Проигравшие: Одинокий демон

Гаара бросил взгляд на часы, а потом – в зал. Дневная-вечерняя смена почти закончилась, но он работал тут один. Сегодня в маленьком и плохо освещённом зале было пусто, но Собаку всё равно подумывал остаться на ночь. Несмотря на то, что Шукаку теперь позволял ему спать, Гаара не ощущал потребности тратить на это больше четырёх-пяти часов.
Хотя сегодня полнолуние...
Шукаку не отстанет, хотя и притих что-то под ночь, перестав нашёптывать мерзости и всякую чушь. Может, вообще сбежал в пустыню, но призрачное ощущение присутствия кого-то ещё в безлюдном помещении не покидало Гаару ни на секунду.
Парень потянулся к последней пивной кружке, которую ещё не вытер. Тряпка привычно заскользила по внутренней стороне, скрипя о чистые стенки, а Собаку вслушивался в тишину и тиканье часов. Крик со второго этажа уже закончился – хозяйка поддалась на уговоры и лечила своего единственного, помимо изредка ночевавшей девушки-наёмницы, постояльца, а медиком не была.
Обезболивающее - дорого и мало его.
К тому же, Хината лечила его исключительно из душевной чистоты и доброты, а, возможно, жалости; её пациент никогда более не сможет быть шиноби.
Снаружи донёсся шум голосов, точнее, голоса. Мгновенно узнав его, Собаку мысленно отложил конец смены и, достав с полки две тарелки с едой и сняв с них пищевую плёнку, сунул одну в микроволновку. Устройство тихо загудело.
- А Саске – мудак, - возвестил Суйгетсу о своём прибытии шумом, громким голосом и ночной прохладой с улицы. Вслед за ним, наклоняясь в низком проёме, неслышно скользнул Джуго. Ходзуки отставил привычно гигантский клинок и бухнулся за барную стойку.
- Всё торчишь тут, Казекаге.
Гаара не ответил. Суйгетсу нервировал шумом и каждый раз этим обращением напоминал о прошлой жизни – Собаку давно оставил свой пост и, казалось, уже вечность стоит за барной стойкой в крохотном постоялом дворе на границе страны Ветра. Гаару всё устраивало, кроме, пожалуй, Ходзуки.
Из рукава – Собаку не носил калебас, не сковывая больше свободу Шукаку – вытекли струйки песка; Гаара не ошибся и демон на самом деле был тут. Песчинки окружили Джуго, изучающе прошлись по широченным плечам и взъерошили лохматые вихры, в ответ же он поморщился от лёгкой щекотки и шумно чихнул. Шукаку расхохотался хрипло, но так, что его слышал только Собаку, щёлкнул Джуго по лбу – и песок исчез.
- Ночевать? – поинтересовался Гаара, приметив щетину на скулах Джуго и ставя перед Суйгетсу тарелку с рисом и жаренным сладким бататом. Рука потянулась к пивному стакану, но алкоголь Ходзуки не переносил и не любил, поэтому Собаку привычно уже наполнил самую большую ёмкость, что у него была, простой чистой водой.
Всё же, постоянные клиенты, хоть и видел их Гаара раз полмесяца, не чаще.
- Да... пожалуй, - задумчиво протянул Джуго, помедлив и покосившись на Суйгетсу. – Комнаты есть?
- Комнаты всегда есть, - пожал плечами Собаку, ставя разогреваться ужин для Джуго; двойная порция, одной рослому парню было мало. – Не шумите только.
- Лечила? – осторожно.
«Ещё как!» - сипло отозвался Шукаку, решив подать голос.
- Но теперь тихо, - добавил Гаара, будто комментарии из пустоты – это нормально. Впрочем, для него действительно не было в этом ничего такого.
- Всё якшаешься с демоном? – бездумно бросил Ходзуки.
По комнате разнёсся порыв ветра, биджу возмущённо зашипел, так как ненавидел, когда его так называли, а над плечами Собаку взбеленился песок. Гаара, не обращая на это внимание, загородил порцию Джуго рукой, чтобы песчинки не попали в еду. Разборки Шукаку – это разборки Шукаку, который таскался с Собаку, вероятно, по многолетней привычке.
Или же потому, что Гаара покинул собственное селение, семью и оставил пост Каге, не пожелав от него избавляться?
Песок метнулся к Суйгетсу, но не атаковал, а сформировался в клыкастую пасть, когтистую лапу – одну, на втору Шукаку не тратился – и узкие разрезы глаз, тёмные и живые.
Ходзуки невозмутимо ел.
Хината появилась как-то незаметно, как туман перед рассветом, тихой тёмной тенью проскользнула в зал с проёма на лестницу, что вела на второй этаж. Хьюга, которой не нравилась своя фамилия и происхождение, была главной: она дала жильё, возможность тихой жизни не на улице и место, куда можно было вернуться.
В конце концов, это место принадлежало ей.
- Гаара-сан, ты ещё тут? – немного устало проговорила она. И тихо.
Не молодая уже женщина всегда говорила так.
Правда, Собаку не знал точно, сколько ей лет. Кажется, они должны быть ровесниками, но разбитое сердце ничему не учит, только старит – быстро, неумолимо, добавляя морщин вокруг серых глаз.
- Добрый вечер, - заметила она Джуго и Суйгетсу и поздоровалась с ними, улыбнувшись уголками губ. Первый вежливо кивнул, Ходзуки же взял свою тарелку и быстро ретировался в дальний конец зала, шумно погромыхав там стульями, так как Шукаку отвлёкся на запах крови, страха и боли, шедший от рук Хьюга и пары тёмных пятен на подоле её синего платья-кимоно. Гаара тоже невольно остановил на них свой взгляд.
Женщина дёрнулась и поспешно прикрыла их складкой ткани.
- Остаётесь? – спросила она у Джуго, улыбнувшись ему искренней, отвлекаясь на приземленные хлопоты.
- А... да... – рассеянно протянул он.
- Комнаты есть, футон большой принесу.
- Спасибо, - несколько сконфужено пробурчал Джуго и, взяв своё, быстро направился к Суйгетсу. Несмотря на так притягивающую Шукаку тёмную сторону своей сущности, парнем он был простым, а в общении с женщинами терялся.
Или это касалось только Хинаты?
Впрочем, Гаара думал, что это из-за того, что большой специальный футон требовался только Джуго.
Хината привалилась к стойке и прикрыла глаза.
- Устала?
- Нет... да... как обычно? – тихое бормотание голосом молодой девушки. – С ним много хлопот.
- Зачем ты это делаешь?
- Не знаю, - она пожала плечами и присела на высокий стул, подперев щёку. – Большинство его костей были раздроблены и срослись неверно... Я могу удалить осколки, но не более. Ещё и позвоночник... Я даже не уверена, что справилась бы Цунаде-сама или Харуно.
- Ты же знаешь, что я не об этом.
- Знаю, - она коротко выдохнула. - Но на твой вопрос мне ответить нечего.
Собаку не стал допытываться. Хината не была его другом, но короткие разговоры вечерами грели ему душу. Хината была красивой женщиной, но не была его возлюбленной, хотя, возможно, и могла, заметь он её когда-то.
А сейчас...
Чего уж бередить.
- Не возражаешь, если я тебя задержу? – немного виновато.
- Чай?
- Как обычно?
Хината улыбнулась.
Проговорили они немного, или же это просто время летело быстро. Стрелки часов ушли за полночь, Хьюга пила горячий чай, а Суйгетсу и Джуго давно ушли отсыпаться вместе на соседних друг к другу футонах: так им привычней и легче жить, брошенные на произвол судьбы мстителем отщепенцы.
Гаара складывал уже их тарелки в раковину, не сделав этого ранее, заболтавшись, как дверь бесшумно распахнулась и в проход почти ввалилась девушка-шатенка: грязная, в копоти, тень самой себя. Тен-Тен кое-как смогла дойти до них и упала в руки Хинаты, а Хьюга обняла её, уткнув в себя по-сестрински, по-матерински, и зашептала что-то на ухо.
Гаара не смотрел на них.
- Ты иди, Гаара-сан, - проговорила Хината, и оба понимали, что Такахеши её не слышит. Тонкие пальчики натруженных рук Хьюга ловко распускали по плечам грязные каштановые волосы. –
Я домою.
Парень кивнул и, кинув фартук на стойку, вышел, притворив за собой дверь.
Ночь была чистой, лунной, свежей; зашуршал песок – это Шукаку направился вперёд к родным пескам. Гаара сунул руки в карманы и пошёл, не торопясь, к грани песков и леса. Спине было легко без бутыли и мантии Каге.
Это единственное, к чему он ещё не привык.
Собаку потерял счёт времени. Казалось, не меньше десяти лет он уже здесь, но на деле недели загустели в одиночестве дней.
Лишь Шукаку не покидал и не покинет, лишь ему теперь Гаара доверял себя.
Пустыня начиналась резко. Шаг – и лес закончился, а глазам предстало белое от лунного света мёртвое море, обласканное порывами суховея. С каждым годом песок наступал на деревья всё ближе и всё дальше продвигался вглубь, но Собаку прожил и видел слишком мало, чтобы осознать такое.
Гаара разулся, оставил сандалии у истерзанных жарой белых мёртвых корней и пошёл к ближнему бархану. Ступни тонули в ласкающем их прохладном песке. Собаку здесь нравилось, спокойно и тихо.
Шукаку его уже ждал. В окружении песков биджу принимал своё полное обличье, выпускал когти и растягивался под боком у бархана. Ветер перебирал достаточно длинную мягкую шерсть цвета охры.
Парень подошёл к нему и, повалившись, разлёгся возле сложенных под головой лап. Хвостатый дремал тихо, чутко слушая луну, а, может, притворялся. Гааре он казался мягким и теплым и, утопая в его шкуре, он почти слышал биение гигантского живого сердца.
А ещё немного – сопение.
В такие моменты Собаку не жалел о своём решении. В конце концов, он же не Наруто.
Это Наруто, вернувшись в Коноху с почти свободным Девятихвостым смог убедить людей его не бояться.
А Гаара не смог, ведь страх только спрятался поглубже в сердца людей. Всё пошло прахом, как только Собаку, уже снова джинчурики – или нет, Шукаку не был пленён в нём – увидел первый взгляд, наполненный ужасом и страхом, и вспомнил свои двенадцать лет.
Или одиннадцать.
Или десять.
Жители Суны просто притворялись. Его стали бояться – снова, снова, заново... Замолкали, как только он подходил, и смотрели в спину с ненавистью.
Избавься он от Шукаку, отрекись от него, возненавидев заново как все, и стало б всё, как было до войны.
Но Гаара не стал, а вместо этого тихо собрал вещи. Слышал он, что Темари теперь заняла его место, однако до сих пор не подал брату и сестре весточку, что жив. А остальные шиноби Суны его и не искали.
Впрочем, письмо послать стоило, но завтра. Успеет ещё, ведь впереди много длинных дней наедине – почти – с самим собой.
Или нет?
Гаара погладил бок, не сомневаясь, что Шукаку ощутит касание его крохотной ладони. Биджу укрыл его хвостом от ледяного ветра и света. Собаку сдул с носа щекочущие ворсинки и закрыл глаза.
Нет, он не был один. Просто обменял человеческое общество на другое – в чём-то более опасное, в чем-то более близкое. В конце концов, давным-давно, на поле боя, он обещал не ненавидеть духа ветра и пустыни.
Собаку быстро уснул. Шукаку поднял голову от сложенных лап и оглядел пустые барханы, высматривая несуществующих врагов.