Солнце мира Цукиёми.

Бок керамической чашки без ручек – гладкий, приятный на ощупь. Если в неё налит чай, то горячий, а после раковины – покрыт холодными капельками воды, так как Наруто никогда не вытирает посуду после мойки.
Деревянный пол – тёплый. Когда идёшь по нему после душа, можно с лёгкостью поскользнуться на лакированном дереве, но шлёпанье босых ступней поначалу казалось Итачи очень забавным.
Кровать в центре комнаты, пять его средних шагов до двери точно налево, но с тех пор, как Удзумаки сдвинул их кровати – всего три. Он тогда не спрашивал, а Учиха не возражал, хотя какой из него, слепого, теперь Учиха. Просто так получилось, что их – это слово было приятно перекатывать на языке – жизнью руководил Наруто.
Наруто проводил спонтанные перестановки в доме, после водя Итачи за руку, чтобы тот смог всё «осмотреть».
Наруто закупал продукты в магазине, так как Итачи ещё не настолько хорошо освоился в мире запахов и звуков, чтобы спокойно ориентироваться снаружи.
Наруто накупил ему кучу книг, написанных точечным шифром*, в котором Итачи разобрался в самые короткие сроки. Удзумаки просто спрашивал, чтобы ему хотелось почитать, Учиха называл, а если нужный экземпляр в адаптированном варианте находить не удавалось, то Наруто зачитывал ему вслух. Стараясь угодить, он читал громко и с выражением, буквально театр одного актёра устраивал. Итачи бы ни за что никому ни признался бы, что иногда нарочно просит его купить какие-нибудь редкости, лишь бы вдоволь наслушаться громкого голоса с приятной хрипотцой.
Наруто спас ему жизнь, так и не объяснив, зачем. Всё, что знал Итачи – Удзумаки преследовал Саске, но опоздал. Вместо младшего Учиха он нашёл старшего. Потом куда-то тащил, бессознательного, выхаживал...
Итачи весьма смутно помнил это время. В памяти калёным железом отпечаталось лишь острое желание смерти.
А вот зачем Наруто это сделал - никогда не спрашивал, так как чувствовал, что этим только всё испортит.
- Итачи!!! – вечно он кричит; топот ног, нарочито громкий шорох одежды. Хотя Учиха подозревал, что Удзумаки специально шумит: когда он думает, что Итачи спит, то ухитряется ходить тише пустынной кошки. – Я в город, тебе купить данго?!
- Как хочешь, - не повышая голоса, ответил Итачи, прекрасно зная, что его услышат. В книге попалось непонятное место и теперь, пытаясь расшифровать его по контексту, парень не хотел лишний раз отвлекаться.
- Ясно, куплю, две упаковки, как обычно, - хлопнула дверь, из открытого окна донеслось. – Я скоро!
Две ступени от порога, шорок гладкой, обласканной морем, гальки... Тишина. Хотя нет, не тишина, но музыка разбивающихся о берег волн, крик чаек и играющийся в прибрежных зарослях ветер уже настолько привычны, что это можно прировнять к тишине.
Итачи здесь очень нравилось. Нравилось море. Нравились блики солнца на воде – он их не видел, но мог с лёгкостью их представить. Нравились запах и вкус соли: он изредка окунался, да и Наруто вечно приносил с собой этот привкус, а запах напоминал ему об оставленном в другой жизни напарнике.
Эх, Кисаме, Кисаме... Ему бы тут тоже понравилось: море и простор Хошигаке любил.
Наверное, Наруто именно поэтому и выбрал это место. А ещё солнце, тут было много солнца, Учиха его кожей чувствовал. Днём - на небе, а ночью оно заваливалось спать рядом с ним, ластилось под руки и безвозмездно согревало.
Раньше в его жизни точно не было столько солнца.
Итачи искренне считал, что, учитывая то, как искалечена теперь жизнь любимого брата, он этого не заслужил.

Удзумаки шумит только тогда, когда знает, что его кто-то услышит. Возможно – когда он совсем один. Эдакий парадокс.
Но Итачи старательно притворялся спящим, и услышал Наруто лишь потому, что со дня его не-смерти слух невероятно обострился. Впрочем, тот быстро раскусил его обман.
- Итачи, Итачи, Итачи, Итачи... – потянулся, лёг рядом, уткнулся носом в плечо, грея озябшие – по вечерам на побережье холодно – ступни о ноги Учиха. От волос Наруто пахнуло солью и солнцем. Запустив в них руки, Итачи почувствовал на кончиках пальцев крохотные гранулы. Раньше он то и дело порывался попробовать их языком.
- Наруто-кун, как давно ты был в Конохе? – строго спросил Итачи, через силу разрушая атмосферу уюта и тепла.
Наруто напрягся и обнял его за пояс. Учиха ласково потрепал его по волосам, однако, вопросительным «Наруто-кун?» не дал уйти от ответа.
- Ну, там Саске...
- Как он? – Учиха резко перебил, не в силах совладать с собой.
- Хорошо. Ну, Сакура-чан писала, что с ним всё хорошо, - Удзумаки сделал акцент на том, что так писала его подруга и сам он, вроде, не знает, и продолжил. – Просто я, когда его видел в последний раз... он вроде и Саске, и какой-то не Саске, и я запутался, да ещё ты... Понимаешь... – парень путался в словах. Какая-то мысль вертелась у него в голове, но Наруто никак не мог облечь её в грубую и ограниченную форму человеческой речи.
- Понимаю, - отрезал Итачи. Отчасти, он и вправду понимал.
Отчасти уже ощущал, что этот разговор ни к чему не приведёт.
- Но тебе стоит быть осторожней, - поддавшись внезапному порыву, Учиха поцеловал его в висок. Чёрт, Наруто же ещё совсем ребёнок, со светлыми мечтами и идеалами... Он не должен быть здесь, с ним. – Иначе тебя могут начать искать всерьёз.
- Не найдут, - сонное бормотание.
- Если не найдут- то зачислят в отступники.
Спина Удзумаки дрогнула – это он тихо засмеялся.
- Ничего... – сквозь смех выдавил он. – Саске вернёт меня в Коноху...
Итачи улыбнулся дурацкому каламбуру. Наруто поёрзал и засопел.

- Наруто, я не пойду.
- Ну пошли-и-и...
- Нет.
Что-что, а перспектива выходить на улицу Итачи не прельщала. Не то, чтобы там было плохо, но, не зная территории, Учиха чувствовал себя беспомощным котёнком.
Но о патологическом упрямстве Наруто забывать тоже не стоило.
- Ну пошли гуля-я-ять, червяк домашний, ну пошли-и-и...
Червяком его ещё никто не называл.
Учиха замешкался на долю секунды. Удзумаки этого хватило: закинул на плечо, как девушку, преодолел расстояние, дальше которого Итачи никогда не заходил и осторожно поставил на землю. Сердиться на него не было ни сил, ни желания.
Галька под босыми ногами была привычно отшлифованной и тёплой. Такой приятно касаться. Волна лизнула ступню, Учиха вздрогнул.
Интересно, Наруто специально притащил его так близко к кромке воды?
Итачи честно попытался сосредоточиться на ощущениях. Почувствовать себя и мир вокруг, как часть себя. Вычленить запахи и звуки, тактильные ощущения босыми ногами, чтобы заглушить иррациональных страх неизвестности.
Парень не понимал, откуда он и как сохранился, избежав возмездия его окровавленных рук. Любой страх должен был исчезнуть, как только катана опустилась на лебединую шею родной матери.
Смешно – Учиха Итачи боялся идти вслепую, боялся глупо, ведь сейчас максимум, что могло случиться: он неловко оступается, падает и слегка ударятся. Большинство ран – гораздо больнее.
Но всё равно страшно.
Наруто подбежал, чем-то смеясь, взял за руку – тепло – и потянул вперёд, заставив ускориться.
Раз шаг, два шаг, три шаг, камень, который Удзумаки не заметил, краткий полёт...
Приземление вышло мягким: у Итачи остались ещё рефлексы. Ну, и Наруто был довольно мягкий.
Удобный. Тёплый. Солнечный.
Приятно.
- Наруто, зачем ты спас мне жизнь?
Итачи очень редко обращался к нему без суффикса, он и сам не знал, почему.
А подобные вещи... Такое неприлично было спрашивать.
- Ну... Саске тебя вроде как любит... ну, тогда ненавидел, а так – любит, - начал говорит Наруто спустя долгую минуту «тишины». – А потом Цунаде-баа-сан рассказала... Не всем, но мне, так как хотела, чтобы я передал Саске...
- Ясно. И?
Ещё более долгая пауза. На этот раз – давящая.
- Он не поверил, – тихо, глухо.
Учиха сглотнул кислую слюну. Опять захотелось умереть.
- Да лан... – беспечно протянул Удзумаки. Его рука шлёпнула по воде. – Всё наладится.
Самое интересное, что Наруто был на сто процентов в этом уверен. А это было опасно.
Потому что Итачи верил ему безоговорочно.

Итачи мог убить.
Итачи две недели учился заново пользоваться палочками; Наруто тогда ещё смеялся над ним, так как Учиха не мог поймать ими еду.
Но Учиха Итачи с лёгкостью вскрыл горло трёх шиноби. Кунай, с которым он не расставался, пропорол чужую плоть ровно три раза, тяжелые тела упали на пол... И всё.
Быстро.
В слепую.
На одних рефлексах.
А теперь он не мог убрать трупы, так как не видел их.
Ха. Ха.
Запыхавшийся Наруто явился ровно через минуту и четырнадцать секунд. Через окно.
- Блин, - прокомментировал он происходящее. – Ну ты и даёшь.
Итачи равнодушно пожал плечами.
- А то я там иду, а там трое, не, я справился, но думаю, как ты тут один, вот, пришёл, а ты уже.
О, великая человеческая речь!
- Зачем они приходили? – Учиха поудобней устроился на столе. Перспектива наступить на обронённое оружие его прельщала.
Удзумаки хмыкнул и стал чем-то там шуршать.
Затем Итачи физически почувствовал, как тот замер.
- Что такое? – напряжённо.
- Они из Конохи, - Наруто гулко сглотнул, а у Итачи кровь отлила от лица. Если это за Наруто, если это из-за него... – Из Корня, у них печать на языке.
Из Корня.
Данзо.
Давно уже Учиха не испытывал такого злорадства, да ещё и вперемешку с обжигающим азартом.
- За мной, за тобой?
- А ни за кем, - он ещё чем-то там пошуршал. – У них приказ на бумаге, шифровка, но...
- Мелкие сошки, - закончил за него Итачи.
Если бы охотились за ним или же за набравшим силы Удзумаки, то, разумеется, никакого приказа, кроме устного, не было бы.
- Наруто-кун, подойди сюда.
Три шага.
Наруто трясло, и Учиха стал успокаивающе гладить его по голове. Что такое убивать своих Итачи знал не понаслышке, а Удзумаки в этом смысле было труднее, так как у него не было семьи.
И вся деревня была для него, в некотором смысле, семьёй.
Даже неизвестные прихвостни Данзо.
- Всё будет хорошо, - сказал Итачи.
- Всё будет хорошо...
В гнилом чёрно-красном мире встало солнце, а он дурак, что понял это не сразу.
В конце концов, всё действительно будет хорошо.

*Здесь подразумевается шрифт Брайля - рельефно-точечный тактильный шрифт, предназначенный для письма и чтения незрячими людьми. Но так как Брайль по определению не мог жить во вселенной «Наруто», я решила его имя в тексте не употреблять.