Страсть с привкусом крови 3 (Глава 4, 5, 6)

Глава 4

От резкого настоящего света заболели глаза, но что это по сравнению с произошедшим и, что греха таить, грациозным кошмаром? Зелень казалась настолько яркой и неправдоподобно красивой, что вначале подумалось о нереальности и этой видимости. Проснувшись, я успела посмотреть на стоящего напротив палача, деспота, спасителя, как тут же многочисленными уколами тело пронзили всеми ощущениями, испытанными в качественной иллюзии. Ранения на коже не появились, процесс происходил на подсознательном уровне, будто организм хотел поведать все запомнившиеся потрясенной психикой испытания. И лишь ухо показалось достаточно влажным для раны, но на проверку не хватило ни сил, ни времени. В следующую секунду моя, можно сказать, безжизненная туша рухнула на колени, а после и вовсе развалилась на липких листьях сорняка.
Мое тело напрочь отказывалось выполнять приказы, и, как назло, зеркала лежали буквально рукой подать. Те самые, которые я когда-то была обязана доставить в Коноху. Итачи стоял, не шелохнувшись, по крайней мере, мне так казалось, так как видела лишь его голени и ступни. Но отчетливо слышимое, будто после суточной тренировки, дыхание заставляло возбуждаться снова.
Тяжело кашлянув, он вдруг рухнул на землю, с немалыми усилиями удерживаясь на руках. Голова была опущена, мышцы плеч напряжены, и даже черная коса, уныло повисшая на них, выглядела обреченно. Озадаченность ослабленного состояния одного из сильнейших преступников отступила лишь тогда, когда я заметила вытекающую с глаз кровь, так контрастно гармонирующую с расцветкой его одежды. Об этом я тоже читала из документов об Акацки: Аматерасу и Цикуеми — одни из сложнейших техник шарингана. Используя их, человеку приходится платить высокой степенью нагрузки как глаз, так и всего организма.
«Нужно подняться», — твердила себе одну и ту же фразу, но слабость, глубокая и полноценно воцарившаяся, шептала обратное. Я лежала и вспоминала жителей Конохи: как я их подведу, не проделав сей путь. Ведь я могла дождаться восстановление команды и… поцеловать пустую пещеру. Нет, не приди бы я раньше, Акацки изъяли б зеркала из хранилища и вскоре спрятали логово так, что не нашли б самые опытные сыщики. Я понимала, что не доставив Иллюзию в Деревню, наша страна продолжит страдать от нападений соседних селений и их регулярного шантажа в экономическом и военном плане. Цунаде доверила миссию мне, как одному из способных ниндзя Конохи, так почему же я такая «способная» распласталась перед врагом и целью задания?
Нет, я ведь так старалась быть сильной, столько изнуряла себя тренировками и даже во снах изучала новые техники. Я внушила себе одержимость знаниями, когда увидела способности Наруто. Его слова «Тренировки нужны для того, чтобы защитить все тебе дорогое» служили долгой мотивацией совершенствования, потому что не хотела подвергать других опасности. Пусть в последний раз, но я желала смотреть в глаза смерти.
Достойный воин управляет битвой, достойный дух — телом. Собрав размером с наперсток свою силу, я начала подниматься на ноги. Организм сопротивлялся до судорожной дрожи в мышцах, но расслабившись на миг, я не поднялась бы снова. Слабость и полное истощение не дали бы даже закричать, но, тем не менее, я оказалась в полустоячем положении. Одолеть пару метров дистанции тоже пришлось несладко, но заслуга ощущалась пальцами — холодное пыльное стекло с тайным могучим эффектом. Замахнувшись, рука ударила по верхнему зеркалу, но оно, вместо того чтобы разбиться, даже не треснуло. Причина во внутренней чакре, которой не хватило даже на силовой удар. Так низко я себя не чувствовала со времен своего двадцатилетия, когда поверила заключенному о золотых залежах под руинами Ман и вместе с Ино целый день бесполезно долбила землю.
Я, конечно бы, могла раздавить их своим весом и однозначно использовала этот вариант, если бы не подозрительный звук за спиной. Насмешливый выдох и вражеский, ощутимый затылком, взгляд. Поразительно, что в таком состоянии органы чувств вообще могли воспринимать детали реальности, но именно они меня и шокировали в следующую минуту, когда я, до порезов ладоней, опираясь на зеркала, выпрямилась во весь рост и настолько резко, насколько было возможно, развернулась. Сильные руки сдавили виски, а в меру сухие губы прижались ко рту. Я лишь успела ошарашено раскрыть глаза, когда язык наглого Саске умудрился пробраться вглубь и касаться всего, чего ему категорически не позволено. Такой сочный и богатый поцелуй абсолютно не вписывался в столь насыщенно мятежную ситуацию. Просто дико и странно получать подобное от этого человека, хотя, чему удивляться? Возбудила его никто иная, как я.
Не успела сообразить, не успела возмутиться, как этот мужлан перебросил меня через плечо и понес к пню диаметром в полтора метров, который по случайной идиллии, подрезал мой же сюрикен. Мне пришлось жалобно застонать, когда мое немощное тело бросили на широкую деревянную поверхность.
— Будь ты проклят, Саске.
Да, моих сил хватало лишь на бессмысленные проклятия, и он действительно теперь мог меня изнасиловать.
Это конец?
— Ты хотел свернуть мне шею. Так исполняй свои обещания.
С ответом он не спешил, потирая теплой ладонью мою щеку, затем поглаживая шею, а вконце и вовсе сжал левую грудь.
— Так быстро молишь о пощаде? Я обещал еще кое-что, как помнишь.
— Мразь, — огрызнулась я и неожиданно для себя заскулила. Сволочь! — Просто думала, что твоя самооценка слишком высока, чтобы трахать бревно на бревне.
Созерцать его реакцию мне не позволила собственная усталость, принудительно заставив закрыть веки. Быть может, если бы хорошенько выспалась перед этим боем, то нашла в себе способность противостоять. Но сейчас это однозначно проигрыш.
Его постоянные прикосновения отнимали возможность расслабиться и забыться мирным сном. На диво горячая ладонь пробралась под блузку, беспринципно поглаживая живот и грудь, и, что самое странное — с помощью касания малыми волнами делился своей чакрой.
— Чтобы ты не была полным бревном.
От прилива сил я громче задышала и открыла глаза, осматривая, словно чародея, серьезного и увлеченного заклинаниями своего будущего убийцу. Рот был страстно приоткрыт, а голодный взгляд гулял по моей верхней части тела, ткань на которой в один момент жалобно треснула и порвалась бы на несоединимые кусочки, если бы не податливые пуговицы, уступившие настойчивым рукам.
Грудь теперь прикрывал лишь лифчик. Мерзавец большими порциями начал впускать в меня чакру, собственно, и намного богаче лаская и искушая. Я прекрасно оценивала свои возможности и уже вполне могла ему противостоять, используя даже пару слабых техник, но грех не использовать такой шанс поживиться, пусть и дивным способом.
В бою все способы хороши, не так ли?
Всех ощупанных частей тела ему, похоже, стало недостаточно, так как его пальцы, подобно шагам маленького человечка, поползли к моим узким штанам и юбке. Он только успел подцепить их ткань, как я тут же откинула его наглую руку.
— Довольно. Хватит с тебя игр.
Саске даже не удосужился с ответом, перехватив меня за запястья, и твердым грозным взглядом посмотрел в глаза. Волна холодных мурашек пробежалась по телу, и интуиция в граммофон сказала свое последнее слово: «Действуй». Я вскочила и замахнулась для атаки: так он не только ушел от нее, а и умудрился повалить меня назад и ударить в грудную клетку. Моя бровь буквально поползла на лоб, когда он начал снимать ремень.
Боль в груди не наблюдалась, к тому же не было смысла лежать и ждать, пока тебе вставят. Вторая попытка вышла бы более удачнее, если бы Учиха не схватил меня за волосы и не стянул с них металлический покров, не затянул запястья ремнем и не расположил мои руки над головой, утягивая второй конец к земле. Пока я безнадежно пробовала освободиться, его кисть шпионом пробралась под одежду, в зону между ног, и углубила два пальца, пуская при этом невероятно щедрую долю чакры.
Я утонула в стонах и экстазе, тут же поймав себя на мысли, что не от дозы новой силы, а от густого приятного возбуждения. Нет, только не это.
— Похоже, все было не настолько неприятно, насколько ты пыталась состроить, — довольствуясь собой, обвинил в лицемерии Саске.
— Это твой братишка постарался, идиот, — выдала я, сразу же заливаясь краской. Ведь Итачи мог нас услышать. В поисках этой личности я оглядела ту территорию, где мы двое вышли из Цукиеми, но кроме пустой поляны — ничего не обнаружила.
— Как мило.
Он начал быстро, ненасытно и беспрерывно двигать во мне пальцами, при этом еще сильнее натянув ремень, чтобы я отчетливо ощутила его возможность управлять мною. Зрение поплыло, сознание утратило рамки, не имея больше четких представлений о том, чем занимается мое тело. С каждым разом толчки больше грубели, больше ударялись и воспроизводили то, как именно Саске хотел бы меня.
Этот тест я к чертям собачьим провалила, потому что предъявленный пленитель очень хорошо информирован моими желаниями и маниями, но ощущения… они просто сводили с ума.
— Я подвешу тебя на этот ремень, — процедила я, всеми силами пытаясь отогнать мысли, что мне нравятся его действия.
— Так ты мне благодарна за чакру?
— Сам себя благодари.
За словами тут же последовал максимально глубокий вдох, потому как Учиха облизал пальцы круговыми движениями языка и продолжил процедуру. Это разрушило всякие пределы стандартов и рамок нормальности. Старательно пытаясь выглядеть достойно, я вдруг нашла того, кого недавно искала. Он стоял невдалеке и с типичным спокойствием наблюдал за нашими шалостями. Ни доли зависти, ни доли ревности, ненависти. Самое обыкновенное безразличие. Впрочем, это же Итачи.
Обнаружение старшего из братьев заставило проснуться и образумиться, ведь у меня есть сила, чтобы достойно закончить миссию — уничтожить зеркала и, возможно, даже скрыться. Никогда не думала, что скажу такое, но, спасибо, Саске.
На миг ремень перестали фиксировать, и мне хватило этого времени, чтобы вскочить на землю, но Саске тут же обхватил меня и боком прижал к себе. Опоры под ногами уже не было, и я, получалось, лежала на его руках, хотя «лежала» — значит что-то расслабляющее и спокойное, а его «объятья» ассоциировались лишь с сдавливающими клешнями краба: тугими и непреодолимыми. Не успела я изобразить презрение, как он попытался поменять положение. Не собираясь плясать под его дудку, я вцепилась в грубую шею; кровавые руки хоть и были связаны, но зато пальцы у меня длинные. Отбиваясь, Учиха перестал меня удерживать, и я мигом полетела вниз, по дороге прихватывая ворот его майки. Не обращая внимания на свой нелепый вид, он не давал мне передохнуть, снова пытаясь меня сковать и обезвредить. Но я прокатилась голой спиной по земле и вскочила на ноги. Гадина все же успела схватить конец ремня и рвануть меня к себе, и я совершенно случайно наступила ему на ногу, но неслучайно замахнулась коленом в пах. На такие случаи у него, похоже, выработался рефлекс, уж слишком быстро он поставил блок. Но следующий удар прошел удачно: я успела сконцентрировать чакру в кулаке и зарядить им в тугую грудь. Не рассчитавший моей силы, Саске с болевым сдавленным стоном полетел параллельно земле, а я, не упуская момента, высоко подпрыгнула, дабы впечатать его метров на пять ниже горизонта.
В воздухе Учиха в последний момент ухватился за мою выставленную для атаки ногу и увел влево, таким образом я повалилась рядом с ним в жалящую крапиву. Растение заставило быстро вскочить, но все же успело оставить красные пятна на локтях.
Саске тоже уже поднялся. Его куртка открывала плечо, а надорванная мною майка — татуировку.
— Что это?
В широкой абстракции его тату мелко, но все же отчетливо рисовался знак Деревни Листа. Та самая родная милая завитушка. Ну, это явно она, правда?
Этот символ ввел меня в такое заблуждение, что я без опаски подошла к Учихе и бесцеремонно стянула с него куртку.
Он помнит свой дом… Помнит.
В сердце защемило, а в голове предстал образ того мальчишки, который когда-то завершал команду номер семь. Наши миссии, совместные обеды, совместные улыбки. Неудачи, победы, ощущение единства.
— Нет. Это не Коноха, — прочитав выражение лица, разбудил меня Саске и злостно рассмеялся.
— Ты не в состоянии стереть память, Учиха. Ты был шиноби. Шиноби Листа! Рядом со мной и Наруто! Во главе Какаши-сенсея!
— Ты параноик! — С ненавистью он крепко схватил меня за волосы. — Срал я на твою Коноху, слышишь?
— Твое детство это Коноха, ты не можешь на нее просто срать, — не уступала я, желая понять его истинное отношение к Листу.
— Слушай, ты, кажись, хотела трахнуть Итачи у меня на глазах. Ну, так, я готов смотреть. — Рывком за те же волосы он бросил меня к ногам брата, и все распущенные розовые пряди укрыли лицо. Я встряхнула головой, чтобы убрать их с обзора и взглянула на старшего Учиху. Он был слегка нахмурен, но мысли-сомнения от заявления глупого младшего братишки явно бродили в его голове.

Глава 5

«Когда в схватке все обернулось не в твою пользу, сделай то, что от тебя наверняка не ожидают. Умей быть непредсказуемой».
И здесь ее учения пытались помочь мне.
Встав на колени, я приблизилась к Итачи, искусно провела ладонями от икр до бедер и жадно, неистово и максимально ненасытно приласкала зону паха носом. Твердость в его штанах впечатляла. Поразительно, такой камень в глазах — и столь накаленное желание ниже. Хотя, нет, безразличие уже как минимум сменилось изумлением, и округленный черноглазый взгляд метнулся на Саске, дабы увидеть его реакцию.
Как и задумывалась, я использовала этот момент: быстро упала спиной на землю и почти всадила ступню меж ног Итачи, но почти… Он обеими руками мгновенно ухватился за голень и вывернул мне ногу так, что пришлось с воплем перевернуться на живот.
— Сакура, ты актриса. — Не позволив мне со скованными руками отползти и на пару метров, он поднял и прижал меня спиной к своей теплой груди так, что он оказался в сидячем, а я в — полулежащем состоянии.
— Держи ее, — тут же подстроился Саске, ухватившись за ноги и пытаясь снять с меня ботинки.
Я громко засмеялась вслух, ведь на их избавление мне самой требуется минут десять. Помимо того, что модель сапог имеет впечатляющую высоту и черный цвет, она крепит на себе пряжки — на каждой ноге их насчитывается по восемь штук. Насмешки его, похоже, разозлили, и братец, плюнув на сапоги, схватил за лосины, нетерпимо разрывая их, пока не возникло возможности откинуть их тряпкой в стороны.
Выражение лица пропиталось не стыдом, а презрением. Я попыталась вырваться, но никто из них двоих мне этого не позволил.
— Прекрати урод! Я не хочу твой член ни видеть, ни чувствовать. Итачи, неужели ты тоже такое признаешь?
— Дай мне руки, — четко сказал он где-то выше уха и стал расстегивать ремень на запястьях, но пока он закончил, Саске, сукин сын, успел разорвать на мне и трусы.
Вся моя воля шиноби запрещала вступать в половой контакт с врагами. Если я частично и желала кого-то из них, то на фоне общей картины это вовсе не имело значения. Миссия своей важности не убавила, как и угроза родной Конохе. Пусть с Итачи что-то было, но так же фактически и не было.
Расставив мои ноги, Учиха безоговорочно расположился меж них, собираясь делать запланированное. Ждать я не вознамеривалась. Руки были свободны, и они ловко овили шею Саске тем же ремнем с грубой пряжкой. Не имея и доли жалости, я стянула твердый материал что было силы, зная теперь наверняка: он задыхается.
— Вам все мало?! Мало забрать у меня зеркала, нужно еще взять и меня саму?! Мало убить старейшин Конохи, вы хотите уничтожить весь Лист. Вы не хотите контролировать шаринганом выборочно, вы хотите «Лунный Глаз»! — от накипевших эмоций я сцепила зубы и в упор посмотрела ему в глаза. — Вы почти разрушили Коноху! Она едва существует из-за вашего последнего нападения. Вам всегда мало! Ненавижу! Ненавижу вас, Акацки!
Саске уравновешенно отвечал взгляду, сильнее и немного с шипением хватая воздух. Губы ощутили нежное прикосновение подушечки его пальца, на лице не блеснула улыбка.
— Разве ты не слышала о странном исчезновении организации? Разве не слышала, что список их преступных заданий больше не пополняется? Как давно за хвостатым шла охота? Разве ты видишь на нас черную форму Акацки? Может, пора признать такую явную и желанную истину… — он метнул взгляд на губы, затем снова на глаза, — что объединения Акацки больше не существует.
Я закричала то ли от невероятной новости, то ли от неожиданного в меня проникновения. Разуму нужно было пересмотреть все данные информации относительно Акацки, но он непредвиденно затянулся сладким дымом и сменил тип настроения. Нетерпение и жажда ощущались в виде поведения Саске — накал его страсти превратился в сочную ауру, которая ощущалась и передавалась физически. От экстаза моя голова упала на грудь Итачи, а губы застонали щедрыми горячими звуками. Происходило нечто насыщенное и невероятное, где я понимала, что трахаюсь со страстным Учихой, но не понимала: имею ли я право ступить на путь примирения.
— Нет. — Пальцы беспощадно вцепились в его плечи, стягивая складки кожи. — Ты врешь. — Глубокое дыхание мешало говорить. Он продолжал двигаться, а я продолжала получать от этого обжигающее удовольствие. Неправильно, все неправильно. — Ты никогда не говоришь правду… — будто молитву шептала я, выискивая себе оправдания. — И человек в маске не позволил бы…
— Он мертв, — перебил меня Итачи позади. — Так изначально был построен план.
— Мадара мертв? По плану? Чьему? — хоть разговор и велся с Итачи, я не отводила взгляда с Саске, желая услышать ответ именно от него. Тот пристально смотрел на меня, уже как с минуту покинув мое тело.
— Моему и Саске, — вновь ответил Итачи. — Нам не подходил вариант мира под «Лунным глазом». Как создателям иллюзии, мы прекрасно понимали суть такого обмана, под которым могли оказаться и сами. Вдвоем мы уничтожили главу Акацки. Под маской он был из клана Учиха, но точно не Мадара.
— Как же остальные?
— Трое упали на территории Листа во время битвы. Зетсу противостоял нам, за что также был убит; Кисаме скрылся; Конан благополучно восприняла новость развала организации и отправилась в Деревню Дождя.
— Почему вы не сделали этого раньше? Почему вы позволили разрушить Коноху, Саске? — обратилась я, желая услышать хоть какое-то объяснение из его уст в виде минимального оправдания.
— Разве не ясно?
Он наклонил голову ниже, черные волосы погладили щеку, а губы сладко прошептали:
— Я наслаждался смертью старейшин… Слушая предсмертные крики, срубая их головы, омывая руки кровью и ошметками мышц, уж не говоря о ширингановских глазах Данзо, которые нам с Итачи очень пригодились, — с явным удовольствием рассказывал он, медленно освобождая шею от ремня. — Мститель добрался цели и совершил правосудие. Они знали причину своей смерти… знали, что виноваты перед Итачи и всеми Учиха.
— Ты отвратителен! — вспыхнула я, выслушав всю ересь, и оттолкнула его. — Как ни крути, а ты остаешься все тем же мстительным поддонком, который в свое время предал дом. Ты не просто изгой, Саске! Ты мусор, с чертами эгоизма, самовыгоды и мелким мировоззрением! — Выхватив из его рук ремень, я вспыльчиво вскочила на ноги. — Но я не понимаю одного! Если то, что вы говорите — правда, то зачем все это? Зачем гонялись за мной, за зеркалами? Если Акацки разбиты, то вам больше нечего скрывать куполом иллюзии, которую они дают. Не охотитесь же вы за ними, чтобы Листу поставить палку в колесо?.. — я сделала вдох и сдержанно сжала губы. — Если не для этого, то я вас, как ниндзя и как защитник Деревни вашего детства, прошу отдать мне Истов… Вам они не нужны, а нам — необходимы.
Оглядывая их лица, я пыталась уловить надежду на благоразумное решение. У Итачи выражение было попроще, но и мягким он не выглядел. Саске оставался с таким же раздражающим видом, как и при рассказе про старейшин. Захотелось его удушить, но объект моего желания поднялся и выровнялся со мной. Сейчас уже он был заправлен и почти не растрепан, будто после битвы и доли интима не осталось и следа.
— Это невозможно, — все, что и сказал. Без объяснений, без оправданий, без сожаления.
Дрянь!
Неожиданная волна ненависти накрыла меня настолько, что я хлестанула его по лицу тем самым ремнем, от чего тот шокировано открыл глаза и сдвинул нижнюю челюсть. Вывод как медика: мощность удара еще недели две будет красоваться синяком на пол лица.
Спустя несколько секунд черные брови, как тучи над горами, налезли на переносицу. Извилистыми движениями он намотал на кисть мой «кнут» и дернул на себя. Я принужденно навалилась на стоящую «скалу», которая тут же меня прижала спиной к настоящему каменному образованию и поставила локти по обе стороны от головы.
Тяжелый воздух возле него пропитался яростью и нетерпимостью, его тяжелая грудь давила на легкие. Так как он достаточно выше меня, я не смотрела Учихе в лицо, а отвернула голову вбок. Теперь обзором перед самым носом была его порванная майка и тату, с шеи переходящее на массивное плечо. От него несло потом, но вместо отвращения, я ощущала, как внутри разливается горячая река влечения, с каждой секундой подбавляя градус своей температуры.
— Сакура, ты не была такой.
Меня обдало жаром так, словно горячий шоколад потек по жилам. Голос, интонация и… он произнес мое имя? А замечание… Воспринимается, как «ты стала сильней, вспыльчивей и перестала быть обузой».
— А ты таким… — я подняла голову и встретилась с пылающим взглядом, — был всегда.
Только сейчас я заметила, что дышу слишком громко. Тесная близость с ним и проявление власти создавали какой-то безумный смерч в голове. Отбрасывая в сторону правила морали и вылизанные нормы жизни.
И да будет безумие.
Будто прочитав последнюю мысль, Саске вдруг наклонил голову и впустил горячий язык в мой приоткрытый рот. Как ненормальная, подобно сорвавшемуся с цепи оборотню, я впилась в него поцелуем, обняв те самые плечи, притянула чертово соблазнительное тело. Он ответил соответствующим уровнем страсти, делаясь более настойчивей и ненасытней, что просто не могло не нравиться.
Прервав на пару секунд поцелуй, он задрал мою короткую юбку, закинул ноги себе на бедра и настолько резко вошел в меня, что вначале почувствовалась боль, которой я бы однозначно протестовала, если бы не приход всепоглощающей дозы удовольствия. Его ход движений казался совершенным, будто мои мысли выставлены напоказ, а новые продвижения, новые покорения выступали основой ощутимого счастья. Было просто приятно находится здесь… с Саске. Касаться его лица, сжимать жесткие волосы, пробираться под майку, царапать спину и чувствовать его внутри.
— Да. Возьми меня грубо, — кажись, это я сказала вслух.
— С удовольствием, — ответил жаркий Учиха и отнес меня к неровно срезанному дереву, на котором я уже успела отлежаться. Под моим руководством была стянута майка, от остальной одежды он избавился сам. Закинув мои ступни себе на плечи, он продолжил слияние в более углубленном варианте, отчего я завертелась, как пчела с оторванным жалом. Он проникал так глубоко, как не удавалось, казалось, никому, даже если учитывать все разы нашего с ним партнерства. Больше всего сводили с ума его упрямство, уверенность действий и беспринципность, при которых без стонов было уже не обойтись. Я отвернула голову, чтобы не созерцать его полузакрытые глаза, ибо густое возбуждение становилось уже чем-то болезненным.
Вовсе не смущаясь секс-представления, Итачи стоял у зеркал и проверял, насколько сильно их повредило черное пламя. Краем безрукавки он вытер кровь с век и щек, после чего спиной к нам уселся на выступ небольшого спуска, снял ее через голову и небрежно бросил к ногам. По каким причинам проявляется такая забота к Истам?
Схватив за мужественные плечи, я вмиг перевернула Саске на спину и уселась на торс, парень казался чрезмерно обескураженным.
— Я больше предпочитаю быть сверху, — потянув край губ, утвердил он.
— Скажи, зачем вам иллюзия? Что вы хотите скрыть?
— Я считал, мой ответ тебе понятен. Или ты решила устроить жалкое подобие пытки? — Его черты лица кардинально изменились: сейчас он выглядел, словно собирался меня убить, но, конечно же, я не боялась сего искусителя.
— Хм… — я хитро прищурилась и сползла к корневым зарослям на траву, расположившись головой меж его бедер. — Возможно.
Он не ответил, внимательно следя за моими действиями, будто пытался проверить правильность своих догадок. И они были реализованы: я взяла в руку его член и стиснула губами головку, после чего провела языком по чувствительной линии и поглотила до середины. Со словами «Охренеть» он громко грохнулся на свое «ложе», определенно позволяя продолжать. Неужели действительное и правда происходит?
Ощутив титул руководителя, я начала жадно заглатывать мужское достоинство с очень неприличным чмоканьем и в то же время блуждать пальцами по животу и области паха. Чувствовался смешанный вкус нашего вожделения, внутри горело солнце, зубы дерзко прикусили плоть. Мой подопытный старался глушить блаженное аханье, но даже кисть руки, обреченно свалившаяся на закрытые веки, уже в открытую предавала его настоящие переживания. Его тело чуть содрогалось, он потянулся, чтобы приостановить меня, во избежание быстрого завершения банкета, но я откинула его руку.
— Да, остановись ты, чертовка, — не выдержал он.
— Я хочу услышать ответ.
— Что?
— Что слышал. Зачем вам зеркала? — Язык, что по леденцу, прошелся по всей длине.
— Ты сумасшедшая.
Учитывая то, что это сказал сам Саске, то замечание воспринялось ничем иным, как комплиментом. Я умело приласкала губами орган, сама от того возбуждаясь и глуша внутренние пожары. Правление ситуацией завораживало и самовольно рисовало в воображении, как я выжимаю из сего тела все соки, заставляя молить о пощаде.
— Вы хотите спрятать инновационное оружие?
— Что? Нет, — он буквально глотал слова.
— Это будет новая организация? — не давала передохнуть я, отрываясь от занятия лишь для того, чтобы задать вопрос.
— Да. То есть нет. Черт, заткнись! — Он поднялся и одним пальцем, жестко уткнувшимся под подбородок, притянул меня к себе и поцеловал так, что у меня буквально съехала крыша. Много слюны, жара, огня, взрыва. Я снова обхватила его твердую упругую плоть и, не сводя с него взора, начала двигать кистью. Даже при самом созерцании у нас ощущалась беседа, понимание, связь и неодолимое желание. Весь его вид вызывал восхищение: растрепанные, торчащие в стороны, волосы; черные голодные глаза с отражением меня самой; приоткрытые страстью губы; выступающий на щеке синяк; капельки пота на шейных мышцах. Охрененный.
— Не скажешь, значит? — продолжала я игру, на что он ехидно усмехнулся.
Я хорошенько обслюнявила свою ладонь и так настырно и грубо начала массировать его сексуальное оружие, что вскоре Саске наклонил голову, лбом коснувшись моего, и шумно застонал. От такого созерцания я сама чуть не испытала эрекцию — столь неузнаваемым и притягательным он сейчас выглядел. Пальцы обволокла белая жидкость, стоны постепенно убавляли громкость, моя жертва легко чмокнула меня в переносицу и снова упала на срезанный ствол дерева.

Глава 6

Вытерев руку о траву и остатками утренней росы на ней, я на минуту застыла в раздумьях. Только сейчас ко мне подступила гигантская растерянность, потому как я не знала, как поступить со своей обязанностью. Если верить этим двоим, то Акацки не существует, соответственно, из списка опаснейших врагов Конохи первая строка вычеркнута. Этот факт значительно упрощает положение Листа, но другие страны будут продолжать пользоваться нашей слабостью и употреблять в своих целях, запугивая шантажом и угрозами. Будь у нас зеркала, мы бы спрятали страну целиком — ни один враг не пробрался б через барьер, вновь и вновь попадая в сети иллюзии и блуждая возле него кругами.
А если информация пропитана ложью?
Полностью откинув мысль о произошедшем инциденте и незаконченном в некоторой степени деле, я обратила внимание на Итачи. Он все еще неподвижно сидел лицом к востоку, ожидая, пока мы с Саске закончим. Судя по его повернувшейся голове, мои тихие шаги не остались незамеченными. Я не знала, как заставить их пересмотреть свою установку планов, и потому сделала вид, мол, мне надо подобрать остатки своих лосин, возле которых и присела. Солнце уже успело принять обеденный пост, невдалеке Аматерасу доедало жилет АНБУ, а птицы тонкими голосами умиротворенно шептали песни.
— Итачи, я вызываю тебя на бой, — пролепетала я, сама не ожидая такого заявления. — Победивший получит Истов.
С ответом он не спешил, за время ожидания я почти сгрызла всю нижнюю губу.
— Итачи.
— Зачем это? Ведь ты сама знаешь исход предлагаемого боя. Неужели ты хочешь принести себя в жертву ради этих предметов? — не поворачиваясь, безмятежно ответил он.
— А кем я буду, если позволю вам с ними уйти? Благодаря ним вы можете стать серьезной угрозой моему селению или еще хуже — продать их нашим недружелюбным соседям.
— Я уже говорил, что не хочу тебя убивать. Все, что я могу, так это дать слово, что артефакт никогда не будет использован против Деревни Листа… Это мое обещание.
Заявление выбило меня из колеи, в сознании разлетелись кляксы растерянности и сомнений. Зачем тогда, спрашивается?
— А я даю слово, что ваша тайна останется ею, только открой мне эти чертовы жалюзи! Почему ты не скажешь, что за проект задуман вами? Ведь это я их достала, я расшифровала писания Алса и принесла сюда, а вы… — моей злости не было предела, я уже цедила сквозь зубы, — вы просто воры.
— Мне жаль, что Коноха сейчас не в лучшем состоянии, но ее воины могут защ…
Закончить ему не дал смачный удар по лопаткам, след которого тут же тянулся красной линией по коже. Я даже не помню, когда успела прихватить ремень Саске. Похоже, за последнее время — это мое самое эффективное оружие.
— Не смей говорить о Конохе, как о ненужном прошлом! Ты понятия не имеешь, что ей приходится терпеть, дабы устоять на ногах! — Я понимала, что ничего плохого о моей деревни сказано не было, но эта ярость и чувство безысходности давили внутри огромным пузырем, который в одно мгновение лопнул. — В отличие от вас, у меня есть честь и преданность! Все выпускники Академии Шиноби ставят на кон свою жизнь во имя защиты селения, а те, кто предает установленные законы — безнравственная гниль, разрушающая структуру Великой Деревни. И не стоит забывать, что вы часть этой гнили, потому что являетесь отступниками и преступниками.
— Мне очень жаль, что ты о нас такого мнения, но у нас тоже есть свои законы и обязанности. Исты, как ты их называешь, должны послужить защитой для другой страны…
— Я так и знала, — истерический смешок вырвался с губ. — Вы отдадите их нашим врагам! — Ярость руководила мною, и новый взмах кожаного материала рассек воздух. Широкая спина выгнулась от боли, пару секунд спустя на ней уже рисовалась вторая красная линия. — Сделаете их закрытыми и непобедимыми! — Третья. — Я хочу знать: кто! — Четвертая. — Какая из стран придет к нам в облике смерти?!
— Ты не знаешь ее имени. Никто не знает, — сказал он и шумно выдохнул.
Весь пыл в момент улетучился и, насупив в недоумении брови, я взглянула на «холст» содеянного. По всей спине Итачи, словно катаны, перекрещивались красные увечья, но сей человек даже не пытался отобрать «хлыст» и отплатить сполна за мой дикий и наглый порыв, более того, он даже не повернулся, в свое время лишь принужденно принимая наказание.
— То есть как? — моя интонация заметно смягчилась.
— Это будет ново-созданный город, а после — страна. До Огня и остальных Деревень ей не будет дела.
— Новая страна? Создана кем? Вами двумя? — Как ветер, я миновала его и присела у самого лица, которое сильно отличалось от ожидаемого вида: спокойное расслабленное выражение; прикрытые, будто сонные веки; свистящий у ноздрей кислород. Осознание заставило забыться и выбросить из головы тему разговора. Стоило лишь пересмотреть все его забавы в иллюзии алого неба и собственно-изготовленную занозу в руке при приветствии, а теперь и мои удары… Наивно было воображать себя палачом, информация — это вознаграждение моего дерзкого поступка, но никак не плод пыток боли. Боль — один из отблесков его удовольствия и острого наслаждения, а я лишь добровольно выступила исполнителем.
Его зрачки сфокусировались на мне, но я продолжала сидеть в оцепенении, абсолютно не зная, как реагировать. Сквозь расстояние кожа ощущала жар его тела и нестерпимую жажду, которая была неосознанно разбужена мною. В его глазах читалось огражденное решеткой влечение, а мои щеки горели то ли от смущения, то ли… от взаимных чувств.
— Да. Мной и Саске, — поступил от него ответ, который вернул меня к сути диалога. — Все финансовые запасы Акацки пойдут на каркас этого проекта: постройка, кадры, обеспечение пищей и необходимыми товарами. Условия в новорожденном поселении будут не хуже, чем в среднестатистическом городе.
— Но зачем вам все это создавать? Какова цель образования? — не понимала я, рассматривая его подбородок и губы, пропустив даже мысль о нашем поцелуе. В Цукуеми мы были близки, но поцелуй между нами так и не возник, а пережитое шесть лет назад уже давно затянулось туманом.
— За ответом обратись к имени нашего клана.
Я нахмурилась.
— Учиха… Вы хотите возродить клан в этой деревне? — Поняв истину, я вскочила на ноги и, не отводя настороженного взгляда с Итачи, отошла от него.
— Именно. Учиха слишком могущественный клан, чтобы просто оставить его на страницах истории. Наша обязанность — сформировать ему лицо и поставить на ноги, а во избежание неудачи нам необходимо то, за чем ты ведешь охоту. Наша деревня долгие годы останется невидимым и даже несуществующим объектом для мира, но в будущем она превратится в одну из его сильнейших и влиятельных стран.
— Деревня Скрытая в Иллюзии, — привлек к себе внимание Саске, который незаметно подошел к нам. Полная нагота его не смущала вовсе, он стоял с приложенным ко рту кулаком, с которого свисал уже знакомый медальон. Я приблизилась и более детально рассмотрела элемент украшения — символ их целей и мечты.
— Значит, вот, что это за знак. — Некоторое сходство с эмблемой Учиха присутствовало, хотя на руке все же лежал совсем другой рисунок. — Но я все еще не понимаю сути создания. Для продолжения рода вполне хватает женщины в лачуге на краю старой деревушки, где будут расти пара ребят. Зачем город, который нужно самим рисовать на карте? — вопрос был задан исключительно Итачи, потому как я к нему повернулась, но ответил на него Саске, подцепив пальцем лифчик и притянув меня спиной к себе. Учитывая настойчивость парня, поразительно, что это одеяние осталось на мне.
— Сакура, ну, пошевели хоть раз мозгами. — Он аккуратно убрал розовые пряди с шеи. — Зачем обзаводиться одной женщиной, если можно ускорить процесс размножения с целым гаремом? Хоть вначале деревня под барьером и будет из обычных жителей, но ее основой всегда будут Учиха. Мы с Итачи — две молодые дееспособные силы, если ты понимаешь, и в состоянии иметь много потомков. — Он медленно расстегнул застежку одежды и, оголив мою грудь, начал так властно мять ее, будто состоит в числе самых искусных массажистов.
— Что ты делаешь?
— Мы заставим глаза шарингана вспыхнуть с новой силой и новыми правилами, мы покажем их в совсем другом свете. — Пальцы его нежно скользили по коже живота, бедер, расстегнули и откинули юбку, возбуждающе приласкали зону влагалища. — Ты и правда не понимаешь, детка, или просто ревнуешь?
Детка. Черт, почему это прозвище заводит?
— Саске, что ты делаешь? Мы ведь закончили… — я противилась внешне и внутренне, но, если честно, его искушения вызывали кипящую рябь по коже и обжигающую дрожь.
— Я, кажется, тебе задолжал, — прошептал он, так красиво и… мокро облизав пальцы и умостив их на моем клиторе. Он массировал его заботливо и нежно, словно касался одуванчика, который при малейшем ветре может откинуть свои пушинки.
Удовольствие сладким нектаром поплыло по телу, и ноги автоматом подкосила слабость. Саске подхватил меня за талию и с такой же деликатностью уложил на траву. Нависнув надо мною, он ввел в игру пошлые путешествия языка: вначале обвел грудь, смачно облизал оба твердых соска, волнистой линией подошел к пупку, пощекотал живот и опустился к самой эрогенной зоне, которая своей сочностью уже молила о продолжении. Несносный язык проник вглубь словно подобное в порядке вещей. От ощущений и осознания, что именно сейчас вытворяет со мной моя «первая любовь», я начала вдруг задыхаться и утопать в яде собственных чувств. Кожа покрылась потом, каждую секунду все клетки организма пропускали сквозь себя новый разряд блаженства. Тугой электрический узел внутри завыл напряжением.
По оплошности Саске, который уложил меня на это место, моя голова свисала с края спуска. И только сейчас я заметила, как рука Итачи пропускает сквозь пальцы мои волосы с таким благодушием и теплотой, которой, наверное, не было даже у матери. Уловив мое созерцание, он слегка улыбнулся, но волосы не оставил. Понять его действия в этот момент было тяжело — несносный Саске не давал даже передохнуть. Голова поднялась, чтобы увидеть своего мучителя, но лишь на мгновение. Выдав стон, она вновь повисла на краю обрыва, но затылок на этот раз встретил некую мягкость. Это оказалась теплая ладонь Итачи, который замер надо мной и в упор смотрел прямо в глаза. В таком положении я вдруг растерялась, но не успели брови образовать морщинку, как на саму переносицу любяще опустились широкие губы. Затем на щеку, подбородок, шею. Я в сознании и в здравом уме? Это и правда делает Итачи? Я не верю. Всего лишь чувствую как взрываются вены и солнце.
Саске изменил положение: выпрямился, подвинулся и схватил под колени. Его плоть ощущалась твердой и неодолимой, она безотказно вошла внутрь меня, все более соблазняя, развращая и подталкивая на путь ада. Блаженство прозрачной вуалью укрыло разум и зрение: старший Учиха, крона деревьев, просветы неба — все плыло живописной акварелью и какой-то невероятной гармонией. Краски казались слишком яркими, будто мир сказок и волшебства. Мир бесконечности.
Мой стон вышел слишком громким, чтобы остаться незамеченным, не знаю, как долго мои пальцы сжимали руку Итачи. Только сейчас я поняла, что причиной моего наслаждения также являются его поцелуи, в которых замечалась неспешность, колоритность, опыт и вдохновение. Целуясь с этим преступником, лишь одно слово крутится в голове. Искусство!
Ненавязчивый вкус, тягучая слюна, раскаленный язык и просто дикое возбуждение.
Ранее, сидя на корточках, он встал на колени и взвелся ввысь, не упуская шанс, я оглядела его оголенную часть тела и чуть не присвистнула. Ну, как можно остаться равнодушной к этим мужественным плечам, выступающим ключицам, накаченной фактурной груди, роскошному торсу, крупным рукам и угловато торчащим косточкам? Считаю себя грешницей, раз успела забыть, как касалась ко всему этому. Глаза набрели на темные штаны и зону паха. Ох, пусть это будет пошлая и смелая мысль, но я готова детально познакомиться с этим местом. Я хочу тебя, Итачи, так же сильно, как и Саске.
Я и правда обезумела, ведь объект передо мной вдруг снял пояс-держатель кинжала, а потом и приспустил штаны. Неужто прочитал мои мысли? Когда он показал то, о чем я мечтала пару секунд назад, у меня отняло дар речи… Я лишь обезумевшим взглядом разглядывала этот обширный внушительный орган, глупо открыв рот. Щеки обхватили широкие кисти, Итачи наклонился и не поцеловал, а как бы лизнул губы, подготавливая к чему-то хитрому. Подушечки указательного и безымянного пальцев прошлись по их контуру и нырнули вглубь, касаясь языка. Мне безумно нравилось непредсказуемое происходящее, словно являюсь подопытным каких-то божественных утех: Саске уже в открытую имел меня, как несносную куртизанку, а Итачи прислонил член к лицу. Пусть и разврат, пусть дикость, сумасшествие. Это вселенная моего блаженного умопомрачения.
Упругий орган проник в рот, учитывая мое несколько дискомфортное положение тела, сейчас им могли воспользоваться на полную. И так и произошло бы, будь на его месте сейчас Саске, но не стоит забывать, что Итачи более деликатный… Деликатный садист.
Дальше происходила полная непристойность, беспредел и хаос. Саске, паразит, начал вытворять круговые движения тазом и производить внутри умопомрачительное торнадо, а его пальцы вновь сконцентрировались на бугорке клитора и идеальных мокрых ласках. Итачи, нагло перескочив границы ожиданий, жадно овладел моим горлом, хоть и не быстро, но довольно глубоко и жадно двигаясь в нем. Таким видом оральных развлечений я еще не занималась, потому несколько боялась появления тошнотворного эффекта, даже и доля которого не возникла. Вместо этого я, как безнравственная и самая грязная грешница, принимала новые богатства дикой энергии и сокровища переливчатой похоти. Мне нравилось быть использованной в чужих интересах.
Движения Саске стали слишком сладкими, чтобы их терпеть. Я выгнулась дугой и закричала бы, наверное, на весь лес, если бы на то была возможность. Едкое, густое и прекрасное ощущение пожирало и терзало изнутри тело, оно уже будто летало в небе воздушными легкими облаками, развиваясь новыми порывами половых откровений. Что вы делаете со мной? Таким прекрасным секс не бывает.
Я вслепую попыталась схватить запястье Саске, чтобы остановить его жгучие проделки с клитором, но он вцепился в мою руку и прижал к зоне ребер.
— Нет уж, милая, считай это расплатой.
Последний приговор жаркого мстителя, как штамп на безвыходном положении, заставил отдаться чувствам наслаждения и прыгнуть в окутываемый фейерверк оргазма. Воздуха катастрофически не хватало, по жилам хлынуло цунами чего-то и правда невероятного, скручивая их, выворачивая, плетя косы. Тело забилось в судорогах, сердце фонтаном било кровью, по коже текли руки пота, причиной чего мои гениальные партнеры оставили меня в покое.