Связка ключей. 3.2.1. Стезя слабости.

– Менма, – её голос звучал тихо, едва ли не шепотом произнесла имя любимого. – Я сделаю все… – и на последнем слове голос сорвался, она и так делала все, больше ей нечего предложить. – Я…

– Ты прибежала сюда, чтобы сказать мне это, Хината? – шиноби безразлично смотрел вдаль, словно не к нему прикасалась одна из красивейших девушек селения.

– Только скажи… я… вмиг все… – Куноичи еще сильнее прижалась грудью к спине юноши. Нет, не с намерением напомнить о сексе, а чтобы он почувствовал, как трепещет сердце влюбленной девушки. – Я покину все, если ты попросишь, отвергну всех… лишь бы ты…

– Сколько раз мне нужно повторить, – тяжело вздохнул Намиказе, словно поучал нашкодившую собачку, – чтобы ты наконец поняла?

То, как произнес ниндзя последние слова, заставили Хьюга прокусить губу, иначе бы она сорвалась. А Менма ненавидел любое проявление слабости. И даже зная это, Хината не могла отпустить любимого, ибо в таком случае он уйдет, возможно, навсегда: на лбу ниндзя больше не было банданы, отличающего знака шиноби Конохи.

– Мне безразличны твои чувства. – Обладательница бьякугана вцепилась ногтями в куртку шиноби. – Более мне не хочется тратить на тебя время. – Она сдерживалась, но несколько влажных пятен на куртке были первыми ласточками окончательной победы джинчурики. – Сделаешь все? – Издевательские нотки были куда больнее любого удара кунаем. Да, так по-детски сейчас мыслила девушка. – Тогда исчезни из моей жизни раз и навсегда.

На несколько мгновений все стихло, даже ветер перестал кружиться возле них, а ведь по дороге, ведущей из деревни, так просторно…

– Но ты не можешь. – Хмыкнув, ниндзя отцепил руки Хинаты и, разгладив несколько складок на куртке, продолжил путь.
Менма так и не обернулся. Ни разу. У него даже не возникло желание посмотреть на результаты своих трудов: разбитое девичье сердце, хотя удар очередного унижения принял на себя разум, ибо сердце давно было истерзано норовом Намиказе.

Шиноби не попрощался, просто притворился, что влюбленной девушки и вовсе не было. Значит, в душе джинчурики ей не отведено даже маленького местечка.

Хината решила исполнить просьбу, потому молча глядела, как с каждым шагом джинчурки отдалялся от нее, деревни и воли огня. Как только на горизонте исчез силуэт – он ушел без проблем, – куноичи вернулась в Коноху. Ведь до заката было еще далеко, и дома пылилось много незаконченных дел. Но почему-то краски лета для девушки потускнели, и все вокруг расплылось.

Хьюга ненавидела вкус соли больше всего, потому никогда ничего не солила, но сейчас чунин отчетливо распознавала ненавидящий вкус.

– Слабачка, – произнесла Хината, рукавом вытирая слезы и размазывая тушь.

Что-то в закоулках разума подсказывало девушке: краситься в ближайшее время не стоит.