему на контрольной. Ты ведь не против, не обижаешься, а?
- Мне все равно.
Саске выплевывает эти слова, и они становятся его девизом по жизни. Все шито белыми нитками, Наруто не настолько знает математику, чтобы еще и другим помогать.
Ползущие и летящие годы меняют тела и души. Учиха почти забывает, как пять лет назад пришел домой, еле проглотил любовно приготовленный матерью обед и ушел в свою комнату пинать шкаф. Все ноги и руки отбил. И долго орал на брата, когда тот пытался его успокоить. Но причину так и не сказал, она откровенна слишком: я Наруто не нужен.
Саске в курсе всего, что происходит в жизни неугомонного блондина. Вот его первая девушка вышагивает в магазин за буханкой хлеба и банкой пива, но последнее – это секрет. Вот его новый лучший друг стреляет у Учихи сигарету и лыбится противно. Вот Сакура бежит по лестнице вниз, явно была у него в гостях. Недовольная такая, почти сбивает с ног и краснеет ярче сочного помидора, случайно встретившись взглядом. Саске брезгливо тащит из кармана ключи, его теперь раздражает все, что более-менее связано с Наруто.
Узумаки совестно, что они не общаются почти. Но Учиха вроде бы не против, и неловкость от этого исчезает. Так – пару раз в полгода в кафешку ходят или у кого-нибудь дома смотрят очередную голливудскую новинку. Наруто рассказывает все, что у него накопилось, а Саске слушает, даже не пытаясь сделать вид, что ему интересно.
Им скучно вместе.
Потом случайно пересекаются в ночном клубе. Сидят рядом у барной стойки от силы минут двадцать, разглядывая дрыгающийся народ. Учиха ищет, кого бы подцепить, Наруто расслабленно пьет апельсиновый сок. Нет, вы слышали, сок, в клубе. Ненормальный.
- Смотри, какая, - тянет Саске. – Никогда таких голубых глаз не видел.
И уходит, резко пропадая из вида, нацелившись точно на одну блондиночку, которая выглядит так, словно не понимает, куда попала. Неопытная совсем, тем лучше.
Наруто залпом допивает сок и заказывает текилы. Думает про себя: никогда не видел? А у меня, нет? И отчего-то обидой сжимает сердце.
Порой Наруто кажется, что Учихе все равно, с кем быть. Он может сидеть рядом, а мыслями - дальше, чем Австралия. Саске не боится резких слов. Ни в свой адрес, ни в адрес других. И Узумаки совсем не узнает в этом брюнете своего стремящегося стать чуть улыбчивей друга детства.
И под грохот музыки и шипение неисправных колонок в неприметном ночном клубе, он отпускает этот старый образ.
Начало следующей зимы выдается на редкость мерзким и слякотным. Спеша домой, даже в голову не приходит смотреть по сторонам. Но Наруто все равно узнает эту темную фигуру, бредущую к спасительному подъезду. Такое простое избавление от непогоды, но тоже требующее усилий. Подошвы ботинок сминают чавкающую массу, а руки рефлекторно прячутся в карманы. Узумаки заносит на поворотах, но он все равно догоняет того, кого хочет догнать. Хватает за плечо и широко улыбается. А в ответ получает усталый взгляд из-под капюшона.
Черные волосы намокли, челка липнет ко лбу, видимо, слишком поздно вспомнил про наличие защиты от мокрого снега. Наруто смеется и несет приветственную чушь, которой нет ни конца, ни края. А в подъезде, когда Саске пытается отряхнуться, придать своей прическе привычный вид, но терпит фиаско, Узумаки замолкает.
Учиха растрепанный и совершенно не идеальный. Прямиком к левой брови стекает холодная капля талого снега, падает на ресницы, заставляя моргнуть, и Наруто прошибает так, как никогда не прошибало. Это пугает, душит и греет одновременно.
Саске смотрит как-то странно, а потом уходит. Молча. И опять-таки совершенно не идеально сжимая ремень мешковатой сумки через плечо.
И после этого все сны об одном и том же. И все мысли сводятся тоже к одному. К неправильности его мокрых волос, прилизанных влагой сзади. И к неправильности того, что он уехал учиться заграницу. И прошивает холодом от одной только перспективы, что он останется там навсегда.
Они переписываются. Не слишком часто и не слишком тепло, но достаточно для того, чтобы общение стало наркотиком. Наруто каждый вечер заходит в «аську», а Саске каждый вечер прикрывается «невидимостью» и ждет, что Узумаки выйдет в онлайн. Учихе не нужны приветствия, рассказы и прощания. Ему просто нужно знать, что он вышел в сеть.
Учиха не хочет быть одним из. Он хочет быть единственным. Всегда хотел.
А потом так резко, но закономерно вместе со сжатым в руке билетом на самолет приходит осознание того, что все равно совершенно кто, что скажет. Общество качнет головами и отвернется. Плюнет брезгливо или одарит убийственным взглядом. Но это уже есть. Каждый день, в любое время года и суток есть хотя бы один взгляд, который уже ненавидит тебя, даже не зная, кто ты такой.
Саске идет по трапу, с замиранием сердца входит в здание аэропорта и, пытаясь сохранить внешнее спокойствие, вглядывается в толпу. Столько лиц, и все их хочется зачеркнуть черным маркером.
А потом сзади кто-то подлетает резко и обхватывает так же. Прижимает, вгрызаясь пальцами в ткань куртки. Утыкается носом в плечо и смеется тихонько.
А Саске хмыкает и прикрывает глаза. Мама явно хотела совсем не этого, но она простит. Даже убийц прощают, а тут вина куда светлей.
И чуть позже в пустой квартире они в первый раз целуются. Всего пару шагов не дойдя до дивана. И им хватает этого с головой. Что-то большее просто напросто сорвало бы крышу начисто. Пусть кто-то другой бросается в омут с разбега, они же слишком обескуражены нежданным открытием.
Наруто сплетает их пальцы и улыбается, проводя указательным от мочки уха вниз.
- Привет, Саске.
- Хм, ну, привет.
И хочется познакомиться заново. И хочется узнавать заново. Свежесть и живость. Куда проще теперь смотреть в глаза, не опираясь на чей-то выбор, а удерживая в руках свой собственный.
Учиха обнимает Наруто за плечи, прижимаясь щекой к щеке, и с удовольствием ощущает его дрожь. В этой реакции определенная уникальность.
Наконец-то, все только начинается.