Сыпал снег, а по ту сторону они сходили с ума

Сыпал снег. Сыпало осколками разбитого равновесия души. Ему же хотелось взрываться. Разлетаясь на множество искр и огоньков.

Проклятая соседка опять с ума сходит. За стенкой грохот. Ее душераздирающий крик. Ее вопли тупым лезвием царапаются внутри. Дейдара ненавидит Сакуру. Отчасти за то, что как-то незаметно влюбился. Отчасти потому, что это идиотизм.

А за окном сыпет снег. А за стенкой бушует девушка. Ее характер от ведьмы. Глаза - от русалки. Дьвольски зеленые. Она вообще не от мира сего.

Опять с очередным парнем поссорилась. Дейдара сбился со счета. Дейдаре осточертело. Она смахивает на шалаву. Вот только это не так. Ей просто хочется безумной страсти. Скандалов, истерик, драки, а после заканчивать все это диким трахом.

Дейдара это слышал неоднократно. Ведь балконы у них смежные. Ведь Сакура стопятьсот раз орала в черную ночь с их пятого этажа в телефон подруге. Дейдара знает столько всего о жизни своей соседки. С которой он даже не знаком.

Он знает, что она смотрит все ванильные сериалы. Обожает розовый, даже выкрасила брови с ресницами. Она похожа на русалку. Не от мира сего. И ее глаза похожи на теплое море. И парень не помнит, когда случайно в них потонул. Может, когда она, забиваясь где-то в комнате после очередной истерики, напевает какую-то ангельскую мелодию. Ее голос такой... Дейдара уже смирился, что она не от мира сего. Он не часто с ней виделся, но одного раза хватило, чтобы ее зеленый взгляд осел в его груди намертво.

Сыпал снег. А ему было жарко. За стеной, этой проклятой ночью, творилась чертовщина. Стоны сумасшедшей девчонки его убивали. Дейдара каждый раз готов был биться об стену, когда эта сучка начинала себя удовлетворять. И это, как ни прискорбно, заводило его. Рисовало яркие и сочные образы в больном рассудке. Дейдара представлял, как ее пальцы ласкают влажную плоть, как окунаются, как блестят, как потом облизываются розовым языком. Ками, она стонала так возбуждающе, что хотелось выпрыгнуть с балкона, в снег, чтобы хоть малость остудиться. Дейдара тогда сам подрывался, бежал в душ, спасаясь в холоде воды. Нет, дрочить не собирался, как школьник, из-за каких-то стонов.

Но стоило признать, что ни одна из его девушек никогда не возбуждала так парня. А он был красив. Тонкие черты лица. Голубые, пронзительные, большие глаза. Вот только холодные, словно их все время морозило и покрывало толстой коркой льда. Тем, что было внутри. Лютый холод, приправленный высокомерием и цинизмом. Ну, и не без ядовитого сарказма. Как же быть иначе ему, успешному и свободному художнику, любимцу богемы и города. Ах, да, девушек сводили с ума его золотистые и прямые волосы. Эта челка наискосок. И если бы кто-нибудь из его друзей узнал, как к нему пришла первая, сумасшедшая, та самая страсть... они бы не удивились. Ведь это был Дейдара. У него все было п о - о с о б о м у. Тонко, дико, вызывающе, фантастично.

А снег сыпал. Вначале ее крики, истерика, потом стоны. И тишина. Она не знала, что потом, наслушавшись ее, Дейдара начинал творить. Он вдохновлялся этим безумием по соседству, и пальцы начинали ваять. Казалось, что руки любят еще теплый материал, нежно формируя линии и изгибы. Он воссоздавал образы в голове, воображал. И на свет появлялись скульптуры. Обнаженные девушки. Откровенные позы. Чувственные выражения лиц. И море похоти. Сасори, его друг, часто откашливался при виде этих созданий. Дейдара поражал умы друзей, ведь творения были пропитанные любовью.

И парень почти ненавидел свою соседку за стенкой, когда та м о л ч а л а. Ведь тогда все и в художнике молча умирало, чахло. И Дейдара начинал мысленно молиться, чтобы девчонка опять начинала страдать, кого-то любить, впадать в истерики, а потом реветь полночи напролет подруге в трубку и все это заканчивать ласками собственных пальцев. И когда же это начиналось, он с упоением сходил вновь с ума, находясь и в бешенстве, и в возбуждении. И рождался очередной чувственный образ, который умелые пальцы страстно выражали ваянием.

Она страдала - он вдохновлялся.

Она плакала - он улыбался.

Она любила - он упивался.

Она ласкала себя - он ласкал материал.

Прекрасный симбиоз, пусть и паразитический. Идеальная муза, не знающая о существовании художника. Прекрасные скульптуры, сотворенные из страданий и эмоций девушки. Прекрасный он, извращенностью и садизмом пропитанный художник, творивший поистине шедевры.

На несколько дней снег перестал сыпать в городе. Дейдаре стало одиноко. Его одолевала какая-то тоска. На улице стоял мороз. За стенкой тоже приморозило, кажется, соседку. Руки парня буквально чесались, но образ не шел в сознание. А творить хотелось до безумия. В груди разрывало шквалом эмоций и возбуждения. А потом приходило решение, врывалось в больной рассудок. Парень сам не понял, как раньше до этого не додумался. Глаза зажглись безумным огнем, и Дейдара побежал к своему ящику с инструментами!..

***

Сакура возвращалась тихим зимним вечером домой. Жевала на ходу твердые абрикосы, кислые и безвкусные. Депрессивное настроение было привычно. Родное такое, стабильное. Хоть что-то постоянное.

За этот год у нее столько попыток было устроить свою жизнь. Но что-то никто не хотел позариться на ванильную девочку. А ей хотелось скандалов, ругани, драк и заканчивать все это бешеным трахом. Чтобы хоть раз как в кино. Но ведь такого же не бывает. Только в ее розовых фантазиях под теплым одеялом. Парни не любят розовый, ваниль и истеричек. А что ж делать, если в кино, по ту сторону экрана - намного лучше. Идеально. И девушка плакала от того, что знала заведомо - у нее так никогда не будет. И это стало трагедией.

Сакура стыдилась своих истерик, которые точно слышал весь дом. А еще этот загадочный сосед. Наверняка его воображение ее рисовало уже на грани безумия. Того гляди, и парень позвонит в скорую, чтобы Сакуру забрали санитары. Вот такая сатанина с ней творится. Девчонка честно пыталась с ним здороваться. Из вежливости. Из любопытства. Но надменность его оглушала. Холод глаз примораживал к месту. Иней синий взгляда удушал малейшее рождение звука в горле, и ее связки парализовывало. А еще эта статная осанка, такое ощущение, что лента его позвонков была натянута до предела. И Сакуре чертовски, до покалывания в пальцах, хотелось провести по этих хребтам. Когда парень стоял к ней спиной, открывая двери в свою квартиру.

Загадочный, мрачный сосед. Красивый парень. Холодный незнакомец.

И болезненный рассудок девушки в какой-то момент стал рисовать странные фантазии с соседом. О, она точно пересмотрела мыльных кино о романтических страстях с соседями. Ей виделось в тысячи и одной вариации, как они знакомятся. Может, сталкиваются, стукаются лбами. Может, кто-то заходит и спрашивает про соль. Может, сосед ее от чего-то спасает. И они жили долго и счастливо. Да, пока сосед точно спасал от одиночества девчонку мыслями о нем.

Харуно точно знала, что он курит. Видела, как парень сбивает уголек сигареты, как тот летит вниз. И в эти моменты ей становилось не по себе, потому что страшно было подумать, насколько абсолютно незнакомый человек знает ее. Насколько он посвящен в ее тайны. Эдакий невольный слушатель.

А потом случилось что-то вообще странное. Как-то, потерпев очередную неудачу, девчонка напилась на балконе. Она видела, что и сосед стоит за стенкой, пусть и тихо. Его выдавали клубья пара, да и дым, выдыхаемый в ночной морозный воздух.

- Знаешь, - начинала она.

Сосед наверняка думал, что она выговаривается подруге по телефону. З н а л б ы о н. Интересно, что было бы, если он узнал, что именно ему все рассказывает Сакура. Что каждая ее исповедь за последние месяца - лично ему адрессована и доверена.

А парень точно слушал. Кремень зажигалки щелкал. Блондин, затаившись, хмыкал на что-то забавное. Вздыхал на что-то печальное. Закашливался от чего-то откровенного.

И Сакура была в него влюблена. В своего соседа и немого слушателя. Как-то вдруг он стал самым близким человеком. Самым родным. Пусть был изначально вообще чужим и незнакомым. Это убивало девушку. Но иначе уже было никак. Ведь сколько бы раз она ни пыталась познакомиться, все было напрасно. Сосед не желал этого.

Сегодня снег не сыпал, и мороз все серебрил этим вечером. Хрустальное королевство раскинулось перед ее домом. Кутаясь в шарф, девчонка невольно улыбнулась. Перед ней, впереди, начинались скульптуры из льда. И каково же было ее изумление, когда в этих образах она узнала себя! Пять скульптур из прозрачного льда стояли у подъезда во дворе. И у кажой волосы были в розовых разводах, а глаза в зеленых. Девушка покраснела от накатывающего смущения и восторга. Кто-то сотворил ледяное подобие ее. Сакура обходила каждое творение, легонько трогая пальцами.

Взгляд интуитивно устремился на соседский балкон. Блодин наблюдал за ней, куря. В майке, кажется, ему было все равно на стоящий вечером мороз. Хотя, чего удивляться, разве может мерзнуть и так надменная ледышка?

Быстро отвернувшись, девушка побежала в подъезд. Сбоку пролетел уголек. Сакура поднималась, что в трансе, до своего этажа. Смотря перед собой, чуть было не зашла в квартиру, как кое-что заметила. Из-под двери соседа торчал кусочек листа бумаги. Девушка не думала о том, как это плохо: присела и вырвала лист, воровато поглядывая на дверь.

Поднесла к лицу и тут же ахнула, быстро скрываясь за дверью своей квартиры.

Весь лист был изрисован набросками с нею. Везде были точные миниатюрные копии Сакуры, умело нарисованные рукой. И девчонка в нескольких узнала ледяные статуи во дворе.

Неужели это о н?

Сосед?

Неужто это он сотворил по ее образу и подобию ту красоту внизу на улице?

Это же дико, это не укладывадось в голове девчонки.

Колени затряслись, потом и пальцы на руках. Дрожь стала прошибать все тело волнением.

И Сакура решилась. Намеренно громко протопала до балкона. Намеренно громко открыла дверцу. И стала ждать.

Дейдара, услышав топот, тихонько подкрался к балкону. Закурил, открывая тихо дверь. Выходя наружу. Вот оно, новая доза ее эмоций.

Давай, девочка, звони подруге и кричи о том, что ты обнаружила внизу только что. Ему убийственно скучно, и сегодня Дейдара решил вмешаться в ее агонию.

- Знаешь, - начала она, когда стали виднеться клубни пара.

Дейдара замер, он приготовился, и все в нем напряглось в ожидании.

- Сегодня я окончательно влюбилась в него, - Сакура горько хмыкнула.

Парень же, скрываемый кирпичной перегородкой, судорожно вдохнул воздух.

- Он такой загадочный. Я множество раз пыталась с ним познакомиться. Я множество раз здоровалась с ним, но ответом мне всегда была ровная спина. Я пыталась прислушиваться к нему, но он всегда отвечает молчанием. Дошло до того, что я истязаю себя по ночам пальцами, мысленно представляя его. Раскрываю рот, хочу прокричать его имя, кончая, но вспоминаю, что даже не знаю его имени. И это убивает, - замолчала она.

Дейдара восторженно слушал монолог. Она страдала. И в этот раз все было так трагично. И парень даже завидовал этому счастливчику. И тут же ревновал девчонку. Ненавидел того, по кому она плачет и стонет. И рождалось вдохновение. И возбуждение кололось в пальцах художника, который еле сдерживался, чтобы не сорваться с места и не начать творить.

- А сегодня он меня окончательно влюбил в себя. Сделал скульптуры из льда со мной прямо перед подъездом.

Дейдара замер на секунду. Недоуменно покосился в сторону балкона соседки.

Они смотрели друг на друга в этот отчаенный момент, вот только между ними была спасительная стена.

- И опять он смотрел сегодня на меня холодно. И я дрожала сильнее, чем от мороза.

Парень зажмурился, а потом его обдало жаром буквально. Кровь закипала, бушуя в ушах.

- И я знаю, что ты сейчас все это слышишь, куря по ту сторону стены. Я знаю, что ты обо мне знаешь абсолютно все. Ты, по ту сторону, всегда молчишь и слушаешь, и, кажется, тем ты мне и полюбился. А еще сегодня я поняла, что не могу больше обманывать тебя. Ведь все последнее время я разговариваю именно с тобой. Ну, вот. Теперь ты знаешь, что в тебя влюблена тайно соседка, и мы оставим все, как есть. Я буду тебе изливать о своей неразделенной любви, а ты будешь молчать и курить. Ты будешь прекрасной холодной статуей, высеченной из льда, а я - жалкой истеричкой. Так идеально.

Сигарета из его рта выпала. Дверь ее балкона захлопнулась. Снег сыпал опять.

Сакура разревелась, не в силах сдерживать отчаянье. Ведь это было абсурдом. Концом их идеальных отношений, не имеющих право на существование. Сегодня все было намного больнее. Сегодня Сакура сломала их хрупкий м и р.

Дейдара же стоял, задыхаясь. Не зная, что делать. Ее слова взорвали сознание, и то разлеталось былой привычностью на множество осколков. Пальцы дрожали. Снег сыпал в лицо, тут же тая и сбегая каплями по щекам и шее. Он не знал, что делать. А потом рассудок, больной и извращенный, подорвал парня с места. Похуй было на высоту пятого этажа. Похуй было на то, как это сейчас будет выглядеть. Дейдара хотел эту сумасшедшую, а она - его. По нему были ее стоны холодными ночами. Ками, он бы многое отдал бы, чтобы собственными пальцами побывать там, где ласкают ее руки. Он бы многое отдал, чтобы девчонка выкрикивала именно под ним, когда кончает. Больной рассудок это так красиво рисовал.

Перелезть через балкон оказалось намного проще, чем придумать что-то для ответа. Дверь в квартиру была закрыта, и парень застучал по стеклу кулаками. То задрожало.

Сакура вскрикнула, когда услышала грохот. Вздрогнула, когда увидела его темную фигуру на балконе. Замерла от ужаса. Однако парень стоял, хмуро наблюдая за ней по ту сторону стекла.

А на улице сыпал снег. Вечер окутывал ранней тьмой все вокруг. От этого девчонка дернулась, подбегая к дверям и открывая те. Отходя тут же в помещение.

Блондин зашел, захлопывая дверь и не давая промозглому ветру терзать свою спину. Парень был мрачным. Девушка бледной.

И они стояли напротив друг друга, не зная, что сделать или сказать.

Сакура сглотнула, понимая, что вот оно, даже лучше, чем в фильмах.

Дейдара жадно смотрел в ее глаза. Он никогда не видел ее взгляда при всех тех изливаниях. Зрачок Сакуры расширялся, делая глаза такими темными и большими.

Холод его глаз примораживал и восхищал.

А потом он просто шагнул к ней. Притягивая к себе. Одной рукой за талию, а второй за волосы. За розовые и мягкие пряди.

Сакура испуганно закрыла глаза. Он был ей знаком так хорошо, она даже его любила.

Он знал девчонку наизусть. Он даже ее любил.

Длинные пальцы художника медленно очерчивают нос девушки, потом губы. Сакура лишь выдыхает шумно, затаившись. Потом прохладные пальцы спускаются на подбородок, ведут вниз, соскальзывая на шею. Останавливаются, наслаждаясь бархатистостью, словно запоминая каждый изгиб и линию. Нагло соскальзывают на грудь, касаясь затвердевшего соска под майкой. А Сакура стоит, закрыв глаза. Ее грудь быстро поднимается и опускается. Сакура задыхается от происходящего. Ресницы дрожат. Язык облизывает пересохшие губы. Воздуха не хватает. Жар внутри распространяется к низу живота.

А Сакуре вдруг невыносимо от того, что она ни разу не слышала голос этого парня. Ей было теперь плевать на его имя. Голос! Его не хватало.

- Имя твое, - выдохнула она и вцепилась пальцами в плечи блондина. Жадно, не веря во все происходящее.

- Дейдара, - шепчет он, склоняясь к ее шее. Касаясь губами кожи, что словно током бьет девушку. Его имя. Голос. Пусть и шепот, но с хрипотцой. Нагло так и самодовольно.

А потом он толкается бедрами в девчонку, оттесняя ту к стене. Вдавливается в нее своим пылающим телом и возбуждением.

Конечно, она вскрикивает, ударяясь лопатками о холодную стену. Его руки тут же проскальзывают под майку, и ладони сжимают небольшие груди. Сакура стонет и выгибается. Это безумие со знакомым незнакомцем.

Она о таком даже мечтать не могла.

Он мечтал об этом давно и болезненно.

А потом он грубо впивается в ее рот. Больно и жестоко. Ему хочется агонии. Она его изрядно измучила, и Дейдара злобно и остервенело мстит, тут же врываясь в рот и завладевая языком Сакуры. Тут же начиная иследовать ее хрупкое тело ладонями.

- Я знаю все-все твои фантазии, девочка. Это как изнасилование по сценарию. Ты ведь хочешь? Как в твоих ебанных фильмах, - злобно шипит, на секунду переставая терзать ее рот.

- Хочу, - выдыхает девушка, тут же запуская пальцы в его длинные, такие идеально гладкие волосы.

Он хмыкает, и начинается новый удушающий поцелуй. Пальцы с загрубевшей кожей от ваяния тут же проскальзывают в штаны Сакуры. Закрывая от удовольствия глаза, Дейдара самодовольно отмечает обжигающую готовность девчонки. Она вскрикивает, инстинктивно сжимая бедра, что лишь вжимает пальцы парня ближе. Сакура стонет и всхлипывает в рот соседа, а тот жадно слизывает своим языком ее эмоции. Он всасывает язык девчонки, что заставляет ее дрожать. Она вся такая мокрая там, внизу. И в этот раз все из-за него. И хочет она только Дейдару. Давно хочет. Как и он Сакуру.

Парень толкает девчонку к окну. Усаживает на подоконник. Стягивает с нее штаны, чуть ли не выдирая молнию с пуговицей. Сакура одичало улыбается в эти жестокие губы. Вскрикивает, когда в ее промежность упирается горячий член парня. Их шмотье уже стянуто. Вот так. Все до банального и по-блядски. Дейдара на секунду отстраняется, чтобы скривить губы в довольной усмешке. Взгляд девчонки многословен. Пылает желанием. И член Дейдары начинает скользить по влажной плоти.

- Давай, скули. Проси, как ты это делала, когда ласкала себя пальцами. Когда представляла меня. Как я тебя жестко беру и трахаю, чуть ли не насилуя в твоих ебанных фантазиях. Ведь ты же бредила мной.

Но в ответ ему лишь стон и полу-безумный взгляд.

Девчонка впервые может рассмотреть его лицо. Прекрасное, с жестоким выражением, по-садистски улыбающиеся губы. И лед в глазах, с настоящей изморозью, которая бы убила, но вот только девчонка горела. И фитиль начинался там, внизу живота, где опаляла собой плоть соседа.

Он резко дернулся бедрами. Сакура лопатками стукнулась о холодное стекло. Мужские пальцы грубо вдавливались в тощие бедра, оставляя синяки. Парень медлил. Ками, он так долго жаждал этого момента, а сейчас чуть ли не насилует свою музу. Однако именно об этом она стонала по ночам, захлебываясь желанием. Наверное, у них не могло быть иначе.

- А знаешь, что после каждой твоей истерики, я вдохновлялся? - парень вначале произносил слово, потом делал толчок, намеренно шокируя свою пассию. Он чувствовал, как вся девушка сжимается от сказанного. Всхлипывает, и ногти начинают впиваться в сильные плечи.Точно до крови. - А когда я тебя трахну, то тупо уйду.

Сакура в ужасе обхватила руками за шею любовника. Его слова ранили, они убивали. Однако то удовольствие, от каждого медленного движения, от трения, от осознания происходящего - словно воскрешало. И это был ебанный цикл. По адскому кругу, когда одновременно так божественно, но уже летально.

- Заткнись, - пыталась противиться, однако Дейдара медленными толчками доводил до исступления. Какая же она падшая дрянь. Но именно так. Унизительно. По-больному. Извращенно.

Блондин лишь только хмыкнул и зажмурился от удовольствия. Сакура сейчас и от сегодня полностью зависима. В его власти ее страдания. Ему теперь принадлежат эмоции. Ее стоны. Как же это ахуенно слушать ее хныканье у самого уха, в прокушенное плечо. Ощущать то, как она пятками вжимается в его крестец, чтобы хоть чуть-чуть увеличить скорость.

А потом он целует девушку опять. Одной рукой наматывает волосы на кулак - ей точно больно - второй проскальзывает меж их тел. Ему сегодня просто жизненно необходимо почувствовать ее разрядку собой. Потому что Дейдара лишь наполовину сейчас тут - мысли уже рисуют образы скульптур. А потом парень словно срывается, когда мышцы ее влажно сжимают собой внутри. Но он не кончает. Продолжает вбиваться в хрупкое тело, продолжает целовать ту, чьи слезы невольно пробует на вкус.

Все-таки останавливается, чтобы стянуть девчонку с подоконника и развернуть к себе спиной. Вжать в ледяное стекло, расставить ее ноги своими и взять сзади. Чтобы ей пришлось встать на мыски. Ей больно, он знает. Ее икры должны страдать от судорог. Ничего, ей же не впервой страдать в целом. Дейдара самодовольно подбирает угол проникновения, зная, что будет буквально биться о матку. Абсолютно-прекрасно заполняя собой. Безжалостно и безапелляционно. Так, что одна рука Сакуры будет царапать подоконник, а вторая хвататься за брюшину, чтобы хоть как-то снизить боль. Но даже это не сможет заглушить удовольствия, которое испытывает Сакура. А ему нравится то, что происходит. Она настолько его, что становится страшно. Как материал, только живой, только горячий и стонущий. Страдающий.

Скорость толчков и резкость уже животная. Он сам не понимает, как впивается зубами в ее плечо. Как сильные и загрубевшие пальцы врезаются в ее бедра, как насаживает на свой член девчонку, которая хнычет. Как выгибает ее спину, как сжимает вдруг руками и буквально обрушивает весь свой вес, вдавливая ее тело в подоконник. И кончает. Выливаясь в нее. Разлетаясь рассудком на множество осколков. Впервые за всю свою жизнь понимая, что обычный секс - это не его. Только так, не щадя. Не жалея. И забирая себе всю власть над партнершей.

Сакура дрожит.

Окно запотело.

Сакура где-то в последних секундах.

Дейдара держит девчонку, не в силах отдышаться.

Не хочет выпускать ее из своих рук. Не хочет терять это тепло и податливость. Вот он, живой материал, который в буквальном смысле можно ваять для себя. Его шедевр - ее желанное тело, которое так искренно отвечает его пальцам и замыслу.

Молчание лишь разрывается рваным дыханием странных и внезапных любовников.

Ей было до одурения. До слез безумия и радости. Впервые так идеально. И так по-ее.

Ему было правильно. До небывалых ощущений. Как будто сегодня он впервые кончил. И так по-его.

Но приходится все-таки отстраниться от хрупкого трясущегося тела.

Дейдаре сейчас не хочется что-то говорить. Окда, ему нечего.

И больной садизм сейчас толкает буквально на какие-то грязные и убийственные слова. Чтобы соседка потом погибала, мучилась, а он бы упивался.

Сакура с почти черным взглядом смотрит в окно. Его шипение осело в больном рассудке ядом. Сейчас. И все закончится. Мир разлетится вдребезги. И в этот раз есть вероятность сойти с ума. Может, хоть тогда ее мучения закончатся?

Но вместо этого парень, недовольно себе делая замечание мысленно, лишь разворачивает девчонку. Смотрит на ее лицо, где взгляд убито опущен в пол. Она начинает дрожать от холода, даже не прикрываясь стыдливо руками. Он не знал, нужна ли ему такая открытость с ее стороны.

Дейдара, как ни противно, понимал, что ему нужна эта сумасшедшая.

- Знаешь, - начал он той же интонацией, которой начинались десятки балконных откровений девчонки. Сука, он был весь насквозь пропитан придурошностью Сакуры. - Есть одна сумасшедшая девушка, которая мне нужна. Нет, не так, как у простых людей. Она мне действительно н у ж н а, - и выделяя последнее слово, он вкладывал в смысл что-то свое сокровенное. - И я не знаю, как прожить без ее эмоций. Я мог бы быть с ней. Она бы страдала. Я любил бы ее за это и боготворил. Я был бы ее.

- Ты больной ублюдок, - тихо прошептала девчонка. Наконец осмелилась взглянуть в эти холодные глаза.

- Одевайся, ты должна это увидеть своими глазами.

Он быстро натягивает на себя одежду. Ошарашенная девушка тупо уставилась взглядом в грудь Дейдары. Черт, он высок довольно-таки и худощав.

А потом блондин не выдерживает, психуя, стягивает свою кофту и натягивает на девчонку. Хватает ту за руку и раскрывает дверь балкона. Сакура словно рассудком в мороке. Неадекватно смотрит, как парень перелезает к себе на балкон. Должно быть холодно, находясь босыми ногами на ледяной плитке. А потом грохот во входные двери квартиры. Кое-как доходит и открывает те. На пороге стоит блондин. Волосы его спутались малость, в глазах какое-то дикое предвкушение. Хватает девчонку за руку и тащит на лестничную клетку. А потом Сакура оказывается в его обители. И сердце буквально обрывается куда-то вниз, пропуская удары.

Огромное помещение. Стены убраны, образуя студию. И везде ее портреты. На листах бумаги, на стенах, даже на газетах. Краска, материал, инструменты. Две большие скульптуры в полный рост. Несколько маленьких бюстов.

Нижняя губа вдруг начинает дрожать, и слезы капают на грязный пол.

- Понимаешь теперь, насколько я завишу от тебя? - он шепчет в ее затылок, и дрожь приятно сотрясает Сакуру. Надо же, она и не заметила, как парень оказался позади нее.

Ей действительно надо было увидеть это своими глазами. Себя, воссозданную его руками. И было видно, что это сотворялось нежно и любовно. Намного трепетнее, чем с оригиналом, стоящим буквально убитым.

- Я даже ревную тебя к ним, - горько говорит она и опасливо.

- Но ведь без тебя не было бы ничего, - обнимает девушку. Трется о ее шею губами, склоняясь. Ведь она такая маленькая и хрупкая. И пахнет по-его. - Вот даже сейчас, когда ты плачешь, мне хочется ваять. Ко всему, теперь я знаю тебя на ощупь как внутри, так и снаружи. Я знаю теперь, как ты пахнешь, как мягки твои волосы. И я слышал твои вскрики, ощущал собой слезы, - шепчет страстно и безумно, воодушевленный новыми открытиями.

- А разве разгадав загадку, не становится неинтересно? - ей страшно услышать ответ.

Однако блондин лишь сильнее прижимает Сакуру к своей груди. И в мыслях его уже существуют шедевральные образы, которые хочется поскорее воплотить в жизнь. Источник этого вдохновения в его умелых руках. Податливый материал.

- Я еще не знаю твоих позитивных эмоций. Самые сильные работы человек творит в моменты отчаянья, а что со счастьем делать - я не знаю.

Они так и стояли посреди комнаты. Сакура плакала, и это было по-круче самого идеального для нее фильма. Драма разворачивалась со скоростью света, и у обреченности был мерзкий вкус. Дейдара же обнимал эту сумасшедшую истеричку, блаженно закрыв глаза и внюхиваясь. За счастье наверняка придется платить потерей вдохновения.

А еще была зима, и сыпал снег.

Сценарий был идеален. Роли охарактеризованы. Сюжеты понятны. И лишь только время могло как-то повлиять на развязку.