По тонкому лезвию мести. Глава 19.3 "Маятник. Вы все виновны"

— Акено!!! — плач Ино эхом разносился по всей округе, в то время как Наруто просто стоял рядом и с каждым вдохом лишь сильнее погружался в состояние полной отрешённости.
Всё было неправильно, до такой степени несправедливо, что в глубине его разума инстинктивно происходило отторжение подобных исходов, постепенно принимая форму апатии и смирения. Ведь что ни говори, что ни делай — случившегося не воротишь, а потому смысла переживать о выпавших на их долю утратах, по крайней мере сейчас, он уже не видел.
— Это я убил его, — признался предельно честно, продолжая безотрывно смотреть на соратницу. Выгораживать себя и уж тем более лгать у него не имелось ни малейшего желания: он чувствовал ответственность за смерть Акено и под влиянием внутренних убеждений не пытался от неё сбежать.
— Что? — Яманака вмиг оборвала свои крики и подняла озадаченный взгляд на Хокаге. — Это… ты? Убил?.. За что? — тихо, почти жалобно спросила она, искренне не понимая, как Наруто мог совершить таковое с её сыном.
Тот пару секунд помолчал, пытаясь вызвать в себе хоть малую толику сочувствия, но его сердце и душа не откликались, а сознание всё ещё пыталось абстрагироваться от своей потери.
— Наши дети пали жертвами чужих предрассудков, Ино, — сипло произнёс он. — Пусть смерть Акено и стала ошибкой именно с моей стороны, но, увы, я не могу повернуть время вспять и что-либо уже…
— За что?! — взвыла Ино в порыве такой лютой ярости, что слух напрочь отказывался воспринимать сказанные только что слова. Вера в ошибочность всех обвинений по отношению к Хокаге, непоколебимая до сей поры, моментально вытеснилась ненавистью и злобой. — Предатель! Ничтожество!
Наруто даже не шелохнулся — такие оскорбления впредь не имели никакой силы и не могли задеть за живое, — только взирал на неё ещё несколько мгновений с явной усталостью, а после, тяжело вздохнув, проговорил, медленно и чётко:
— Возможно, теперь ты и права, поэтому я позволю ударить себя, но только один раз, а затем уйду. Если ты попытаешься остановить меня, то умрёшь, — говорил настолько холодно и равнодушно, что ненароком складывалось впечатление: перед ней бездушный механизм, но никак не человек.
— Мразь, — ядовито выплюнула Яманака, практически испепеляя взглядом и смыкая челюсти до отчётливого скрежета. — Будь ты проклят, — опустила глаза и склонилась к сыну, крепче обнимая бездыханное тело, а потом совершенно внезапно заголосила во всё горло: — Он здесь!!! Наруто здесь!!! Все сюда!!! Сай!!!
Наруто вздрогнул от неожиданности — признаться, такого он не предусмотрел, — но не повёл ни единым мускулом, всё ещё выжидающе глядя на куноичи.
— Я жду, Ино, — сказал безучастно, абсолютно не страшась перспективы предстоящего сражения. — Я всё ещё жду твоего удара.

***

Барьер исчез, и всё, случившееся после, произошло настолько стремительно, что ни Сакура, ни Кейтаро так и не успели уловить эту призрачную грань между жизнью и смертью, на краю которой балансировали с самого начала.
Истощённая до предела Ренна повалилась наземь, не в силах пошевелить и пальцем, и в тот же миг к ней кинулись шиноби с чётким намерением задержать переметнувшуюся в стан врага куноичи. Однако пронзительный возглас ястреба, вдруг раздавшийся в небесах, невольно перевёл всё их внимание на себя.
— Така, — с тихим выдохом проговорил джонин, с замиранием сердца наблюдая, как громадная птица камнем ринулась вниз, а спустя долю секунды накрыла Акаде массивными крыльями. И это, вне всяких сомнений, не сулило ничего хорошего всем тем, кто посмел бы к ним приблизиться.
— Кейтаро, беги! — скомандовала Сакура, пользуясь мимолётным замешательством атакующих и концентрируя чакру в ладони.
Одним размашистым шагом оказавшись подле Ренны, она ухватилась за неё свободной от чакры рукой, другую же немедля направила в грунт, ударной волной сметая всех в радиусе полутора десятков метров от них. Запястье разом скрутило от нестерпимой боли: сухожилия и мышцы были разорваны в клочья, но, даже несмотря на полученные травмы, что туманили разум с устрашающей быстротой, Харуно незамедлительно стала вливать в Акаде необходимую порцию энергии с целью привести её в чувство.
Если имелся хотя бы мизерный шанс бежать вместе с ней, оставлять столь неожиданную союзницу на произвол судьбы Сакура не собиралась.
Впрочем, времени для передышки оказалось катастрофически мало: прошло всего ничего, а отряды уже бросились им наперерез.
Така моментально взмыл под кроны деревьев и нападал на каждого, кто решался подступиться к двум куноичи: безжалостно раздирал когтями податливую кожу, с неимоверной точностью целился клювом в глаза, с воинственным кличем омывал кровью своё прекрасное оперение; Кейтаро же, проигнорировав все указания матери и активировав шаринган, улавливал всякое вражеское движение, любой кунай, сюрикен и сенбон, брошенные в их сторону, и с небывалой скоростью весьма ловко отбивал каждую атаку своими мечами-чидори.
Уйти? Покинуть поле битвы, как последний трус, и бросить мать? Бросить Ренну?
Нет, это не про него. Они должны были выкарабкаться вместе. И точка.
Хотя стоило отметить, что, в отличие от ястреба, удары джонина носили исключительно оборонительный характер, и ни один из них фатальным не являлся: техники огня обуславливали границы дозволенного приближения, не более, а мечи-чидори проходили по касательной, оставляя лишь неглубокие порезы.
Кейтаро мог сражаться в полную силу, он знал, куда необходимо целиться, чтобы противник пал, но… Даже в таких обстоятельствах Хаттори не желал причинять вред ни селению, ни жителям. Он всё ещё свято верил: все обвинения, направленные в его сторону, — лишь горькое недоразумение и поспешный вывод.
— Кейтаро, беги же, ну! Не думай о нас! — изо всех сил прокричала Сакура, всем сердцем надеясь, что на сей раз сын не ослушается, но тот упрямо продолжал отбиваться, создавая с ястребом завораживающий глаз тандем.
И это было невероятно, неуместно красивое зрелище!
Они действительно словно бы понимали друг друга на телепатическом уровне, двигались настолько чётко и организованно, настолько слаженно, что против воли создавалось обманчивое впечатление полной неуязвимости.
— Сакура-сан, ваша чакра, достаточно, — послышался слабый голос Ренны. Пусть тяжесть в теле никуда не делась, но теперь она могла хотя бы пошевелиться.
— Ты можешь встать? — встревоженно спросила Харуно, но ответа Акаде уже не расслышала: свистящий звук разрезавшего воздух лезвия в тот же миг привлёк внимание, и… Она даже толком не поняла, кто именно запустил боевой цеп с остриём вместо гири в сторону сына, а ноги уже понесли на перехват.
Краем глаза Кейтаро заметил, что Таку подбили, опаляя его левое крыло огненной струёй, и рефлекторно кинулся на помощь, когда чьи-то сильные руки обхватили его плечи со спины, а затем яростно оттолкнули в сторону, лишая равновесия. Джонин непонимающе повалился на песчаную тропу, а через мгновение услышал резкий болезненный выдох.
— Кейта… ро…
Он растерянно обернулся, не до конца осознавая сути произошедшего, и лишь торчащее из материнской груди окровавленное лезвие, подкреплённое голубоватым свечением стихии ветра и пробившее тело куноичи насквозь, заставило его сердце зайтись в мучительном запале.
Томоэ шарингана сразу же закрутились в бешеном вращении и, будто повинуясь инстинкту самосохранения, своевольно преобразовались в мангекё, укрывая его и ирьёнин прочными рёбрами сусаноо.
— Сакура… сан… — только и смог вымолвить Кейтаро.
Харуно в какой-то мере удивлённо перевела взор на кончик острия, что выглядывал из её грудины, и, тут же почувствовав переполняющую горло кровь, стала стремительно заваливаться набок.
— Сакура-сан! — Джонин инстинктивно бросился к ней и всё-таки изловчился подхватить ослабевшее тело матери практически у самой земли.
Он ошеломлённо смотрел на неё несколько секунд, а затем, проследовав за металлическими звеньями взглядом, неверяще поднял глаза на хозяина цепа.
Озадаченный Акира стоял чуть поодаль и с прищуром безотрывно глядел на Хаттори. Сказать по правде, Сакура не являлась его целью — он стремился ранить шпиона, снизив его шансы на побег, и только, но та бесцеремонно вмешалась в эти планы.
От рёбер техники мангекё со звонким лязгом отскочили несколько сюрикенов, а после и водяной шар, запущенный в сусаноо, обратился в миллиарды брызг — Кейтаро неосознанно напрягся, никак не ожидая подобной прочности брони.
Да он ведь и подумать не мог, что некогда открывшаяся техника способна защитить. Ах, если б он только знал — уже давно бы использовал её для их спасения.
Как прискорбно губительно порой являлось незнание…
— Сакура-сан, — возвратившись мыслями к куноичи, он перевёл на неё встревоженный взгляд, — вы… Вы сможете залечить эту рану?
Сакура едва заметно качнула головой. Профессиональным чутьём ещё понимала, что, скорее всего, задеты лёгкое и сердце, ранения смертельны, но сконцентрироваться на анализе полученных травм мешало обострившееся вдруг чувство блаженства: ведь сейчас её так бережно сжимали руки самого родного в этом мире человека.
— Прошу, — клокочущая в глотке жидкость почти не давала говорить, — беги…
И вот же ирония: впервые в жизни она сожалела об утраченной когда-то печати бьякуго!
— Нет, — Кейтаро неистово замотал головой, крепче прижимая мать к себе, — нет! Попытайтесь излечить себя…
Сакура непроизвольно улыбнулась, обнажая заалевшие зубы.
О боги, как же было приятно! Приятно ощущать его объятия, и даже в таковых событиях они дарили спасительное умиротворение.
— Пожалуйста, мы ведь… Мы ведь только встретились, — лихорадочно бормотал джонин с отчётливыми нотками паники в голосе. — Умоляю, попробуйте себя излечить. — Дрожащей рукой так неумело, но упорно пытался остановить кровотечение, пережимая рассечённые сосуды, но с каждым пройденным мгновением всё яснее понимал: навыков в области медицины у него имелось крайне мало. — Медика… Пожалуйста, кто-нибудь, — он поднял молящий взор на атакующих шиноби, — позовите медика… Пожалуйста… Она же умирает! — но на его отчаянный призыв ожидаемо не откликнулся ни один из ниндзя.
Все они были поглощены совсем другими целями: заполучить свободу того, кого самолично провозгласили шпионом и врагом.
— Господи, — простонал Кейтаро, впервые в жизни сталкиваясь со столь нечеловеческим равнодушием к чужому горю, а затем вновь перевёл внимание на Сакуру: — Ну скажите же мне, Сакура-сан, что мне сделать? — вопрошал он, давясь застрявшими в горле слезами. — Ну должно же быть хоть что-то, чтобы спасти вас. Как же так? — От накрывшей его безысходности джонин спрятал лицо в изгиб материнской шеи и начал бесконтрольно покачиваться вперёд-назад. — Ну не бросайте вы меня, не теперь. Прошу вас, сделайте хоть что-нибудь… — Слёзы всё же вырвались изнутри приглушёнными всхлипами. — Мама!
Сакура ощутимо вздрогнула от только что услышанного слова, такого столько лет желанного, и губы сами по себе растянулись шире в кровавой улыбке благоговения. Да, этот день — он всё-таки настал…
— Мне так много нужно вам рассказать, — не унимался Кейтаро, пытаясь совладать с эмоциями. — Так много…
И нестерпимо сильно захотелось успокоить его, приободрить и заключить в объятия в ответ, но тело отзывалось предательским онемением, не слушаясь и оставаясь жалкой неподвижной плотью. Какая противоречивость жизни, чёрт возьми!
— Мы с Мидори, — продолжал шептать он, — мы с ней должны были сегодня пожениться, — отстранился от матери и рваными движениями, словно в трансе, стал убирать окровавленные розовые пряди у неё с лица, чтобы поймать практический незрячий взор своим.
«Я курила…»
— Я не позвал вас на свадьбу, п-простите… Я… Я сожалею, я думал, что у нас ещё будет время…
«Я пила…»
— Пожалуйста, я так хочу, чтобы вы были рядом…
«Я всячески разрушала свою жизнь просто потому, что без тебя жить стало невыносимо…»
— Поэтому не покидайте меня, будьте всегда со мной, — словно подобными словами Кейтаро ещё мог придать ей рвения для спасения собственной жизни. — Мама… Ты мне нужна. Очень-очень нужна. Прошу тебя, мама… Мама… Мама! — непривычное для губ слово, будто заржавевший скрипучий механизм, снова приведённый в действие, не утихало ни на миг и хрипом вырывалось заезженной пластинкой.
«Но сейчас я чувствую себя живее всех живых…»
— Спа… сибо, — с трудом проговорила Сакура, безуспешно силясь поднять руку и дотронуться до сыновней щеки, но спустя секунду кровь забила трахею, и дыхание перехватило.
Акира резко оттянул цеп на себя — боевое оружие ему явно ещё пригодилось бы, — и лезвие с омерзительным хлюпом покинуло грудную клетку куноичи, по инерции вырывая её из долгожданных объятий. Сакура скривилась от пронзившей её нервные окончания боли и, ударившись о рёбра сусаноо, так и осталась лежать подле них. Рефлекторно попыталась вздохнуть и повернуть голову вбок, чтобы ещё хоть раз увидеть сына, но не смогла: из горла вырвался клокочущий протяжный стон, а сгущающаяся тьма объяла так внезапно, что от мира остался не более чем тусклый огонёк, через секунду погаснувший навеки.
Как странно всё произошло: день, подаривший столько радости и боли, оканчивался горьким послевкусием упущенного времени.
— Мама, — испуганно выдохнул Кейтаро, широко открытыми глазами глядя на обмякшее тело. — Мама! — в тот же миг подполз к Сакуре и стал аффективно пытаться привести её в чувство. — Нет! Нет-нет-нет, пожалуйста… — всё же не утерпел — чуть слышно расплакался, склоняясь к куноичи и утыкаясь лбом в окровавленную грудь. Осознание очередной потери ворвалось в сердце мучительным и жгучим ощущением.
Ну какой же в этом всём был смысл?
Как оправдать подобную жестокость?
Из-за того, что он Учиха? И только поэтому?
Внутри моментом разгорелся разрушительный пожар, способный поглотить живьём всё без остатка. Все чувства, убеждения, мораль — и не было пощады ничему.
Чудовища! Какие же они все поистине чудовища!
Кейтаро непроизвольно мотнул головой, в конце концов усмиряя слёзы, а после перевёл потемневший от ярости взгляд на молодого Сарутоби.
— Не прощу…
Немногим позже он подметил, что и ястреба схватили вражеские руки. Пару мгновений Така ещё сопротивлялся всеми возможными способами, а после его крылья были поломаны, а голова слетела с узких плеч.
— Не прощу… — «Не прощу, не прощу, не прощу!!! Не хочу прощать!» — Джонин с силой сомкнул челюсти и ощутил неприятное нервное подёргивание нижнего века.
Неужели для того, чтобы обелить столь ненавидимое всеми имя клана Учиха, пристало молча лицезреть смерти самих дорогих?
«Кейтаро, беги!» — звучным откликом пронёсся женский голос у него в сознании.
— Бежать? — ведь такова была последняя воля его матери. — Или же…
И на одно короткое мгновение он прикрыл глаза, принимая важное решение.

***

— Техника переноса сознания! — Ино моментально встала в стойку, необходимую для техники, чтобы задержать Хокаге до прибытия отряда, и, на её удивление, тот не оказал никакого сопротивления, беспрепятственно позволяя проникнуть в свой разум.
«Какая глупая ошибка», — подумалось Наруто. Его воля была в разы сильнее, да и к тому же…
Яманака оказалась в тёмном и сыром подсознании джинчурики, что сразу же привело её в состояние полной растерянности. Ранее переход к полному подчинению происходил гораздо быстрее: и тело, и рассудок цели переходили под контроль практически мгновенно, а сейчас всё было несколько иначе.
Однако не успела она и оглядеться, как за спиной раздался зловещий хриплый смех, эхом разнёсшийся по всему пространству. Куноичи непроизвольно содрогнулась и напряглась, а после боязливо обернулась, медленно поднимая глаза и через миг неумолимо натыкаясь взором на проклятый лик демона в лисьем обличии. Курама возвышался над ней тёмным массивом и алчным, горящим взглядом прожигал насквозь.
— Ну здравствуй, милая. — Лис хищно оскалился в предвкушении и звонко клацнул зубами.
— О боже, — только и смогла выдохнуть Ино, перед тем как Девятихвостый устремился к ней, а спустя секунду, точно оголодавший зверь, безжалостно вгрызся в её ментальную оболочку клыками.
О да, несравненная добыча!
Наконец-то его внутренняя ненависть, заложенная самой природой, не вступала в противоречия с чувствами Наруто. Впервые за всё то время, что они провели вместе, Курама ощущал невиданное прежде единение со своим джинчируки.
Яманака испуганно вскрикнула, наскоро прерывая технику, но, даже сумев вернуться в собственное тело, облечения ничуть не испытала: пала ниц, яростно зажимая виски ладонями под влиянием острой отдачи разорвавшейся на лоскуты духовной энергии. Сознание моментально помутилось, а из лёгких вырвался протяжный крик от нестерпимой боли в голове.
— Ну что, поняла, насколько опрометчиво ты поступила? — риторический вопрос, от которого Наруто невольно ухмыльнулся, хоть и никакого злорадства от состояния соратницы не испытал: абсурдность ситуации насильно искривляла его губы в усталой усмешке.
Хокаге ещё раз смерил Ино измождённым, постаревшим взором, а затем развернулся вполоборота с чёткой целью наконец покинуть это место, но не успел: в следующее мгновение его тело было сковано, полностью обвито теневыми змеями, что напрочь лишали способности передвигаться.
Он озадаченно хмыкнул и, резко обернувшись, незамедлительно пересёкся взглядами с Шикамару.
«Вот оно как», — неосознанно нахмурился.
Нара находился на расстоянии пяти-шести метров от него и всем своим видом показывал, что настроен весьма решительно. Что, в общем-то, и не удивляло, а скорее, следовало ожидать от советника, совсем недавно признавшего его предателем. Надеяться на снисхождение вряд ли стоило.
— Шикамару, ты же понимаешь, что против меня не выстоишь, — проговорил Наруто, ни на миг не отводя взора.
— Я всё же попробую, — напряжённо ответил тот, вливая в технику ещё больше чакры: удерживать джинчурики оказалось куда сложнее, чем думалось изначально. Лоб моментально покрылся испариной, а по шее стали стекать щекочущие капли пота, что неизбежно отвлекали его и мешали сосредоточиться.
— Дело твоё, — тяжело вздохнув, коротко произнёс Хокаге, а потом прикрыл глаза в попытке сконцентрироваться и перейти в режим отшельника.
Чакра Девятихвостого для него пока являлась недоступной: тело и без того нещадно тлело от чёрного огня под кожей, покрываясь язвами ожогов, и этот фактор безусловно затруднял переход к сендзюцу. И даже несмотря на то, что Курама всеми силами пытался подсобить, оперативно исцеляя раны, проворства демона досадно не хватало.
Спустя минуту на помощь Шикамару подоспел отряд из десяти шиноби; немногим позже на рисованном пернатом подлетел и Сай, который, ловко спрыгнув с птицы, в тот же миг заприметил чуть поодаль беснующуюся в припадках жену. В его глазах сразу же отразилось непонимание, а брови невольно сошлись на переносице, и он незамедлительно метнулся к ней.
— Ино, что с тобой? — Сай присел и аккуратно положил на её плечо руку, пытаясь развернуть к себе лицом, но та, казалось, его даже не услышала, всё больше и больше погружаясь в своё странное агоническое безумство. Взгляд чёрных глаз обескураженно соскользнул с жены на лежащее рядом тело сына, и он нахмурился ещё сильнее.
«Что, чёрт возьми, здесь происходит?»
— Я не смогу его долго удерживать! — срывающимся голосом прокричал Нара только что прибывшим ниндзя. — Необходимо сковать его цепями и нейтрализовать чакропоглотителями! Скорее!
Шиноби уяснили команду без повторов, мгновенно начиная связывать предателя дополнительными удушающими турами верёвок и цепей, но вот с чакропоглотителями возникла заминка: их попросту не оказалось под рукой, что вынудило нескольких из них покинуть место боя.
Наруто едва слышно чертыхнулся: из-за сдавливающих рёбра оков дышать почти не удавалось, а потому режим отшельника то и дело ускользал от него. И на какой-то миг вдруг показалось, что иного выхода, как вновь пустить в ход чакру Кьюби, уже не оставалось.
— Наруто, это опасно, остановись! Я и так сдерживаю аматерасу на пределе возможностей, — проговорил демон, толком не понимая, зачем джинчурики так неосмотрительно злоупотреблял его силой.
«Таким образом я смогу хотя бы дышать», — мысленно ответил он ему, пылающей чакрой слегка отодвигая путы от грудины.
Сендзюцу, как же оно ему необходимо!
Первоочерёдным сейчас являлось открыть доступ именно к нему, а дальше справиться с такими вещами, как цепи и верёвки, не составляло бы огромного труда.
Ну же, давай!
— Сай! — на неуловимое мгновение почудилось, что Ино пришла в себя. — Это он убил его! Это Наруто! Наш сын! — а затем вновь зашлась в болезненном вопле от острого спазма в своих извилинах.
— Что? — Сай тут же ошалело припечатал бездыханное тело Акено взором, и тотчас в груди образовалась мучительная теснота, с каждым новым толчком всё сильнее сдавливающая сердце, после медленно перевёл растерянные, полные откровенного неверия глаза на бывшего сокомандника.
«Нет, не может быть. Ему незачем было его убивать…» — И снова по наитию посмотрел на сына.
Но с другой ведь стороны, стала бы Ино врать, если ещё час назад она была безоговорочно убеждена в невиновности Наруто?
«Акено, он что, действительно… мёртв?»
В горле образовался до тошноты давящий ком, а где-то внутри появилось неприятное, щемящее чувство, от которого вмиг холодели ладони, а лицо бледнело ещё больше. Взгляд на пару секунд стал пространным, заволочённым блеском, а дыхание участилось и потяжелело: то ли от стремления подавить ненужные сейчас слёзы, то ли от ярости, что начинала неистово бежать по венам.
Нет…
Поддаваться эмоциям времени абсолютно не имелось. Не зря его учили выдержке с самых юных лет.
Да, терять своих детей, как оказалось, больно — чертовски больно, — но вот оплакать сына он ещё успеет, если, конечно, сможет одолеть его убийцу.
А Узумаки был серьёзным противником, и Сай об этом знал не понаслышке.
«Ты вконец обезумел, Наруто», — только и смог подумать он, сжимая кулаки до белеющих костяшек.
Поймать! Во что бы то ни стало! Поймать и заставить понести заслуженное наказание!
Нервозным рваным движением Сай плеснул немного туши на песчаный грунт площадки и немедля активировал технику потока чернил, что сразу же охватила Наруто тёмными штрихами рисованных змей.
«Проклятье! Да что ж такое?!» — Хокаге в очередной раз вознегодовал: режим отшельника был жизненно необходим, но вот сегодня больно «несговорчив».
— Сай, что ты намерен делать? — поинтересовался Шикамару, заметив, как тот торопливо развернул свиток и усердно заработал кистью, превращая толстые витиеватые линии в изображение дракона.
— Попробую атаковать техникой чернильного дракона, — коротко и без утайки ответил Сай, насыщая пергамент необходимым уровнем чакры.
— Но, — Нара прикрыл глаза, стараясь продумать тактику дальнейших действий, — это рискованно. Дракон может разорвать цепи до того, как принесут чакропоглотители. Шанс, что Наруто удастся сковать во второй раз, ничтожно мал…
— Если Наруто перейдёт в режим отшельника, то у нас вообще не будет шансов. Сейчас на нас играет только время, — отчеканил Сай. — Моя техника способна оглушить, в лучшем случае контузить, тогда и обезвредим.
Через мгновение рисованный дракон отделился от свитка и тут же со свистом ринулся к Хокаге.
«Есть!» — Наруто почувствовал мощнейший приток природной чакры и, незамедлительно напрягшись всем мышечным каркасом, разорвал ненавистные парализующие оковы на куски. Острые стальные обломки разделённых звеньев разлетелись взрывом и, подкреплённые небывалым выбросом энергии, стали безжалостно вонзаться в руки, ноги, грудь, лицо всем тем, кто оказался на пути.
— Чёрт, — прошипел Шикамару, только чудом увернувшись от стремительных осколков посредством тени. Секундой позже рядом с ним мешком упал шиноби из отряда, что конвульсивно дёргался в предсмертной агонии и рефлекторно пытался зажать рукой сонную артерию, перерезанную металлической дугой.
— Проклятье, он смог перейти в режим! — воскликнул Сай, сжимая челюсти от боли и торопливо доставая увязший в бицепсе обломок. Рукав его рубашки моментально пропитался кровью, а всякая попытка пережать ранение пальцами не приносила нужного эффекта.
— Ну наконец-то, — прошептал Наруто, понимая, что перехватил инициативу. Дракона он поверг практически мгновенно, сформировав внушительных размеров расенган и растерзав рисованную технику на бумажный ворох.
— Нам надо срочно что-то предпринять, — протараторил Сай, подмечая, что Нара вновь пытался обвить разбушевавшегося Хокаге тенью. — Твои оковы уже бессильны. — Но Шикамару это уже понял.
Чёрт подери, ему требовалось время, чтобы сориентироваться в изменившихся обстоятельствах и продумать манёвры, но у него в запасе не имелось и секунды. Наруто отступать не думал, атаковал отчаянно и рьяно, всеми силами пытался перейти от обороны к нападению, а потому любое промедление теперь приравнивалось к смерти.
— Я запечатаю его. — Сай бесцеремонно вклинился в раздумья советника, и тот непроизвольно вздрогнул.
— Что? — потрясённо откликнулся Шикамару. — Но это же… Это же влечёт неминуемую гибель. — Ни один из вариантов, что до сей поры возникали в голове, не вёл к подобному исходу.
— Либо он, либо мы. Выбор очевиден, — хладнокровно ответил Сай, проворно доставая свиток-хранилище. — Прикройте меня, мне потребуется минута. — Он выудил из недр хранилища огромные свиток, чернильницу и кисть, а затем, несмотря на ноющую боль в кровоточащей руке, стал поспешно вырисовывать контуры тигра**.
Нара нервно сглотнул, пару секунд безотрывно глядя на художника, — неужели он это всерьёз? — но после, видя непоколебимую решительность, что отразилась на лице соратника, всё же неуверенно кивнул. Скорее всего, Сай был прав: Наруто не проявил бы милосердия и отнял бы их жизни не задумываясь, а потому дрожащими от волнения пальцами сложил новые печати.
Теневые иглы — они должны были помочь. С режимом Девятихвостого творилось явно что-то странное, а значит существовала большая вероятность, что и залечивать полученные травмы джинчурики не мог, как прежде, быстро. По крайней мере, иглы задержали бы его и в перспективе позволили бы выиграть заветные секунды.
…Наруто не уловил удар под дых и сразу же сложился пополам, не в силах сделать очередного вдоха — «Хм, семеро на одного — нечестно», — но даже так сумел блокировать последующую серию атак, без жалости дробя чужие кости и равнодушно забирая жизни.
Сочувствие сейчас являлось неуместным; единственная цель, что билась в разуме безумной искрой, — одержать победу! Любой ценой и поскорее!
Ведь что ни делай, режим отшельника даровал лишь временное преимущество: сендзюцу и демоническая чакра постоянно вступали в конфликт, разрушая и без того хрупкий баланс, а потому даже подпитка при помощи клонов не давала необходимого результата. С досадой Хокаге понимал: в его распоряжении только несколько минут, поэтому…
Атаковать! Атаковать не думая, пока хватало гнева!
Тело неожиданно пронзило острой, выворачивающей наизнанку болью, и Наруто сдавленно вскрикнул. От внезапности он даже не сразу осознал, что именно спровоцировало столь сильную болевую отдачу, пока не перевёл взгляд вниз и не увидел, что был буквально-таки нанизан на несколько огромных чёрных игл. И моментально перекрылось ощущение природной чакры.
— Наруто, я уже и сам не понимаю: лечу тебя или калечу, — послышался взволнованный голос Курамы.
Взволнованный? Серьёзно?
Хокаге даже против воли подивился таким странным, непривычным ноткам, что проскользнули в голосе внутреннего демона, ибо ранее Девятихвостый предпочитал позицию исключительно безмолвного наблюдателя. Да, он помогал и не единожды, но вот уж точно никогда не переживал о нём, тем более не беспокоился. А тут такое дело.
И в самом страшном сне Наруто не мог себе представить, что демон станет единственным, кто будет на его стороне до самого конца. И оттого вдруг сделалось так мерзко: друзья, соратники, деревня — всё обращалось прахом под небывалым прессом ненависти, и лишь её дитя, родившееся из пучины злобы, оказывалось верным до предела.
«Просто затягивай мои раны. Плевать на последствия!»
— Понял. — Курама немедля пустил потоки чакры по каналам носителя и, ускорив регенерацию, предупредил фатальность ранений.
Прелестно…
Несмотря на всю плачевность ситуации, Девятихвостого то и дело охватывало чувство неподдельного трепета, и он упивался, смаковал каждый глоток негативных эмоций, что били в груди джинчурики неиссякающим фонтаном. Наслаждался, подпитывался, и это придавало неимоверное количество сил.
О да, по такому он изголодался!
…Боль стала постепенно отступать, и в теле вновь воскресла мощь утерянного доступа к сендзюцу — надетые на запястья чакропоглотители, не справившись с объёмом энергии, разом обратились в камни, а после в сероватую труху.
Не одолеть! Никому не одолеть!
— Сай, я больше не могу его удерживать! Чакры не хватает! — прокричал Шикамару, невольно прерывая технику и обессиленно падая наземь. Его глаза расширились от ужаса, когда он заметил, как зияющие раны, оставленные иглами, начали торопливо затягиваться, а Наруто стал неумолимо переходить в наступление, сокрушая остатки отряда.
— Почти готово. — Сай сделал последний штрих тушью и сложил печати, чтобы вдохнуть жизнь в отрисованного тигра.
Удар! Ещё удар! Наруто вошёл в безумный раж.
Преследуемая цель была почти близка, так осязаема, что голова шла кругом, — от первоначальной группы осталось лишь трое человек, совсем немного до желаемой победы, однако через миг в спину намертво вцепились клыки чёрно-белого пергаментного зверя, и вновь по нервам прошёл болезненный прострел.
Сай прищурился и пустил в технику ещё больше чакры, дабы увеличить прочность и приблизить скорую развязку, и Хокаге стало неумолимо затягивать в свиток.
«Что за чёрт?!» — В первую секунду Наруто охватила растерянность, а после началась отчаянная борьба за выживание.
Он изловчился развернуться и спустя секунду обрушился на тигра серией уничтожающих ударов. Не сдавался ни на миг: с трудом удерживая баланс, соединял демоническую чакру с природной, использовал все имеющиеся у него ресурсы, пока техника, не выдержав напора, с приглушённым треском не разорвалась пополам. И в то же мгновение, когда ошибочно казалось, что освобождение уже неминуемо, на помощь пришли теневые змеи-нити Шикамару: чёрные изгибы стали поспешно стягивать разрывы и наскоро восстанавливать целостность рисованного хищника.
«Проклятье!» — Наруто был в неистовстве, и главным образом из-за того, что ничего не получалось. Не получалось!
Прочность тигра была неимоверно высока — Сай не жалел на это чакры, — а изначального запала уже прискорбно не хватало, запасы постепенно истощались. К тому же теневые нити увеличивали стойкость многократно, и оттого весь получаемый урон вмиг компенсировался слаженными действиями оставшихся в живых шиноби.
В кровь Хокаге впрыснулась свежая порция адреналина, и сердце вновь зашлось в мучительном порыве.
Что же делать?
В голове моментом зароились панические мысли в поиске спасительных обходов, но тигр хладнокровно продолжал утаскивать его навстречу смерти, и это напрочь заглушало рассудительность.
Вне всяких сомнений, это был смертельный бой.
И Сай, и Шикамару были в полной мере убеждены, что он бы их не пощадил, и, в принципе, находились совсем недалеко от истины, а потому ждать милосердия в ответ являлось чем-то глупым и нелепым.
И стало так до одури противно, что от банальной несуразности, чужой интриги и коварства многолетняя дружба разбивалась вдребезги, а вчерашние друзья сегодня бились насмерть.
Как же поступить?
На них играло время, Хокаге же, наоборот, был обречён неуклонно ускользающими секундами.
«Твою ж мать!»
— Наруто, я перекрываю свою чакру, иначе ты познаешь все прелести самовозгорания, — совсем не вовремя проговорил Девятихвостый.
«Нет-нет-нет! Курама, не смей!»
Наруто ещё пытался ухватиться хоть за что-нибудь, оставляя глубокие борозды пальцев на песчаном грунте, но через секунду тигр приподнял его в воздух, тем самым лишив необходимой опоры, и сокрушительность атак заметно снизилась.
— Боже… — прошептал Наруто, понимая, что и сендзюцу уже не чувствовал. Оно предательски исчезло, исчерпав свои лимиты. — Курама, помоги!
Ещё мгновение — и его непременно настигнет смерть…

***

Открыв глаза, Кейтаро с удивлением обнаружил себя в совершенно ином месте, где не было ни Конохи, ни битвы, ни бездыханных тел матери и Таки рядом. Лишь бескрайняя, лишённая всякой жизни каменистая равнина, что обрывалась пропастью, внизу которой плескались тёмные воды океана, да заунывный ветер, терзающий его пряди сильными потоками.
И он стоял на самом краю. Ещё шаг — и он точно сорвался бы в бездну…
«Где это я?» — подумал, непонимающе оглядевшись.
— Я заставлю Коноху простить мой клан, — раздалось настолько внезапно, что джонин непроизвольно вздрогнул и тут же обернулся.
В нескольких метрах от него стоял ребёнок — черноволосый мальчишка, задумчиво смотрящий вдаль и, казалось бы, абсолютно ничего не замечающий.
— Я обещаю, что отныне буду осторожен. Я выживу любой ценой, чтобы в будущем защищать Деревню, Скрытую в Листве. Я обещаю вам это. Обещаю, Какаши-сенсей! — с необыкновенным воодушевлением продолжил тот, решительно сжимая ладонь в кулак, что ненароком подчёркивало весь его энтузиазм, а затем рассмеялся, как-то по-взрослому, с ехидством, развернувшись к Кейтаро и склонив голову набок. — Ну не глупо ли? Они лишили тебя детства, убили отца и мать, а ты всё ещё живёшь детскими обещаниями, — добавил юнец с отчётливой насмешкой.
— Кто ты? — озадаченно спросил Кейтаро, ощущая странную свинцовую тяжесть во всём теле.
Мальчишка рассмеялся пуще прежнего, постепенно меняясь в своём облике, и спустя миг перед джонином стоял уже подросток, не более пятнадцати лет от роду, всё так же взирающий на него с издевательским снисхождением.
— Неужели так и не понял? — Он нарочито разочарованно мотнул головой. — Я — твоя сила. Я — твоя мощь. Я — единственный, кто сможет помочь тебе свершить справедливость. — Тон стал значительно серьёзней, а взгляд приобрёл недобрый блеск. — Я тот, кем ты пренебрегал, из года в год подавляя и принижая, но время пришло. Выпусти меня. Прими свою сущность. Вспомни, кто ты есть на самом деле: ты — Учиха, ты почти что бог, способный переписать людские законы. Ты тот, кто в силах… отомстить.
На некоторое время повисло гнетущее затишье, наполненное смятением и в равной степени неверием в реальность происходящего.
— Нет, — наконец возразил Кейтаро, сдвигая брови к переносице, — я никогда не хотел идти по стопам своего отца…
— Вздор! — От подобного упрямства лицо подростка исказилось в гневе.
— Я до сих пор уверен, что месть — это не выход…
— К чёрту твою доброту — всё это детский лепет, не более! Ты должен принять меня! Ты должен перестать жить глупыми мечтами! Коноха изначально отторгала весь твой клан, отнеслась безжалостно и к тебе, и к твоим родителям. Так сколько же ещё смертей ты должен пережить, чтобы в конце концов уяснить: не примешь меня — погибнешь.
— Но…
— Довольно! Я слишком долго ждал. Селение зашорено ненавистью, а душа давно пуста. Коноха не имеет права жить, она должна исчезнуть. В таких же муках, как и твои родители, — практически рычал от переполняющей его желчи.
Кейтаро так и не нашёл, что ответить, и лишь шумно сглотнул. Вопреки ожиданиям подобная тирада не всколыхнула в его сердце ни ярости, ни раздражения — только лёгкое замешательство моментально завладело всей его душой.
— Мы должны бороться за себя. Бок о бок. Вместе. — Тело подростка снова стало видоизменяться, и теперь на джонина смотрел юноша, похожий на него как отражение в зеркале, только вот глаза были черны и полны злобы. — Иного пути нет, мы должны осуществить праведную месть, должны искоренить эту нелепую ненависть в самом её зародыше. Сначала Коноха, потом — Ива, а после и весь мир познает наше правосудие. — Он медленно протянул Кейтаро ладонь. — Прошу, прими меня, возьми за руку. Я обещаю, вместе мы обретём долгожданный покой и вернём мировой баланс, о котором ты грезил так давно. Я покажу тебе, как создаётся новый мир.
Джонин с сомнением перевёл взор на протянутую руку и ощутил назойливое желание не поддаваться уговорам, отступить, но тело предательски не слушалось, а чёрный омут взгляда, что угнетающе сверлил в нетерпении, словно гипнотизировал и методично утягивал на самое дно чужеродных убеждений. Убеждений, которые он всегда стремился вырвать с корнем.
— Разве убийцы не заслуживают наказания? Твоя мягкосердечность заведёт в тупик и погубит нас обоих. Так прими же меня и увидь собственными глазами, как клан Учиха восстаёт из пепла.
Кейтаро неосознанно прищурился, но, как бы ни старался, так и не смог прервать зрительного контакта со своим альтер эго. Признаться честно, душой он всё ещё противился, но разумом осознавал, что столь кровожадные речи были совсем не лишены смысла.
Разве жестокость не должна караться? Не это ли уклады жизненного равновесия?
Разве милосердие теперь уместно?
Ладонь непроизвольно дёрнулась, а в следующую минуту неторопливо потянулась в ответ…
— Нет!
От неожиданности Кейтаро содрогнулся, почувствовав на запястье чужие пальцы, и, будто бы очнувшись от наваждения, пару раз удивлённо моргнул, а после повернулся на голос.
— Отец?
Саске стоял рядом, в каких-то мизерных сантиметрах от него, и грозно хмурился, продолжая сжимать его кисть до выразительного хруста.
— Не иди по моему пути, не обманывайся. Мир не изменится из-за того, что ты станешь мстить. Это всего лишь замкнутый порочный круг.
Альтер эго глухо рассмеялось и укоризненно качнуло головой.
— Ну это уже переходит все границы, — с нарочитой небрежностью отозвалось оно.
Однако Саске больше не промолвил ни единого слова, начиная постепенно исчезать в охватившем его тело пламени, и вот перед Кейтаро уже стоял Хокаге, объятый огненными языками.
— Ты же так не хотел совершать ошибок прошлого, так этого боялся, только вспомни, — вкрадчиво проговорил он, а в следующую секунду растворился в мощном потоке солнечного света.
— Кейтаро, я люблю тебя и буду любить всегда. Ты не убийца, для меня ты — целый мир, — ласково произнесла Мидори, и джонин невольно улыбнулся, различая в слепящих лучах её миниатюрный силуэт.
Да, бесспорно, они ведь абсолютно правы: путь ненависти и злобы изначально ошибочен. Как же он мог усомниться в этом даже на секунду? Попасться на крючок таких лживых мотивов?
— Ох, да бросьте вы! — вознегодовало альтер эго, безбоязненно подходя ближе к солнцу. — Не сильнее меня будете. — Он протянул к Мидори ладонь, а затем грубо намотал на неё сияющие пряди. — Хватит уже играть в эти странные игры в семью. Ни он, ни я никогда не любили тебя. Ты была всего лишь средством для удовлетворения похоти, — притянул девушку к себе, а затем впился в её губы поцелуем. Фигура куноичи тут же стала затухать и чернеть, а спустя мгновение развеялась по ветру прахом. — Знай своё место.
— Прекрати, — скривившись в гримасе, прошипел Кейтаро. — Всё не так.
На подобное гнусное враньё неимоверно хотелось рассердиться, разразиться праведным гневом от слов, сказанных его вторым «я», но кроме отвращения и изъедающей душу тоски так толком ничего и не почувствовал. И лишь немного погодя Кейтаро предельно чётко осознал: гнев, ярость, ненависть и злоба — олицетворение всех этих черт сейчас стояло напротив него.
— А как? Девочка ножки раздвинула, когда тебе того захотелось, а ты уж и любовь до гроба навоображал. Это жалко. — Альтер эго смерило его презрительным взглядом. — Это всё настолько глупо, что даже не верится. Твоё предназначение не такое мелочное, как любовь. Таких, как она, будет много, и завтра ты уже не сможешь вспомнить её имени…
— Замолчи! — Лучинкой где-то внутри пробудилось отторжение к подобным доводам.
— Ты — творец! Ты — новый созидатель! Ты не имеешь права распыляться на незначительные вещи!
— Нет! Не хочу тебя слушать! — Джонин остервенело зажал уши ладонями и зажмурился, с неким облегчением понимая, что тело понемногу начинало слушаться. — И принимать тебя не хочу!
Альтер эго ощутимо напряглось, со злостью изгибая бровь.
— Ты — Учиха! Ты — Бог!
— Нет!
— Ты не Хаттори!
— Нет! Вон из моей головы!
— Хаттори — слабак! А ты! Не! Хаттори! — неистово воскликнул тот, а после, с силой сжав его плечи, беспощадно толкнул в темнеющую под ногами пропасть.
Кейтаро испуганно открыл глаза, ощущая стремительное падение и порывистые вихры холодного ветра, и почти задохнулся от окружающей его быстротечности.
— Ты. Не. Хаттори, — старательно двигая губами, проговорило альтер эго, и последнее, что джонин увидел перед болезненным ударом о воду, — ухмыляющийся лик своего второго «я»: его силы, его могущества, его проклятия.
Чёрная, бурлящая трясина поглотила одномоментно, не давая и шанса сделать спасительный вдох, не позволяя парализованному телу противиться силе погружения, а далее Кейтаро почувствовал непривычное ощущение полнейшей невесомости.

«— Какаши-сенсей, сегодня я закончил изучать летопись Конохи, которую вы оставляли недавно. Наруто-сама такой сильный…»

Услышав смутно знакомый отголосок, он по наитию повернулся на звук и неизбежно наткнулся взором на такое родное лицо погибшего сенсея: детское воспоминание, так неожиданно отразившееся в глубинах тёмных вод ярким тёплым пятном.

«— …и я хочу вырасти таким же, — предельно серьёзно проговорил мальчишеский голос, в ответ на что Хатаке улыбнулся и взъерошил ученику волосы на затылке.
— Раз хочешь, то обязательно вырастешь именно таким.
— И буду защищать Коноху, я уже всё обдумал, — продолжил с решительностью, но после контрастно робко добавил: — Возможно, даже стану Хокаге.
Какаши не сдержал усмешки, приводя своего маленького собеседника в состояние крайнего замешательства. Что здесь, собственно, было смешного, тот не понимал.
— Хокаге стать не так-то просто, но почему-то в тебе я уверен, Кейто-чан…»

О да, Кейтаро помнил этот разговор, когда-то ставший прочным фундаментом его жизненного кредо. Важнейший диалог, подаривший ему поистине цель, от которой он не отступал сквозь прожитые годы ни на шаг.
Губы неосознанно растянулись в улыбке, а руки устремились к картинке, словно подобными действиями он мог переместиться туда, — туда, где было так спокойно, — но воспоминание тут же развеялось под его ладонью, расщепилось на множество сияющих искр, и на его месте возникло новое:

«— Я, кстати, Узумаки Мидори, косвенно из клана Хьюга, дочка нашего Хокаге, приятно познакомиться…»

Мидори…
Отображение её лица ворвалось в разум печалью и трепетом одновременно, однако вспыхнувший обрывок памяти исчез так же внезапно, как и появился, разбившись миллиардами сверкающих осколков.
Нет, стой!..

«— Я люблю тебя, Кейтаро, — слегка устало проговорила девушка, с нежностью дотрагиваясь до его щеки. Её влажные светлые пряди были хаотично размётаны по подушке, а на щеках пылал лихорадочный румянец…»

Какая красивая…
Где-то на задворках своего сознания Кейтаро ещё помнил, как любил смотреть на неё после моментов их близости, вот только… Имя! Он никак не мог вспомнить её имени. Кто она?
Но не успел над этим и задуматься, как воспоминание растворилось мельчайшими частицами, обволакивая его парящее тело теплеющими угольками.
Не уходи…

«— Кейтаро, помни, что не кровь влияет на поступки людей, а их разум. Вы с отцом похожи лишь внешне, у тебя другие глаза…»

Через мгновение на него уже взирал строгий взгляд шестого Хокаге, но и этот отрезок некогда пережитого был немилосердно стёрт беспристрастной пучиной забвения.
Остановитесь! Хватит!
Но вопреки безмолвным мольбам перед глазами заплясала нескончаемая вереница прошлых событий, закружившая его в водовороте, — стёрто, стёрто, стёрто.
Все светлые моменты, связанные с деревней, за которые он ещё пытался ухватиться всеми силами, ускользали от него, пропадали, терялись безвозвратно, оставляя вместо себя лишь… обиду. Да, именно её.
Кровоточащую обиду на людей и мир, который они же сотворили.
Сколько же лет он пытался похоронить её за толстым слоем надежд и веры в лучшее, а она взяла и заново открылась раной.
За одинокое детство, за то, что ненавидели по умолчанию, за смерть отца и матери…
И не вздохнуть — обида безжалостно перекрывала бронхи.
— Твоё терпение уже давно иссякло, — вновь послышался настойчивый напев его второй личины. — Нет смысла обманывать себя. Позволь мне раствориться в твоих жилах.
Могущество, что он наследовал от предков, тянуло к нему руки и безо всяких затруднений преодолевало толщу вод, пытаясь подобраться ближе. На его устах играла обманчиво добрая улыбка, и…
Почему-то теперь захотелось довериться.

Кейтаро сделал судорожный вдох и с облегчением почувствовал, как кислород безудержно ворвался в лёгкие, а после, приоткрыв глаза, вновь окунулся в почти забытое сражение.
…Всё, достаточно.
Почерневшим от ненависти взглядом поочерёдно смерил всех шиноби, что так и продолжали неустанно бороться с прочностью его барьера, и чуть дольше всматривался в суровое лицо Акиры.
…Они сами сделали его таким.
«За отца…»
Он неторопливо поднялся на ноги и намеренно стал вливать в технику мангекё шарингана ещё больше чакры.
«За мать… За Таку…»
Отливающие зелёным светом рёбра моментально стали разрастаться и формировать исполинских размеров скелет, а через мгновение сусаноо был обтянут мышцами и кожей.
«За каждого из вас!»
— Ох чёрт, — поражённо прошептала Ренна, в страхе распахнув глаза.
Саске рассказывал ей о сусаноо, да и без того однажды она уже столкнулась с этой техникой и слишком хорошо помнила её разрушительную силу: именно от неё погибла Мьяко, а потому по телу невольно пробежался холодок испуга и негодования.
Это ж надо было так самонадеянно разворошить осиное гнездо.
Ну что за дураки!
В итоге битвы Акаде теперь не сомневалась, и так всё было до раздражения предельно ясно: Коноха доживала свои последние минуты, и потому, воспользовавшись всеобщей оторопью, она отползла на несколько метров в сторону — и, слава всем богам, способность передвигаться снова к ней вернулась, — а затем и вовсе, неуклюже поднявшись на непослушные ноги, кинулась в глубину селения.
Сказать по правде, у неё имелось что спасать, а оттого необходимо было бежать — бежать на грани возможностей, чтобы добраться до квартиры, а там — до тайника.
— Вы все виновны, — с тихой злостью проговорил Кейтаро. На миг он ощутил себя неоспоримым законом и судьёй. — Я приговариваю вас к смерти.
И ничего, кроме отмщения, теперь не представлялось значимым.

______
* И мы все виновны,
Мы зашли слишком далеко —
От гордости до позора.
Мы так стараемся,
Но напрасно умираем.
Мы безнадежно блаженны и слепы
Ко всему, чем являемся.
Мы хотим всего этого, ничем не жертвуя!

** Техника: Печать стремительного тигра