Под запретом. Глава 12 «Французский поцелуй»

Короткая стрелка настенных часов указывала на чуть различимую во мраке цифру три, а длинная – на двенадцать. Тьма, словно кокон, обволакивала помещение, пряча в себе стеллажи с ворохом папок и бумаг, костюмов, париков, посуды и прочих самых разных вещей. Скрывала большой крепкий стол, засыпанный карандашами, отчетами и стикерами, со стоящей на нем пыльной старой лампой, которая, мучаясь, доживала свой долгий век. Темнота заботливо прятала от посторонних взглядов мягкий диван и расположившихся на нем молодых людей, что, сплетя пальцы, разглядывали черноту, стараясь по памяти определить расположение мебели. Чуть ощутимый, почти незаметный ветерок осторожно всколыхивал шторы и испуганно испарялся, страшась нарушить своим присутствием приятную атмосферу.
Ино жадно вдыхала запах терпкого одеколона со свежими нотками, мятного шампуня, почти исчезнувший ягодного чая и головокружительный аромат леса. Темно-зеленого пушистого мха, обнявшего вековые со скрюченными, будто пальцы немощного старика, ветвями, что скрывались далеко в вышине. Сырости, оседающей тонким слоем влаги на волосах и одежде. Древесины. Совсем молодой, только-только выбившейся из почвы и потянувшийся тоненькими прутиками навстречу солнцу и сокрытому за гущей раскидистых крон небу. Уже старой, с облупившейся корой, испещренной змеевидными трещинками и отметинами чьих-то острых когтей, лишенной листвы. Свежей, с блестящими бриллиантовой россыпью капель росы земляники, малины, черники. Умиротворенности с легким привкусом возможной опасности и яркостью наслаждения, отдающейся сладостью на языке.
Дейдара же, сузив голубые глаза с пушистыми черными ресничками напряженно вглядывался в никуда, смотря сквозь пространство и время. Рваная челка скрывала половину лица, мягко касаясь грубоватой, но лишенной каких-либо несовершенств кожи.
- Ино, - привлек он внимание, вторгаясь в тишину.
- М? – девушка перевела немного расфокусированный, уже сонный взгляд на парня и недовольно нахмурилась, обиженно надув пухлые розовые губы. – Хватит уже, серьезно. Я никуда…
- Спасибо, - его до этого уставшее лицо разгладилось, озаряясь легкой благодарной улыбкой.
- Вот это да, - протянула Яманака, растягивая гласные, - я уж думала, что ты до пенсии будешь на мозги капать.
- Я собирался, - честно признался тот, смущенно фыркнув. – Но передумал. Не в моих правилах долго на чем-то зацикливаться. Жизнь – лишь мгновение.
- И глупо тратить это и без того короткое мгновение на нытье и упреки, - подытожила Ино, сильнее сжав теплые пальцы Цукури.
Они снова замолчали. Ино что-то обдумывала и качала головой из стороны в сторону, словно взвешивала некие «за» и «против». Блондин же терпеливо ждал, ласково водя по фалангам ее тонких пальчиков, по остро выступающим костяшкам, по гладким, покрытым прозрачным лаком аккуратным ногтям.
- Поцелуй меня, - наконец, собралась девушка и пытливо уставилась на улыбающегося Дейдару.
Тот немного склонил голову, отчего длинная челка коснулась носа, и придвинулся ближе, заполняя легкие ароматом ее сладких духов. Но Ино остановила его, уперевшись ладошками в горячи губы, и устало закатила глаза.
- Не так, - с протестом шепнула она, - как он там называется? Французский поцелуй.
Цукури почувствовал, как начинают гореть щеки, будто раскаленное добела железо. Он хотел возразить, что-то сказать, но Яманака лишь покачала головой, убрала свои пальчики с его приоткрытых в удивлении губ и опустила веки. Студент заметил, как мелко подрагивают ее светлые ресницы, как ярко пылают щеки, как тяжело вздымается упругая грудь, обтянутая клетчатой рубашкой.
Облизал губы, выдохнул горячий воздух, который обжигал легкие. Перед ним сидела его маленькая прекрасная школьницы, ожидая, когда он засунет свой язык ей в рот. От подобной формулировки Дейдара как-то нервно передернул плечами. Подушечками пальцев провел по алеющей щеке и погладил скулу, медленно обвел по контуру изящно изогнутую бровь и замер в уголке глаза, лаская его большим пальцем, а остальными зарываясь в мягкие волосы, отчего аромат шампуня распространился вокруг них. Ино не вздрагивала, не препятствовала, лишь напряженно ждала, со смущением отмечая, как нижние мышцы живота сладко сжимаются. От этого хотелось теснее свести бедра, но она не двигалась.
Цукури, будто спрашивая разрешения, коснулся ее губ. Еще раз, задерживаясь чуть дольше. Снова выдохнул, обдавая лицо девушки дыханием с нотками ягодного чая. Крепче прижался к губам, заставляя до этого смирно лежащие на коленках девичьи руки взметнуться к его ладоням, прячущимся в пышных волосах, и крепко сжать запястья, оставляя следы от ногтей. Дейдара придвинулся еще ближе и вздрогнул, когда почувствовал, как ее быстро вздымающая грудь прижалась к нему. За закрытыми глазами запрыгали белые точки, похожие на рой обезумевших светлячков.
Подцепив нижнюю губу зубами, втянул в себя и языком скользнул по нежной плоти. И почти задохнулся. На вкус она была, как рай! Одна рука переместилась на затылок, а другая пробежалась по позвоночнику и схватилась за талию, вдавливая Ино в парня. Его рот приоткрылся, а она с готовностью впустила его. Поцелуй был неторопливым, изучающим, необычным.
Ино знала, что такое возбуждение, перечитала тысячу и один любовный роман третьесортного качества, смотрела фильмы с пометкой «16+» и даже пару раз натыкалась на порнографические материалы. Она часто представляла себе свой первый настоящий поцелуй: как им будет не хватать воздуха, как закружится голова, а сердце будет молотом бить по внутренней стороне ребер, сдавливая их до боли.
Сейчас Ино забыла, что она воображала. Пальцы мелко подрагивали, ухватившись за ворот его рубашки. Потели ладошки. Она чувствовала, что нижнее белье намокает и поэтому лишь сильнее стискивала ляжки, лишь бы он не заметил. Почему-то Яманака казалось это постыдным и странным, хотя было абсолютно естественным. Сквозь тонкую ткань рубашки она чувствовала его горячую большую ладонь, которая большим пальцем поглаживала поясницу. Она понимала, что хочет движения этой руки. Чтобы та смяла одежду, забралась под рубашку и остервенело сорвала пуговицы. Стиснула грудь так крепко, как только может. Спустилась вниз и избавила ее от тянущегося ощущения внизу живота, от влажных трусиков и от последних здравых мыслей.
Девушка зажмурила глаза и чуть слышно простонала в губы Дейдаре. Он и на вкус был, как лес. Как капля росы с листика черемухи, как терпкая разливающаяся по рту сладость ежевики, как звонкая песнь птицы.
Его язык был осторожным и почти извиняющимся. Плавными ласками касающийся ее неба и зубов. Он не торопил, давая возможность привыкнуть. Он терпеливо ждал.
А в голове у Цукури был какой-то сумбур. Ребус из его собственных мыслей. Дейдара хотел быть правильным, хотел быть идеальным и мягким, до боли сжимая веки, дабы удержать себя от прыжка в омут до самого дна. Но пальцы все равно настойчивее давили на затылок, язык мало-помалу прекращал нежиться и почти требовательно, почти грубо переплетался с ее, пытаясь проникнуть глубже. Другая рука уже бесстыдно блуждала по девичьему телу, забираясь под рубашку. Когда пальцы прикоснулись к гладкой и горячей коже до предела напряженного живота, а очередной приглушенный стон ворвался в его рот, Дейдара понял, что достаточно заниматься самообманом и еще не пойми чем. Он слишком сильно хотел ее, чтобы быть хорошим мальчиком.
Цукури оторвался от припухших и красных, будто накрашенных помадой, губ девушки и начал покрывать ее подбородок и щеки мелкими, рваными поцелуями, надрывно дыша, не в силах ей надышаться.
- Боже, какая ты мягкая, - он сам не понимал, что говорил.
Голос опустился до низкого хриплого шепота. В джинсах стало настолько тесно, что ему казалось – с минуты на минуту просто-напросто взорвется.
Дрожащие пальцы расстегивали пуговицы на рубашке, которую она уже пыталась сегодня с себя стянуть. Жадные губы переместились на длинную шею и теперь оставляли на бледной коже красные отметины, которые он тут же зализывал языком. Ее голова запрокидывалась назад, бережно придерживаемая ладонью Дейдары, а с губ срывались жалобные полустоны-полувсхлипы. Цукури не думал, что сорвется. Он вообще даже не допускал мысли, что у них все случится так: на задрипанном диване, в школе, без достойной Ино огромной кровати, шампанского и кучи алых роз. Но реальность в очередной раз изменила все планы. Он не хотел останавливаться. Он не мог. Он боялся разучиться дышать, если хоть на секунду перестанет целовать ее мягкую, гладкую и такую чертовски невероятную на вкус кожу! Перед глазами окончательно помутнело.
Ино таяла. Она физически ощущала, как растекаются ее ослабевшие ноги, как расслабляется позвоночник, а тело обессиленно виснет на его сильной руке. Каждый удар сердца отдавался внизу живота, заставляя жмурить глаза и выпускать из легких расплавленный воздух вместе с пропадающим голосом. Пальцы практически мертвой хваткой вцепились в жестковатые на затылке волосы блондина. Поцелуи, засосы, эта невероятная рука, поглаживающая ее бедра. Яманака не знала, что может быть так потрясающе хорошо. Так обезоруживающе и опьяняюще. Черт возьми, если под ними сейчас развернуться врата ада, то она с удовольствием в них ступит, лишь бы Цукури не прекращал этой до невозможности сладкой пытки.
- Дейдара, - простонала она, когда парень втянул в рот кожу на ее плече и прижала его ближе, продолжая сбивчиво шептать, - я не знаю, что со мной. Я странно себя чувствую.
Он оторвался от нее и мутными глазами посмотрел на раскрасневшееся лицо девушки, останавливая взгляд на влажных приоткрытых губах.
- Как странно? – язык ворочался еле-еле, а сформулировать какую бы то ни было связную мысль потребовало титанических усилий.
Понимая, что уже на грани, Цукури тряхнул головой, заглядывая в подернутые пеленой глаза блондинки.
- Мое тело, - Яманака облизала нижнюю губу и сжала ляжки, запрокидывая голову. Его ладонь, до этого поглаживающая внутреннюю сторону бедра, была зажата практически у ее лона. – Я… не знаю.
Дейдара замер. Что он, черт возьми, творит? Перед ним еще совсем девочка, маленькая девочка, у которой не было мужчины. Никогда. Он первый. И от этого осознания ему захотелось победоносно рассмеяться. Рассудок печально махал ручкой.
- Ино, - прохрипел Цукури, намереваясь освободить ладонь, взятую до колик в кончиках пальцев приятный плен, и остановиться пока не поздно. Пока он может заставить себя оторваться от нее.
Но Яманака явно не разделяла его мнения, теряясь в новых ощущениях. В этой дрожи, которая сотрясала тело. В этой странной боли, которая была приятней всего того, что она когда-либо испытывала. В этой… Ее взгляд опустился к руке Дейдары, которая как-то неуверенно и немного испуганно пыталась выкарабкаться из крепкого захвата девушки. Ино резко и неожиданно подалась вперед. Даже сквозь плотную ткань джинсов ощущения были слишком яркими. Его большой палец уперся прямо в клитор, отчего блондинка откинулась на спинку, выгнула спину и громко застонала.
- Дей… - почти плакала, ища его пораженное лицо глазами. На секунду ей даже показалась, что она ослепла, но вскоре реальность вернулась и позволила зацепиться за него взглядом. – Сделай что-нибудь, - умоляюще прохныкала девушка и схватилась за его вторую руку. – Пожалуйста.
Дейдара сглотнул вязкую слюну. Черный зрачок заполнил всю голубую радужку, зубы закусили нижнюю губу. Твою мать! Это было в миллион раз сексуальнее всего того бесчисленного количества порнушки, которую тот любил посматривать.
Его рука настойчиво раздвинула ноги девушки. Он придвинулся ближе и снова углубился в головокружительный поцелуй, поглаживая пальцами ее промежность. Ино стонала ему в губы и сама прижималась к ладони, требуя более ощутимых ласк. Цукури прикусил ее язык и сильнее надавил подушечкой среднего пальца, двигая от клитора ниже. И застонал вместе с ней, не понимая, как вообще до сих пор находится в здравом уме и не набрасывается на нее как последний псих.
Ино сжала его плечи одеревеневшими пальцами. Волны наслаждения прокатывались по каждой мышце от одного самого маленького и незначительного движения его пальцев. Она, уже совсем потерявшись, хныкала и просила больше, сильнее, еще.
Дейдара задвигал ладонью быстрее, пытаясь дать его девочке то, что она хотела. Эти чертовы джинсы мешались! Но Цукури боялся оторваться, когда она уже так близко. Лишь пальцы все быстрее и быстрее скользили по грубой ткани, ведя ее за собой в глубины блаженства.
Ино откинула голову и зажмурилась. Она понимала, что почти дошла, что еще чуть-чуть и что-то будет. Что-то, что может взорвать ее мир, разворотить на мелкие составляющие, стереть в пыль.
Дейдара с вожделением и практически благоговением смотрел на нее, кусая губы. Шальная мысль, что кто-то еще когда-нибудь где-нибудь может увидеть ее такой, глушила похлеще дубины. А в глубине души просыпалось что-то темное и склизкое с огромными скользкими щупальцами и разинутой зубастой пастью. Шептало, истекая слюной: «Моя».
Девушка вскрикнула и вытянулась в тугую струну. Разряд тока пролетел от кончиков пальцев ног до макушки. Ворвался сверкающей, ослепительной молнией и прогремел громом в отяжелевшей голове. Она потерялась. Кто-то погладил ее по волосам и бережно усадил к себе на колени. Прижал к нервно дышащей груди и оставил легкий поцелуй на влажном от испарины лбу. Уткнулся носом в волосы и со свистом втянул в себя ее запах. Она закрыла глаза, отдаваясь этому кому-то. С волосами цвета солнца, с глазами цвета неба, с лицом цвета ее любви.
- Я люблю тебя, - напоследок шепнула она и погрузилась в сон.



Саске нервно постукивал пальцем по предплечью со сложенными на груди руками. Сегодня он выглядел гораздо мрачнее обычного: глаза казались темнее из-за двух идентичных теней под ними, а природная бледность кожи лишь резче их очерчивала, придавая Учихе вид зомби. Правда очень и очень симпатичного зомби. Его тяжелый взгляд, устав пялиться в исцарапанный пол, наотмашь ударил вначале Наруто, который, хлопая ушами, разглядывал комнату Школьного совета, а затем Сая. Тот чиркал что-то в блокноте с задумчивым и крайне отрешенным видом. Кажется, случись здесь извержение вулкана, Акаши и бровью не поведет, продолжая с увлечением маньяка грызть бедный карандаш.
Собрал их здесь заместитель президента. Он прытко, особенно для себя, ворвался в класс, схватил офигевающего Учиху за шиворот и отбуксировал того в данное помещение. Двое других же с видом обеспокоенные родителей потащились следом, а на предложение Нара, подождать снаружи, не обратили никакого внимания. Вот только сам Шикамару куда-то испарился, оставив школьников в гордом одиночестве. Да еще и под столом что-то постоянно скреблось, отчего Учиха озлобленно поглядывал на предмет мебели и старательно сжигал взглядом. Вот только он никак не сжигался.
- Сколько мы еще будем здесь торчать? – прорычал брюнет, удваивая скорость пальца, который подобно дятлу пытался пробурить в предплечье дупло.
Не прошло и пары секунд, как дверь распахнулась и в нее вкатился запыхавшийся Нара. Это кстати было странным, так как обычно Нара или тащился где-то сзади, или, изображая активность, угрюмо куда-то шествовал, задвинув ладони в карманы брюк и опустив голову.
Вытерев со лба выступившие капельки пота, второе лицо Школьного совета прикрыло дверь на замок и, для верности, подергав ту за ручку, скептически уставилось на злого, как несколько чертей, Учиху.
Нара не любил бродить вокруг да около:
- Если какое-то из имен, какие я назову, тебе знакомо, кивни, - Учиха ненавидел, когда ему приказывают, но невольно подчинился, озадачившись необъяснимым поведением одноклассника. – Орочимару, - Саске дернул плечом: не знаем таких, - Хидан, - его брови нервно дернулись, а взгляд самовольно метнулся к пораженному в самый мозг Узумаки, который удивленно хлопал глазами, - Какузу, - последнее имя привлекло даже увлеченного Сая, который, хмуря тонкие брови, недоверчиво окинул взглядом худую, но подтянутую фигуру Шикамару.
- Значит, я был прав, - ухмыльнулся Нара, облокачиваясь о дверь.
- Откуда ты знаешь? – пораженно воскликнул Наруто, вскакивая с пружинистого дивана, как бешеный кенгуру.
Заместитель выдохнул, прикидывая: имеет ли он право распространяться о личной жизни президента? Впрочем, интерес оказался сильнее страха быть размазанным по стене ровным слоем в два сантиметра.
- Вчера, возвращаясь от отца, я наткнулся на Сакуру, - Саске сжал предплечье, что не укрылось от зоркого взгляда Шикамару. – Она кого-то подслушивала. Ну, я и решил послушать вместе с ней. Некий Орочимару встречался с Хиданом и Какузу, судя по всему, своими подчиненными. В разговоре они упомянули двух брюнетов и блондина из нашей школы, но их главарь сказал им никого не трогать и сосредоточиться на поисках Цукури но Дейдары.
Саске помрачнел еще сильнее, Наруто пораженно плюхнулся обратно на диван, а Сай прикусил кончик карандаша.
- Но это не самое интересное, - Нара сделал внушительную паузу и медленно, чтобы до всех присутствующих дошло, закончил: - Этот Орочимару вышел из дома Сакуры и что-то затевает вместе с ее отцом.
Саске резко перестал мрачнеть и удивленно вскинул брови, Наруто снова вскочил, открыв рот, но так и не произнес и звука, а Сай уронил карандаш.
Шикамару же наслаждался произведенным эффектом. Под столом опять что-то заскреблось, правда этого никто не заметил.
- А теперь расскажите, что здесь происходит.
Рассказ получился рваным с привкусом горечи от только что узнанных новостей. Учиха, как обычно, не желал распространяться направо и налево, но Нара он доверял хотя бы потому, что тот был во сто крат умнее всей школы вместе взятой. А сам заместитель выдал свое удивление лишь нервно дернувшимся уголком губ и расширившимися зрачками. Зато кое-то другой эмоций не сдержал.
Что-то твердое врезалось в столешницу, нагло прерывая разговор школьников. Послышалось сдавленное «у-у-у-й», а затем уже громкий отборный мат. Человеческое тело, хватаясь пальцами за ушибленный затылок, выползло из-под стола и боязливо оглянулось. На него взирало четыре раздраженных пары глаз.
- Я тут, это, - Киба поторопился подняться и вскинул руку, - монетку уронил.
Учиха ударил, слабо, конечно, ладонью по своему лицу и устрашающе засмеялся. Ему казалось, что такими темпами рука прилипнет к его физиономии на веки-вечные. От жуткого смеха лучшего друга Наруто боязливо вздрогнул, даже забыв удивиться Кибе, и осторожно покосился на Шикамару. На его субъективный взгляд заместитель Сакуры был в этой компании самым адекватным и нормальным человеком.
- То есть ты все слышала? – скорее утвердительно, чем вопросительно проговорил Нара.
Инузука пристыженно кивнул.
- Почему не вышел?
Инузука пристыженно дернул плечами.
- Ты знаешь, что подслушивать нехорошо?
Инузука снова хотел пристыженно что-нибудь сделать, но вместо этого вскинул голову и с вызовом посмотрел на друга.
- Вы тут без меня веселитесь, а мне в неведении живи? – его губы обиженно надулись, а голос поднялся до самых высоких октав. – Тоже мне, друзья!
- Так не годится, - вмешался в разговор Учиха, пригвоздив ледяным и голосом, и взглядом Кибу к полу. Намертво. – Когда двое знают секрет – это все еще секрет, но когда трое – это уже достояние общественности, обросшее пикантными подробностями. Нас тут уже, - брюнет каждого удостоил фирменными учиховскими глазными искрами, что по мощности могли соперничать с базукой, - пятеро.
- И что ты предлагаешь? – встрепенулся Сай, резонно отмечая, что друг по несчастью прав. Еще немного – и вся школа будет в курсе их дел.
- В теории, если ударить чем-то тяжелым по голове, то память стирается, - будничным тоном вынес свое предложение главный школьный морозильник и, для пущего эффекта, скользнул взглядом к одиноко примостившейся у стеллажа бите.
Наруто невольно отступил. Он точно был уверен: самые жирные и прожорливые тараканы обитали именно в голове юного Учихи. Узумаки давно подозревал, что у его лучшего друга за ролики заехали не только шарики, но и все остальные части мозга, но сейчас убедился окончательно. Саске конченный псих.
- Эй-эй, полегче. Я никому не расскажу, обещаю, честно-пречестно, - защебетал Инузука, отступая на безопасное расстояние и пытаясь преградить путь к злополучной бите, что весело, гладко и отполировано блестела на ярком солнышке.
Учиха покачал головой и снова спрятал лицо в ладони: почему его окружают одни идиоты?
- Придурки, я же пошутил.
Это стало финальным аккордом. Узумаки так сильно вылупил глаза, что они так и норовили вывалиться из орбит и поскакать по полу. Сай попытался разрядить обстановку смехом, но вышло не очень. Кибу от этого смеха затошнило. Один Шикамару посмеивался в кулачок от вида друзей.
- Ну, Саске, - пробормотал Наруто, опускаясь на диван, - у тебя там не просто тараканы, а потомки Годзиллы.



Саске недовольно вышагивал по школьному коридору, пытаясь успокоить разбушевавшиеся нервы. Он не без удовольствия отметил, что последние двенадцать часов практически не думал о Харуно, но стоило Шикамару обмолвиться о девушке, как снова вернулся к той картине в классе.
Что брат в ней нашел? Его брат красивый, умный, добрый. А Сакура? Она не была красавицей, та же Ино, хоть Учиха и ненавидел ее до зубной боли, была красивей раза в два. Да, Сакура умная, но все равно наивная и бестолковая, как пятилетний ребенок. Может, она и добрая, но по слухам, самому Учихе ни разу не доставалось, характер у нее ни к черту, да еще и рука тяжелая, а глаз с хорошим прицелом. В общем и целом то, что его гениальный брат и самая обычная простушка-одноклассница каким-то неведомым ни Саске, ни остальному миру способом сошлись, жутко действовало на нервы. А у парня они и так уже разболтались.
Поэтому он еще раз убедился в необходимости откровенного разговора с Итачи, в процессе которого намеревался выяснить не только причины ухода брата из дома, но и подробности его отношений с Сакурой.
Брюнет уже почти достиг нужного ему кабинета, как некто с тонкими, но очень проворными пальчиками бессовестно схватил за запястье и поволок дальше по коридору. Учиха с неудовольствием отметил, что его сегодня постоянно куда-то ведут. Сколько можно?
- Какого черта? – прорычал он, окидывая взглядом нарушителя личного пространства. Длинные розовые волосы раскачивались в такт быстрым шагам, а маленькая ручка лишь плотнее смыкалась вокруг запястья парня. – Сакура?
- Нам надо поговорить, – кинула она, немного повернув голову, и повела уже не отпирающегося Саске за собой.
Они зашагали к лестнице, спустились на первый этаж и очутились в спортивном зале. Девушка привела парня к подсобке со спортивным инвентарём. Тот же лишь молча моргал и больше ничем не выдавал своего замешательства и разгорающегося интереса.
Дверь глухо захлопнулась, скрыв парочку от посторонних зорких глаз. Сакура вскинула голову, прикусила губу и, кивнув самой себе, пригладила короткую юбку.
- Мне нужно у тебя кое-что спросить.
Саске ничего не ответил. В помещение царил приятный полумрак, видимо, одна из лампочек перегорела. Тени причудливо обнимали маленькую фигурку Харуно, делая еще меньше. А вот Саске, стоявший на свету, казался грозным и самую малость устрашающим.
- Понимаешь… - пролепетала она, не зная с чего начать. В лоб спрашивать о Хидане и Какузу Сакура не решалась.
- Что у тебя с Итачи? – заткнул девушку Учиха, убирая руки в карманы.
Он не хотел, чтобы его голос вышел таким жутким и невероятно ледяным, но получилось в точности да наоборот. Девушка вздрогнула и затравленным зверьком покосилась на Учиху, отмечая, что тот выглядит крайне мрачно и зловеще.
- Вы же не просто так обнимались? – на последнем слове Саске скривился, не сумев удержать мышцы лица на месте.
Сакура потупила взгляд, краснея густым алым цветом.
- Сенсей просто меня утешал, - прошептала она, прекрасно осознавая, что подобное утешение ни в какие рамки не лезет.
Учиха презрительно хмыкнул.
- Значит, вот почему у тебя никого не было. Искала кого постарше да поопытнее?
- Что? – не поверила своим ушам Харуно, высоко вскидывая голову.
Стыд испарился из глаз, позволяя тем сиять ярким огнем непонимания и зарождавшейся злости.
- Правда глаза колет? – продолжал Учиха злобным голосом.
Он понимал, что переходит черту, но на полпути останавливаться не собирался. Что-то мерзкое и противное, с урчанием жующее все его добрые порывы по отношению к президенту Школьного совета так и подначивало побольнее уколоть, ощутимее задеть.
- Что за бред ты несешь? – пораженно выдохнула школьница, сжимая ладони в кулаки. – И если уж на то пошло: это не твое дело, - рыкнула она, делая шаг вперед.
- У нас договор, - с утробным придыханием донеслось со стороны Учихи.
- Пф, - девушка раздраженно откинула волосы назад, - в договоре не было пункта об измене или других парнях.
- Ты такая тупая, чтобы самой додумать?
- В наше время договоры на словах – пустое. Следовало оформлять все в письменной форме, уважаемый Учиха Саске-кун.
Черные глаза парня опасно прищурились не предвещая ничего хорошего. Девочка его нагло провоцировала. А он очень не любил, когда девочки с ним пререкаются. Сделав решительный шаг, Учиха сжал хрупкие плечи Сакуры и придавил ее к стене. Харуно больно ударилась затылком о бетон: перед глазами запрыгали разноцветные кляксы.
- Отпусти меня, - прошипела, как змея, школьница, с обидой всматриваясь в перекошенное от злости лицо брюнета.
- Исполняй свои обязанности, - уже успокаиваясь, посоветовал Учиха, скользя взглядом по раскрасневшимся щекам, приоткрытым в возмущении губам и озаренным мстительным светом зеленым глазам. Ему определенно пришелся по душе ее живой взгляд.
- Какие об…
Ее опять заткнули. Саске привалился к ней всем телом, вдавливая в стену своим весом, и с жаром приник к губам. Без церемоний проник горячим языком в рот, увлекая в безумное, яростное противостояние.
Девушка начала извиваться, пытаясь вырваться, колотить кулачками по широкой груди, стараться вывернуть колено так, чтобы то зарядил ему прямо в пах, но все ее попытки прерывались. Он зажал запястья девушки над головой и еще сильнее прижал к стене, с удовольствием чувствуя телом выпуклую грудь.
Саске втянул носом воздух, ощущая сладкий запах ирисок. На вкус она была как одна большая конфета, тянущаяся и приятная.
Девушка, отчаявшись вырваться, кусала брюнета за губы, но это его лишь сильнее раззадоривало, заставляя плотнее жаться к ее набирающему температуру телу, настойчивее проникать языком в теплый рот, позволяя ей кусать свою нижнюю губу, которая уже заметно распухла и немного кровоточила.
Девушка качнула бедром и уперлась им во что-то твердое. Глаза распахнулись и испуганно округлились. Она стала вырываться с новой силой, пытаясь то присесть, то избавиться от ладони, сжимающей запястья, то боднуть школьника в лоб.
Саске же терялся в ощущениях. Сакура была дикой и резкой, но такой теплой и вкусной, что у него уже заметно кружилась голова, а боль в паху свидетельствовала о том, что хочет ее. Он понимал: она не отвечает, лишь борется, пытаясь вытолкнуть его язык. Его вторая рука пробежалась по смятой блузке на животе и без предупреждений с силой стиснула грудь.
Сакура застонала, закатывая в удовольствие глаза. Коленки подкосились и она бы уже упала, если бы не Саске, так тесно жмущийся к ней. Харуно с ужасом осознавала, что ей приятно. Ей нравится как его грубые пальцы жестко мнут ее мягкую плоть, как его колено раздвигает ее бедра и устраивается между ног, прижимаясь к самому чувствительному месту, как горячий язык с еле ощутимым привкусом крови и ярким ароматом кофе, не щадя, сталкивается с ее.
Воздух сгустился. Обволакивая их, он принял форму некоего слизняка, который, крадучись, проникал в легкие и лишал кислорода. Сакура задыхалась. Саске задыхался. И им нравилось, что в глазах темнеет, тяжелеет тело, легкие с болью врезаются в ребра, а сердце, как сумасшедшее, скачет по грудной клетке в поисках порции кислорода.
Девушка понимала, что еще немного – и она упадет в обморок. Она не могла взять в толк, почему не в состоянии втянуть воздух носом. Тот не поддавался, а лишь сильнее густел и сейчас напоминал кисель. Испарина выступила на лбу. Капля пота скользнула по виску и упала на грудь, медленно скатилась к ложбинке.
Колено Саске сильнее прижалось к лону, заставив Сакуру выгнуться и приглушенно застонать ему в губы. Он оторвался от нее и с жадностью выброшенной на берег рыбы начал наполнять легкие воздухом, завороженно наблюдая как под его рукой вздымается крепкая грудь и слушать, как бешено колотится ее сердце. Учиха облизал губы, снова наклонился и провел носом по шее к ушку девушки, насыщаясь ее сладким запахом. Сакура задрожала, где-то на задворках сознания билась мысль, что надо вырываться. Но руки уже затекли, ноги расслабились – она держалась лишь за счет ладони Саске и его же колена, на котором практически сидела.
Он горячо задышал ей в ухо, то вылизывая раковину, то легко прикусывая мочку. Почти нежно поцеловал в шею, усмехнулся чему-то и с наслаждением втянул в себя плоть, оставляя ярко-красный засос, который вскоре станет синим.
Сакура попыталась сглотнуть, дабы осушить пересохшее горло, но слюны совсем не было. Поцелуи Саске, эти грубые ласки, от которых наверняка останутся синяки, будоражили и заставляли кровь бурлить в жилах. Всхлипывая, девушка потерлась о его колено и блаженно прикрыла глаза с полопавшимися сосудами, покрасневшие и подернутые мутной пеленой возбуждения.
- Плохая девочка, - прошептал он ей на ухо, стискивая запястья медвежьей хваткой, а второй рукой забираясь под сбившуюся и нещадно измятую блузку.
Сейчас Учиха впервые за свою жизнь чувствовал себя грязным похотливым животным. И ему это нравилось. Он подался немного вперед и потерся твердым членом о бедро Сакуры, утробно рыча и приникая к распухшим губам.
Она хотела остановиться, но не могла. Она понимала, что будет жалеть, но не могла перестать подаваться ему на встречу. Позволяя тереться о свое бедро и целовать жарко и требовательно, с неприкрытым хищным, первобытным желанием.
Саске хрипло застонал, увеличивая темп. Его ладонь скользнула под юбку и, беззастенчиво отодвинув в сторону мокрые трусики, пальцем проникла в узкое, влажное и невероятно горячее лоно. Они стонали другу в губы, жмуря в удовольствии глаза и подаваясь на встречу. Сакура сама насаживалась на его палец, он не мог заставить себя перестать тереться о ее уже оголенное, с задравшейся юбкой бедро.
Что-то безумное горело в их ярко блестящих глазах. Опасное и сжигающее, известное лишь им двоим.
- Сас… ке, - выдохнула девушка утыкаясь носом в его плечо и позволяя слезам впитываться в тонкую ткань, не прекращая движений телом.
- Сакура, - прорычал он и зарылся лицом в спутавшиеся, пахнущие шампунем и конфетами волосы, еще сильнее сжимая запястья с уже обездвиженными пальцами и грубо вдавливая девушку в стену.
Раздался громкий, будто из другого измерения стук.
Они замерли, непонимающе уставившись друг на друга. Кто их мог прервать? Ведь было невероятно, они почти летели, почти сошли с ума, почти шагнули в бездну.
- Э-э-эй! Кто здесь? А ну открывайте! – скрипучий голос охранника смахнул последнее наваждение, оставив после себя лишь сладкое послевкусие на самом кончике языка и горящее огнем тело.
Сакура, словно только сейчас об этом вспомнила, густо покраснела и притупила взор. А Саске буравил взглядом стену, не веря, что полностью лишился контроля над собой. Будто все над чем он трудился – мелочь. И стоило ему лишь коснуться ее приоткрытых губ, как самоконтроль испарился, мозг заполнила одна животная похоть, а тело вообще жило своей жизнью.
Он с трудом разжал онемевшие пальцы, выпуская девушку из своих пут. Та бы упала, если бы Саске не подхватил ее за талию, притягивая к груди. Ощутил чуть слышный запах его одеколона. Она пахла им.
Учиха зажмурил глаза, борясь с очередным приступом возбуждения, неосознанно стискивая ее и без того уже настрадавшиеся плечи.
- Все! Я ухожу за учителем! – снова донеслось из-за двери.
Сакура недоуменно взглянула на нее и снова перевела глаза на парня.
- Саске, - прошептала она немного испуганно, непонимающе и растеряно.
Она больше не чувствовала себя невинной и образцовой ученицей и дочерью. Что они натворили?
Он заметил ее вопрошающий, почти молящий взгляд. Грубо говоря, это ведь Саске ее схватил и прижал к стене.
- Идем, пока охранник не вернулся, - также тихо ответил он и взял ее за локоть, с опаской посматривая на темно-синие запястья.
Сакура коротко кивнула и позволила себя увести.



Итачи отхлебнул терпкого напитка и с наслаждением провел языком по губам. Что может быть прекраснее свежесваренного кофе после трудного рабочего дня?
Напротив сидел как всегда безразличный Сасори, без особого энтузиазма потягивающий зеленый чай с мятой. Они молчали, ничуть не стесненные данным фактом, а, напротив, наслаждались.
- Итачи, - первым прервал тишину Акасуна, поставив уже пустую чашку на фарфоровое блюдце, - ты планируешь вернуться в компанию?
- Нет, - недоуменно ответил Учиха, не понимая: с чего такой вопрос?
- Тогда почему мне нужно так пристально следить за Фугаку? – пояснил Сасори, открыто фамильярничая перед сыном своего начальника.
- Ради Саске, - только и ответил брюнет и демонстративно уставился в окно, показывая, что разговор окончен, а дальнейшие расспросы бессмысленны.
Акасуна послушно замолк, теряясь в догадках. Слишком уж подозрительно было внимание Итачи к отцу, с которым у него никогда не было хороших отношений. Да что там, вообще отношений.
- Я не опоздал? – раздался приятный мужской голос, заставивший студентов вынырнуть из своих мыслей и воззриться на подошедшего человека.
- Вы как раз вовремя, - улыбнулся Учиха, взглядом приглашая мужчину присесть.
Невольно учитель зацепился глазами за грубый шрам, рассекающий левый глаз и часть лица.
- Я – Учиха Итачи, а этот молодой человек – Акасуна но Сасори.
- Хатаке Какаши, приятно познакомиться, - улыбнулся офицер полиции, с интересом разглядывая студентов. – Давайте сразу перейдем к делу. Расскажите мне где, - его лицо стало жестким, а глаза опасно сверкнули, - скрывается Цукури но Дейдара?