Рябь. Глава 15. Видимость.

Саске тупо пялился на место, где исчезли Итачи и Сакура.

«Ты идиот! – ругал он себя. – Ты не должен был целовать ее – вот, почему он похитил ее! Он все видел и теперь знает, что она для тебя значит!»

Саске надавил пальцами на глаза, будто, если нажать посильнее, это могло бы стереть из памяти испуганное лицо Сакуры, когда Итачи забрал ее.

Он машинально сложил печати, чтобы переместиться в убежище Учиха, но потом остановил себя. Собственная телепортация на такое огромное расстояние отнимет слишком много чакры. И если в этот момент он столкнется с Итачи…

Саске знал, что тогда будет. Он проиграет, и Сакура останется в руках брата. Он должен добраться до убежища Учиха пешком. Итачи, возможно, и готов тратить чакру на перемещение, но Саске не собирался рисковать – слишком многое было поставлено на карту.

- Эй, Саске! – раздался голос Суйгецу за спиной. – Карин почувствовала чужую чакру… ээ, а где принцесса?
- Он забрал ее! – Саске едва узнал свой голос – слишком тяжелый и мрачный, больше похожий на рык животного. – Итачи забрал Сакуру!


Саске знал, что логично было бы не спешить. Итачи бросил ему вызов, так что некоторое время он точно будет ждать. Он осознавал возможность отдохнуть и восстановиться, чтобы по-настоящему подготовиться к противостоянию…

Но в то же время Сакура находилась у Итачи. И Саске не мог оставить ее у брата даже на мгновение дольше, чем нужно – мысль о том, что Сакура сейчас на милости Итачи, доводила до тошноты.

«Он не убьет ее, - говорил он себе, безуспешно стараясь угомонить дикий, беспорядочный стук сердца в груди. – Если бы он хотел ее смерти, то не задумываясь перерезал бы ей горло. Она нужна ему живой, он оставит ее в живых…»

Но этого было мало, чтобы заткнуть угрожающий шепоток, который напоминал, насколько отчаянной была Сакура, сколько сопротивления она может оказать Итачи… и сколько всего могут сделать Акацки, чтобы подчинить ее себе. Если она усомнится в силе Итачи, разве тот не способен заточить ее на несколько дней в агонии своего Цукиёми, чтобы показать свое превосходство?

«Она нужна ему живой, нужна живой…»

Конечно, эти мысли наводили на вопрос, для чего именно ему нужна Сакура. Если Акацки действительно охотились за хвостатыми демонами… станет ли Итачи пытать ее для получения информации о Наруто?

Саске приложил больше усилий, чтобы увеличить свою и без того сумасшедшую скорость. Он знал, что заставляет других выбиваться из сил, чтобы не отставать, но просто не мог беспокоиться еще и об этом.

- Вокруг нас очень много одинаковой чакры, - задыхалась Карин.
- Клоны, - понял Саске. Видимо, Наруто был частью той команды из Листа, что выслеживает их. Но опять же, он не должен был ожидать меньшего. - Не останавливаемся! – рявкнул он.
Если придется столкнуться с одним из клонов… они могли бы заключить сделку. Саске понимал, как выгодно иметь ниндзя Конохи для подкрепления – команда Листа обеспечила бы освобождение Сакуры и безопасно сопроводила бы ее в деревню… но каковы шансы, что они поверят его словам, не попытавшись вернуть его обратно в деревню или просто не убив на месте? Да и если они поверят ему, у Саске не было времени, чтобы объяснять ситуацию.

Он нужен Сакуре.

И каждая потраченная секунда была той секундой, что Сакура находится у Итачи в заложниках. Саске обнаружил, как его пальцы снова начинают складывать печати дзюцу перемещения, и сжал кулаки, расцепив руки.

«Никакой! Телепортации! Если ты будешь истощен, когда столкнешься с ним, он убьет тебя!»

Ему пришлось стиснуть зубы, чтобы не прокричать эти слова, закапывая их под железобетонной самодисциплиной, которую он тренировал в течение всех долгих лет подготовки, чтобы отомстить за семью. Но всякий раз, когда он думал о Сакуре – Сакуре в руках своего брата – он мог практически чувствовать, как разбивается эта его дисциплина. И под всей яростью и беспокойством где-то в желудке горькой кислотой скапливалось чувство вины. Если бы он отпустил ее тогда, в мотеле – когда и должен был – этого бы никогда не случилось…

Впереди промелькнула желтая вспышка, и Саске отвлекся от все более гнетущих мыслей о том, что в данный момент претерпевает Сакура. Пятно желтого собралось в дикую копну светлых волос… вокруг до боли знакомого лица.

- Саске! – крикнул Наруто.
Саске ни на мгновение не замедлил свой темп. Он махнул рукою в сторону, намереваясь схватить Наруто за плечо и потащить за собой.
- Наруто, послушай…
Но как только его ладонь коснулась блондина, парень исчез в облаке дыма.
Должно быть, один из клонов. Саске выругался, но не остановился. И хотя было бы полезно иметь в напарниках Наруто, чтобы защитить Сакуру, он не собирался отступать от намеченного плана, ожидая встретить другого клона. Его команды должно быть достаточно.

Хотя Хэби уже устали от тяжелого бега. Он ожидал от них жалоб, но никто не протестовал. Джуго как обычно молчал, но выражение его лица было суровей, чем когда-либо видел Саске, не считая моменты его ярости. Суйгецу, который к этому времени уже вовсю ныл бы об отдыхе, не пожаловался ни разу, а его лицо отражало лишь мрачную решимость. И Карин… ну, она, вероятно, почувствовала, что он не потерпит никаких возражений.

Они шли к убежищу Учиха, и шли так быстро, как только могли.


- Я нашел его! – сообщил Наруто, когда один из его клонов исчез, передав ему свои знания и опыт. – Следуйте за мной – я думаю, есть проблема!
- С чего ты так решил? – спросил Какаши, поравнявшись с ним.
- Сакуры там не было, - сосуд Кьюби практически зарычал. – Был Саске, и еще трое, но Сакура не с ними!
- Так они разошлись? – предположил Ямато. – Сакура сбежала?
- Этот ублюдок выглядел чертовски взволнованным, - прокомментировал Наруто.

Он сомневался, что кто-либо еще бы заметил это. Саске был настолько безэмоциональным, что прочитать его всегда представлялось невероятно трудной задачей… но если научиться, то много информации можно получить даже через едва заметные движения его лицевых мышц.

И Наруто мог сказать, что Саске практически кричал.


«Это, должно быть, уже своего рода рекорд, - заметила Сакура на удивление ясным, странно спокойным краем сознания. – Это что, мое третье похищение? Сначала Звук, потом Саске, а теперь еще и Итачи! С каких пор я стала таким горячим товаром?»

Остальные ее мысли были заняты обдумыванием хоть какого-нибудь плана действий.

Итачи отпустил ее, как только они переместились, и Сакура оказалась в большой каменной пещере. Несколько ступенек вели к пьедесталу, на котором располагалось каменное кресло, похожее на трон. Веера Учиха были высечены на стенах, но позади самого трона, как ни странно, красовался орнамент из девяти завитков. Сакура подозревала, что данное изображение символизировало Кьюби.

Но самой странной особенностью комнаты являлось ее полуразрушенное состояние – стены и пол были в сколах и трещинах, в некоторых местах испещренных ямками. Итачи стоял прямо перед ней, с интересом разглядывая девушку, но находясь на довольно приличной дистанции. Он не приложил усилий, чтобы связать или подавить ее, будто его собственного присутствия было достаточно, чтобы держать ее в заложниках.

И, возможно, он был прав, признавала Сакура. Он телепортировал их просто на ошеломляющее расстояние и при этом ни в малейшей степени не выглядел уставшим. Она лишь единожды сталкивалась с проекцией Итачи (вряд ли эту технику можно было назвать клонированием)… и справиться с ней было достаточно тяжело. Она вздрогнула при мысли, насколько силен был реальный Итачи.

Глаза Сакуры нашли вход в комнату, и она думала, есть ли возможность переместиться так быстро, чтобы добраться до него.

- Советую тебе повременить с побегом, - сказал Итачи, и даже его тихий тон каким-то образом передавал тысячу угроз.
Он сделал шаг вперед, и Сакура попятилась, машинально пытаясь сохранить те несколько футов между ней и массовым убийцей. Но она не сделала и двух шагов, как почувствовала холодный камень за своей спиной. Преимущество нукенина не уменьшилось ни на йоту, и Сакура ощутила, как страх защекотал в глубине ее сознания, напоминая, что она стояла перед Итачи – без оружия и не в состоянии использовать даже немного чакры повышенной мощности.

Итачи остановился примерно в шести дюймах от нее, и Сакура опустила глаза, избегая его взгляда на случай, если ему вздумается применить на ней свой Мангекё. Он ничего не говорил, не двигался, и у куноичи сложилось впечатление, будто ее изучают, словно образец в чашке Петри.

Сакура не могла отрицать, что она была напугана. Но она запретила себе позволить страху взять над ней верх, подняв подбородок и распрямив плечи. Нужно нечто большее, чем какое-то вторжение в личное пространство, чтобы покорить ее!

Но она, конечно, не смотрела ему в глаза – это было попросту глупо.

Итачи с осторожностью рассматривал девушку перед собой. Он никогда не пренебрегал возможностью углубить ненависть Саске к нему (в конце концов, чем больше брат его ненавидит, тем охотнее он сделает то, что и должно быть сделано), и он знал, что ему невероятно повезло получить такое непаханое поле для действий. Ненависти и гневу за смерть их семьи было отведено много лет, чтобы остыть, чтобы истлеть и превратиться в расчетливую обиду вместо дикого ада, как это было раньше.

Сакура представляла собой прекрасную возможность раздуть это пламя еще раз – несмотря на все протесты, было очевидно, что Саске заботился о ней.

Итачи не стал бы убивать ее, пока в этом нет необходимости… но что еще он мог сделать?

Он рассматривал куноичи и, отметив воротник на ее шее, подумал, что сделал бы Саске, если бы он ее изнасиловал? Идея была неприятной, и, осуществив ее, он бы сильно травмировал девушку – Сакура никогда бы потом не позволила Саске прикоснуться к ней…

С другой стороны, ему и необязательно ее насиловать – ему достаточно того, чтобы Саске поверил, что он пошел на это.

- Я заранее извиняюсь за то, что собираюсь сделать, - произнес Итачи. – Но это необходимо.

Сакура моргнула, вздрогнув от нотки сожаления, сквозившей в интонации его голоса, и поборола желание посмотреть ему в лицо. Медик не смогла сдержать визг шока и боли, когда Итачи резко схватил ее и – приложив некоторые усилия – буквально разорвал на ней одежду. Ошметки ткани упали на пол, оставив неприкрытым бюстгальтер, и Сакура ударила Итачи, пытаясь хоть немного отстраниться от него.

- Я не собираюсь тебя насиловать, - отрезал он, словив ее запястья и болезненно приложив к стене. – Мне только нужно создать иллюзию этого.
- Для чего? Саске? – выплюнула Сакура, борясь с его хваткой. – Я не думаю, что его беспокоит, что вы сделаете со мной; я лишь раздражаю его!

Даже если она знала, что это не совсем верно – его поцелуй должен был что-то значить, не так ли? – она не собиралась говорить об этом Итачи.

- Раздражаешь? – размышлял Итачи, его голос был мягок. – Я так не считаю – ты гораздо больше значишь для Саске, чтобы просто раздражать.

Сакура молчала, мятежно извиваясь в его руках, но в то же время не решаясь напасть напрямую, чтобы это каким-то образом не спровоцировало Учиху. Напряжение в воздухе отдавало болью в груди, и ей очень хотелось бы назад свою рубашку.

- В жизни Саске существует множество вещей, которые вызывают его гнев, ненависть… но я никогда не видел ничего, что бы успокаивало его. До сегодняшнего дня. Он контролировал себя… для тебя.

Итачи был совершенно честен в своей оценке брата. Он видел собственными глазами, как легко Саске мог быть доведен до бешенства… но он никогда не видел ничего способного контролировать его ярость. Из-за слов Сакуры он сдержался. Из-за нее он остановил свою руку, когда в другой ситуации бы напал.

- Неважно, что он говорил когда-либо, мой брат пойдет на многое, чтобы обеспечить твою безопасность.

С этими словами он протянул руку и подцепил правую лямку лифчика, щелкая ей, чтобы оставить красный след на ее коже. Сакура зарычала и подняла колено, пытаясь заехать в пах юноши, но Итачи отпустил ее и отступил назад, выходя из ее личного пространства.

- Будешь сопротивляться? – спросил он без намека на настоящую заинтересованность.
- Какого черта ты вообще там задумал? – взорвалась Сакура, одной рукой хватаясь за порванный ремешок бюстгальтера, чтобы вернуть его на место. Она понятия не имела, зачем Итачи создавать видимость ее изнасилования, но она знала, что это не на благо Саске. Ее глаза сосредоточились на ногах противника, пытаясь предугадать его следующий шаг, но она была неопытна в таком виде боя, и ее застигли врасплох, когда ноги исчезли из поля зрения.

Следующее, что она почувствовала, это то, как ее развернули и впечатали в стену лицом. Грубый камень оцарапал щеку, и она вздрогнула, когда кожа загорелась болью. Итачи был прямо позади нее, прижимая и удерживая ее у стены. Чужая рука скользнула по бедрам, расстегивая пояс и намеренно отрывая пуговицу – Сакура слышала, как она стукнулась о пол. Ее брюки упали до колен и потом спустились ниже до лодыжек.

Девушка пыталась пнуть его, но ноги запутались в штанинах. Она сильно вжалась в стену, а затем дернула локтем назад и вверх. Почувствовав прикосновение к телу, она была вознаграждена мягким недовольным шипением. Итачи ослабил захват, и Сакура оттолкнулась от стены, пытаясь улучить немного пространства, чтобы развернуться.

Итачи в отместку схватил волосы медика в кулак, сильно приложив ее головой о камень, чуть не оглушив. Вялость мгновенно охватила ее тело, подарив Итачи необходимую ему возможность схватить оба ее запястья одной рукой и, толкнув девушку, пригвоздить их к стене. Его удар разбил ей губу, но, на самом деле, он был доволен этим. Итачи знал: для того, чтобы его шарада казалась правдоподобной, он непременно должен оставить какие-то знаки тому в подтверждение – Сакура бы в любом случае оказала сопротивление.

Она, казалось, оправилась от удара по голове и теперь снова боролась и выкручивалась, вырывая свои руки из его хватки. Скальпели чакры мерцали между ее пальцами, и Итачи сжал запястья сильнее – он не мог так просто позволить ей выскользнуть и пустить их в ход. Его свободная рука легла ей на грудь и злостно сдавила ее. Сакура вскрикнула, но Итачи не обратил на это внимания, отпустив лишь когда остался заметный синяк, а затем переместился на бедро, чтобы повторить то же самое.

У девушки было чувство, что она должна гораздо сильнее испугаться руки, что блуждала по ее телу, чем это было в действительности. Но Итачи сказал, что не собирается ее насиловать – Сакура не видела причин не верить – зачем ему врать? Пальцы, что щипали ее кожу, были холодными и сдержанными, в них не ощущалось голода, не чувствовалось желания доказать свою силу, не проявлялось необходимости подчинить себе и доминировать.

Это нападение было ничем иным как преднамеренной, четко рассчитанной попыткой оставить как можно больше синяков на ее теле, чтобы она выглядела так, будто ее грязно использовали.

Но это не значит, что она перестала сопротивляться. Прежде ей еще не удавалось пнуть его, и Сакура отвела ногу назад, носком ботинка ударив ему в голень. Захват Итачи ослаб, отозвавшись на боль, и Сакура дернула свои руки вниз, скальпель чакры царапнул ладонь ее похитителя.

Итачи отступил мгновенно, когда Сакура обернулась. Он отодвинулся достаточно, чтобы не получить серьезных ранений, но он намеренно держался на таком расстоянии, чтобы скальпели чакры куноичи смогли оставить аккуратный мелкий разрез вдоль ключицы.

Затем он опять переместился со своей необыкновенной скоростью, отбил ее руки и снова схватил за запястья, резко толкая девушку в стену позади нее. Итачи окинул медика критичным взглядом, будто художник, учитывающий последние штрихи в картине. Она вполне походила на женщину, которую изнасиловали. Ее одежда лежала клочьями у ее ног, на голове вяло кровоточила рана, окрасив пряди волос в красный, ее белье было испачкано и порвано, и он убедился, что синяки украшали все тело, сконцентрировавшись, в основном, на руках, бедрах и груди.

Сакура немного задыхалась от борьбы с ним, и когда он опустил голову, намеренно укусив ее ключицу, она специально стиснула зубы против рефлексивного визга и брыкнулась, чтобы снять спавшие к ботинкам штаны и освободить наконец-таки ноги.

Итачи крепче сжал ее запястья и повторил свои действия, на этот раз оставляя кровоточащие ранки на нежной коже шеи над воротником. Сакура выпустила гортанный рык и повернулась прямо к нему. Одна его рука немного ослабила хватку, и куноичи быстро заехала кулаком ему в лицо. Голова Учихи дернулась вбок, но рука, которой он все еще держал ее, сильно скрутила ее запястья, и Сакура оказалась ловко брошена на землю.

Итачи надавил ногой на шею девушки, чтобы помешать ей встать, удовлетворившись слабым кровотечением и следами зубов на коже, к тому же радуясь пульсирующей боли в своей челюсти. Он был уверен, что теперь выглядел достаточно побитым, чтобы создать иллюзию бурной борьбы с Сакурой. Медик кашлянула из-за давления на свое горло, сжимая руками лодыжку Итачи в попытках насильно сдвинуть ее, чтобы заставить его отпустить ее. Ей еще никогда так не мешал воротник – если бы не он, она бы сломала его ногу, как зубочистку.

Он отпустил ее резко, будто приняв какое-то решение, и Сакура отползла назад и встала, освобождаясь от штанов, в которых запутались ее ноги. Конечно, теперь на ней не осталось ничего, кроме нижнего белья, но у Сакуры были проблемы посерьезнее, чем чувство смущения. Она прижалась к камню, глазами ища дверь, обдумывая идею побега… но в то же время она знала, что у нее нет шансов, и ей не хотелось приглашать Итачи для еще одного тесного физического контакта.

Итачи задавался вопросом, как вывести девушку из строя. Она не должна будет вмешиваться, но в то же время ему было необходимо оставить ее в сознании – в качестве свидетеля, подтверждающего историю Саске. Он знал о воротнике, что был надет на нее; он ограничивал чакру, препятствую ее свободному распространению в каналах. Сама по себе чакра все еще присутствует в ее теле, но может быть использована только в ограниченных количествах. И если носитель ошейника пересекает пределы допущенного, то в результате получает головокружение или иногда даже обморок.

Но вся проблема воротника заключалась в печати, что была высечена на внутренней стороне замка, предотвращающей снятие ошейника прежде, чем замок будет разблокирован. И если воротник разрезать, нарушение уплотнения вызовет выделение токсина, который повлечет за собой паралич, предназначенный для ограничения двигательных функций раба, чтобы найти и поймать того при попытке сбежать.

Итачи знал, что он мог сделать.

- Не двигайся, - мягко поручил он Сакуре, доставая кунай.
Сакура застыла, едва уловив его слова, прежде чем почувствовать внезапное прикосновение холодного, острого металла к своей шее. Она двинулась назад, но Итачи взялся одной рукой за основание воротника и сдернул его с задней части шеи. Сакура вскрикнула, когда игла вышла из нее, но тут же забыла про боль, когда увидела воротник в руках Итачи – коричневая кожа была ровно и четко разрезана.

И он не оставил ни царапины на ее собственной коже.

Какое-то мгновение она чувствовала себя прекрасно. Затем онемение пришло в ее тело с удивительной скоростью, и каждая ее мышца вдруг оказалась будто сделанной из воды. Ноги подкосились, и она упала в объятия Итачи, даже не в состоянии вскрикнуть.

Учиха был на удивление аккуратен, когда поднял девушку, пройдя в центр комнаты и положив ее на холодный камень. Он практически художественно устроил ее конечности, полусгруппировав их, будто куноичи пыталась свернуться в позу эмбриона. Итачи отметил, что кровь с его ладони растерлась по чужой коже, и он намеренно сжал в кулаке уголок белья девушки, позволяя крови пропитать ткань. Он снова одел брюки ей на лодыжки, разбросал вокруг нее лоскуты порванной рубашки, пытаясь придать видимость, что он разорвал одежду прямо на ней, взял то, что хотел, а потом оставил ее там же, где она лежала.

Такое вопиющее оскорбление и унижение разозлит Саске еще сильнее.

Итачи знал, что у Саске было много лет, чтобы подумать над событиями той резни и его объяснениями всего этого. И он также знал, что множество вещей просто не укладывалось в голове. Итачи был совершенно уверен, что любая конфронтация между ним и Саске будет включать в себя некоторые вполне логичные вопросы… которых хотелось бы избежать. Если его брат решит, что он изнасиловал Сакуру, то вполне вероятно он просто обезглавит его в приступе ярости, прежде чем разобраться в подлинности информации.

Сакура чувствовала, как Итачи положил ее на пол, ее руки и ноги не реагировали, как сильно бы она не пыталась двигаться. Но даже сквозь отчаяние некоторая часть ее разума задавалась вопросом, зачем Итачи придумал все эти сложные уловки – ради чего? Он хотел, чтобы Саске решил, что он ее изнасиловал… зачем? Чего он хотел добиться таким способом?

Если, конечно, после стольких лет провокации Саске не стали для него своего рода игрой.

Она увидела, как Итачи поднял воротник и сломал иглу, прежде чем снова обернуть его вокруг ее шеи, создавая иллюзию, что он еще был цел. Ее тело было обращено к входу, и девушка надеялась, что ей удастся увидеть приход Саске, но Итачи специально накрыл несколькими прядями волос ее глаза, очевидно, чтобы у Саске сложилось впечатление, что она лежит в отключке.

Учитывая, что ее тело, казалось, представляло собой кусок мрамора, внутри которого она была заточена, не было абсолютно никакой возможности, чтобы Саске узнал, что она в сознании, и увидел ее глаза.

Тот факт, что она не могла даже убрать с лица мешающие пряди, раздражал и пугал ее. Куноичи никогда особо не ладила с потерей контроля, и Сакуре пришлось бороться с практически удушающим чувством клаустрофобии. И то, что ее волосы фактически ослепляли ее, совсем не способствовало уменьшению этого страха.

Вот-вот начнется отчаянная битва, а она совершенно беспомощна – даже не может повернуться в другую сторону! Черт возьми, да она не увидит ни одной атаки!

«Успокойся, - сказала себе Сакура. – Паникой ничего не добиться. Сосредоточься, мысли ясно и найди выход из ситуации!»

Но что она могла сделать, если неспособна двигаться?

Но когда Сакура заставила себя вспомнить о том, что она знала о воротнике, стало ясно, что именно можно предпринять. Воротник работал с помощью химических веществ, что означало – паралич, вероятно, вызван действием токсинов, поэтому если она пустит чакру по телу, особенно в печень, это поможет избавиться от токсикации, и она, вероятно, восстановится гораздо быстрее.

Тогда Сакура медленно, осторожно попыталась направить свою чакру. Это было трудно, главным образом потому, что она не могла двигаться. Традиционно медики направляют свою чакру на пораженную область через руки, так как концентрировать энергию в этих участках тела гораздо проще, чем пустить ее через сложную систему циркуляции по всему организму для достижения нужных точек.

И так как Сакура должна была восстановиться без участия рук… она знала – это займет некоторое время.

Ну, похоже, от этого никуда не денешься.


Саске практически летел через разрушенный город к убежищу, даже на самую малость не замедляя шага, когда Карин прокричала ему о быстром приближении огромного количества чакры.

Плащ Акацки промелькнул перед ними, а потом они увидели Кисаме со неизменным мечом на плече.

- Где она? – голос Саске был опасно тихим.
- Она у Итачи, - мягко сказал Кисаме. – Саске, прошу тебя продолжить путь в одиночку. Итачи бы предпочел, чтобы остальные подождали здесь.
- Вы трое, остаетесь здесь! – огрызнулся Саске. Он хотел, чтобы они пошли вместе, обеспечив безопасное освобождение Сакуры с поля боя, но он не собирался рисковать, чтобы Итачи причинил ей боль, если придет кто-то помимо него.
- Эй, если этот парень забрал принцессу, разве мы не должны прийти вместе? – заговорил Суйгецу, немного запыхавшись – в конце концов, неистовый темп Саске заставил их попотеть. – Я имею в виду, мы должны убедиться, что она уйдет с нами, не так ли?

Но он разговаривал с воздухом. Саске уже ушел.

Суйгецу выругался.

- Я уверен, что Саске позаботится о Сакуре, - сказал Джуго таким тоном, будто пытался убедить самого себя. Он сжимал пакет Сакуры, будто талисман, и что-то в его глазах выражало борьбу с жаждой крови.
Суйгецу пожал плечами, оставляя слова повиснуть в воздухе. Он посмотрел на Кисаме, решая, бросить ли ему вызов – в конце концов, это была единственная причина, по которой он ушел вместе с Саске, - но он также быстро отмел эту идею. В наказание за быстрый бег к убежищу он слишком устал, чтобы пытаться бороться с таким сильным человеком.

И если вдруг Джуго обозлится, он хотел быть в форме, чтобы в случае чего быстро убраться.


- Твое время вышло, Саске, - заметил Итачи, когда вошел его брат. – Боюсь, нам с Сакурой пришлось поразвлечься без тебя.

Саске знал, что он смотрит на двойников, и что настоящие Итачи и Сакура замаскированы гендзюцу – его Шаринган показывал многое – но он также мог сказать, что реальное состояние Сакуры точно соответствует тому, которое Итачи воссоздал в своей технике.

Что она также раздета, и что синяки покрывают ее тело, будто тени.

Саске говорил себе, что красная ярость, затопившая его, возникла по причине столкновения с убийцей его семьи. Но он знал, что это ложь – у той ненависти было время устаканиться, эта же была холодной и резкой, жесткой и вспыхнувшей именно сейчас. Она была ало-горячей, словно жидкий ожог свежей раны, это новая ярость.

И ее причиной была Сакура – без сознания, свернувшаяся от боли и, очевидно, изнасилованная на холодном полу.

Пока он бежал к укрытию Учиха, он опасался, что Сакура, возможно, страдает от Мангекё Итачи. Мысль, что Итачи мог изнасиловать ее, ни разу не посещала его голову.

«Я должен был телепортироваться…»

- Ты должен был избавить ее от этого, - Саске практически мог почувствовать вкус адреналина и гнева на языке.
Итачи выпустил мягкий, насмешливый звук, который Саске не смог бы называть смехом.
- Но это ты позволил подобному случиться с ней.
Итачи чувствовал, как угрожающие импульсы чакры Саске наполняют комнату – его брат реагировал именно так, как он и рассчитывал. После разрушения Звука много людей распространяли слухи, и он обратил особое внимание на те из них, что касались Саске.

Особенно о том, как Сакура оказалась у него. Судьба женщины из Конохи на базе Звука всегда была плачевной – Итачи подозревал, что изнасилование Сакуры являлось старой фобией Саске, и он не просто надавил именно на этот рычаг, он послал целый заряд молнии по больному месту.

Саске старательно отводил взгляд от Сакуры, зная, что если он увидит побои, покрывающие ее тело, вся его прохладная решимость полетит к чертям вместе с контролем проклятой печати. Аккуратно, незаметно он создал гендзюцу, позволяя иллюзии бороться с двойником – уверившись, что он казался реальным – пока сам прокрался за трон.

Он был всего в нескольких дюймах от неподвижной фигуры Сакуры, подавив желание дотянуться до нее – в первую очередь он имел дело с Итачи.

В то время как тело Сакуры было даже слишком реальным, он мог сказать, что Итачи, сидящий в каменном кресле, как раз таки не был – настоящий Итачи (и настоящий трон) находился в нескольких футах позади иллюзии, скрытый гендзюцу. Но Саске решил действовать так, как если бы гендзюцу оказалось реальностью – это могло отвлечь Итачи и сохранить элемент неожиданности на его стороне.

Поэтому когда его гендзюцу победило клона Итачи, Саске вонзил меч в спинку каменного трона, пронзая иллюзию Итачи прямо в грудь… но не смертельно.

- У меня есть один вопрос к тебе, - прошипел он, играя свою роль до конца.
- Вопрос? – рассуждал Итачи. – Я думал, ты хотел убить меня прямо на месте… особенно после того, что я сделал с малышкой Сакурой.

Кровь запульсировала по венам Саске, эхом отзываясь в его ушах, и на мгновение слова Итачи потонули в порыве ярости. Он крепко сжал зубы и собрал по крупицам всю свою волю, чтобы не напасть на реального Итачи, чтобы вырвать его сердце.

Проклятая печать дрогнула, несколько меток вышли из-под шатающегося контроля и заскользили по плечам.

- Кто третий выживший Учиха? – спросил он, будто его брат ничего только что не говорил.

Сакура уставилась в свои волосы, неспособная на большее, чем просто моргать. Что она слышала? Третий Учиха?

- Зачем тебе знать о нем? – переспросил Итачи; это звучало так, будто он задыхался.

- Потому что я собираюсь убить его после того, как покончу с тобой! – выплюнул Саске. – В ту ночь… Ты сказал, что есть третий. Я понял, что это единственный человек, кого ты не убивал, а значит, он помог тебе разделаться с остальным кланом – даже ты не смог бы перебить всю военную силу коноховской полиции собственноручно. Так кто же это?

- Учиха Мадара.

«Что? – пролетело через мысли Сакуры. – Это случайно не один из основателей Конохи?.. Разве он не должен быть мертв? Если только у них в роду есть еще кто-то по имени Мадара…»

Она могла смутно слышать возражения Саске, схожие с ее собственными, и настроилась обратно на сюрреалистический разговор, несмотря на собственное состояние.

- Мадара жив-здоров, - снова раздался голос Итачи. – Верить мне или нет – решать тебе.
- Я слышал достаточно твоего бреда! – зарычал Саске – Сакура почувствовала, что не без оснований.
- Люди живут своей жизнью, ограниченные тем, что они принимают за истину, и так они определяют реальность, - сказал Итачи, и Сакура подумала, что он выбрал странное время, чтобы удариться в философию. – Но правда – это достаточно расплывчатое понятие, и как таковая она может оказаться лишь миражем.
- К чему ты клонишь? – голос Саске звучал все более раздраженным.
- К тому, как просто ты решил, что Мадара мертв. К тому, как легко ты поверил, что я могу быть милым, заботливым братом.

Сакура не могла вздрогнуть на самом деле, но она мысленно сжалась, чувствуя сожаление к Саске.

Саске почувствовал, как ярость болезненно потекла по его телу. Вся болтовня Итачи о правде и реальности была ничем иным как очередным бессмысленным бредом – в реальности тела их родителей валялись в луже крови; в реальности изнасилованная Сакура лежала без сознания полуметре от него.

В реальности Итачи был монстром. Монстром, которого он наконец-то убьет.