Соколы

Хинате легко было ходить, дышать, спать и двигаться, поэтому Хьюга даже без обследований понимала, что на этот раз им ждать лишь одного ребёнка. В этом не было больше тайны – как старшие, но ладонь девушки всё равно порой ложилась на живот, а Мадара в беспокойные ночи обнимал её со спины и смыкал пальцы над пупком.
Пару недель назад Учиха рассказал ей, что у него было много братьев – четверо, все младшие. Что лиц он их, кроме Изуны, почти не помнил, так как умерли все рано, однако порой касались его странные воспоминания, когда смотрел на подрастающих своих детей.
Наверное, дети всегда одинаковые – во все времена.
И Хинате матерью оказалось быть в радость. Правда, кажется, их уже всего будет четыре.
Ну как взрослый мужчина мог быть… таким?
- Ты будешь ругаться?
- Я когда-нибудь ругалась? – укоризненно.
- У тебя такое лицо, будто очень хочешь.
- Может быть, - со вздохом.
Ведь ладно ещё дети с ног до головы в слякотной грязи; им пришлось вернуться в Аме, хотя Хьюга уже слабохарактерно надеялась сбежать ближе к родам в лучший климат. Но Мадара был в точно таком же виде – с волос грязная вода течёт, одежда пропиталась ещё хуже, чем, бывало, кровью, а вид вроде виноватый, но не искренне.
А ещё все трое что-то прятали за спиной.
Девушка снова вздохнула. Ну, вот как она с четвёртым – именно с четвёртым – нянчиться будет? Учиха, оказывается, тоже не вырос.
- Мы не нарочно, мам, - Изуна понуро уставился на носки собственных сандалий: он рос мальчиком послушным и тихим, любившим книги больше шумных игр, однако оказался окружён слишком буйными на голову личностями.
В маму весь, Хинате его порой расцеловать хотелось.
- Да, там просто… он просто сбегал, а мы спасали!.. кое-кого… - подхватил было Карасу, но под конец сдулся.
Девушка нахмурилась и глянула на Мадару, чтоб не отдувался за счёт младших. Однако вместо лишних слов мужчина вдруг продемонстрировал ей невероятно грязный, запутанный, однако живой комок мокрых перьев.

Птица перестала кусаться – видимо, основную часть сил она истратила на вопли от страха и бегство от мужской части её семьи – и недовольно перебирала по столу когтистыми лапами. Судя по ним и острому, загнутому клюву, птица была хищной: то ли сокол, то ли ястреб, но Хината не особо разбиралась.
Хотя те вроде больше…
- Это дербник, - произнёс Мадара, отрезая бинт. – Это соколы маленькие, он больше и не вырастет.
- Это мальчик? – сунулся ему под руку Карасу.
- Угу… Самки у них побольше. Хотя это ещё молодой, может, подрастёт.
Хьюга задумчиво подпёрла голову рукой. Кажется, Учиха знал, о чём говорил, а так же что делал: причина всей буйной деятельности заключалась в том, что у сокола было перебито крыло. Как наперебой рассказывали дети, дербник запутался в бесконечных проводах в верхотуре Аме, свалился, ударился и «ну во-обще-е-е».
Под это их «ну во-о-бще-е-е» Хинате удалось близнецов поймать и сунуть в ванную. Теперь они были чистые, в пушистых белых полотенцах.
Мадара остался грязным.
Девушке это не нравилось – эстетически и в бытовом плане.
Сокол нервничал. Он слишком устал, чтобы активно улетать или обороняться, и, возможно, повредил крыло ещё сильней, чем было, но поглядывал на Мадару недоверчиво-испуганно и держал хвост и здоровое крыло раскрытыми. Выждав момент, он ловко вцепился мужчине в палец.
- Папа! – хором.
- Мадара?.. – удивлённо.
Хината была уверена, что Учиха успеет убрать руку. Шиноби как никак.
- Всё нормально, - отмахнулся мужчина, не обращая внимания на пару капель крови, упавших на стол.
Сокол вцепился в палец ещё яростней. Мадара аккуратно погладил его по перьям, терпеливо дожидаясь, пока тот разожмёт клюв сам.
Внезапно хватка его ослабла. Перестав ощущать угрозу, птица успокоилась. И позволила перевязать себе крыло даже с каким-то виноватым видом.
- Это умные птицы, - пояснил Учиха. – Я его не тронул даже после укуса – и теперь он не так боится. Тише-тише…
Мужчина бережно завязал узелок.
- Он же поправится?
- Мы же его оставим?
- Спросите у мамы.
- Ма-ам!
Хината послала тяжёлый взгляд Мадаре, но тот с неподдельным интересом увлёкся птицей. Учиха разглядывал гладкие перья, форму клюва, осторожно трогал гладкую спину и от окружающего мира с лёгкостью отключился. Опять захотелось хмуриться, но Хьюга передумала.
Дети лезли на колени и смотрели умоляюще.
Вот же котята.
А может и соколята.
- Как ухаживать-то за ними… - неуверенно пробормотала девушка.
- Как крыло пройдёт – его можно в птичник отнести, на почте. Потом обучить – для охоты или как раз как почтового. Кормить мясом... Ничего сложного.
- Ты это знаешь в теории или на практике? – осторожно.
Потому что практика показывала, что Мадара очень многое знал в теории. А что из этого не знал на практике – проверял, не всегда думая о последствиях.
- Знаю. Соколиной охотой занимался. Давно… но птицы не меняются со временем.
Дети вертели головой между родителями. Суть они уже уловили: папа на их стороне, и осталось только уговорить маму. Близнецы уже открыли рот, но Хината отмахнулась:
- Оставим.
- Ура! – вместе.
Сокол попытался забить крыльями, недовольный шумом. Учиха шикнул, и Изуна с Карасу притихли, но забрались на стулья и с любопытством поглядывали на нового питомца.
Ну, почему не простая кошка?..
Потому что Учиха – все соколы в небе, должно быть. И потому что глаза у Мадары заблестели: нравилось ему, обрадовался, вспомнил, быть может, чего. Как бы только теперь оторвать его от сокола и тоже отмываться отправить.
Мадара ведь мечтательный, как мальчишка. Нечего у него мелькнувшую тень восторга отнимать всякими надуманными глупостями.
Хината тронула пока плоский живот. Она так этих троих Учиха любила…
Но пусть следующей будет девочка. Хьюга.