Пропасть памяти

Каждый день я вглядываюсь в десятки чужих лиц, замечая в них признак одной и той же болезни — они похожи на тебя. Формой носа, губ, родинкой у рта, взглядом, цветом глаз. Чем угодно, что всё ещё хранится в моём сознании и на полках памяти пылится и гниёт, плодясь червями, разнося тошнотворный запах. Я помню тебя до таких мельчайших подробностей, что мне противно от самого себя. Я до сих пор, спустя столько времени, способен воспроизвести в голове твой тонкий голос, в котором проскальзывали всегда нотки заботы и какого-то высокомерия, что совершенно не вписывалось в твой хрупкий и такой милый образ. Каждый раз, возрождая тебя в своих мыслях, кидая случайные взгляды на прохожих, я задыхаюсь. Злоба, обида, ярость — они переполняют меня до самых краёв, вырываясь за грани, позже стекая криками на стены родной квартиры, где когда-то была ты. Обитала, как диковинный зверь. Поверить не могу, что я так тебя оберегал, будто бы ты была от любого неосторожного прикосновения, от легчайшего дуновения ветра, от слова, сказанного в сердцах, способна разлететься на кусочки так, что тебя потом было бы невозможно собрать.

Каждый день я наступал на твои осколки, ранил ступни, кровоточащие воспоминаниями. Я не убирал хлам веником. Я оставил в своей квартире бардак, сохранивший всё от и до. Пропахший твоими истериками, твоей ложью и тобой в целом. Аромат твоих волос был сладким, но вдыхать его продолжительное время было невозможно: начинала кружиться голова и болеть горло. Я всегда смотрел в твои карие глаза, пока ты кричала на меня. Всегда изредка перемещал взгляд на маленькую родинку возле левого уголка губ, когда ты так просто врала мне. Яд стекал по твоему подбородку, а ты и не замечала. Грязно-зелёная слизь, пахучая, как какая-то крепкая лекарственная настойка, пропитавшая всё твоё тело, выходящая из тебя с каждым последующим враньём. У этого явления не было названия, это не было диагнозом, проклятием или чем-то ещё. В светлых коротких волосах запутались комья чёрной земли, в которой роились личинки. Это можно было созерцать долго, но мои плечи не выдерживали подобного груза. Тогда я и высказался, отлавливая твой непонимающий влажный взгляд. В хитрый капкан, оросившийся кровью добычи.

— Знаешь, — протянула ты виновато, хотя голос твой сквозил лишь недовольством, — мне всё равно.

Зазвучала на уровне груди дрель, проделывая дыру и натыкаясь на моё громко стучащее сердце. Безжалостный штопор, загнанный под самое основание в самое слабое место. Когда хлопнула входная дверь, опустела вешалка и несколько полок, я ещё не осознавал того, насколько сильным будет твоё влияние — то единственное, что осталось после твоего исчезновения.

Каждый день я натыкался на людей, безумно похожих на тебя. Я давился твоим образом, как холодной густой кашей. Отплёвывался в чужие лица и смотрел животным, которое потеряло своего хозяина. На меня оглядывались, мне говорили что-то в спину, пытались дотронуться и паршиво хихикали. Я держался день, два, неделю, месяц, год, пока не устал от собственного страха. Болезнь распространялась так быстро, что вскоре все люди были заражены. Это был апокалипсис в моей голове, оставляющий после себя руины прошлого, с которых дует ветер, пропахший кровью и отчаянием.

Каждый день мимо меня проходили незнакомые люди, у которых были твои лица. Они все смотрели на меня настороженно, будто бы я был опасен для них. Сторонились, обходили, пытались проскочить незаметно мимо, толкая в плечи и спину. Эти лица были изъедены скукой, чужим горем, злорадностью. Глаза их были так похожи на твои — тёмные, с блеском на самом дне. Мёртвое сокровище пиратов. Когда ко мне кто-то обращался, я слышал лишь эхо фразы «мне-всё-равно». Мне Всё Равно. Будь это ты или не ты, будь это враг или друг — я не любила тебя. Мне просто нравилось Наблюдать за Тобой. Мне Доставляло Удовольствие Пытать Тебя Своей Взаимностью. Видеть, как ты постепенно ломаешься под этим нежным гнётом, как сухая палка. Молодой человек, с Вами всё в Порядке? Я оглядываюсь и испуганно смотрю на старушечье лицо, всматриваясь в мерзкие морщины. Даже это лицо заражено тобою. А в голове всё звучит и звучит твой голос, который я бы с радостью забыл.

Я делаю вдох и пытаюсь успокоиться, хотя бы на пару мгновений. Вдыхаю запах толпы, проходящей сквозь меня, возле меня, под меня, надо мной. Шаги сотен людей барабанят по моим вискам. Голоса сотен врезаются лезвиями и иглами старых шприцов мне под кожу. Ты проходила мимо и водила правой ладонью по пешеходам, оставляя на них свои грязно-зелёные вонючие метки. Заражала моментально, не забывая посмотреть на меня и улыбнуться, демонстрируя чёрные тупые зубы. Твоя светловолосая макушка утопала в чужой одежде и лицах, которые менялись с поразительной быстротой на твоё лицо. Единственное существующее для моего восприятия. Отравленного и подчинённого. Я поднимал взгляд и продолжал задыхаться, получая толчки в спину.

Каждый день я вглядываюсь в десятки чужих лиц, замечая в них признак одной и той же болезни — они похожи на тебя. Я закрываю руками лицо, но не смогу сбежать. На меня дышит толпа прохожих, шагающих по пропасти, по бездушному морскому дну. Глазами сотен ежедневных людей на меня смотрит первая древняя влюблённость, переросшая в омерзение. Исторгающая из себя дурно пахнущую слизь и стоящая на той стороне белоснежного дна, набравшая в карманы шершавых камней и скользких рыб. Улыбающаяся и смотрящая с абсолютным безразличием.