Письмо

Ну, Саске, не глупо ли у нас с тобой получилось? Ты, конечно, не ответишь... Да и зачем? Что теперь изменишь? Ничего... а ведь все могло бы быть иначе, но... Извечное "но", которое невозможно убрать из нашей жизни. Ты жалеешь, о том, что было?.. Нет, наверное, нет. А я ведь искренне любила тебя. Но жизнь не перепишешь, ведь так? Я оставляю тебе всё, что когда-то ты уже забрал...

Ты появился на поле боя так внезапно, так вовремя, что пытаться тебе оттуда прогнать было бы пустой тратой времени. Помнишь этот бой? Команда номер семь снова вместе. Кто же тогда знал, что это будет нашей последней миссией?.. Помнишь тот жуткий запах гари и крови, что витал в воздухе? Конечно, помнишь. Такое не забывают. Мы ведь тогда совершили чудо: ты, я и Наруто. Но жизнь оказалась не такой радужной, как казалось. Почему мы с тобой так и не смогли нормально поговорить? И ведь почти все выжили. Но ты стал еще нелюдимее, только Узумаки спасал тебя от полной изоляции. Я тоже пыталась. Слышишь? Я тоже боролось за тебя. Но ты не видел, не хотел видеть. Зачем ты тогда выжил? Зачем наглотался тех таблеток и посмел выжить?! Почему?! Как же я тебя тогда ненавидела. Сидела под дверью в операционную и заламывала руки, кричала и билась в истерике, пока Цунада и Ино спасали тебе жизнь. У меня так тряслись руки, что я не могла сама тебя оперировать. Помню, как Наруто залепил мне пощечину, когда пошёл второй час операции. Ты выздоравливал так долго и мучительно, что временами мне казалось, что ты не вылечишься вовсе. И у меня снова начиналась истерика, я глотала таблетки горстями, но меня уже ничего не могло успокоить. Помню, с каким счастьем я шла в больницу, когда мне разрешили впервые увидеть тебя. А потом ты меня прогнал. Снова. Хотя нет, сначала ты меня прогнал, а потом я тебя возненавидела. А потом, как последняя дура, снова пришла к тебе, Саске. Ты кинул в меня тарелкой и пообещал свернуть шею. Смешно. Но я плакала три дня. Наверное, именно тогда я впервые задумалась: а нужен ли ты мне? Ты был затянувшейся лихорадкой, которая начинала мне надоедать. Или это был обычный мазохизм, присущий всем девушкам? Ты терзал мою душу и даже не пытался меня жалеть. Правильно, что не жалел. Если бы ты проявил хоть какую-то эмоцию, я осталась бы рядом с тобой навсегда. Это было мучительно: любить и знать, что твоя любовь - обуза, никому не нужная помеха на пути. Это из-за меня распалась наша команда: я не смогла с тобой работать. Сходить на одиночную миссию - да, провести с тобой хотя бы сутки - нет. Я была слаба, Саске, всегда слаба, наверное, поэтому я не смогла тебя спасти. За меня это сделала другая... А знаешь, я ведь почти ненавидела Хинату, когда поняла, кого ты выбрал. Но она этого не хотела, Хьюга всегда любила нашего неугомонного блондина, а он, дурак такой, просто отошёл в сторону, не желая мешать другу. Интересно, Хината простила тебя? Ты и Наруто почти насильно выдали её замуж...
На вашей свадьбе плакали двое: я - от бешеной злобы на судьбу, обиды и непонимания, ведь это я всю жизнь пыталась быть с тобой, не она, и, как ни странно, сама невеста. Хьюга пришла на свадьбу уже заплаканная, и только толстый слой косметики скрывал следы рыданий и бессонной ночи. Это потом я узнала, что она говорила с Наруто вечером перед свадьбой и он объявил о своей помолвке с сестрой Казекаге, а тогда я готова была порвать её на мелкие кусочки. Как она смеет изображать из себя несчастную, когда вот он, самый красивый и желанный парень деревни, ждет её у алтаря? Как?.. Твою свадьбу, Саске, я не запомнила, все, что я тогда видела - это твои глаза и их выражение. Это была любовь. Кто бы мог подумать, что такой, как ты, мог влюбиться в такую, как она. Потом я уже поняла: ты искал пристанище, тихую гавань, женщину, похожую на твою мать, спокойную и сильную той необыкновенной силой духа, который не было ни у меня, ни у кого-либо из других кунаич, окружавших тебя. Как ты это разглядел? Ведь её силу не увидел даже Наруто... Хотя он всегда был дураком. Знаешь, что самое смешное? Когда невесту увели в твой дом, я пришла к ней. Сама не знаю зачем, просто так. И увидела её глаза, не знаю, сколько прошло времени, пока мы смотрели друг на друга, а потом мы вдруг зарыдали, каждая оплакивая свою потерю. Ты тогда не пришёл к Хинате. А мы всю ночь проговорили, просто говорили и не могли остановиться. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что Хьюго Хината была самым сильным человеком из всех, кого я когда-то знала. Она никогда не сдавалась и, будучи слабой от рождения, научилась быть сильной. В её глазах всегда был мир и покой, которые ты так искал. Да, я была для тебя самой не подходящей кандидатурой...
Ты женился и стал всё больше времени проводить с Хинатой, а она все меньше обращать внимания на Наруто. Мой мир перевернулся. Я никогда не замечала, что ты был центром всей моей жизни: ради тебя я стала ниндзя, ради тебя я научилась сражаться и убивать, ради тебя я научилась быть безупречной. А теперь в моей жизни не осталось ни одного ориентира, ибо любая цель для меня начиналась с уже афористического: "Я сделаю это ради Саске-куна...". Но теперь все полетело к чертям. Именно тогда я поняла Цунаду: когда боль становиться слишком сильной, атрофируются все чувства. Помню, как впервые напилась и пришла к тебе устроить скандал. И устроила. Ты пришёл в самый разгар пьяной комедии и влепил мне такую пощечину, что щека болела неделю. Я упала и стала ползать перед тобой на коленях, а ты просто переступил через меня и увел за собой Хинату. А я лежала и плакала, даже ещё более жалкая, чем обычно. Пошёл дождь, наверное, так принято, чтобы главные героини лежали и ревели исключительно под проливным дождем. Кто-то из слуг принес плед, потом, когда слез уже не осталось, и я просто лежала и глотала капли в промежутках между приступами рвоты, пришла Хината. Она ничего не сказала, просто посмотрела. А мне стало так стыдно, что слёзы снова навернулись на глаза. А я думала, что больше воды в моем теле не осталось. Кажется, я тогда сказала: "Прости", а она покачала головой и улыбнулась. Она смотрела на меня без презрения и жалости. Как же я была ей благодарна! Она присела рядом со мной и поднесла к губам палец, указав глазами в сторону вашей спальни. Наивная, я-то видела твой силуэт, и ты не спал. Ты понимал Хинату так, как никогда не понимал никого другого. И от этого стало еще больнее. Я уткнулась в её колени и снова заплакала, а она гладила меня по голове и повторяла, что все хорошо и все наладиться. Больше я к вам не приходила.
Потом я стала закладывать за воротник регулярно. Не нужно было повода: солнышко светить - за него, и чтобы светило ярче! Так продолжалось год или два - я потерялась в числах, месяцах и плевать хотела на всё. Алкоголь давал мне забвение, которое я так искала. Где-то через полгода после начала моего запоя, ко мне пришла Тен-Тен, еще одна такая же сломанная кукла, и предложила попробовать какой-то белый порошок, кажется, это был героин. Потом я уже не обращала внимания на то, что колю себе в вену, главное, оно помогало все забыть, а что забыто, то несущественно. Так я прожила год или около того. Но зачем я тебе это рассказываю? Ты ведь все и так знаешь. Смешно получилось: мы поменялись местами. Теперь я была безразличным ко всему трупом, а ты пытался меня расшевелить. Только вот и идеальный Учиха Саске потерпел поражение. Мне было все равно. Я даже не говорила с тобой, только раз спросила, зачем ты здесь, и все. Те два года пропали из моей памяти. Я пропустила свадьбу Ино и Сая, не увидела рождения презабавной дочурки Наруто и первых шагов твоих близнецов, Саске. Возможно, я так бы и осталась до конца жизни в наркотическом угаре, но жизнь и тут внесла свои коррективы.
Я помню тот день в мельчайших подробностях. Утро началось с очередной ломки, но медсестра не пришла. Я сидела на кровати и билась головой о стену. Перед глазами все плыло, во рту было сухо, а все тело горело в огне. Вдруг дверь открылась, и вошел ты. Помню, у тебя под глазами были темные круги, а волосы взлохмачены сверх меры. Не смотря на меня, ты произнес всего одну фразу:
- Тен-Тен мертва, - и отвечая на мой безмолвный вопрос добавил. - Передозировка.
Честно, мне было все равно. Она никогда не была моей подругой, да и не были мы с ней так уж близки. Мне нужен был наркотик, а живые или мертвые мне его дадут - плевать. В моей жизни была только одна страсть Саске-кун, и теперь это не ты. Я сорвалась с кровати и стала кричать:
- Дай! Дай!! Дай!!! ДАЙ!!!!
Я бы все отдала, чтобы получить новую дозу. Ты схватил меня и стал трясти как куклу, может, надеялся, что у меня оторвется голова, и у всех станет меньше проблем?.. ты что-то кричал про передоз и смерть, и мою необходимость, и глупость, а я кричала, чтобы мне дали дозу. В самый разгар "разговора" в дверь заглянул перепуганный медбрат. Его белое лицо и трясущиеся губы сыграли роль катализатора: ты отпустил меня и шагнул к нему, а я упала на пол и стала биться об него, требуя наркотик. Ты ушел, а я осталась, крича, требуя новую дозу.
Потом пришел Наруто, белый как мел и разом постаревший, в волосах появилась седина. Я никогда не видела такого взгляда у него, потухший, безжизненный. Совсем не его. Даже в моем затуманенном мозгу что-то прояснилось, и я кое-как села. Узумаки тоже сел и, глядя куда-то вдаль, стал говорить. За двадцать минут откровений я узнала всю подноготную супружеской жизни четы Узумаки. Как и у всех пар, созданных по расчету, у них было два пути: либо научиться, если не любить, то хотя бы уважать друг друга, либо активно наставлять второй половинке рога. Темари выбрала второй. Она и Шикамару тайно встречались последний год, и она забеременела от Нары. Скрыть такое уже точно не получилось бы, а по законам Шикамару ждала казнь. Даже если бы Наруто его простил, его бы все равно повесили, как ниндзя-преступника. Они не стали ждать - Шикамару повесился этой ночью. Узумаки говорил с таким спокойствием, что мне стало жутко. Никаких разгневанных криков, слез и вообще каких-либо эмоций, просто спокойная констатация фактов. Помню, с каким ужасом я наблюдала за его лицом: это был уже не Наруто. Его придавило бремя власти, к которой он так стремился. Чтобы дать будущее другим, он губил своё настоящее и настоящее своих друзей. Наше будущее оказалось не таким уж и радужным, как мы его когда-то представляли.
- А что будет с ребенком? - вопрос вырвался у меня спонтанно.
Наруто с удивлением поглядел на меня, кажется, он не ожидал настолько разумных вопросов от наркоманки и алкоголички:
- Темари родит его, и он будет носить фамилию отца - Нара, - сухо отозвался Узумаки. - Возможно, он будет таким же умным, как и отец, - и он ушел. Никогда я не забуду его взгляда - жесткого, решительного, до боли напоминающего твой, когда ты убивал.
Я сидела на кровати и кусала руки, чтобы сдержать стон боли. Все, конец. Дальше падать было уже некуда. Я впервые тогда это осознала. Ко мне в плотную подобралась паника: я боялась умереть. Эти две смерти, никак не связанные со мной, вдруг показали мне, что я тоже могу умереть. Их я не жалела. Что толку? Они мертвы, а я еще жива. И я не хочу умирать. Не хочу! Меня трясло как при ломке, но это был страх, животный, всепоглощающий и не имеющий под собой оснований. Я не хотела умирать!!! Пусть другие умирают, а я хочу жить! Мне плевать, кого надо убить, чтобы остаться в живых, но я хочу жить!!! ЖИТЬ!!! Из груди вырвался ликующий смех, я ведь жила, а они нет. Я - живая, а эти дураки мертвы. Наверное, я перепугала всех санитаров, наблюдавших за мной. Мне совершенно не было грустно из-за смерти Шикамару и Тен-Тен. Мне-то что, я-то пока живая! И снова ликующий хохот. В разгар моего безудержного веселья, в комнату опять вошел Наруто. Я захлебнулась собственным смехом.
- Веселишься? Это хорошо. Оптимизм тебе еще понадобится, - хмуро поглядев на меня, произнес Узумаки. - Ино умерла при родах. Полчаса назад она родила дочку и умерла. Ты могла бы её спасти. Нам нужны были твои навыки, - и, развернувшись на пятках, ушел.
Смеяться я больше не хотела. Сначала я не поняла, что произошло. Он... винил меня? За что? Что я сделала? Появилась обида, жгучая, как кислота. На глаза снова навернулись слезы. Я - жертва! Меня сломала жизнь! Этот чертов Учиха! Почему меня нужно винить в смерти человека, которого я не видела последние полгода?! Я же невиновата! Правда, невиновата! К обиде примешалась злость на Наруто, тебя, Ино и других. Какое право они имеют лезть в мою жизнь? Вновь захотелось ощутить легкость наркотических снов. У меня был припрятан косячок. Совсем про него забыла, почему-то думала, что все использовала. И я с удовольствием избавилась от надоевшего мира. В забытье ведь лучше...
Очнулась я уже в палате, вокруг бегали врачи. И снова погрузилась в темноту. Кажется, я несколько раз приходила в себя, но это были незначительные проблески сознания, которые остались в памяти смазанными картинками. Окончательно сознание вернулось ко мне где-то через месяц. Мне снился сон...
Странное это было место. Ни травинки, ни облачка на сером мрачном небе, я все видела и слышала, но никто не видел и не слышал меня. Люди проходили мимо меня, страшные, безликие, куда-то спешащие. Рядом никого не было, я была одна во всем мире. Было страшно. Я пыталась с кем-то заговорить, но эти призраки проходили мимо меня, не замечая, не слыша, не видя. В этом месте не было времени, сколько бы я не брела, везде все было одинаково. Мне казалось, что я схожу с ума. Никого и ничего вокруг, наверное, это был ад. Помню, что через несколько часов, а, может дней или даже недель, я захотела умереть, и вдруг передо мной появилось зеркало. Не уже ли это я? Нет, это не могла быть я. Худая как скелет, глаза запали, синюшные пятна были по всей коже, губы превратились в безжизненные скомканные тряпочки, которые странно свисали на подбородок. Это не я! Я была красивой! Не такой как Ино, но меня тоже замечали! Ино... меня что-то с ней связывало. Я чувствовала это. Нашу связь.
- Я здесь, Лобастая, - такой родной и спокойный голос. Я оглянулась. Яманака была еще красивей, чем обычно, в своем неизменном фиолетовом костюме. - Если останешься, позаботься о моей дочурке, - тихо прошелестел призрак и разбился на кусочки.
Где остаться? Какая дочь? Я ничего не помнила.
Я брела по пустыне уже несколько дней или недель, а, может, месяцев. Время для меня смазалось и неслось единым потоком. Люди все шли, и никто не замечал меня, я сходила с ума. Идти с каждым шагом понимая, что идешь в никуда, и будешь идти так до конца мироздания. Я боялась этого. А потом на меня снизошло отупение, мне стало безразлично. Я не помнила ничего из своего прошлого да и вообще сомневалась, что оно у меня было. Та девушка, Ино, стала казаться миражом. Так текли мои дни в этом месте: я куда-то шла, что-то делала, и тихо сходила с ума, размышляя, сколько длиться вечность. По моим расчетам выходило, что долго.
Не знаю, сколько времени прошло, но я оказалась у обрыва. Первое изменение ландшафта за все это время. Помню, что стояла и смотрела вниз, там была река: я боялась прыгнуть и одновременно надеялась, что умру и все это разом закончится. Так я и стояла рядом с обрывом, а потом просто прыгнула вниз. Ничего не произошло, я не падала. Вокруг меня вдруг ничего не осталось, я плыла в какой-то серой дымке, а потом до меня донесся чей-то голос, потом ещё и ещё, а потом я очнулась.
Рядом со мной тогда стоял только Наруто, в блондинистой шевелюре прибавилось седины, а в глазах грусти:
- Как же ты нас всех напугала, Сакура. Если бы пришлось хоронить ещё и тебя, я бы с ума сошел.
Последующие месяцы я помню смутно, в больнице время течет незаметно, один день похож на другой, различались только диагнозы, которые мне ставили. Не представляю, что было бы в моей жизни дальше, если бы не Гаара, приехавший навестить Темари и своего новорожденного племянника. Мы встретились в саду, как же красиво цвели тогда вишни! Я тогда смотрела на мир глазами младенца, все было для меня было ново и необычно. Он подошёл почти неслышно, и спросил, почему я не на празднике в честь Каге. Не помню, что я ответила, но мы проговорили до вечера. На следующий день он предложил уехать вмести с ним в Суну. Как ты уже знаешь, я согласилась. Потом была свадьба и двое детей, и десятилетие мирной жизни. Сейчас мне стыдно, стыдно как никогда, за то, как я относилась к Гааре и детям. Я их не любила. Все трое были так не похожи на тебя, весь мой мир был зациклен на тебе, Саске. Это была нездоровая мания, но мне было приятно жалеть себя долгими ночами, когда меня обнимал Гаара, а не ты. Нашу с ним жизнь нельзя назвать несчастной, но вся семья держалась на нем: он любил наших детей, учил их, играл с ними, заботился о них, я лишь лечила их раны и готовила обед. Как же мне стыдно и больно! Я была никудышной матерью. Никогда не видела в них своих детей, они это чувствовали, им было больнее, чем мне. Они не знали, в чем провинились, а я была непроходимой дурой. Не видела их слез и страданий. Я бессовестная, глупая и жестокая мать. Таким как я было бы лучше не становиться матерями. Мои дети вряд ли когда-нибудь простят меня, и я их понимаю.
Возможно, моя жизнь так и прошла бы в Суне с Гаарой и детьми, но в неё снова вмешался ты. Почему Гаара вдруг решил, что я могу быть послом в Конохе, ведь он знал, что по пути в деревню меня будешь сопровождать только ты. Целую неделю мы были наедине. Ты её помнишь? Я помню все, каждое твое слово, каждое движение. Помню ту грозу, которая застала нас на границе пустыни. Помнишь нашу ночь? Я сама затащила тебя в свою постель. За это мне тоже стыдно. Я причинила боль и тебе, и Хинате. Но я наслаждалась тобой, как дозой, ты правда был хорош. Но какими глазами ты смотрел на меня тем утром, ты ненавидел и презирал меня, но еще больше ты ненавидел себя. Когда мы пришли в Коноху, ты сразу рассказал все Хинате. Я видела её слезы. Она сидела в парке, где я когда-то встретилась с Казекаге. Я не жалела о произошедшем, не жалела и её. Я получила то, что хотела. Сам визит продлился недолго, и я вернулась обратно в Деревню Песка. О нашем адюльтере знали все, и все порицали только меня. Тебя считали пострадавшей стороной. Вот тут я посмеялась. Впрочем смеялась я недолго, через месяц после возращения врачи, опустив глаза в пол, сообщили мне о беременности. Гаара ничего не сказал, но тогда наша семья перестала существовать как таковая. Знаешь, это простая констатация факта, ничего более. Семьи у меня никогда не было, и только сейчас я это понимаю. Я всегда боялась одиночества, но сама же его и создала. Мне некого в этом винить.
Единственным лучиком солнца был твой сын, Акио. Акио, Акио, Акио. Он был для меня всем. Когда он родился и впервые посмотрел на свет... я полюбила его так, как никогда не могла любить никого другого. Каждое утро я смотрела, как он просыпался, вместе с ним училась заново улыбаться. Какая же красивая у него улыбка! Он был совсем крошечный и беззащитный. Я носила его на руках постоянно. Эту теплую тяжесть я никогда не забуду. Помню его первые шаги, он так забавно улыбался. А первое слово... Меня назвали мамой. И я действительно чувствовала себя ею. Я так его любила. Ходила на все его тренировки, помогала, когда могла. Слушала его рассказы, знала про девочку, которая ему нравится. Смотрела, как он спит, как улыбается, как потихоньку скармливает нелюбимую кашу коту. Как я его любила...
Его убили на первой же миссии. В наше время, когда умирают разве что от старости, мой сын погиб от вражеского куная. Наверное, это кара свыше. Ведь я отобрала это счастье у других. Знаешь, Саске, мне надоело все это. Когда тебе отдадут это письмо, сожги его. Здесь исповедь неудачницы, не сумевшей сохранить то малое, что у неё было. Я расстаюсь с этим миром без сожалений, мне на него плевать. Наш мир исковеркала война и горе. И все же я тебя люб...

- Она не успела дописать его, яд подействовал, - Наруто с трудом отодвинул от себя письмо, рука болела все чаще. - Не говорите Саске, он и так умирает. Пусть хотя бы умрет с миром на душе.