Плюс на минус. Часть14.

Поместье клана Учиха представляло собой довольно –таки мрачное зрелище.
Прямо как в фильмах ужасов, честное слово - тёмный и зловещий особняк. Как только я вошла внутрь, то сразу ощутила просто цунами негативных волн. И часть из них исходила исключительно от Итачи. У меня пошла носом кровь и как только оба Учихи, завидев такое дело, подскочили ко мне, я схватила старшего за ворот его кофты и потащила на выход.
- Миса, что ты делаешь? Отпусти.
- Тебе нельзя здесь находиться Итачи, иначе тут на два трупа станет больше – меня и Саске. Зачем ты вообще пришёл сюда, если терпеть не можешь этот дом?
- Потому что больше не…
- Не ври. Саске, - я обернулась на стоящего на веранде парня, - я в этом доме оставаться тоже не хочу, иначе у меня случится припадок. И вообще… с твоей стороны не очень умно было вести эмпата в такое…кошмарное место. Здесь абсолютно всё пропитано кровью и болью, - говорила я сбивчиво и чуть-чуть задыхаясь, кровь из носа так и не желала останавливаться, а моя рука всё ещё крепко держала рукав Итачи, - мы с Итачи будем в гостинице. На тебя нет никакого воздействия – если хочешь, оставайся, если нет – пойдём с на…
На этом мой словарный запас закончился, просто потому, что я получила психосоматический шок.
Это нельзя назвать обмороком или потерей сознания. Я видела смутные образы, слышала голоса, как будто откуда-то издалека, чувствовала, как меня придерживают сильные руки, потому что ноги наотрез отказывались выполнять свои прямые обязанности. Реакция на происходящее была очень заторможенной.
Это действительно проклятое место. Но не только потому, что когда-то здесь полегли в кровавой резне люди. Это… удушье, этот мрак, застилающий глаза, пелена и всепоглощающее чувство страха – такое ощущение, что оно шло от самого дома.
Я задрожала и, в конце концов, заработала нервный срыв.
Меня поглотила паника и страх. С обезумевшими глазами я яростно вырывалась из хватки крепких мужских рук. В любое другое время – у меня бы этого не получилось, но сейчас, в приступе дикого ужаса, я металась, словно угорь на раскалённой сковороде – и как только сумела вырываться, кинулась прочь, не разбирая дороги.
Меня звали. Кто-то звал по имени. Они кричали мне и пытались догнать. Но я бежала со всех ног – как можно дальше от этого места.
Не споткнулась, не упала. Меня просто догнали – Итачи возник буквально из воздуха прямо передо мной и я со всей дури врезалась в него, разбивая нос о крепкую мужскую грудь.
- Пусти! Пусти меня!
- Миса! Что с тобою?! Прекрати!
- Нет, нет! Отпусти»! Я не пойду туда, я не хочу!
Я не видела, как он размахнулся, но щёку неожиданно словно полоснуло огнём и мутность перед глазами начала более или менее «сходить на нет».
- Миса?
- Я…не пойду туда. Никогда…
Мои руки обвились вокруг его шеи, когда он помогал мне подняться с колен.
- Я туда никогда больше не пойду, Итачи…
Он ничего не ответил, но прижал меня к себе ещё крепче. А я только и повторяла, как заведённая, и ещё, кажется, плакала, но так бестолково и тихо, что этого никто не увидел.

- О чём вы думали?!
Я резко распахнула глаза и едва не свалилась с узкого дивана, на котором, каким-то неизвестным мне образом, умудрилась оказаться.
- Да вы…. Да вы… чёрт вас подери! Ладно Саске, но ты, Итачи, ты! Как ты мог забыть об этом?!
Голос Хокаге, казалось, начал постепенно переходить в ультразвук
- Тсунаде-сама?
- М? Миса?! – она буквально подлетела ко мне, потому что я даже не заметила, как женщина преодолела расстояние в пять-шесть метров до меня, всего в два-три шага, - Не может быть, ты очнулась…
- А что – это плохо? – тут же возмутилась я.
Ничего себе пробуждение…
- Это не плохо, девочка, но это очень странно… тебе крупно повезло!
- Вы каждого пациента так шокируете, Хокаге-сама, когда он просыпается в больнице с, - я кончиками пальцев коснулась своего лба, туго чем-то перевязанного, - перевязанной башкой и заявляете, что ему повезло?
- Скажи спасибо этим двум за то, что оказалась здесь, - нахмурилась женщина.
Я вопросительно изогнула бровь и выглянула из-за неё, узрев спокойно сидящих на подоконнике, примолкших братьев.
- А что случилось? Стоп-стоп… не рассказывайте. Я, кажется ,помню…
- Как ты себя чувствуешь?
- Бывало и хуже. Нандэ ксо? Уже рассвет?!
Из окна веяло предутренней прохладой, и солнечные лучи только-только тронули границу тёмного небосвода, где-то вдалеке видневшемся за лесом.
- Прошло десять часов… Повезло, что ты вообще пришла в себя. Я боялась, что будет кома. Миса, не вставай!
Я отмахнулась от опустившейся мне на плечо руки Хокаге и свесила ноги с кровати.
- Всё нормально. Я не такая слабая, как вы думаете, госпожа Тсунаде. Это не первый мой психосоматический удар.
- Ты хоть понимаешь, что после любого такого сильного потрясения ты можешь впасть в кому, причем в такую сильную, что я тебя уже не откачаю?
- Знаю я. И что вы мне предлагаете? Запереться в четырёх стенах и прятаться от любых опасностей?
- Почему ты не сказала нам об этом? – послышался, ну, очень холодный и недовольный голос.
- По кочану да по капусте, - фыркнула я, не глядя на раздражающий меня антропогенный фактор, - это моё дело, ясно? Тсунаде-сама, спасибо за помощь, я уже в порядке.
- Ты уверена? Хм…
- Хай. Не откажусь от завтрака, чем слаще, тем лучше.
- Верно. Сладкое это лучшее средство после психологического потрясения. Ты придешь после обеда? Готова?
- Эм… да приду, но Итачи пока не знает.
- О чём? – подал голос обсуждаемый субъект.
- Приходите после обеда ко мне в кабинет. Там обсудим и расскажем. А пока – не доставайте Мису с расспросами и дайте отдохнуть, - Хокаге удалилась, судя по всему, досыпать потраченное на меня время.
- Какая же ты… - поджав губы выдавил Саске, бросив на меня злой взгляд.
- Ну, что? Договаривай.
- Дура.
- Это знаю. А ты кретин, я же тебе ничего не говорю.
Итачи, видя, что назревает серьёзный семейный скандал, благоразумно и бесшумно исчез в открытом окне.
Напарник поднялся с насиженного места и с холодной решимостью и яростью начал наступать на меня. Напугал кота сосиской! Я, в свою очередь, поднялась с койки и пошла навстречу с совершенно невозмутимой физиономией.
- Ты просто идиотка, - прошипел Саске, - вечно путаешься под ногами и влипаешь в истории. От тебя одни не приятности. Сделай милость – не вылазий из гостиницы и не действуй мне на…
- А, ну-ка заткнись, - шёпотом попросила я, поднимая на него глаза, - что-что тебя не устраивает? Путаюсь под ногами? Влипаю в истории? – всё, абзац - я в бешенстве.
Звук пощёчины эхом отдался по палате. Я бы с удовольствием врезала бы ему ещё, но тогда испорчу эффект. Алые глаза блеснули в порыве негодования.
- А теперь слушай меня, Учиха, - я недобро улыбнулась, вперившись в него стеклянными серыми глазами, - все неприятности у меня – только от тебя. Из-за тебя я оказалась у Орочимару снова. ТЫ надел мне этот грёбаный браслет. ТЫ заставил меня таскаться за тобой след в след. ТЫ - причина того, что раз за разом я нахожусь на волоске от смерти. Если бы не ТЫ – меня бы здесь вообще не было бы. И чхать я бы хотела на твои проблемы, твою деревню и Мадару вместе взятых. И на тебя тоже. А сейчас – пошёл вон отсюда. Я тебе не невеста. Не девушка и не друг. Убирайся.
Конечно, я сказала слишком много лишнего. Конечно, я всё это выпалила в пылу злости и ярости. Конечно – не надо было этого делать и говорить. Я не сдержалась. Судя по всему – это последствия психосоматической атаки – моя ментальная защита серьёзно повреждена и мне не хватило сил, чтобы успокоиться и предотвратить то, что сейчас произошло.
А он развернулся и ушёл. Молча. Тихо притворил за собой дверь.
И вот сейчас я, по закону летописного жанра должна либо расплакаться, либо пойти напиться, либо – мыло и верёвку в руки – и вперёд.
А шиш вам.
Пф, я тут весьма неплохо выпустила пар, наконец, сделала то, что должна была сделать уже давно – отшила его. Всё равно, у нас бы ничего не вышло, потому что он дома, а я нет. И я не осталась бы с ним, потому что не выдержала бы жизни с таким человеком как Учиха Саске. Это не для меня, это для Сакуры. Для той, которая сможет под него подстроиться и принимать все его задвиги и загоны как нечто естественное. Она готова на это – для него. Я – нет. И поэтому не жалею сейчас о том, что только что произошло.
Покопалась в карманах штанов. Деньги ещё есть, значит, всё в принципе нормально. В больнице оставаться я не хочу – мне не нравится запах.
Прохладный трений воздух неплохо остудил меня. К сожалению, проводить медитацию для меня сейчас смертельно-опасно – после такого удара, мозг не подготовлен к нагрузкам. Придётся всё-таки воспользоваться старым, добрым методом – пойти и поесть самого вредного и вкусного в своё удовольствие.
Еле-еле удалось отыскать круглосуточное питейное заведение. По моим примеркам сейчас приблизительно полшестого утра. Тьфу. Надо поесть и пойти отоспаться. Та десятичасовая отключка никаких сил мне не придала, только голова какая-то уж больно тяжелая.
Ксо… вроде, я всё сделала правильно – давно пора было разорвать эти бестолковые и странные отношения.
Тогда почему же, чёрт возьми, мне так плохо?

Отожравшись до состояния нестояния в местной забегаловке, я отправилась на поиски гостиницы, распугивая ранних прохожих хмурой физиономией на лице. Ну, да. Радоваться особо нечему. Окружающий пейзаж был возмутительно умиротворительным и таким спокойным, что аж тошнит. Блевать хочется, если честно, таким спокойным. Повсюду верещали птицы, заставляя меня красочно представлять в воображение саму себя с рогаткой в руках. Благоухали цветы, заставляя воротить нос, несмотря на то, что у меня никогда не было склонностей к аллергии. Весело и очень дружелюбно переговаривались прохожие или торговцы, открывая свои лавки. Словом – меня бесило всё. А хотелось тучек на этом опи*днительно голубом небе, прохладного воздуха, развевающего волосы и колющего лицо, дождя там…снега, ну или вообще какой-нибудь мерзопакости. А тут – красота, благодать. Фу.
С максимально беззаботной рожей я взяла себе одноместный номер в гостинице на самой окраине этой пропащей деревушки. В ближайших планах было принять спасительный тёплый душ и завалиться в кровать, чтоб никого не видеть и не слышать.
Одежда была пропитана дорожной пылью, поэтому я достала из рюкзака пусть немножко мятую, зато чистую одежду - белую тунику, свободно висевшую на теле и серые хлопковые шорты, которых из под неё даже не было видно.
Душевно отоспавшись до обеда я посетовала, что после душа не расчесала волосы и сейчас они сбились жутким колтуном на спине. Страдальчески прикусив губу я стояла возле зеркала с расчёской в руках буквально выдирала себе волосы. Через пятнадцать минут это неприятное занятие было закончено – я заплела космы в хвост, а на расчёске остался творчески спутанный клок. И как я себе вообще всё не повыдёргивала?
Сполоснув сонное лицо прохладной водичкой я схватила маленькую сумочку с длинным ремнём, положила туда схематическое изображения глазного яблока и пару пакетиков с нужными травками. Резерв чакры в норме, настроение гавно, зато я чистая, свежая, отдохнувшая и, самое главное, свободная!
До резиденции Хокаге я чесала почти двадцать минут пешедралом. Дважды чуть не вляпавшись в какашки. Почему бы не выпускать животных справлять нужду на задний двор или огород, если уж на то дело пошло?! Не деревня шиноби, а прям село какое-то. Не хватает только поросячьих визгов да ни с чем не сравнимого навозного душка. Всё остальное здесь присутствует.

- Проходи. Как самочувствие? Знакомься, Миса, это Харуно Сакура, моя…
- Добрый день. Да мы знакомы, - я приветливо улыбнулась куноичи, не испытывая никакого дискомфорта.
Саске в свободном «полёте», я выполню своё обещание помочь деревне и свалю на все четыре стороны.
Не плохо было бы заглянуть к Йену на пару деньков… отдохнуть, так сказать.
-Очень хорошо! Показывай! Итачи подойдёт через час, - Пятая с энтузиазмом пододвинула к своему столу два стула и мы втроём нависли над моей нехитрой схемкой.
Медицинский консилиум затянулся надолго. Причем приход Итачи мы и вовсе пропустили и ошеломлённый мужик, с опаской обходя кабинет по периметру, слушал наши далеко не самые цензурные вопли, споры, переругивания и обсуждения.
Я во весь голос, даже не замечая пришедшего, предлагала усыпить старшего Учиху, вколов ему мамонтову дозу снотворного. Сакура решительно возразила, заявив, что зрачок будет подрагивать и перемещаться в глазнице, что сорвет напрочь всю операцию.
Самым надежным и садистским способом, также выдвинутым мною, было – дать ему чем-нибудь тяжёленьким по балде, чтоб отрубился на пару часов, но Хокаге и её ученица сочли его негуманным по отношению к Учихе.
Видимо, последнее моё предложение выбило несчастного пациента из колеи, потому что позади меня что-то скрипнуло – хлопнуло и мы синхронно обернулись на звук.
Итачи, несколько побледневший (с чего бы это?), сидел в кресле у самого выхода и, я готова поклясться, что уже собирался дать отсюда дёру.
- Ага, пришёл. Итачи, Миса разработала неплохой план и я думаю, что мы сможем решить проблему с твоими глазами. Вероятность того, что ты снова сможешь использовать Мангекё шарингана очень мала, но это всё же лучше, чем ослепнуть и испытывать боль. К тому же – ты сможешь использовать шаринган вплоть до третьей ступени без каких-либо осложнений.
- Я не думаю, что это сработает, госпожа Тсунаде, - внешне хладнокровно, но внутренне, уж я то знаю, переживая не меньше нашего, отозвался мужчина, - это невозможно вылечить.
- Нет ничего невозможного, - возразила я, - попробовать нужно -шанс есть. Ты согласен?
- Пустая трата времени, но если вы так уверены и настаиваете, я не буду против. Но если операция пойдёт не так – не навредит ли это ещё больше?
- Исключено, - отрезала Хокаге и поднялась из-за стола, подавая нам пример, - Сакура, иди в больницу и прикажи подготовить операционную палату. Миса – займись мазью, про которую ты говорила. Через полтора часа, Итачи, мы будем ждать тебя в больнице, а пока – ты свободен. Я разберусь с делами и приду.
- Хай, - мы с Сакурой синхронно кивнули и вышли из кабинета.
Вернее, вышла только Сакура. Для меня же окно – традиционный выход из помещения.

В больницу Итачи пришёл вместе с Саске. Чую я, что младший брат явился как в качестве поддержки, так и в качестве проводника, потому что напряжение старшего брата для меня лично выдавало его волнение с головой. Внешне же он, как всегда, был невозмутим и спокоен. От меня никто не спрячется, никогда и никак.
У меня вполне неплохо получалось игнорировать игнорирование младшего наследника шарингана. Непринуждённая близость со мной заставляла парня вымученно размышлять о природе, да погоде. Об операции Итачи, о Наруто, который тоже невесть зачем сюда притащился. С лучезарно ему улыбнулась и охотно пожала протянутую руку. Матерь Божья, как же я жалею, что залезла к нему в мозги – лучше бы меня карданным валом шиндарахнуло. Не то. Чтобы у него в голове были всякие глупости… они там были, но сам тот страшный и непредсказуемый водоворот мыслей, едва не отправил меня в обморок. И ещё – что-то явно мешало мне проникнуть в его сознание по началу. Этот парень кьюби, значит его демон, что так многозначительно выскалился на меня зубастой пастью и сверкнул красными злющими глазами – весьма небезрезультатно пытался вышвырнуть меня из мозгов своего носителя как можно скорее. Я, напоследок, мысленно «сделала ему ручкой» и быстро проморгалась. Дьявол, этот лис очень силён.
- Итачи раздевайся и ложись, Саске – выйди, пожалуйста, в коридор. Нам нельзя отвлекаться, - приказала Хокаге, закатывая рукава своей зелёной накидки.
Прозрачно-зеленоватый гель, получившийся в результате моих экспериментов, уже терпеливо дожидался на полочке. После операции, я смажу им глаза Итачи, чтобы «остудить» вылеченные (или нет) сосуды.
Мы втроём столпились вокруг несчастной жертвы… то бишь обречённого пациента… тьфу, вокруг Итачи и переглянулись. Будь кто другой сейчас на месте Итачи, то от наших переглядываний бедолага скончался бы ещё до начала операции. Мы смерили мужчину одинаково страшными взглядами, словно уже снимали мерки на гроб, и я попросила его закрыть глаза.
Я сложила ладошки двумя лодочками – полностью накрывая его глаза.
- Как только у меня закончится чакра – Тсунаде-сама, вы первая.
Женщина понятливо кивнула.
И внутренние стороны моих ладоней засветились мягким зелёным светом. Я прикрыла глаза – и целиком ушла в сам процесс. Словно воочию я видела внутреннюю сторону глаза, страшные, повреждённые кровяные сосуды. Вздутые нервы, воспалённый белок его глаз. Самое главное – не свалиться. Хорошо, что сейчас со мною два лучших медика. Мне не придётся преобразовывать их чакры для лечения Итачи, потому что она и так «настроена» на нужный лад.
- Сакура, обойди меня и сосредоточься на шестом канале его левого глаза, я не могу сосредоточиться на каждом, - тихо попросила я, не открывая глаз, чтобы не потерять концентрацию на первый двух взятый мною каналах.
Девушка безмолвно повиновалась.
Не придя ни к какому выбору, мы решили обойтись без наркоза. Сильной боли Итачи не должен чувствовать. Возможно, будет лёгкое покалывание, дискомфорт, жжение. Главное – чтобы он ни в коем случае не открывал глаз и «смотрел» в одну лишь точку, чтобы его зрачок не дрожал и не перемещался. Это на самом деле требовало не малых усилий для него.
Сакура приложила к его левому виску два пальца из которых тут же потёк зелёный свет и, так же как и я, закрыла глаза.
Нечто подобное я чувствовала, когда в первый раз лечила Итачи. Сейчас ситуация не менее щекотливая, но со мною рядом опытные медики, и более того – сама принцесса Тсунаде. Поэтому я чувствую себя гораздо более уверенной.
Всё в порядке?
В общем-то, я ожидала этого.
Да. Я уверена - всё получится.
Больше он меня не отвлекал, но мои ресницы намокли у основания. Я не видела его всего пару часов – не думала, что так соскучусь по его голосу.
Всё конечно, Шекигами, забудь. Он уже не твой, и никогда им больше не станет. Мы…слишком разные. Слишком другие. Я мысленно закрылась от него, перекрывая поток его мыслей в своё сознание. Мощнейшая защита – ему не пробиться.
Я – бетон.
- Тсунаде-сама.
Тёплые и сухие женские ладони уверенно легли на мои, и я почувствовала новый прилив сил. У этой женщины потрясающие руки. Сильные, нежные, тёплые и такие же ласковые. Когда-то моя мама также держала меня за руки, когда я сидела возле её постели, отсчитывая последние минуты её жизни.

- Итачи, ты как?
- Вполне.
- Медленно приподнимись. Глаза не открывай, я смажу тебе веки и наложу повязку, - я устало оттерла выступивший пот со лба тыльной стороной ладони.
Ещё немного – и я хлопнусь в позорный обморок. Как же мне надоели эти истощения – слов нет, одни мысли и те матом. Саске всё также терпеливо сидел в коридоре напротив палаты и ждал. Прошло почти семь часов и лично я считаю операцию вполне успешной – повреждённые нервы мы вылечили, опухоль спала, сосуды сузились, и циркуляция крови была восстановлена. Тсунаде-сама задала Итачи пару вопросов на тему – что он чувствует, и не болят ли глаза. Я же устало опустилась на кушетку и впилась руками в волосы, заводя их назад и прикрывая глаза.
- Вам обеим сейчас нужно отдохнуть, - обратилась к нам Хокаге, глядя поочередно то на меня, то на Сакуру. Девушка также пребывала не в лучшем положении и сейчас сидела рядом со мной, закрыв ладошками лицо.
- Угу… Итачи, через час придёт медсестра и снимет тебе повязку, извини, но я не могу остаться здесь – иначе на одного пациента в палате станет больше. До вечера, - я уже автоматически махнула рукой, только потом сообразив, что он всё равно не видит с завязанными глазами и вышла из палаты, - всё в порядке, - коротко бросила я Саске, который перевёл на меня взгляд, как только я прикрыла за собой дверь, и двинулась дальше по коридору.
Всё в порядке, да.
Да…
- Миса! Подожди меня!
Я обернулась. Розоволосая куноичи выбежала из больницы и махнула мне рукой. Я подождала, пока она приблизиться, сама не делая ни шага навстречу. Может слишком устала, а может – чисто из вредности.
- Что?
- Можно с тобой поговорить?
- Слушаю.
- Не здесь… идем в кафе – тут недалеко, - девушка кивнула в правую сторону и уже повернулась корпусом.
У меня не было настроения, не было сил. Собрав жалкие остатки чакры я залезла к ней в сознание и тут же досадливо поморщилась.
- Можешь ничего не говорить, - нехотя пробурчала я, поднимая на неё глаза, - да, между нами были чувства. Может – есть до сих пор. Но сейчас – всё кончено, Сакура. Мы слишком разные.
- Почему? Миса?
- Зачем ты спрашиваешь об этом? – взвилась я, сплюнув на землю от раздражения и начала рыскать по карманам, - пошли, присядем.
Я кивнула на ограждение больницы и мы двинулись к теньку. Первая затяжка стала словно глотком чистого, прохладного воздуха.
- Я никогда не видела его таким, - глухо начала девушка, - мне кажется, его что-то гложет.
- Самолюбие – вот что, - хмыкнула я, выпуская плотную струю дыма и запрокинула голову назад, упираясь спиной в забор, - я знаю о твоём к нему отношении, Сакура. ..
Куноичи кинула на меня непонятный взгляд, то ли грустный и тоскливый, то ли настороженный и неприязненный.
- Знаю всё, о чём ты думаешь, о чём мечтаешь, - я беспощадно продолжала, глядя как округляются глаза куноичи, - я телепат.
Вот – стандартная и нормальная реакция на эту правду – она поднялась с полусогнутых ног и отошла на два шага назад, глядя на меня немного испуганно и затравленно.
- Уходи, Сакура. Оставим этот бессмысленный разговор. Но я прошу тебя, девочка – будь рядом. Не бросай его.
На миг, всего на один краткий миг её изумрудные глаза увлажнились. Я равнодушно и беспристрастно смотрела в лицо девушки, подмечая подрагивающие в нерешительности губы и опустошающую тоску в её красивых, ярких и добрых глазах.
Она до безумия его любит. До боли, до ненависти, до смерти. Просто любит – за то, что он есть. За то, что он – Учиха Саске. Живёт, дышит, ходит, видит. Просто любит.
А я? Что насчёт меня?
Нервно выброшенный окурок и пальцы снова тянутся к пачке, и уже где-то вдалеке раздаются удаляющиеся шаги куноичи деревни Листа.
Тяжелый выдох в небо и плотная завеса дыма неприятно защипала глаза.
Я никогда не любила его так, как она. Просто потому что я не умею любить как-то иначе. Не умею отдавать всё. Ради него я бы отдала свою жизнь. Но ему я не отдам свою душу никогда. Я его люблю. Так, как умею любить только я. Но всё же… всё же…
- Бред… - я решительно поднялась на ноги и быстрыми шагами устремилась прочь по улицам, к уже знакомой гостинице. И некоторые прохожие бросали на меня неприязненные и порицательные взгляды. Да знаю я, о чём вы думаете – идёт молодая бабёнка, в зубах сигарета, руки по карманам, хмурая физиономия и неприятные, колющие серые глаза. Не впечатляет. Знаю. Неприятное зрелище.
Вот как всегда – говоришь людям правду – они обижаются.
Говоришь неправду – тоже обижаются.
Так идите на х*й может быть?!
Резко и неожиданно завернула в магазинчик. К чёрту пиво – беру саке и почему бы не навестить Пятую… пожалуй, возьму две бутылочки. Да что это? На один зуб?
Третья опускается в пакет, и я иду в резиденцию к незнакомой мне женщине с теплыми и ласковыми руками моей матери.

- Вы не заняты, Тсунаде-сан? – не спеша приоткрываю дверь и поддерживаю её одной рукой.
Пятая сидела за своим рабочим столом, хмурясь, проглядывая бессчетное количество документов.
- М, Миса? Почему не отдыхаешь? Да я постоянно занята, только вот… скажи мне, девочка, зачем я согласилась на эту работу, а?
Я усмехнулась, сочувствующе.
- Может, отвлечётесь? - я прошла к её столу и чуть шевельнула пакетом.
Раздался приятный, мягкий и многозначительный звон соприкоснувшихся бутылок.
Губы Хокаге распылись в короткой улыбке и документы были немедленно отложены в сторону.
- Запри-ка дверь, не дай бог придёт Шизуне – мне конец.
Я щёлкнула замком и вернулась обратно на место, напротив женщины. Разлила горячительную жидкость в рюмочки и встретилась с её на диво тёплыми и добрыми ореховыми глазами.
- Рассказывай, - коротко кивнула Хокаге.
Я осушила рюмку и устало откинулась на спинку стула, прикрывая глаза.
- В общем…
Последующие минут пятнадцать я говорила и пила, пила и говорила. А Пятая Хокаге слушала и пила, пила и слушала.
Я говорила обо всём, что наболело. Обо всё, что накопилось и не выплескивалось до сегодняшнего дня. И о разговоре с Сакурой и о своих переживаниях ,чувствах, замешательстве, боли. Рассказывала всё. Первая бутылка опустела слишком быстро, а потом мы и вовсе решили смыться из резиденции и посидеть где-нибудь в тихом местечке.
Через двадцать минут мы сидели на самом верху ворот деревни и «глушили» уже из горла, честно схватив по бутылке. Курили, болтали, шутили и поносили мужчин последними словами, в лучших традициях пьяной женской половины. Традиции «трезвой женской половины», поносившие мужчин за что ни попадя, уже относились к ярко выраженному феминизму, а мы этим пока что не страдали.
На Коноху опустились сумерки. Тихо и незаметно. Я сидела, свесив ноги вниз и опустив голову на плечо такой же нетрезвой как и я Пятой Хокаге, которая, в свою очередь, обнимала меня одной рукой за плечо и расфокусированным взглядом пронзала горизонт. Мы уже давно молчали, бутылки были пусты, как и моя пачка сигарет. Без слёз на нас, конечно не взглянешь. И не подумаешь, что одна – Хокаге, а вторая – шиноби.
Но мы сейчас и не были ими. Тсунаде-сама – не Хокаге, а я - не телепат. Мы – две женщины, у которых свои проблемы, своя боль и своё несчастье. И сейчас мы тихо, чтобы никто не увидел, сидели бок о бок, безмолвно благодаря друг друга за поддержку. Принцесса мне не рассказывала ничего – я и так знала про неё абсолютно всё. Может, просто так – вместе, нам было легче?
- Ты ему нужна.
- И он мне. Но мы слишком разные.
- Это не проблема. Вы разные, чтобы дополнять друг друга, девочка.
- Я устала . Мне не нравится эта деревня, не нравится его дом.
- Уйдешь?
- Уйду. Но только после того, как закончится эта война. Я не люблю вашу деревню, Тсунаде-сама, меня воротит от неё – не знаю почему, но сделаю всё, чтобы не дать её разрушить. Я вам обещаю.
- Надежда… - шепнула Хокаге.
Я недоумённо приподняла голову и посмотрела на её лицо.
- Ми-са, - проговаривая каждый слог моего имени, словно пробуя его на вкус, улыбнулась женщина и посмотрела на меня, - ты напоминаешь мне Наруто. Я верю, что всё будет хорошо, что бы ни случилось. И ты верь. Наша надежда умрёт последней или не умрёт, воплотившись в реальность. В тебе огромная сила, девочка. Та, что не даёт пламени сердца погаснуть. Оно распалятся и согревает других, указывает дорогу. Ты ведешь за собой их обоих. И теперь за тобой пойдёт и Сакура, и я, и Наруто. Ты сама не замечаешь, как и Наруто, как даришь уверенность и чувство защищённости. Шиноби… не одиночка. Это не правильно и меня тошнит от этих выдуманных, глупых законов. Это тот, кто борется за право жить, защищает тех, кто дорог сердцу и не отталкивает тех, кто погрузился во тьму. Ты слышишь меня, Миса?
- Слышу.

Уже совсем стемнело, и наступила долгожданная прохлада. Хокаге оставила меня, вернувшись в свой кабинет - разгребать накопившиеся дела. А я лежала на каменных воротах деревни, раскинув руки в стороны и смотрела на звёздное небо.
Эта сильная и мудрая женщина помогла мне понять, принять и увериться в своём решении. Желание положить этой войне конец разгоралось сильнее с каждой минутой.
Желание увидеть его сейчас – становилось непреодолимым.
Но налитое тяжестью тело не позволяло даже пошевелиться.
- Спасибо, - почти беззвучно шевельнулись губы, а глаза начали предательски слипаться. Сознание понесло в далёкие дали прошлого, пронося во внутреннем экране моего рассудка воспоминания. Родных небесных глаз, ласковых и нежных рук, тихого и слабого голоса, прикосновений – невесомых и трепетных, и это тонкий и немножко дразнящий запах… её волосы всегда пахли яблоком, и я обнимала её за шею, зарывшись носом в светлые пряди и чувствуя как любимые руки смыкаются за спиной.
Это было так давно.
Тёплые струйки почти не ощущались на коже, продолжая бежать по своим солёным делам по моим вискам. Голову заволокло туманом, а уже пересохшие губы успели хрипло выдохнуть «мама», прежде чем родные, сильные и горячие руки прикоснулись к шее и талии.
Спасибо, что пришёл. Я попыталась разлепить глаза, не глядя уткнувшись в чёрную материю на его груди и, наконец, разрыдалась. А тонкие, чуткие пальцы гладили мои волосы, прижимая голову ещё ближе.
Несколько минут я самозабвенно изливала солёную горечь, прикусив губы до крови и то и дело всхлипывая, крепко обвивая руками мощные плечи.
Мужские, тёплые ладони легли на мои плечи, и я панически прижалась к нему крепче.
- Нет,…не отпускай! Не уходи, прошу, останься! Не оставляй меня. Не сейчас. Не так…
Мои губы прильнули к мускулистой шее, а правая рука бездумно стянула резинку с длинных шёлковых волос, в которые я тут же уткнулась носом.
Длинных…волос…
Замерев, подобно статуе, внезапно и резко, я распахнула покрасневшие глаза, выпуская ещё несколько прозрачных ручейков на волю и отстранилась.
Он глядел на меня спокойно, пронзая теплом чёрной бездны глаз. Совершенно здоровых, как я бестолково и по привычке медика, отметила про себя.
- Да. Я, - мягко и тихо ответил он на мой немой вопрос, обхватывая правой рукой мой затылок.
- Почему? – беспомощно шепнули влажные солёные губы, прежде чем…
Прежде чем…
Тяжелые веки сомкнулись, и тень от ресниц нежно сокрыла почти незаметные синяки под глазами.
Мы не обманывали друг друга.
И до самого рассвета не размыкали губ, чтобы не потерять этот нежный момент спокойствия и безмятежности, которые накрыло с головой с первым прикосновением, с первым ощущением лёгкого и нерешительного поначалу поцелуя. Растворились. Ведь это было так прекрасно – забыть о том, то так терзает сердца и висит неподъёмным грузом на ниточки души. Так прекрасно. Прекрасно. Прекрасны твои уверенные и горячие губы, сильные руки, неистово прижимающие меня к тебе, пальчики которых гладят стянутую после глухих рыданий кожу лица. Твои нежные, ласковые пальцы – убийцы, что так невесомо касаются моего носа, щёк, закрытых глаз, бровей и лба.
У меня, кажется, уже затекло тело. У тебя тоже. Но это такая мелочь, правда?
Это прекрасно.
Спасибо.

Кажется, я всё-таки наебнулась с той лестницы, по которой ползла к какой-то там заоблачной мечте…
Моя голова раскалывалась надвое.
- Ммм…
Я страдальчески прикусила нижнюю губу. Открыть глаза казалось невыполнимым заданием, но шевеление рядом, заставило вздрогнуть и даже приподнять тяжёлую голову от подушки.
- Как самочувствие? – без тени улыбки, тут же спросил Итачи.
Я отвернулась и средний и указательный пальцы руки тут же дотронулись до опухших губ.
Странно, не чувствую ни капли сожаления.
- Голова болит, - честно призналась я, разворачиваясь теперь уже к нему полностью, - где мы?
- В гостинице. Ты уснула с рассветом.
Его губы также аллели и резко бросались в глаза.
- Жалеешь?
- Нет, - и это было правдой, - только скажи – зачем?
Ответа я не получила. Да и не хотела слышать, наверное.
- Помочь?
- Чем? Убить сразу, чтоб не мучилась? – усмехнулась я.
- Донести до ванной, например, - с этими словами он поднялся и обошёл кровать, приближаясь с моей стороны.
Осторожно, догадываясь как болезненно моя голова реагирует на каждое движение, поднял меня на руки и отконвоировал в ванную комнату, а после деликатно и тихо удалился.
Под прохладным, бодрящим душем я проторчала не меньше получаса. Смывая с себя всё – и последствия похмелья (частично), и грязь, пот, грусть, тоску, слёзы. Но, самое главное, наверное, я смывала с себя его поцелуи. Такие… странные, непривычные. Мягкие и горячие, настойчивые , но не страстные. Никогда я не забуду этих поцелуев. Губы неприятно покалывало всякий раз, как я к ним прикасалась. Почему-то чувствую себя предательницей. И преданной.
Кода я вышла из ванны, закутанная в полотенце, на столе меня уже ждал обед в виде горячего супа, чая с ромашкой и салата. Рядом с кроватью стояла моя сумка с вещами.
Никогда не перестану удивляться этому мужчине – он предусмотрел всё. До жути хочется залезть к нему в голову и посмотреть, что за мысли у него там вертятся. Но не позволяю себе этого. Нет. Это его мысли, его личное. Пусть с ним и останутся, и ещё, мне кажется – он верит, что я не стану «читать» его.
Весь оставшийся день я провела, гуляя по деревне.
Как же мне не нравится здесь! Не нравится абсолютно всё – люди, дома, магазины, еда в кафетериях и ресторанах, шиноби, дети, даже воздух! Ненавижу…я ненавижу эту деревню. Знать бы только – почему?! Откуда эта ненависть?
Ненавижу.
Зло выдохнув я резко свернула в ближайший магазин, чтобы купить сигарет. Я курю здесь гораздо больше и чаще. Улыбающемуся сальной улыбочкой продавцу я едва не разбила нос. Еле сдержалась, Дзясин его побери…
Проводить медитацию пока нельзя. В лучшем случае – завтра. Но как же руки чешутся…всё здесь нахер разгромить!
Гудение в голове начало проходить только к вечеру, после n-ого количества выпитого чая и выкуренных сигарет. Устала. Думаю, пора возвращаться в номер. Вот только в какой – тот, что я снимала себя сама, или тот, в котором проснулась этим утром?