Пропасть. Часть 3 "Возвращение". Глава 6 « Chaos»

Сакура смогла расслабиться, только когда палата наполнилась размеренным пиканьем прибора. Карин дышала. Ровно, не глубоко, но дышала, а, значит, работа медика выполнена и можно, наконец, стянуть с пальцев окровавленные перчатки, облегченно вздохнуть и покинуть комнату, пропитанную густым металлическим запахом.

Стоило ей переступить порог и негромко прикрыть дверь, оставив за стенами лишь раненую девушку и медсестру (непонятно откуда взявшуюся помощницу Кабуто), как к ней тут же подскочил смертельно бледный Суйгейцу. Он молчал. И лишь лихорадочный и мечущийся взгляд выдавал все его эмоции с головой.

- Она в порядке. Скоро очнется.

Ходзуки выдохнул. Напряжённые плечи расслабились, бисерина пота скользнула по виску, утонув где-то в складках окровавленной футболки.

- Тебе тоже следует отдохнуть и переодеться. Сейчас ее лучше не беспокоить, - не дожидаясь ответа мечника, девушка прошла мимо него и направилась… Она не знала, куда направилась.

Легкие настойчиво требовали свежего воздуха. Какая-то тревожная и не терпящая отлагательств мысль беспрерывно билась в голове, но девушка не могла ее удержать – слишком устала. Как морально, так и физически.

Сегодня она еще раз убедилась, насколько хрупка человеческая жизнь. И кто тот смельчак, который так легкомысленно распоряжается судьбами людей? Одно его повеление – и вот на твоих руках лишь хладный труп некогда теплого, дышащего и живого существа. Кто дал ему право? Кто позволил?

Бесполезно. Бессмысленно.

Ноги несли по темным коридорам. Было невыносимо холодно. Как будто каждая клеточка организма покрывалась инеем; немели пальцы, замедлялось сердцебиение. Сакура ускорила шаг, помогая крови быстрее нестись по жилам и разогревать остывающую плоть. Но холод этот был много глубже обычного физического недостатка тепла, глубже и тверже.

Она хорошо помнила этот холод. Его свежий и в то же время мертвый привкус на кончике языка. Его настойчивость и непоколебимость. Помнила, как он сковывает движения и мешает думать о чем-то другом. Думать вообще.

Да, этот омерзительный холод. Холод потери и разочарования.

- Сакура.

Девушка вздрогнула от неожиданно раздавшегося голоса и перевела взгляд на возникший из ниоткуда силуэт.

- Как Карин?

Его голос не потеплел ни на грамм. И холод под кожей стал пронзать все настойчивее, стремясь вырваться наружу. Поглотить окружающее пространство, впитать полностью, как губка. Снова забрать в свои ледяные оковы беспамятства.

- Стабильно, - безразлично отозвалась Сакура, не в силах различить ни лица, ни тела Саске, лишь темный силуэт в темных коридорах.

- Саято говорил… - голос Учихи чуть заметно дрогнул, - тебе что-нибудь о своих предположениях?

- Что? – не поняла девушка, пытаясь снова и снова найти на темном лице Саске его черные бездонные глаза.

Ей нужно было хотя бы что-то. Неважно что. Лишь бы сбежать от этого холода: разозлиться, расстроиться, вспомнить. Одна маленькая ниточка: только бы выплыть на поверхность и не дать этому болоту засосать себя.

- Он говорил что-то о своих предположениях относительно Мадары? И вашей природы? – повторил Учиха, делая шаг навстречу.

- Нет, - неуверенно качнула головой Сакура. – Ничего. Я не понимаю, о чем?

Он был ближе. Еще совсем чуть-чуть. Саято мертв. Она жива. Ей нельзя, нельзя снова поддаваться отчаянию.

Сакура сделала шаг вперед.

- Значит, ты не знаешь, - нахмурился Саске.

Сакура смогла различить его резкие черты лица. Но глаза все еще были во тьме или их скрывала челка.

Она боялась. Холод пугал так сильно, что стало плевать и на гордость, и на прошлое, и на настоящее. Ведь она думала, что стала сильнее после смерти Сая. Думала – выросла. Как бы ни так!

Все та же наивная слабая девчонка.

- Не знаю чего?

Не думая ни о чем, девушка подошла вплотную и твердой рукой убрала челку с черных глаз Саске.

Совсем не изменились. Немного озадаченные, но все такие же холодные. Теперь спокойнее, уже не так страшно. Она сможет справиться.

- Сакура?

- Я ненавижу твои глаза, - полушепотом усмехнулась девушка, без стеснения вглядываясь в бездну. – Ненавидела и буду ненавидеть до конца своих дней. Это уже кажется каким-то родным.

Учиха застыл. Стоило ему заметить ее нетвердую торопливую походку, руки, сжимающие плечи и эти глаза, он сразу понял, что она ломается. Совсем недавно склеенная ломается снова.

- Эта грань такая тонкая, Саске, - ее пальцы сильнее сжали жесткие волосы парня. – Так просто отнять чью-то жизнь. Мимолетно. Как взмах крыльев бабочки. И что остается после этого?

Она говорила, запинаясь, путаясь в мыслях и словах. Но Саске твердо смотрел в поблекшие глаза.

Хватит ли у него твердости оборвать ее жизнь?

- Скажи что-нибудь. Я чувствую себя сумасшедшей. Так холодно, Саске. И эти холодные пальцы постоянно сжимают меня, повсюду. Понимаешь, они повсюду! – она срывалась на истерический шепот. – И это следует теперь за мной, опять. И эти тени, Саске! Я слышу голоса. В голове. Понимаешь? Один голос. Он мне что-то говорит, но я не понимаю. Что ему нужно? Почему так холодно?

- Сак…

- Почему кто-то должен умирать? Карин… Карин тоже на краю. А Саято уже в пропасти. Саске, так холодно. До костей. Я бол…

Учиха резко схватил ее за запястье руки, сжимавшей его волосы, и дернул на себя. Девушка упала к нему в объятья. Сильные, не знающие жалости руки сомкнулись вокруг дрожащего тела и все ближе, и ближе прижимали к горячей груди.

Сакура всхлипнула, уткнувшись носом куда-то в плечо и вдохнув знакомый запах. Лед медленно таял, из горла поднимались слезы. Так необходимая ей тьма, в которой можно спрятаться от всего мира, распахнула свои негостеприимные объятья. Из жалости? Безвыходности? Или усталости? Ей уже было все равно. Главное – становилось немного легче.

Девушка прижималась так близко, как только могла. Ей хотелось раствориться в твердом, прочном и незнающем слабости теле Учихи. Хотя бы на жалкую долю секунду почувствовать: что это – быть непоколебимым наследником великого клана. Неприступным, гордым и сильным. Твердо стоять на земле и также твердо смотреть вперед. Не прятаться, не искать защиты и не знать жалости окружающих. Ненавидеть ее, а не нуждаться.

Эти объятия не были дружескими, а тем более любовными. Если бы у Сакуры все еще были силы на саркастические метафоры, она бы сравнила это ощущение с нахождением в кромешной тьме наедине с мертвым источником тепла. Печкой, например. Он застыл, будто каменное изваяние. Она дрожала, будто лист на ветру.

Слезы уже намочили плечо. Сакура медленно успокаивалась. Ровный, маршевый стук сердца Саске превратился в исцеляющую музыку.

Переместив ладони на плечи девушки, парень медленно отстранился и заглянул в ее раскрасневшееся лицо. Щеки были влажными и, наверняка, солеными. Нижняя губа распухла и приобрела ярко-красный оттенок.

Не без тщеславия он мельком подумал о том, что все-таки нитей, связывающих его и Сакуру, гораздо больше, чем тех, которые скрепили ее и подрывника. Вот только чьи нити были крепче? Он все еще задавался этим вопросом.

- Я провожу тебя до комнаты.

Девушка вздрогнула и подняла на него умоляющие глаза. Что уж кривить душой, Учихе это польстило. Он медленно провел по ее руке и сжал грубыми пальцами холодную ладошку Сакуры.

- В свою.

Она пространно кивнула и пошла за ним, не сопротивляясь, не злясь и даже не думая. Сейчас ей был необходим Саске. Как мертвая, неживая, но теплая тьма.



Нельзя сказать, что у Саске не было никаких эротических мыслишек, тем более тело все еще помнило ее горячие, такие давние прикосновения. Вот только после того, как уставшая девушка, свернувшись калачиком и сжимая его руку, уснула у него на коленях, Учиха уже ничего не смог сделать. Он подложил под спину подушку и облокотился о стену.

В камине потрескивали дрова.

Со смерти Саято прошло лишь несколько долгих часов. Но его слова, сказанный на последнем издыхании полумертвым шепотом, все еще громко звучали в ушах Отокаге. Его решимость с момента их разговора, точнее, монолога, заметно пошатнулась. А если быть откровеннее – трещала по швам.

Все-таки эти нити были слишком крепким, но Саске любил рисковать.

Он опустил взгляд и невесомо провел по волосам девушки. Сейчас слабая, вчера сильная. Запутала. Саске усмехнулся и прикрыл глаза, продолжая поглаживать мягкие волосы, пока не провалился в беспокойный сон.



Когда Учиха проснулся, Сакуры уже не было. Он даже немного удивился, как она смогла бесшумно исчезнуть и не потревожить его чуткий сон.

Но времени думать о Сакуре не оставалось – сегодня состоится собрание, на котором страны будут решать, что делать дальше. А что-то делать уже давно пора. Стряхнув последние остатки сна, потомок великого клана медленно поднялся с постели, чувствуя, как нехотя оживают одеревеневшие за ночь в неудобном положении мышцы.

Холодный душ мгновенно вернул тонус телу, а главное – голове. Наконец-то он мог трезво размышлять над судьбой всего мира. Ни больше, ни меньше. Ведь теперь только от него зависело: погрузится ли мир в хаос или вздохнет спокойно. Тяжести же он, на удивление, больше не чувствовал. Стоило мозаике сложиться в единую картину, как все треволнения отошли на десятый план. Теперь недостатка информации не ощущалось, появилась проблема выбора.

Но главная проблема была в том, что Отокаге уже сделал свой выбор и вряд ли Мировое сообщество оценит его по достоинству.



На собрании, как всегда, произошел спор: долгий и нудный. Надо ли выжидать действий Мадары или самим отправится по его душу? Тсунаде яро защищала позицию действия: мол, если мы продолжим оставаться жертвами, то никогда не сможем жить в покое и мире. Цучикаге же утверждал, что недостаток информации может потом выйти боком, ибо опрометчивые действия несут за собой неожиданные результаты.

- Мы должны взять Мадару живым, - ошарашил всех Саске, до этого молчавший и не участвующий в дискуссии.

- Что? – взорвался Ооноки, чуть ли не выпрыгивая из кресла. – Ты понимаешь, что несешь, мальчишка?!

Учиха благополучно пропустил его слова мимо ушей:

- Нам нужно продолжить на том месте, где мы остановились, - в пещере. Если Мадара появился там, значит, мы были на верном пути. Не думаю, что он предусмотрел вмешательство третьей стороны, бывших Акацуки, которые предоставили нам важную информацию. К тому же у него было слишком мало времени на подготовку, вряд ли Мадара будет располагать такими же силами, как в предыдущей войне. Следовательно, перевес на нашей стороне, если, конечно, мы придем к единому мнению.

Доводы Отокаге были тверды и аргументированы. После небольшого старческого упорства Цучикаге ответил согласием, также как и Райкаге и Казекаге, которые ждали действий. Заместитель Мидзукаге оставался на нейтральной позиции, но то было следствием неуверенности и шока после неожиданной смерти Теруми Мей. Высказывание Учихи по поводу оставления в живых их главного врага благополучно забылось всеми кроме Тсунаде. Она знала его слишком хорошо, чтобы не заметить собственных интересов в данном предприятии.

Удивлен был и Наруто, стоящий за спиной Отокаге. Саске никогда не гнушался убийством, тем более Мадара был слишком силен, чтобы пытаться взять его, не сражаясь в полную силу.

Что же хотел Саске?

- Почему Мадара должен остаться в живых? – подала голос Хокаге, прерывая остальных каге, которые уже строили планы нападения.

Воцарилось молчание.

Учиха обвел взглядом каждого правителя, сложил руки на груди и нахмурился.

- Во-первых, - начал он всезнающим тоном, безымоциональным и холодным, для пущей убедительности, - в прошлом его якобы смерть вышла для нас боком. Во-вторых, он смог вернуться к жизни, восстановить статую Гедомазо. Его знания слишком важны для будущего и предотвращения повторного появления подобного ему. И, в-третьих, он последний из выживших из клана Учиха кроме меня.



- Саске, не хочешь объяснить свое странное поведение?

В кабинете остались только Наруто и Отокаге. Собрание же завершилось тем, что каге предпочли подумать над предложением Учихи, а после вынести свое решение. Что ж, это уже большой шаг вперед.

Саске молчал. Узумаки и рад был бы пристать к нему с вопросами, что обычно и делал, но сейчас даже он видел, что Учиха не готов ответить на них. Может, со временем. Вздохнув и покачав головой, блондин похлопал бывшего сокомандника по плечу и направился к двери.

- Наруто!

Узумаки остановился и немного наклонил голову, показывая, что слушает.

- Ты бы смог ввергнуть мир в хаос ради женщины?..

*хаос