Сотни звёзд.

Сотни звезд.

Он ей больше не пишет чернилами чёрными.
У неё - лишний повод быть чуть послабей.
У неё - сотни звёзд в стенной пустой проруби,
И прежних эмоций (не)больной апогей.

У неё - сотни звёзд в немытом окне с серебром,
И он думает, что риск всё же не так уж велик.
Ему кажется, что она, точно взмахнула крылом,
В лабиринте простом ему создала новый тупик.

Говорят, люди сами - плохие слепые привычки,
И пусть он думает лучше, что ни за что не найти
Её настроений рвано-цветные странички,
И машинальных признаний в вечной любви.

Он ей больше не звонит весной, мартом-апрелем,
И грустный вопрос: "Ты забыла меня иль нет?"
Почему-то слышится сквозь стоны белой метели,
И почему-то в горле комом увяз твёрдый ответ...

У неё по ночам в небе теперь не видно звёзд,
У него - закончились деньги и вороные чернила.
Их на карте дробят больше тысячи вёрст,
Их любовь не течёт по белым набухшим жилам.

...Казалось, и правда было всё не всерьёз.
Чувства сами себе отрыли могилу.


Я рисую и закрашиваю пустую область сердца,
чтобы никто не догадался об этом моём изъяне.
Ну, кто виноват, что мне не помогают средства,
что любой другой кукле, точно в сопле-романе,

Дают наводку на грядущие верные действия?
А я осколки души пытаюсь смехом склеить,
совершенно не поджидая тяжкого бедствия,
которое накатывает эхом горькой потери.

Я слёзы свои замечать не желаю, а они - градом
сверкающим текут по краснейшим щекам.
И отчего же мне кажется, что ты - совсем рядом,
когда я спать не могу одна по ночам?

Моим снам слишком сложно верить в реальность,
а я, считай, что практически ими живу.
Знаешь ли, может быть, это - лишь крайность,
когда тупо твержу: "Без тебя не вздохнуть".

Вот чёрт, моё сердце - чёрная дырка,
растёт и растёт, смешно разбавляясь солёной водой.
Как думаешь ты, моя нежно-кривая улыбка,
сможешь разгладиться этой белой и новой зимой?

А вообще - нет предела глупой надежде,
а вообще - нет предела женским терзаньям:
Мы словно любим рвать себя прежде,
чем уличим дорогих нам в грубом обмане.

Разум безмолвно кричал бы протесты,
веря, как будто услышать смогу его я в тумане.
А я вот...

Я вот рисую тебя и закрашиваю область сердца,
чтобы никто не догадался об этом твоём изъяне.