Шум дождя

Тихие шаги, спрятанные в шуме дождя, не смогли ускользнуть от ее чуткого слуха. Она не стала вставать с небольшой кушетки, где проводила почти все время, лишь незаметно напряглась, готовясь парировать внезапное нападение. Меж тоненьких пальцев мелькнул бумажный сюрикен и затаился подобно змее.

— Ты всех встречаешь в полной боевой готовности, или лишь моя персона удостоилась такого внимания? — усмехнулся незваный гость, но на всякий случай коснулся рукояти оружия.

— Разве тебе не говорили, что приходить без приглашения в чужой дом — это признак плохого воспитания? — даже не удостоив Хидана взглядом, ответила девушка и заметно расслабилась.

— Плохой или хороший, кому какое до этого дело. Мне просто захотелось сюда прийти, поэтому я и пришел. Зачем мне ждать для этого приглашения? — он даже не пытался скрыть своего недовольства.

Взгляд Хидана оторвался от рук девушки, уже не обремененных тяжестью оружия, и изучающее скользнул по хрупкой обнаженной спине, лишь слегка прикрытой плащом с неспешно плывущими на нем алыми облаками.

— Я, между прочим, скучал, — быстрое движение руки шумно разрезало воздух, и в то же мгновение кончик одного из лезвий косы замер меж соблазнительных плеч Конан.

— У тебя довольно странная манера выражать чувства, — голос девушки не дрогнул, и даже когда лезвие, едва касаясь, скользнуло вдоль спины, оставляя после себя еле заметный кровавый след, ничуть не выдал её волнения.

Плащ упал на пол, оголив красивый стан и упругие ягодицы, и вскоре скрылся под точно таким же куском ткани.

Теперь от обнаженной Конан Хидана отделяла лишь собственная медлительность. Шаг, еще один, и вот он уже словно хищник навис над своей добычей.

— Неужели даже не взглянешь на меня? — его не интересовал ответ, он и так был ему хорошо известен.

Конан не только посмотрит, но и обязательно прильнет к нему. Кончиками пальцев коснется волос, а ее губы прижмутся к его губам. Ведь, если бы это было не так, Хидан не стал бы тащиться в такую даль. Однако даже если ответ все же окажется отрицательным, он просто возьмет силой то, зачем явился. Не в его характере было отказывать себе, особенно если чего-то хотелось. А ее он хотел сильно.

Желал настолько, что от аромата соблазнительного тела рвало крышу, и если бы не организация, Хидан взял ее бы прямо там в лесу, без слов представлений и стремной работенки, на которую подписался сам. Не забыв после украсить ее тело смертоносными прикосновениями своего оружия, дабы преподнести богу заслуженное приношение. От этих мыслей желание с новой силой охватило шиноби, и если бы не холодные пальцы, которые уже легли на его торс, неизвестно чем могла бы окончится эта встреча.

Конан сидела на кушетке, а штаны, что он планировал оставить напоследок, уже были наполовину спущены. Возбужденный член упирался в мягкую грудь, и лишь от одного этого ощущения хотелось накинуться на девушку, не теряя ни секунды. Закрыть эти янтарные глаза, которые даже снизу глядели на него с нескрываемым презрением, зажать рот, и, доставив как можно больше боли, овладеть ей.

Однако Конан уже сама решила, чего хочет. Одной рукой лаская член, она второй неспешно очерчивала контуры отлично сложенного тела. От широких плеч холодные пальчики скользнули по проступающему прессу и замерли на бедрах. Секундная заминка и вот ее рот, словно дразня, коснулся головки члена. Потом еще раз, и еще, Конан едва прикасалась к ней губами и ласкала языком, не забывая при этом помогать себе рукой.

Она редко давала своим чувствам волю, а уж в постели и того реже. Хидан, не ожидавший такой инициативы, расслабился и прикрыл глаза.

От наслаждения руки сами потянулись к ее голове и с удовольствием погрузились в густые, темно-синие волосы. Грудь тяжело поднималась от напора ласк, еле сдерживая застрявший в горле стон, что так и рвался наружу. Он смотрел на нее сверху вниз и не мог сдержать улыбки похожей на оскал. Хидану уже сейчас хотелось кончить ей прямо на лицо, что при других было так безразлично к нему, и смотреть, как с её губ стекает сперма. Но если он так поступит, то все закончится. А это было бы слишком быстро, слишком просто. Парню хотелось как можно дольше ощущать это чувство превосходства.

Его пальцы впились в короткие пряди и сжались в кулак. Конан вскрикнула от боли, и бумажный цветок, украшавший ее голову, слетел на холодный пол. На мгновение их взгляды пересеклись. В ненавистных глазах парень различил такой желанный испуг и, неохотно ослабив хватку, отступил.

Наблюдая, как Хидан избавляется от остатков одежды, сковывающих движения, Конан пыталась понять, что сдерживает ее, не давая убить этого эгоиста, и тут же сама находила ответ.

Он давно привлек ее внимание: высокий, статный. Она считала его лишь заменой Яхико и порой, совсем позабыв об этом, отдавалась ему, как когда-то любимому. Но Хидан был другим. Ему не нужны были чувства — парень жаждал удовольствия. Грубого, дерзкого, граничившего с животным инстинктом безумия. Он и сам был безумцем. Был садистом и именно поэтому так подходил на роль любовника. На роль того, кто спасет ее от одиночества, и никогда не потянет за собой в омут под названием «Любовь».

Время, упущенное из-за одежды, ничуть не остудило двоих, а даже наоборот, добавило остроты в эту скоротечную встречу. Взгляд Хидана скользнул к кушетке — Конан сидела все там же. Томные глаза смотрели в никуда, а влажные губы были слегка приоткрыты. Её кожа была похожа на снег. Такая же чистая, белая. Как же ему тогда хотелось окропить ее алым. Растерзать. Еле сдерживая свои порывы, он сел на кушетку и прикоснулся к тонкой шее девушки. Под подушечками пальцев чувствовался бешеный пульс. Вторая рука, обнимая, легла на тонкую талию и резким движением заставила Конан почти упасть к нему на грудь.

Конан чувствовала его ровное дыхание на своей щеке, ощущала, как губы оставляли влажные следы на её теле. Рука, которая не так давно лежала на шее, медленно скользнула к груди и легонько сжала. Пальцы, играясь, прикоснулись к набухшим соскам, и девушка не выдержала. Сдавленный стон разрезал тишину пещеры, до этого заполненной только шумом дождя.

— Твой голос как всегда прекрасен. Ох, если бы он вместо бесполезных разговоров о мире шептал слова молитв, — где-то на границе собственного сознания едва слышно произнес Хидан в темноту.

Конан вздрогнула, но не от слов, она ранее слышала их. Виной были его прохладные пальцы, которые уже проникли в ее лоно. Настойчиво, дерзко, совершенно не заботясь о том, какую боль это может доставить. С каждым разом движения становились все резче, и Конан, не выдерживая напора, хотела было отстраниться, но Хидан лишь сильнее прижался к ней, его губы уже нашли её, и язык, не встретив сопротивления, без проблем скользнул в рот.

Поцелуй вышел страстным, даже жадным, однако в тоже время успокаивающим. Конан расслабилась, но только на мгновенье. Ведь то было лишь иллюзией спокойствия. Мираж, возникший на обманчивой глади воды, под которой уже разворачивалась буря.

Свободная рука Хидана, некогда обнимавшая хрупкое тело, дотянулась до взъерошенных, синеватых волос и с силой дёрнула их назад.

Конан натянулась, словно тетива, и тут же почувствовала, как он вошёл в неё. Лёгкий спазм разлился внизу живота, и, с шумом выдохнув, девушка уткнулась ему в шею.

Хидан скалился от удовольствия, которое давала чужая боль, но теперь вел себя более спокойно. Он по-прежнему старался оттянуть момент, и потому теперь не болью, а своей сдержанностью продлевал её мучения.

Секс — это единственное, что связывало их. Только это Хидан мог дать ей, не прося ничего иного взамен. Да и что Конан могла предложить? Свою душу? Она давно принадлежала организации. Сердце, давно переставшее биться для мужчин? Тело — единственная вещь, которая могла использоваться как разменная монета в их странных отношениях, что на удивление устраивали обоих.

Хидан ускорил темп и тут же скривился, чувствуя, как острые коготки впились в спину.

Эта дождливая ночь сближала их, заставляла сердца биться в унисон, а тела сливаться в единое целое. Она пела для них, отбивая такт тысячью капель, разбивающихся об землю, и дарила им покой. Пряча в себе боль и стоны, как некогда чужую кровь и слезы, она скрывала их под своим крылом, заставляя забыть обо всем. И они забывали. Растворялись в темноте и в безумной неге, укрывающих подобно одеялу. Тонули друг в друге, чтобы с приходом первых лучей снова охладеть, высохнуть, как пересыхает ручей с приходом засухи.

Хидан с силой впился в белоснежную кожу Конан зубами, и она почувствовала, как он резко вышел из нее. По внутренней стороне бедра потекло его семя, горячее, как и ее кровь, бегущая по шее после последних прикосновений. Девушка взглянула в его глаза, но в них ничего не осталось, лишь безумный блеск удовлетворения. Конан не без усилий поднялась и направилась в соседнее помещение, желая ополоснуться. Хидан никак не отреагировал, оставшись на кушетке. Сидел, запрокинув голову назад, и никуда не торопился. Однако, когда девушка вернулась, его уже не было, лишь внутрь пробивались первые лучи восходящего солнца.

Он ушел тихо и забрал дождливую ночь с собой, совсем как когда-то Яхико. Но Конан даже не удивилась, она и не желала чего-то большего. Просто где-то в глубине души надеялась, что Хидан вернется, и ей больше никогда не придется наслаждаться шумом дождя в одиночестве.