Шаги. Глава 1.

Глава 1.

Рок Ли.

«Да ниспослан будет свет,
В те очи, что смотрят в пустоту…»

Тсуна Момори,
Первый советник Дайме Пятинебесного края,
58 год с заточения Дзюби.

- Ма…кха!.. ма…
Я до сих пор помню тот запах. Зловоние обугленных тел и запекшейся на лице крови.
- Мама…
Мне никогда не удастся забыть той страшной картины. Что открылась мне, когда я имел несчастье очнуться посреди этого кошмарного пепелища. Мой дом, место, где я рос с самого рождения, было сравнено с землей. Обугленные обломки досок, походившие на почерневшие кости исполинского зверя, хищно и зло пялились на меня своими остриями. То, что когда-то, в другой жизни, было красивейшей мебелью и богато расшитыми драпировками, теперь стало пеплом. Легкий летний ветерок, словно в насмешку над моим горем, подхватывал эту измельченную труху и нес её прочь.
Прочь от меня.
- Мама! - едва мой голос окреп, а пелена спала с сознания, я, покачиваясь на непослушных ногах, начал ковылять в сторону лежавшего в пяти метрах от меня тела. Прекрасное кимоно цвета заката, что так любила моя матушка, было скомкано и отброшено в сторону, а обнаженная женщина лежала неподвижно, вся обмазанная копотью. И хоть я еще не мог четко сфокусировать взгляд, вывернутые под неестественным углом руки и обезображенное рваным порезом лицо были мне ясно видны.
- Нет… - тук-тук, тук-тук. Весь мир перестал существовать для меня, семилетнего пацана, и лишь бешено колотящееся сердце отдавалось в ушах громким гулом. – Мамочка…
- Пошли, парень, - сильная широкая рука легла на мое плечо, и я дернулся как от удара током. Слишком резко развернувшись, я рухнул прямо на покрытый обугленными обломками пол и, дрожа всем телом, вытаращился на обладателя голоса. Неприметная серая майка, форменный жилет шиноби и повязка, похожая на те, в которых ходили те ниндзя, что патрулировали нашу деревню раз в месяц. Их смена должна была начаться как раз сегодня. Сегодня, но не вчера.
- Вставай, - немного грубовато, но с оттенком теплоты и жалости в голосе произнес шиноби Конохи. – Не следует тебе дальше оставаться здесь.
* * *

- Эй, придурок, лови!
Небольшой камешек, кинутый натренированной рукой, попал мне прямо в лоб. От боли помутнело в глазах, но я продолжал приседать, сжав зубы и вытирая льющиеся из глаз слезы.
Они смеются. Хотя нет… они ржут. Мои одноклассники по академии ржут как кони, да простят такое сравнение эти благородные скакуны. Такеда, главный заводила в нашей параллели, старается больше всех, сгибаясь пополам от хохота и прижимая руки к животу.
Но мне все рав… Нет, это ложь. Мне не все равно, иначе бы я не рыдал от обиды и не стискивал зубы до боли в челюстях. Но другого выхода нет, ведь здесь я – никто.
- Нет, вы только… - очередной приступ хохота. Такеда хлопает своего приятеля Ишигаву по плечу и театрально вытирает несуществующую слезу. – вы только посмотрите на него! Эй, неудачник, сколько уже раз?
Я не отвечаю, молча продолжая приседать. Ноги уже ноют, да и все тело ломит от усталости, но мне удается выжать из себя новую капельку сил… чуть-чуть… Так всегда. Сильнее, лучше, быстрее и сильнее, но по капле, пока другие скачут вперед семимильными шагами.
- Я к тебе обращаюсь, недоумок! – сильный удар по лицу выводит меня из равновесия, и я падаю на пыльную землю тренировочной площадки. Падаю, приподнимаюсь на дрожащих руках, и, покачиваясь от боли, пытаюсь продолжить упражнение. Падаю – и поднимаюсь. Изо дня в день. Как всегда.
- Да отстань ты от него, Такеда, - брезгливо морщит носик какая-та девчонка. – Он же сейчас помрет, не видишь что ли?
- Твоя правда, Мэй, - с чувством собственного превосходства отвечает мальчишка и плюет мне в лицо. Слюна течет по моему глазу и стекает по щеке, вызывая новый взрыв хохота.
Отстраниться. Сосредоточиться на чем-то одном и становиться сильнее. Сильнее этих плевков, одноклассников, Такеды… сильнее всех, кто сделал меня и мою жизнь такой. Медленно, когда каждая новая ступень к силе дается невероятными усилиями, а рядом, перескакивая через три, вприпрыжку бегут другие. Но я могу только так. Сильнее, выше, больше…
- …три… - вырывается из моих горящих огнем легких. Такеда и остальные замолкают, с интересом уставившись на меня.
- Что ты там вякнул?.. – издевательски тянет кто-то, заглядывая в мое покрытое потом и грязью лицо. Неважно кто. Важно только…
- Семь тысяч… - выжать последние соки из этих проклятых, слабых ног и подняться. – восемьдесят… четыре…
Хохот. Плевки. Удары. И снова хохот. Выше, сильнее, больше…
Чтобы стереть их всех с лица земли.
* * *

Мерный стук деревянных сандалий убаюкивал уставший и сонный разум Майто Гая. Едва вернувшись с миссии, молодой и перспективный джонин был вызван в резиденцию Хокаге для решения одного срочного вопроса. Старик Сарутоби мерил шагами свой круглый кабинет, пыхтел излюбленной трубкой, распространявшей тяжелый запах табака, и заунывно читал досье какого-то паренька из академии.
- Рок Ли, девять лет, – скрипучий и кряхтящий голос Профессора Скрытого Листа отражался от стен негромким эхом, что действовало на откровенно скучающего шиноби как колыбельная. – Родился в маленькой деревеньке близ границы со страной Молний. В возрасте семи лет его дом вместе со всеми родственниками был уничтожен группой миссиннинов Скрытого Облака с целью грабежа. Спустя три дня был поселен в общежитии для беспризорников Конохи и определен в первый класс Академии шиноби. Физически здоров, не имеет хронических заболеваний. Система циркуляции чакры отсутствует как таковая, вследствие чего мальчик не имеет способностей к ниндзютсу и гендзютсу. Проявляет незаурядное трудолюбие на уроках физической подготовки, хотя и здесь его таланты весьма и весьма малы. Асоциален, есть подозрения в нарушении психики. В классе рассматривается как объект насмешек и издевательств… Что скажешь, Гай?
С трудом разлепив уже успевшие сомкнуться глаза, джонин встряхнул головой и непонимающе уставился на сосредоточенно сверлящего его глазами старика.
- Эм… - проклятая трехнедельная миссия, сожри её Кьюби! – Вы что-то сказали, господин Хокаге?
Хирузен закатил глаза и с видом учителя, объясняющего умственно отсталому ученику таблицу умножения, рявкнул:
- Гай, соберись! От нашего разговора может зависеть судьба этого мальчика! – тон Третьего не оставлял сомнений в серьезности его слов, поэтому Майто Гай, собрав все силы в кулак, придал своему лицу самое строгое выражение.
- Паренек безнадежен как шиноби, господин Хокаге. Я не понимаю, чего вы хотите лично от меня?
- Гай, ты не замечаешь определенного сходства между тобой и этим Ли? – голубые глаза Третьего лукаво сверкнули из-под го широкополой шляпы. – Отсутствие чакры, феноменальное трудолюбие…
- Сарутоби-сенсей, - смекнув, что разговор перешел в плоскость личных качеств, джонин позволил себе легкую фамильярность. – В свое время я добился всего только своими силами. Если этот самый Рок Ли действительно захочет стать шиноби, он землю сгрызет, но добьется своего. Если же нет… То я тем более не вижу смысла тренировать такого ученика.
- Ваши жизненные обстоятельства разнятся, Гай, - грустно выдохнул Хирузен, выпуская колечки дыма. – У тебя был дом, были родители, да упокоятся они с миром, в конце концов у тебя есть чакра. Этот же молодой человек, по сути дела, не имеет никакого будущего, если ему не помочь. Ты – лучший боец традиционного тайдзютсу в Конохе и единственный, кто может спасти его в этой ситуации.
Спать… Нет, сначала поесть, затем принять душ, а потом спать… Сила юности простит эти естественные человеческие потребности. Наверное все эти мысли были написаны на лице молодого шиноби, потому как Третий, после пяти минут игры в гляделки с сонным подчиненным, заранее понял его ответ.
- Иди, Гай, - джонин встрепенулся и, с плохо скрываемым ликованием на лице, торопливо поклонился и уже был на полпути к выходу, как строгий голос Хокаге одернул его. – Иди к Западным воротам. Там ты присоединишься к группе Какаши, и он проинструктирует тебя о новой миссии. Захвати с собой теплые вещи – ваша конечная точка назначения это Страна Снега. На все у тебя есть десять минут.
- Но… - обреченно заскулил Гай, но Сарутоби быстро перебил его, ударив кулаком по столу, от чего несчастный сын дуба разломился пополам.
- Немедленно! – и подхваченный скудным дуновением Силы юности, зеленый зверь Конохи моментально испарился в облачке белесого дыма.
- Прости, пацан, - печально вздохнув, прошептал Хирузен. Досье на Рока Ли плавно опустилось на обломки стола. – Но, видно, не судьба…
* * *

- Ты хочешь отомстить им?
Голос этого паренька такой высокий и по-детски звонкий, что от этих стальных ноток, пропитанных гневом, мне становится жутко. Очередной порыв холодного ветра, и меня заносит немного влево.
- Хочешь? – переспрашивает он, сильнее сдавливая мою руку. Чувствую, как жалобно хрустнули суставы, но я терплю, сжав зубы. И молчу. Как всегда.
- Отвечай!
Молчать. Не говорить. Не опозориться. Внезапно этот мальчик дергает моя вверх, и в следующую секунду я обнаруживаю себя лежащим на отвесной скале. Но не под ней.
- Если ты умрешь… - тяжело дышащий, мальчик нависал надо мной, яростно сверкая глазами. – ты согласишься с ними! Они говорят, что ты неудачник, и ты будешь им, пойдя на поводу у этих шакалов!..
Вдох – выдох. Я зажмурился, прячась от гнева в его взоре и от собственной ничтожности. Перебинтованные руки со сбитыми костяшками скребут по голым камням, оставляя на них неровный узор кровавых дорожек. Он прав. Я похож на ошибку природы. Слишком слабый, чтобы учиться. Слишком трусливый, чтобы выдержать удар. Слишком глупый… Сброситься со скалы Хокаге, как ни посмотри, не могло быть идеей умного человека.
- Что… - цежу сквозь крепко сжатые зубы, еле выдавливая из себя слова после стольких мыслей. - …что же делать?
Мой голос больше похож на скулеж раненного щенка, нежели на исповедь героя-мученика. Привычка закрываться от всего мира при первых же признаках опасности не забыта, но я не чувствовал никакой угрозы от этого паренька надо мной. Гнев, ненависть, силу – да, но направленные не на меня.
- Ты столько тренируешься до потери сознания, что уже и так должен был найти ответ, - серьезные, не по-детски жестокие и печальные слова срываются с его уст. Проникая в самое сердце моей души. – Пока другие становятся сильнее за час, тебе требуется неделя. Прием, на изучение которого отводятся считанные дни, недоступен тебе месяцами. До сих пор не понял?
У моего спасителя странные глаза, неправильная осанка и страшный голос. Парень говорит вещи, о которых не задумываются порой и древние мудрецы, но одновременно совершенно по-мальчишески размахивает кулаками и брызжа слюной. Тук-тук. Тук-тук…
- Если ты поможешь мне стать сильнее всех тех отбросов, что превратили мою жизнь в Ад, я… - запинаюсь на полуслове, будто увидев приведение. Что-то неправильное и неестественное сквозит в наших словах, возносится к высотам жизни и распускается бутонами ошибок. Бутонами, которые в этом мире окрашиваются только в красный цвет.
- Нет, - резко перебив меня, он отворачивается и делает шаг в сторону обрыва. Нелепая, вся в подпалинах, одежда висит на нем мешком, грязные волосы торчат клоками, словно кто-то резал или вырывал их, а худенькое тело восьмилетнего пацана смотрится до того жалостливо и одиноко на фоне усыпанного ярко сверкающими звездами неба, что на мгновения я даже забываю о нашем разговоре. Но вот мальчик вновь поворачивается и мне становится хорошо видно его лицо, ранее скрытое ночными тенями, а теперь освещенное прекрасной Цукиёми.
Впалые щеки и крупные круги под глазами выдавали в нем частенько голодающего и страдающего недосыпанием. Три симметричных алых шрама по диагонали прорезал лицо мальчишки, придавая ребенку грустный, но одновременно и строгий вид. Я удивленно отшатнулся, когда понял, что вязь черных символов на лице паренька – не моя больная фантазия или прилипшие к потном лицу волосы, ведь сам он при свете луны оказался блондином, а самая настоящая сеть печатей, которыми пользуются сильные и опытные шиноби для выполнения сложнейших техник. Татуировки покрывали все лицо незнакомого мне пацана, исчезая за воротом старой поношенной майки.
- Мы оба сейчас слишком слабы, чтобы выжить, - прошипел он сквозь зубы, будто давясь собственными словами. Глаза цвета чистой лазури снова вспыхнули алым огоньком, погасшим в следующее мгновение, а их обладатель, в два шага преодолев расстояние между нами, впился взглядом в мое лицо. – Я помогаю тебе, а ты помогаешь мне. Но запомни, - тычок в грудь. – Если согласишься, то от нашего уговора тебя освободит только смерть.
Наверное, в тот момент по моей спине должны были пробежать мурашки, а на лбу выступить испарина. Но этого не произошло. Почему-то я воспринял как должное все эти угрозы и резкие слова.
- Не думай, что я шучу, - серьезным тоном продолжил парень, видя отсутствие всякой реакции с моей стороны. – Как и тебе, мне нечего терять, не за что бояться. Вот почему мы нужны друг другу. Ты согласен?
Маленькая и тонкая детская рука, протянутая для скрепляющего наш договор рукопожатия. Мысли, сомнения… но мое сердце не колотится как сумасшедшее, а значит…
Все правильно.
- Да, - две детские руки крепко сжимают друг друга. Луна и звезды, ночные небесные правители свидетели наших уз, что крепче и превыше всего. Мы были так малы и неопытны, что потом, много лет спустя, я вновь возвращался на ту скалу и думал: правильно ли я поступил? Но тогда в моей голове копошились мысли совершенно иного плана…
- А как тебя зовут?