По тонкому лезвию мести. Глава 17.2 "Яблоки. Мой сын" (Часть I)

« - Саске, не надо! Пожалуйста! – Остервенелый крик разносился по округе пронзительным эхом, но цепкие руки наследника шарингана были неумолимы: безжалостно рванув сетчатую майку Сакуры на себя, он оголил её грудь и, хищно улыбнувшись, прошипел:
- Ты сама за мной побежала, дурная, никто тебя не заставлял.
И правда, побежала. Побежала, как только увидела, что Саске ранен, что его, чёрт возьми, не стоящая и ломаного гроша жизнь находится в опасности.
Как наивно и глупо...
- Остановись! Саске, остановись, прошу!
Собрав последние остатки чакры в кулак, куноичи с отчаяньем ударила бывшего сокомандника в скулу и с трудом, но всё-таки смогла оттолкнуть его на пару метров назад; после без промедления кинулась в сторону деревни, спотыкаясь и почти падая, дрожа всем телом и глотая горько-солёные слёзы.
Однако последний из клана Учиха дал фору лишь в несколько секунд, а затем нагнал. Нагнал и тут же отмерил своей внезапной жертве звонкую пощёчину, в следующую же секунду брезгливо откидывая её наземь. Оглушённая ударом Сакура тряпичной куклой рухнула вниз, не в силах больше сопротивляться, а через миг почувствовала, как её полуобнажённую грудь вдавливают в пожухлую траву, которая неприятно колола кожу сухими стеблями.
- Ничего страшного, Сакура, до свадьбы заживёт, - зловеще рычал тот, обжигая её ухо горячим дыханием и нетерпеливо стягивая с себя штаны.
- Не надо, пожалуйста… Не надо! Саске!
Тело девушки содрогалось в спазмах животного страха, а по испачканным в земле и крови щекам с новой силой хлынули слёзы, но и к ним наследник шарингана остался глух и равнодушен.
- Брось, ты ведь когда-то говорила, что любишь меня, разве нет? За это время многое изменилось? Я стал тебе противен? Или же ты наконец спуталась с Узумаки? – Он болезненно сжал розовые волосы у неё на затылке и потянул на себя.
- Пожалуйста… Не надо, - молила Харуно, всё ещё надеясь, что Саске одумается. Перестанет, не пойдёт до конца. Сопротивляться не было ни сил, ни чакры, и оставалось лишь верить. Верить всем сердцем. До последнего. Верить даже тогда, когда мужское колено грубо вклинилось между её ног, а сильные пальцы, что не знали пощады, с треском разорвали материю юбки.
- Не надо! - В зелёных глазах отразился неподдельный ужас, но на лице мстителя играла лишь злая похотливая ухмылка…»

Сакура подскочила настолько резко, что голова, ещё мгновение назад покоившаяся на подушке, неприятно пошла кругом. Не сразу осознав, что находится в безопасности, у себя же дома, в спальне, она слепо огляделась по сторонам и неосознанно прищурилась, пытаясь разглядеть тёмные силуэты родной обстановки. Сонный взгляд ошалело мазнул по дорогой мебели и тщательно выбеленным стенам, и разум наконец-таки смог понять: всё хорошо, это было не более чем очередное кошмарное сновидение, всего лишь устрашающие картинки когда-то пережитого прошлого. За двадцать с лишним лет главный медик Конохи вполне смогла привыкнуть к подобным сюрпризам своего подсознания.
- Чёртовы сны… – устало прошептала Харуно, негодующе мотнув головой и насильно стараясь успокоиться.
Дотронувшись дрожащей ладонью до лба, она стёрла с него крупные бисерины холодного пота и сделала пару глубоких вдохов, чтобы окончательно привести себя в норму.
– Когда же вы уже сгинете? – спустя пару секунд добавила Сакура, поднимаясь с постели и босым шагом следуя к журнальному столику, где одиноко лежала полупустая пачка сигарет.
Отточенным до автоматизма движением прикурив сигарету, она тут же сделала глубокую затяжку и моментально ощутила заветное облегчение.
Облегчение, такое всегда долгожданное и такое, чёрт возьми, мимолётное.
Затем, втянув в себя ещё одну порцию столь ценного никотина, Харуно подошла к окну и с удивление подметила, что на Лист уже вовсю опускались сумерки.
Дневной сон – что может быть слаще?
Особенно, когда ты находишься в долгожданном отпуске, и тебя не тревожат по всяким неотложным и жизненно-важным делам.
Когда отдых уже давно являлся непозволительной роскошью, хотелось испить эти минуты полного покоя и умиротворения до дна, однако разум, казалось, был совершенно иного мнения на сей счет, бесцеремонно напоминая ей о том, о чем неимоверно хотелось позабыть.
Хотя, стоило отметить, подобные сны стали тревожить её гораздо реже. Да и паника, неизменно сдавливающая горло прежде, больше не одерживала победу над её самоконтролем. Оставалась лишь горечью на кончике языка, неприятным осадком в душе, не более.
И как бы то ни было, это обстоятельство не могло не радовать. Ведь это означало, что за двадцать два года ей всё же удалось: принять, смириться, абстрагироваться. Притупить свои чувства и наконец затянуть моральные травмы, которые мешали ей двигаться дальше. Конечно же, существовала огромная вероятность того, что она банально скатилась до уровня бесчувственной стервы - что тоже, в общем-то, её целиком и полностью устраивало - но разбираться в причинах и следствиях данных изменений в её психике Сакура желанием не горела. Уж многим лучше, чем задыхаться от панических атак и находиться на волосок от гибели, не так ли?
И лёгкое сожаление в ней вызывал лишь тот факт, что под гнётом душевного потрясения её тело окончательно утратило способность накапливать чакру, моментально расходуясь на поддержание шаткой и нестабильной психики. А оттого Харуно Сакура навсегда утратила возможность использовать мощнейшие регенерационные техники. На беду себе и на радость завистникам, коих всегда было не мало, её лоб больше не украшала ромбовидная печать бьякуго…
Пожалуй, самое значимое упущение в профессиональном плане и такая несравнимо мелкая утрата среди тех потерь, через которые ей пришлось пройти.

- Сакура, я знаю, что ты здесь. Шпион из тебя до боли неудавшийся. - Хатаке остановился и перевёл сердитый взгляд аккурат в то место, где притаилась куноичи. – Мы ведь уже обо всём договорились, разве нет?
Спустя долю секунды из тени лесной гущи вышла Харуно, хмуро глядя на бывшего учителя печальным, но при этом невыносимо колким взором. Её глаза, некогда излучавшие столько наивной девичьей радости и беззаботности, теперь же прожигали насквозь. Жгли немилосердно, испепеляя чувства и скручивая душу. На миг Копирующий даже растерял всю свою непреклонность и нервно сглотнул, отступая на шаг назад, но затем, собравшись, всё же сумел вернуть себе самообладание и выдержку.
Нельзя сейчас было давать слабину. Не время. В противном случае Кейтаро априори начинал подвергаться смертельной опасности.
- Я помню наш уговор, Какаши-сенсей, - хрипло ответила Сакура и, осторожно приблизившись к наставнику, оставила между ними расстояние не более метра.
Её отросшие розовые пряди беспощадно терзал ветер, но казалось, она этого совершенно не замечала, целиком и полностью растворяясь в своём безграничном стремлении сломить проклятую непоколебимость сенсея. Сломить и отправиться к Кейтаро вместе с ним.
- Но к чёрту все уговоры, я хочу увидеть его!
- Нет. – Упрямство бывшей ученицы начинала раздражать.
- Я его мать, я имею на это право, - понизив тон почти до гневного шипения, возразила Харуно, будто против таких аргументов у сенсея не нашлось бы, что ответить.
Но нашлось.
- Имеешь, - тут же отозвался Хатаке, тяжело вздохнув и устало помассировав переносицу мозолистыми пальцами. – И я не забываю об этом ни на миг, поверь. Ещё ты имеешь право растить своего сына, любить его, холить и лелеять. Ты имеешь на это право, Сакура, и я не спорю. Но наряду со своими материнскими правами, у тебя ещё имеется и материнская ответственность. И тут всё намного сложнее. - Его голос стал тише, а взгляд острее.
Девушка невольно поёжилась. Отчего-то теперь ей стало казаться, что настоять на своём станет куда труднее.
- Вы считаете, что я безответственна по отношению к Кейтаро? – Вызов был принят, и Харуно очень надеялась, что сможет одержать победу. – Вы же прекрасно понимаете, что это не так, что это не по моей вине. Меня попросту обманули. Коноха не отпускает меня, ей нужны медики. Я погрязла в неимоверных количествах тайных обязательств, которые я подписала, будучи в глубокой депрессии, и не будь всего этого – я бы жила с ним. Я бы давно уже ушла, но…
- Но это всё есть, - сказал, как отрезал, лишая куноичи последнего запала. – Я искренне сочувствую тебе, и будь хокаге я – отпустил бы, но я не хокаге, Сакура, и я стараюсь помочь, как могу, но с каждым разом это становится тяжелее.
Харуно Сакура была неким символом коноховской медицины. Неким своеобразным престижем наряду с Цунаде. Отчасти именно поэтому Пятая так упорно и не хотела её отпускать.
Неправильно по отношению к Сакуре? Безусловно.
Необходимо для Листа? Вне всяких сомнений.
И Хатаке это понимал, всеми силами пытаясь достучаться, донести истины до этой потерявшейся молодой женщины, так жестоко лишившейся своего ребёнка. Но она из раза в раз так упрямо не желала слышать, возводя его и Коноху в целом в ранг злодеев.
- Предать деревню и стать преследуемым по закону некунином – не выход, особенно в вашем с Кейтаро положении. В конечном итоге вас найдут, и всё закончиться весьма плачевно для обоих…
- Я понимаю это. Я не пытаюсь сбежать. Я пытаюсь хотя бы частично быть в жизни сына! – перебила его Харуно, не желая слушать сенсея дальше. Всё, что он говорил, казалось таким до боли мелочным и неважным.
- Я не считаю тебя безответственной, но твоя ответственность в этой ситуации куда больше, чем ты можешь себе представить. А ты поступаешь эгоистично, стремясь повидаться с Кейтаро. Он ничего не знает о тебе, для него это станет потрясением! – слегка повысив голос, проговорил Какаши, преодолевая расстояние между ними и обхватывая плечи Сакуры своими ладонями.
- Вот поэтому я и хочу пойти с вами! Чтобы он, наконец, узнал обо мне! – мотнула головой Харуно в знак несогласия. Она всё ещё силилась выдержать сердитый взгляд наставника, но с каждым мгновением это давалось всё сложнее.
- Сакура…
- Ну вам же человеческое не чуждо, Какаши-сенсей! – не выдержав напряжения, воскликнула она. - Вы должны меня понять! Я…
Вся отвага в одночасье куда-то улетучилась, будто и не было её никогда.
- Я люблю своего сына… - Плечи понуро опустились, а взгляд, секунду назад такой едкий, обжигающий, почти ненавидящий, предательски заблестел от непрошеных слёз.
И вновь всеобъемлющее чувство вины накрыло с головой, как это случалось и прежде после разговоров с Харуно. Подкативший к горлу ком отозвался болью в глотке, а руки слегка дрогнули, выдавая душевное смятение своего обладателя. Он и сам понимал насколько эта ситуация была двоякой, ошибочной, ненормальной, но, увы, он не мог её решить в пользу ученицы. Хотел, но не мог.
Копирующий невольно сжал плечи Сакуры немного сильней, в стремлении поддержать или же в надежде каким-то образом оправдаться перед ней, но затем только и смог, что, отпустив, отойти на шаг назад. Твёрдо он был уверен лишь в одном: подвергать опасности последнего из клана Учиха не вправе был никто: ни он, ни стоящая перед ним женщина.
Почти с полминуты длилась гнетущая тишина - Какаши подбирал слова, а Харуно с замиранием сердца надеялась, что уговоры возымели силу, но потом сенсей заговорил:
- Он невероятно импульсивен и эмоционален, Сакура. Он ещё ребёнок, и винить его за подобные качества нет никакого смысла. Меня он слушается только потому, что я с ним строг и непреклонен, но будет ли он слушаться тебя? – Хатаке вопросительно посмотрел на Харуно. – Будет ли он слушаться свою, безусловно, нежную, ласковую и любящую мать? Не пойдёт ли он за тобой в Коноху, если ты его попросишь не выслеживать тебя? Не будет ли он страдать от одиночества из-за каждого вашего вынужденного расставания?
Сакура непроизвольно вздрогнула. Каждый вопрос, как кунай по сердцу, вонзался в сознание настолько сильно, что невыносимо разболелась голова.
Хатаке же, заметив явственную перемену в выражении лица ученицы: сначала непонимание, отрицание, неверие, а затем страх и ужас, предельно ясно осознал - осталось совсем немного. Либо она наконец поймёт и примет безысходность ситуации, либо он доломает её.
- Придёт время, он повзрослеет, станет более разумным и менее импульсивным, и тогда я ему обязательно всё расскажу, - мягко продолжил Копирующий, стремясь хоть как-то сгладить итог неприятного разговора. – О тебе, о клане Учиха, о том, как ты стремилась быть рядом с ним. И у вас ещё будет шанс насладиться обществом друг друга, не отнимай этот шанс ни у себя, ни у сына.
Сакура молчала, поджав губы в тонкую, подрагивающую линию. И хотелось бы возразить, не согласиться с учителем, да нечем было уже возражать: ни на один из заданных наставником вопросов, она не могла ответить отрицательно.
- Но ведь это… - хрипло отозвалась Харуно, - несправедливо.
Её сознание ещё кричало, умоляло, разрывалось на куски от той боли и разочарования, что бурлили неистовым водоворотом где-то внутри, но внешне куноичи лишь понуро опустила голову, нервно заправив прядь розоватых волос за ухо, и наконец перестала мучить сенсея своим печальным, прожигающим насквозь взглядом.
Несправедливо, чёрт возьми!
- Я это знаю, - вторил ей Хатаке так же хрипло, но, увы, его согласие с ученицей не имело сейчас никакой силы. – Я очень надеюсь, что с сегодняшнего дня ты прекратишь выслеживать мои передвижения, иначе мне придётся пойти на крайние меры, чего мне очень не хотелось бы.
Не угроза, но где-то слишком близко к ней, от чего Сакура вновь вонзила свой пронзительный взор в стоящего напротив шиноби. Это было так несвойственно её доброму сердцем наставнику, что невольно становилось не по себе ещё больше.
Скорее всего, учитель был прав, абсолютно, стопроцентно, непоколебимо, но ей так не хотелось в этом сознаваться, даже самой себе, что она ещё некоторое время безмолвно, но упрямо мотала головой.
Несправедливо…
За пару мгновений Сакура пережила всю палитру негативных чувств и эмоций, что только возможно было представить: ненависть, страх, горечь, разочарование, но как итог – в конце концов это всё скатилось до уровня банального смирения. Ненавистного, грёбанного смирения…
Что может быть хуже материнского сердца, готового смириться?
- Тогда хотя бы ответьте мне, Какаши-сенсей, - очень тихо, почти неуловимо, - с ним всё хорошо?
Она отвела свой взгляд в сторону, ещё силясь справиться с подступившими к глазам слезами.
- С ним всё хорошо, Сакура, просто надо научиться ждать.

Ждать она научилась, а смысл?
Ах, если бы она только знала тогда…
Харуно прикрыла глаза и тяжёло вздохнула, не в силах более совладать с вновь нахлынувшим на неё чувством вины.
Она должна была знать. Должна!
Интуицией или же материнским сердцем, но она должна была почувствовать, что все обещания Какаши-сенсея были лишь пустыми, никому не нужными словами, иллюзиями, прогнившей верой в лучший исход. Она не должна была прекращать попыток увидеться с сыном, не должна была принимать разлуку с Кейтаро как данность, ниспосланную свыше.
Потому что теперь всё одномоментно рассыпалось прахом. И в первую же очередь бессмысленными становились все эти двадцать лет проклятого ожидания, что в конце трудного пути грезились столь необходимым душевным умиротворением.
Самая горькая в её жизни ошибка.
Единственное, что осталось, - фотография. Старая и потрёпанная, на которой был изображён пятилетний мальчишка, до невозможности похожий на своего отца. Такой желанный и настолько же болезненный подарок от Копирующего, что некогда сжалился над ней и пошёл на поводу её уговоров.
Бессмысленность…
Сигарета догорела, осыпаясь серебристым пеплом на дорогой ковёр, и, вздрогнув, Розоволосая Богиня вынырнула из своих переживаний. Нет, ковёр ей было совершенно не жаль, скорее, захотелось ещё разок взглянуть на снимок сына - такого маленького, беззащитного и почему-то без неё счастливого.
Сакура слегка нервозно перевела взгляд на платяной шкаф, в котором хранились многочисленные фотографии, и уже собиралась подойти к нему, но не успела. Планы моментально изменил нетерпеливый стук во входную дверь, что априори ничего хорошего не сулил.
- Вот и отпуску конец, - хмуро прошептала Харуно, даже и не надеясь на то, что данный визит не будет связан с опостылевшей работой.
Небрежно отправив сигарету в пепельницу, она нарочито неспешно направилась к двери. Включив в просторном коридоре свет и на миг ослепнув от его яркости, Сакура даже не удосужилась поинтересоваться, кто, собственно, посмел её побеспокоить, лишь смело отворила замок и почти в ту же секунду вонзилась полуслепым взглядом в знакомую маску шиноби отряда АНБУ.
- Хаттори? – Брови удивлённо вскинулись вверх: уж кого-кого, а увидеть перед собой джонина было весьма внезапно.
- Извиняемся за беспокойство, Сакура-сан, но… - начал было Кейтаро, но его беспардонно перебили:
- Но я отравилась, - с трудом выговорила измученная Мидори, которую джонин бережно придерживал за талию.
Тошнота и не думала утихать, методично изматывая свою жертву и лишая последних остатков сил, но Узумаки держалась мужественно и старалась плачевности своего положения не показывать. Впрочем, новый мощнейший приступ дурноты накрыл девушку бесцеремонно и вынудил забыть обо всех правилах приличия и этикета: достопочтенная дочь оттолкнула Сакуру в сторону и только неимоверным усилием воли смогла добежать до заветной ванной комнаты. Благо расположение комнат в квартире главного медика деревни коноховская принцесса прекрасно знала.
Сакура обеспокоенно проводила белокурую куноичи взглядом, а затем вновь повернулась к юноше:
- Не стой на пороге, проходи. – Её ладонь сделала едва заметный приглашающий жест. – Чем отравилась Мидори?
Кейтаро помешкал пару секунд, а затем отчего-то неуверенно вошёл внутрь дома, оказываясь в приятной и уютной теплоте прихожей.
- Говорит, что яблоками, но, по правде, с самого утра она очень странно себя ведёт, - озадаченно проговорил Хаттори, то и дело косясь на двери ванны.
- Хм, - негромко хмыкнула Харуно, которой симптомы недавней пациентки категорически не нравились. – Как бы это не оказалось реакцией на лекарства. Если её организм отторгает препараты, то дело плохо.
Кейтаро нервно сглотнул, тут же чувствуя, как сердце начинает барабанить по вискам.
- Впрочем, пока судить рано. Разберёмся, - твёрдо произнесла женщина, не желая разводить панику раньше времени.
Молодой джонин невольно кивнул, стремясь выразить полное согласие с медиком, но ответить что-либо не успел, ибо в коридоре показалась осунувшаяся и заметно позеленевшая возлюбленная.
- Ох и хреново же мне, - с прискорбием констатировала факт Мидори, облокотившись о стену плечом и страдальчески закатив свои бьякуганы. Однако простояла она так недолго: через мгновение сильные руки любимого мужчины уже подхватили её, а ещё через миг – куноичи лежала на мягкой кушетке в гостевой.
- Сейчас станет легче, - проговорила Сакура, торопливо присаживаясь рядом с Узумаки. Её ладонь аккуратно дотронулась до вспотевшего лба страдалицы, и зеленоватая целительная чакра моментально притупила позывы тошноты. Мидори блаженно улыбнулась, а на щеках в ту же минуту проступил еле заметный румянец.
- Температуры нет, это хороший признак, но в госпиталь наведаться всё же придётся...
- Нет! – тут же возмутилась девушка, неучтиво перебив заслуженного медика Конохи. - Сакура-сан, вы же прекрасно знаете, что мои родители сразу же узнают об этой ситуации и раздуют из мухи слона. Я больше не хочу днями напролёт лежать в кровати, гипнотизируя потолок. Это просто отравление! Мне уже лучше!
Изящная бровь Розоволосой Богини судорожно дёрнулась пару раз.
Ох уж эти капризные больные - в глотке у неё уже сидят!
- То есть ты отчего-то заранее уверена, что я Наруто ничего не расскажу? – Самоуверенность достопочтенной дочери поражала до глубины души.
- Я не уверена, но я очень на это надеюсь. – Неприкрытый подхалимаж. Впрочем, всякого рода уловки на Харуно давно уж не действовали, поэтому юной куноичи приходилось надеяться только на чудо.
- Ладно, - после испытывающего молчания сердито проговорила Сакура. - Для начала посмотрим насколько всё серьёзно, а уж потом будем решать, куда идти. У тебя что-нибудь болит? Живот? Голова?
- Нет, только тошнота, - качнула белокурыми прядями коноховская принцесса. Она была уверена, что ничего серьёзного в банальном отравлении не было, и поднимать масштабную шумиху из-за всего этого явно не стоило.
- А так? – Медик опустила ладонь чуть ниже живота и слегка нажала на мышцы нижнего пресса, в следующее же мгновение улавливая что-то странное.
- Нет, не болит. – Но Харуно ответа уже не слышала, полностью сосредотачиваясь на своих ощущениях.
Весьма слабенькая, но вполне отчётливая инородная чакра…
- Интересно, - тихо протянула женщина, переводя заинтересованный взор на нежданную гостью.
Конечно же, опытному медику подобные ощущения были не в новинку, и ответ на внезапно возникший в её голове вопрос нашёлся довольно-таки быстро, но, чёрт возьми, Мидори до сих пор казалась ей сущим ребёнком!
И признаться честно, Сакура была немного обескуражена.
- Знаешь, Мидори, пожалуй, я возьму у тебя кровь на анализ, он будет гораздо информативнее, чем мои ощущения. Не против? – Доверять своему чутью – вне всяких сомнений, иметь высокотехнологичный анализатор в лаборатории – лишний повод потом погордиться своим безошибочным чутьём.
Мидори кивнула в знак согласия и неуверенно протянула Сакуре левую руку.
- Для начала мы исключим кишечную инфекцию, а потом продумаем дальнейшие действия. - Харуно с серьёзным видом открыла дверцу тумбочки и достала из её недр шприц-пробирку вместе со жгутом. – Я схожу в лабораторию госпиталя, это не займёт много времени, но всё же постарайся немного отдохнуть до моего прихода, - деловито проговорила она, проделывая все необходимые манипуляции и наблюдая, как тёмно-красная венозная кровь заполняет продолговатую пробирку.
- Угу, - только и смогла промямлить Мидори, так как иглы она априори недолюбливала, и запах крови ей категорически не нравился.
- Уверена, всё не так страшно, - напоследок ободряюще бросила женщина и, не медля больше ни секунды, направилась к выходу. Через мгновение входная дверь уже звучно захлопнулась.
- Тебе правда лучше? – тихо спросил Кейтаро, осторожно присаживаясь на кушетку рядом с девушкой и накрывая её ладонь своими холодными пальцами.
- Правда, не переживай, всё будет хорошо, - улыбнулась белокурая куноичи, протягивая руку и перемещая маску джонина немного в сторону, на висок. – Так и знала, что ты сейчас хмуришься. – Её тонкие пальцы дотянулись до лица юноши и слегка помассировали глубокую морщину, что залегла на переносице.
- Хвалённый узумаковский оптимизм, - так же улыбаясь, буркнул Хаттори, а затем наклонился и бережно поцеловал Мидори в лоб. – Отдохни немного, я буду в соседней комнате. Не хочу мешать.
- Хорошо, - кивнула Узумаки, ощущая, как от желанного облегчения начинает клонить в сон.

***

Конохамару стоял у окна, сцепив ладони в замок за спиной, и сердито буравил взглядом открывающийся взору пейзаж сумеречной Конохи. Сложившаяся в Листе ситуация ему решительно не нравилась, мысли по данному аспекту постепенно приобретали мрачноватые оттенки, а потому, когда в дверь раздался тихий стук, он не менее сердито разрешил войти.
- Добрый вечер, Ёшида-сан. С нетерпением жду вашего отчёта, - отчеканил он, присаживаясь за рабочий стол. – Прошло немногим больше двух недель, если мне не изменяет память, но по какой-то странной причине я до сих пор не располагаю информацией о шпионе. Признаться, меня слегка угнетает это обстоятельство, ведь времени у вас было предостаточно. Так почему же, скажите мне на милость, шпион до сих пор не пойман? Почему его голова до сих пор находиться у него на плечах?
Вошедший в кабинет шиноби заметно напрягся, подобный тон главы не предвещал ничего хорошего, однако самообладания не потерял.
- Под предлогом диспансеризации мы проверили всех шиноби Конохи, чьи личные дела и медицинские карточки находились в архиве, Сарутоби-сама. Провели ряд тестов, некоторых проверяли повторно, но ни у кого из них никаких аномалий глаз, в том числе и шарингана, выявлено не было.
Правая бровь Конохамару удивлённо, но в то же время сурово изогнулась.
- Хм, интересно, - задумчиво произнёс Сарутоби, снова поднимаясь с рабочего места и подходя к окну. Виды Деревни, Скрытой в Листве, всегда успокаивали его. - Неужели нас дезинформировали. – Его ладони тяжело опустились на подоконник, а взгляд и без того тёмных глаз заметно помрачнел. - Точно проверили всех? Быть может, кто-то поступил к нам на службу совсем недавно, - не унимался он, обернувшись к своему подчинённому.
- Мы проверили всех, кроме…
- Кроме? – Конохамару скрестил руки на груди и, кажется, пробуравил в Ёшиде две огромные воображаемые дыры.
- Кроме отряда АНБУ. Все личные дела членов отряда находятся в расположении Наруто-сама, секретность задания ставилась под угрозу.
- А, ну да - ну да. - Достопочтенный внук немного расслабился, понимая, что его шиноби военной полиции не такие уж и бездари, как казалось на первый взгляд. - Отряд АНБУ, значит. Ну что ж, попытайтесь разузнать, не поступало ли в распоряжение отряда новых людей за последние несколько месяцев. А я в свою очередь попытаюсь как-нибудь выведать у Наруто необходимую информацию. Если шпион проник в отряд АНБУ, то это будет непозволительным просчётом с нашей стороны. И со стороны Наруто тоже. Отряд АНБУ единственное, что я не контролирую.

***

Мидори немного задремала, усталость всё же взяла своё, но спасительная полудрёма сразу же канула в небытиё, как только дверь в гостиную отворилась и вошла озадаченная Сакура.
- Ты одна? Хаттори ушёл? – сразу же спросила женщина, несколько удивлённая одиночеству своей гостьи.
- Нет, он ждёт меня в соседней комнате, - ответила куноичи, с нетерпением ожидая того, когда Харуно озвучит, наконец, результаты анализов, но та с ответом почему-то не спешила. Лишь подошла к креслу, что располагалось напротив кушетки, и села в него, пристально буравя Узумаки взглядом.
- Что показали анализы? – неуверенно поинтересовалась принцесса, слегка настороженная поведением Сакуры.
- У тебя появился молодой человек, Мидо? – спросила Харуно совершенно неожиданный вопрос.
Белёсые брови наследницы бьякугана незамедлительно взметнулись вверх.
- А? - не поняла Мидори, в первую секунду даже подумав, что банально ослышалась.
- Ты с кем-то встречаешься, так ведь?
Девушка непроизвольно нахмурилась, абсолютно не понимая, к чему был этот неуместный допрос.
- Ну… как бы…
Сакура мотнула головой и снисходительно улыбнулась.
- Глупые дети, - прошептала она, вконец сбивая юную куноичи с толку. – И сами не знаете, чего творите.
- Сакура-сан, я что-то ничего понять не могу, как это относится к моему отравлению?
- К отравлению? – искренне удивилась Харуно. - Никак. Потому что это и не отравление вовсе. Ты беременна, - сказала таким будничным тоном, будто бы ничего архиважного в этом заявлении и не было.
И, кажется, прошло не менее минуты, прежде чем Узумаки смогла хоть каким-то образом отреагировать на внезапную новость и сбросить с себя навалившуюся оторопь.
- Что? - Каждая попытка осознать только что сказанные женщиной слова терпела грандиозное фиаско. – Вы, должно быть, шутите? – со слегка глуповатой улыбкой на лице попыталась уточнить достопочтенная дочь, всей душой надеясь, что сейчас Сакура достанет из кармана хлопушку и под разлетающееся по всей комнате конфетти прокричит, что это действительно была не вполне удачная шутка. Однако ж ни хлопушек, ни конфетти далее не последовало.
- Я не шучу, анализ крови подтвердил твою беременность. Примерно десять-двенадцать недель, - на сей раз предельно серьёзно произнесла глава госпиталя, вставая со своего места и направляясь к сконфуженной девушке. – Признаться, до сих пор не понимаю, каким образом беременность сохранилась после полученных тобой травм, и как мы могли такое пропустить в госпитале, но факт остаётся фактом – ты ждёшь ребёнка.
Мидори неосознанно вздрогнула, всё так же продолжая ошеломлённо смотреть на Сакуру, и судорожно сглотнула. Ни моргнуть, ни вздохнуть, ни понять – реальность это или сон.
- Разве ты не заметила, что у тебя сбился цикл? - спросила Харуно в стремлении вывести куноичи из состояния оцепенения.
- Цикл? – Девушка ещё раз ощутимо вздрогнула всем своим миниатюрным тельцем, а после стала лихорадочно соображать, как, собственно, обстояли дела с её циклом. Сказать по правде, по этой части проблем у неё никогда не возникало, а оттого Мидори никогда и не заморачивалась с его отслеживанием.
- Мидори, послушай…
- Это невозможно, - перебила Сакуру наследница бьякугана, притягивая к себе острые коленки и утыкаясь в них лбом. – Это просто невозможно, даттебайо. - Она нервно качала головой из стороны в сторону, словно бы пытаясь убедить саму себя в правоте своих же слов.
- Отрицать уже поздно, милая, - мягко проговорила женщина, присаживаясь рядом с куноичи и слегка приобнимая ту за плечи. – Сейчас следует думать о дальнейших действиях. На самом деле вариантов немного, всего лишь два: либо стать матерью, либо избавиться от ребёнка.
- Избавиться? – Мидори подняла растерянный взгляд на медика, в ответ на что, та лишь коротко кивнула.
- Да, пока срок позволяет, и такой вариант вполне возможен, хоть я и не сторонник настолько радикальных мер.
- О Господи, - негодующе выдохнула Мидори, вновь утыкаясь в свои коленки лбом и ощущая, как взор начинает застилать пелена слёз.
Она и подумать не могла, что окажется в подобных обстоятельствах. Ведь дети для неё всегда являлись чересчур эфемерным понятием. Матерью себя Узумаки никогда не представляла. Быть может, потом, когда-нибудь, в далёком будущем. Но не сейчас!
- Я не знаю, что с этим делать, - жалобно промямлила юная куноичи из своего своеобразного укрытия.
Харуно нарочито сердито хмыкнула.
- Для начала не взваливай ответственность за окончательное решение исключительно на себя. У этого ребёнка есть как минимум отец.
Мидори словно обухом по голове стукнули, отчего она в который раз ощутимо вздрогнула.
Кейтаро!
Кейтаро, который находился сейчас в соседней комнате и даже знать не знал о том, что они натворили. Как же она могла о нём позабыть?
- Мидо, ты должна собраться с мыслями, - упрямо продолжала Сакура, но юная куноичи не слышала, не видела и ничего толком не соображала.
А вдруг он не захочет ребёнка? А вдруг он отвернётся от неё?
Дыхание моментально участилось, а дрожащие ладони обхватили белокурую голову.
- Так, приди наконец в себя, Мидори, - слегка тряхнув достопочтенную дочь за плечи, строго проговорила Розоволосая Богиня. К её счастью Мидори всё-таки смогла сфокусировать на ней свой бьякугановый взгляд и вынырнуть из неутешительных переживаний. – Я знаю, каково тебе сейчас. Знаю, - уже более мягко продолжила она, убирая руки с плеч девушки, а затем на некоторое время замолкла, словно подбирая слова. – Двадцать один год назад я была на твоём месте.
Узумаки непонимающе сдвинула брови.
- Я тоже была в большом смятении, я паниковала и отказывалась в это верить, но… - Сакура сглотнула и едва заметно улыбнулась, опуская взор себе под ноги, - в конечном итоге, я приняла этот великий дар природы – быть матерью. Со стороны своего опыта, я бы посоветовала тебе тоже не отказываться от него, хотя, естественно, выбор за тобой.
Харуно стала нервно теребить подол своей зелёной туники и совершенно не хотела смотреть на Узумаки: слишком уж что-то личное и откровенное она только что сказала.
Наследница бьякугана смотрела на женщину всё с тем же недоумением, ведь всем в Конохе было доподлинно известно, что у Харуно Сакуры не было детей. Тогда о чём она...
«Мать Кейто в Конохе. Это… Харуно Сакура»
Голос Хатаке, такой призрачный и далёкий, эхом разнёсся у неё в подсознании, и Мидори замерла; на пару секунд даже все её переживания, связанные с беременностью, отошли на второй план, уступая место новому волнению.
И вновь болезненный удар невидимым молотом по многострадальной голове. Ведь она намертво успела об этом позабыть. Позабыть о той тайне, о которой забывать было непозволительно, непростительно и категорически нельзя!
«Сакура-сан – мать… Кейтаро?»
Харуно продолжала сидеть всё так же неподвижно и безмолвно, теряясь в своих неприятных воспоминаниях о сыне, а Узумаки внимательно вглядывалась в сидящую рядом женщину.
Стоило ли говорить об этом сейчас, в данную минуту?
Готовы ли были Кейтаро и Сакура к подобному открытию?
Мидори откровенно не знала, начиная неосознанно злиться на Какаши-сенсея, что немилосердно оставил её на этом распутье совсем одну: сказать сейчас или же ждать иного, более подходящего момента.
А у неё и так с некоторого времени проблем хватало!
Но вскоре, после того, как первая волна злости и негодования на преждевременно умершего наставника отступила, Узумаки весьма явственно поняла: она не хотела, чтобы это правда тяготила её. Создавать себе новые проблемы – чисто морально для неё это было теперь чересчур. Эгоистично? Возможно. Но разве правильно было оставлять всё, как есть, когда мать и сын ничего не знали друг о друге, находясь под одной крышей?
К чёрту!
- Хаттори, - хрипло проговорила девушка, чувствуя, как сердечный ритм начинает разгоняться до невообразимого уровня.
- Что? – не поняла Сакура, возвращаясь из мыслей к реальности.
- Отец ребёнка. Это Хаттори, - спасовала коноховская принцесса, не в силах подобрать правильные слова. К сожалению, ораторство от отца она не унаследовала.
Сакура выразительно изогнула бровь и, усмехнувшись, возвела глаза к потолку.
Ну конечно же, кто как не он!
- Вполне предсказуемо, - бросила Харуно, вставая с кушетки и по привычки направляясь к тумбочке, где покоилась пачка сигарет.
Многие в Конохе знали о крепкой дружбе Мидори и её «телохранителя», правда отнюдь не все догадывались насколько их «дружба» была крепка.
Узумаки неотрывно следила за женщиной, судорожно подбирая наиболее ёмкую фразу, с которой можно было бы начать разговор о Кейтаро.
- Ну что ж, тогда в первую очередь, тебе стоит поинтересоваться, как он видит данную ситуацию, - деловито начала Сакура, но Мидори перебила. Прочистив горло от подкатившего комка нервов, она неуверенно начала:
- Я не знаю, как вам сказать об этом, Сакура-сан, но… - замолчала в неуверенности.
Перемена в голосе юной куноичи против воли привлекла внимание Харуно. Брошенная только что фраза звучала довольно-таки странно.
Мидори непроизвольно облизнула пересохшие губы, и всё же продолжила:
- В то утро, за несколько минут до нападения на нас, Какаши-сенсей мне кое-что рассказал. Он рассказал мне о Кейтаро.
- Что? О Кейтаро? – тихо переспросила Сакура, в первое мгновение с долей непонимания, а затем неверия. На одно чудовищно тягучее мгновение мир сузился до размера маленькой чёрной точки, и словно бы по команде тело прошибла крупная дрожь. Сердце сделало болезненный кульбит, а ладони сжались с неимоверной силой, потому как в душе моментально, сжигая всё на своём пути, разгорелась надежда. На что она, собственно, надеялась, не понимала даже сама Харуно.
Наследница бьякугана кивнула.
- Он здесь, Сакура-сан…
Сакура покачнулась и лишь чудом устояла на ногах, ухватившись за столешницу тумбы.
- Он… в Конохе? – Голова пошла кругом, а тело стало мучительно ватным, будто бы изувеченная душа вмиг лишилась поддерживающего каркаса.
- И не только. Сейчас он в вашем доме, в соседней комнате, - настороженно проговорила Мидори, не зная толком, какой реакции стоило сейчас ожидать.
- Хаттори?! – ошеломлённо воскликнула та. С одной стороны это было невообразимо, с другой же – она могла поклясться, что ощущала это с самой первой их встречи!
До боли закусив нижнюю губу и находясь в состоянии глубокого потрясения, Харуно присела на подоконник, рядом с которым находилась спасительная тумбочка, а затем, совершенно внезапно для Мидори, скрыла лицо в ладонях и впервые за долгое время приглушённо расплакалась. Всю боль выплакивала, изгоняя, наконец, то предательское смирение с их вынужденной разлукой.
О большем подарке судьбы она не смела и мечтать.
Наследница бьякугана аккуратно встала с кушетки и осторожно подошла к рыдающей женщине, присаживаясь рядом с ней.
- Это невообразимо, Мидори, - пытаясь совладать со своими эмоциями, шептала Сакура. – Я ведь практически утратила надежду… когда-нибудь… найти его. - Горло пересохло, а потому слова получались чересчур тихими, отрывистыми, едва слышимыми.
Узумаки едва заметно улыбнулась.
- У вас просто потрясающий сын, - тихо произнесла она, тут же получая в ответ пронзительный взгляд заплаканных зелёных глаз.
Да, сомнений быть не могло – Кейтаро унаследовал и этот взгляд, и этот цвет именно от неё. И как она не замечала этого раньше?
- Если это окажется всего лишь сном, то я незамедлительно сойду с ума. – Сакура с трудом успокоилась, мотнула розовыми прядями и машинально потянулась за пачкой сигарет, но на полпути вновь повернулась к Мидори, окинула её серьёзным взглядом, остановившись на животе, и отказалась от столь неуместной затеи.
- Но это вовсе не сон, - начала Мидори, но в тот же миг замолкла в удивлении, потому как Харуно стремительно сжала её в объятьях.
- Спасибо тебе, - после недолгой паузы с искренней благодарностью добавила та. – Ты вернула меня к жизни.
Кейтаро был здесь!
Сердце билось, будто пойманная в силки птица, мешая нормально вздохнуть и трезво мыслить, но это было лишь малой расплатой за прегрешения прошлого.
- Простите, что не сказала вам об этом раньше, я совершенно…
Но Сакура перебила:
- А Наруто знает? – В голосе сквозила неприкрытая обеспокоенность.
- О Кейтаро – да. О том, что вы его мать – нет.
Харуно с облегчением выдохнула.
- Не говори ему об этом. Я должна сама ему всё объяснить, хорошо?
Недолго думая, Узумаки кивнула. Так ей было даже легче.
- И получается, - через пару секунд продолжила женщина, - в твоей утробе сейчас находиться мой… внук?
Мидори тут же залилась пунцовым румянцем смущения.
- Получается, что так…
- Поразительно, - изумилась та, вставая с подоконника, а затем добавила, уже более серьёзно: – У тебя может пробуждаться шаринган, ты в курсе?
Узумаки удивлённо изогнула брови и качнула головой в знак отрицания.
- Да, пока ты беременна. Уж таков удел женщин, носящих под сердцем маленького Учиху. Клановое додзюцу защищает и дитя, и мать.
- Я ничего подобного не замечала, – обескуражено ответила Мидори, хотя смутные сомнения уже закрались в белокурую голову; в той недавней битве под Ивой, не шаринган ли часом помог ей противостоять двум вражеским шиноби?
- С возрастанием срока, шаринган будет всё чаще и чаще пробуждаться, - Сакура с тревогой посмотрела на юную куноичи и продолжила: - И если ты решишь оставить ребёнка, то тебе придётся покинуть деревню.
Принцесса на несколько секунд оторопела: о таких последствиях их с Кейтаро любви она и подумать не могла, но, впрочем, коль уж так…
- Я очень надеюсь, что ты всё-таки оставишь ребёнка, - вкрадчиво проговорила Харуно, - хотя давить на тебя не собираюсь, не в моих правилах. Это должно быть решением твоим и… Кейтаро. – В горле вновь запершило от волнения.
- Сакура-сан, - Мидори накрыла ладонь женщины своими тонкими пальцами, - давайте поговорим об этом завтра. А сейчас, сдаётся мне, вам пора идти к нему. Уверена, вам есть, что рассказать Кейтаро.
Сакура вздрогнула, предельно отчётливо вдруг осознавая, что это не сон. Её сын, её Кейтаро, находился сейчас здесь, всего лишь в нескольких метрах от неё.
«Простит ли он свою мать?»
Этот неожиданно возникший у неё в голове вопрос моментально сбил с женщины всю её спесь и отвагу. Неподдельная радость тут же сменилась безмерной тревогой.
- Мне очень многое следует ему объяснить, Мидо, - словно бы оправдываясь, проговорила Харуно. – Но я даже не знаю с чего начинать. И вообще смогу ли я… - Сакура начинала паниковать, пасовать, не решаясь даже сдвинуться с места. - Нужна ли ему мать после всех этих лет? – тихо закончила она, обхватывая плечи руками и отворачиваясь в сторону.
- Вы не узнаете, если хотя бы не попытаетесь это узнать, - так же тихо ответила Мидори. – А если хотите, то я могу поговорить с ним первая. Вам останется лишь рассказать, почему всё сложилась так, а не иначе.
Сакура тут же припечатала куноичи испытывающим взором, а затем неуверенно кивнула.
Трусиха! Самая настоящая!
- Хорошо, я сейчас, - улыбнулась Узумаки и, преисполнившись решимости, направилась в соседнюю комнату.

Он стоял у книжных полок и внимательно изучал корешки книг, что казались ему донельзя интересными, когда в комнату осторожно проникла возлюбленная. Хаттори мигом приободрился и направил всё своё внимание на девушку. Он собирался поинтересоваться, что показал анализ крови, но Мидори опередила его:
- Кейтаро, мне нужно кое-что тебе сказать...