Проигравшие: Бешеные псы

Суйгетсу ел молча: жевал себе и жевал, игнорируя демона песка и сыплющиеся в тарелку песчинки. То есть, на деле он огрызался и язвил, привычно-обычно обнажая пираньи зубы, но Джуго видел и знал, насколько ему всё равно.
Пока на Ходзуки шипел демон из живого песка, Джуго перекинулся парой слов с Собаку: Гаара ему нравился, молчаливый, как он сам, и раньше был таким же неуправляемым, как он сам – между ними быстро протянулась нить странного понимания.
Хината спустилась незамеченной никем, тихо, как наползает утренний туман на остывшую за ночь землю. Джуго чувствовал себя при ней скованно: Така причинила Конохе не мало бед, а Хьюга была оттуда и отчего-то не держала зла, принимая и даруя кров.
- Гаара-сан, ты ещё тут? – тихо спросила она, пока ещё не заметив ни Джуго, ни Сугейцу. Гаара повернулся к ней, и Джуго показалось, что он смотрит на неё как на божество или духа старого времени, когда всё было просто и понятно.
Джуго немного завидовал, так как не имел на это права.
Когда прошло их «просто и понятно»? Когда Саске решил остаться в Конохе и сказал громко и гордо, что Така ему больше не нужна, или раньше, когда всё стало сложнее, чем просто идти за ним?
- Добрый вечер, - поздоровалась Хината и улыбнулась. Джуго кивнул из вежливости – они были совсем-совсем незнакомы – и подумал, что из этой женщины – девушки? – вышла бы очень хорошая убийца.
Только она, кажется, не захотела, но это уже не так уж и важно. Джуго тоже многого не хотел: смерти Кимимаро, освобождения, идти за Саске, защищать Саске, едва не убить Саске и убить не его, но много незнакомых людей, - но это всё произошло.
Хинате просто повезло, но её руки всё равно в крови, чужой. Её металлический запах щекотал ноздри и будил внутри то самое, что больше уже никто не мог остановить. Шукаку тоже ощутил это запах чей-то скорой или несостоявшейся смерти и отвлёкся, и Суйгетсу, подхватив свою тарелку, поспешно отошёл к столам, не стесняясь греметь там стульями.
Такой вот он – Суйгетсу.
Шумный, когда не в бою, в драке – опасный до остановки чужого сердца, чтобы о нём помнили, знали и не смели забывать, выбрасывая на задворки памяти, словно старого беззубого хромого пса.
- Остаётесь? – повернулась к Джуго присевшая на соседний стул Хината и улыбнулась, прикрывая тканью грубые платья на подоле кимоно.
- А... да... – отозвался он, заминаясь.
Единственная женщина, с которой он контактировал в течение многих лет, была Карин. Но Хьюга – не Карин, и Джуго не знал, как с ней разговаривать.
- Комнаты есть, футон большой я принесу.
- Спасибо, - пробормотал он, не желая создавать неудобства, хоть и не был виновен в своём высоком росте. Джуго быстро поднялся, взял свою тарелку с едой и ретировался к Ходзуки: с ним было проще и привычней, хотя и опасней. Суйгетсу переменился, стал вспыльчивым и раздражительным, и при дурном настрое норовился убить окружающих, а обычно рядом с ним оказывался Джуго.
Правда, ещё неизвестно было, кому от этого хуже.
Потерял Ходзуки и свою болтливость, поэтому сидели почти в тишине. В какой-то момент в дверь ввалилась тень с запахом сырой земли, прошла к Хинате и упала ей в руки; Гаара ушёл, кивнув ему, чтобы не мешать тут никому и дать свободу демону песков, а Хьюга быстро увела чёрную тень с клинками и телом юной девы наверх. Такую тень не захотел бы убить и другой Джуго: скучно, она и так не была живой.
Заскучав, Суйгетсу стал раскачиваться на стуле, кусать губы, рискуя разобрать до крови, и ковырять палочками остатки риса.
- Джуго, зачем ты пошёл за Саске, а? – протянул он, глядя в сторону.
Джуго не ответил и задержал случайно взгляд на кармане брюк Ходзуки, в котором еле умещался аккуратный твёрдый футляр для очков. Разбитых, ведь перед тем, как их выставили из Конохи с лёгкой руки Саске, Суйгетсу отчего-то бросился на Карин, но теперь её очки путешествовали вместе с ними в кармане мечника.
Что, зачем и как мог знать только Ходзуки, но он верно берёг свои секреты и по-прежнему делал вид, что ему на всех и вся, кроме семи мечей, плевать.
Однако они уже несколько месяцев не навещали тайное хранилище, где находилась украденная Самехада, отобранные клинки Киба и Нуибари.
- Ты всё испортил, Джуго. Ты должен был убить Саске, - Суйгетсу вперил в него взгляд, и другому бы человеку стало жутко: радужка потемнела до густоты чернил, заиндевела и жгла кожу ненавистью и холодом. – Ты должен был разорвать его на мелкие кусочки.
Джуго не заметно поморщился. Это был плохой разговор, не следовало слушать сейчас Ходзуки, которого хмельно несло, хотя он и не пил вовсе. Щетина зачесалась сильнее– Джуго не привык к ней, но до зеркала ещё нужно было добраться.
- А знаешь почему? Саске убил Кимимаро. Да-да, твоего любимого.
Ходзуки сочился презрением и пренебрежением, хотя на самом деле это было не так.
Джуго начинал злиться.
- Убил... Ты просто идиот, раз не понял этого. Ведь как умер Кимимаро? Защищая Саске. А значит из-за кого он умер? – рассуждал вслух Суйгетсу. – Из-за Саске. Твой Кимимаро умер, потому что был слишком тупым и не понимал, что к чему.
В груди поднялась волна ярости, Джуго резко встал. В висках колотило и голос разума, звенящий болью потери, резонировал с инстинктом убийцы и чудовищем, которому он принадлежал.
Джуго мог снести всё, кроме оскорбления Кимимаро, даже если и понимал, что Суйгетсу всё равно на Кимимаро, и это просто провокация.
Неважно.
Ходзуки умрёт, сейчас, потому что Джуго так давно не ощущал сладости убийства и вкуса крови.
Суйгетсу стоял напротив него, схватившись за эфес меча, и был рад в ответ отсечь ему башку, раз и навсегда забывая о том, что его знал. В его облике, в глаза, даже в одежде и костяшках пальцев плескалось безумие, которое Ходзуки взрастил в себе сам.
Сцепиться они не успели, так как их ошибкой был срыв и то, как громко они вскочили.
Шум.
Зря они так.
Джуго не успел опомниться и как-то отреагировал: рука клона или реальная – не важно – схватила его за шиворот и выволокла вон. На него пахнуло пеплом, лекарствами, призраками и кошмарами Четвёртой Мировой, а потом он потерял из виду Суйгетсу, и его впечатали виском в дерево. Джуго охнул, голову пронзило болью – но это отрезвило.
- Прекрати! – донёсся до него голос Хинаты.
- Никаких драк, - прорычали у него над ухом, приложили ещё раз и отпустили.
- Прекрати немедленно! Ты убьёшь его!
Наверное, Ходзуки пытался как-то возразить на то, что их выперли. Джуго сполз на землю, смежил веки и стал ждать исчезновения звона в голове и чёрных мушек перед глазами. Хьюга не позволяла своему цепному псу многого, впрочем, вряд ли этот монстр её на самом деле слушался. И вряд ли она говорила ему, что делать.
Просто лечила, а дьявол последней войны платил ей тем, что драк в её доме не было и не будет никогда.
Всё стихло. Джуго открыл глаза, но не увидел Суйгетсу.
- Туда – хрипло подсказали ему.
Джуго повернулся к Мадаре – после его удара его всё ещё мутило – и попытался понять его реальную силу в прошлом, если то, что он сейчас сделал с лёгкостью - жалкие остатки того, что было.
Саске был одновременно похож на него и отличался слишком сильно.
- Успокойтесь и возвращайтесь, - пообещала Хината с беспокойством, бросив короткий взгляд на вскипевшего Учиха.
Не так уж сильно он и отличался от них. Такой же отщепенец.
Зная, что после их пустят ночевать, Джуго поднялся и отправился разыскивать Суйгетсу, который, возможно, и не захочет вернуться. Но ему нужно было идти за кем-то.
Кимимаро.
Орочимару.
Саске.
Суйгетсу.
И хоть никому не нужно было – он шёл, и будет идти. И раз уж они оказались для Саске, их спасителя почти, мусором прошлого, то они как-нибудь сами и найдут, куда идти и где им быть вдвоём. Ходзуки придёт в себя, встряхнётся, пошлёт Саске и всех Учиха вместе с ним, и они пойдут искать пятый меч.
А потом Суйгетсу снова сорвётся, и будет говорить о Кимимаро и Саске. Или о том, что прямо сейчас в Конохе Саске трахает сучку-Карин.
Ночь сгущалась, и на землю наплывали низкие тучи.