Тайна в их глазах

Шикамару устало вздохнул.

— С чего ты решила, что она исчезла? — поинтересовался он. — Может, Сакура просто отсыпается.

— Шика, она три дня не объявлялась. После окончания смены она должна была вернуться домой, а утром помогать мне и Темари с ремонтом в магазине, но она не пришла.

— Ну проспала разочек в жизни.

— Нет, я тоже так думала, поэтому в первый день не обратила на это внимания. Но когда она позавчера не явилась на работу, я насторожилась, ведь лобастая у нас самый ответственный сотрудник и никогда не опаздывает без предупреждения! — возразила Ино, скрестив руки на груди. — Вчера я поспрашивала Хинату и даже её родителей, но те ничего не знают.

— Она не на миссии, — вставил своё слово Какаши. — Если даже Наруто ничего не знает, тогда…

— В её кабинете был только перевёрнутый стульчик и разбитая баночка из-под спирта. Ещё медсёстры говорили, что три дня назад из её кабинета выбежал какой-то мальчик.

— Ребёнок, говоришь… Не похоже на сопротивление в стиле Сакуры, — вдумчиво хмыкнул Нара. — Там бы скорее половины здания не осталось и нокаутированный преступник.

— Конечно, если на неё не нашли быструю управу, — спокойно промолвил Хокаге и вовремя заметил, что Учиха собирался уходить. — Саске?

— Я отыщу её.

— Каким образом? — слегка саркастично спросил Шикамару. — Если это тот Ооцуцуки, тогда Сакура может быть где угодно, даже в одном из измерений Кагуи. Согласись, что это не исключено.

— Нет, но в те же измерения могу попасть только я, — кратко ответил Учиха, даже не поворачиваясь.

— Не спеши, дай нам пять минут на размышления или чтобы собрать команду, — обратился Хатаке. — Наруто захочет помочь…

— Если будут новости, дай знать.

И без лишних прощаний Учиха поспешно направился к двери, скрываясь в коридоре.

— Быстро он сменил приоритеты, — после нескольких минут тишины произнёс Нара.

— Он найдёт её, можешь не сомневаться. Ино, если несложно, отыщи Наруто. Надо бы сообщить ему об этих инцидентах, — спокойно распорядился Какаши, присаживаясь в кресло.

— Поняла.

Яманака поспешно покинула комнату, наверное, в надежде догнать Учиху, оставляя мужчин наедине в тихом кабинете. Ситуация, конечно, не пустяковая, и даже не потому, что в ней фигурировал неизвестный член клана Ооцуцуки: нет, положение серьёзное, ибо никто не имел ни малейшего понятия, на что был способен этот человек, уж тем более что он мог сделать Сакуре, чтобы она фактически бесследно исчезла. Какаши не давал покоя один вопрос: почему именно Сакура? Нет, она талантливый медик и сильный шиноби, но всё же не обладает сверхспособностями, в отличие от её друзей из прошлой команды семь. Что-то в этом деле не складывалось, будто не хватало пары важных частичек пазла. Какаши надеялся, что ответы себя не заставят ждать и что с возвращением Сакуры в Коноху они узнают хоть что-то об Ооцуцуки.


Солнце всё не садилось. Оно неподвижно висело в зените вот уже больше двух дней, испепеляя под собой всё, на что падали его беспощадные лучи. Конечно, здесь было особо нечего сжигать, потому что вокруг, прямо до горизонта и дальше, стелился сплошной белый песок. Единственным объектом, над которым могла издеваться эта звезда, была Харуно. Сакура медленно и устало передвигала ногами, иногда внезапно оступаясь в слишком незаметных и нестабильных сыпучих крупинках твёрдых минералов. За спиной Сакуры была видна колея из её же следов, которые заметали ползучие волны песка, чтобы точно запутать её и без того зависшее в некой прострации сознание. Это как бесконечная иллюзия, цикл, из которого Сакура не видела выхода.

Когда-то бледная кожа была покрыта мелкими водянистыми волдырями, а там, где загар поначалу рьяно вцепился, даже покраснением от ожогов. Она давно освободилась от белого халата, в первый день намотав его на голову, как тюрбан, чтобы хоть как-то спастись от жары; но чем дольше она продолжала находиться в этом месте, тем больше снимала с себя верхнюю одежду, не в силах переносить без воды и тени эту удушливость. Оставшись в шортах и майке, Сакура была вынуждена признать, что далее обнажаться не было смысла, разве чтобы в итоге равномерно поджариться со всех сторон. Поэтому, не прекращая передвигаться, в надежде, что здесь всё же есть какой-нибудь оазис, Сакура изнурённо и машинально шагала по горячему песку, скрывая голову и лицо под натянутым между поднятыми руками, грязным и разодранным халатом.

Конечно, исцелить себя она могла, но не видела смысла. Зачем тратить чакру на такие пока ещё мелкие раздражители, если можно использовать её на поддержание своего уставшего организма? Проведя в этой пустыне больше двух дней без воды и еды, без сна и тени, Сакура начинала замечать в своих мыслях путаницу. Да и не стоило говорить о том, что запасов её чакры не хватит на длительный отпуск в этом экзотическом месте. И вообще, как она сюда попала? Почему? Сакура пыталась вспомнить, но ничего логического на ум не приходило. Последнее, что мелькало среди воспоминаний, — это тяжёлая смена в больнице, а затем и в клинике, после которой она намеревалась отправиться домой. А потом всё было каким-то размытым, да и от усердных попыток вспомнить тот вечер у Сакуры раскалывалась и без того больная голова. Оставив попытки очистить свои мысли, она резко остановилась, осматривая горизонт.

Она стояла на вершине песчаного холма, наблюдая за плоской и безжизненной долиной, что, несомненно, ожидала, когда Сакура туда спустится от безвыходности, чтобы надавить на неё потоками горячего воздуха. Не было ни дуновения ветра, ни намёка на спасение в виде туч. Сплошной ад на фоне лазурного неба и белой пустыни. Харуно приоткрыла рот, делая глубокие и частые вдохи. Стекающие по лицу и телу капельки пота были единственным показателем влаги в округе, но этот факт также подсказывал, что она скоро дойдёт до лимита. Интересно, где она и почему одна? Неужели Какаши или Наруто до сих пор не заметили, что от неё нет ни весточки? Могли бы отправить в пустыню Суны отряд шиноби ей во спасение или просто проинформировать Гаару. Но что-то глубоко в подсознании Сакуры нашёптывало ей, что это была не та пустыня и что никто не знал, что она здесь. Сглотнув нарастающее волнение, Харуно облизала сухие, покрытые мелкими трещинами и кровью губы. Нет, она должна передвигаться дальше. Она не может быть такой пессимисткой и мямлей.

Сделав шаг вперёд, Сакура начала неспешно спускаться вниз. Песчаные дюны вокруг долины создавали иллюзию чаши, что навевала на неё мотивы клаустрофобии. Внизу не было ничего, кроме кипящего воздуха, который будет высасывать из неё всю оставшуюся жизненную силу, с каждым шагом приближая Сакуру к неизбежной кончине. Да, верно, так и будет. Ещё пара дней — и она рухнет среди этого бесконечного песка, ибо больше не будет сил держаться.

— Кто-нибудь… — прохрипела она, изучая расплывчатым взглядом песок под ногами. — Хоть кто-то… — и, сделав ещё один шаг, Сакура оступилась и, упав в песок, начала бесконтрольно катиться по сыпучей почве вниз холма.


Сквозь закрытое высокое окно комнату наполнял свет полуденного солнца. За ним медленно колыхались зелёные деревья, а внизу, на площадке, весело играли дети, чей смех едва доносился сквозь прозрачную преграду. Этот кабинет в клинике Харуно был одним из многих идентичных помещений, в которых медики ежедневно работали с осиротелыми детьми. Мебель, начиная с дешёвых столов и стульев и заканчивая множественными полочками, тумбочками и небольшим диваном, также не бросалась в глаза, а вот отличающийся от тщательно организованного порядка в кабинете нескладный бардак привлёк внимание Учихи. Как Яманака говорила: перевёрнутый деревянный стул, скорее врача, и разбитая стеклянная баночка на полу, чьи острые осколки усеивали небольшое пространство мелкими хрусталиками. Вот только не было того самого ребёнка, который точно был последним, кто видел Сакуру. Саске отошёл от двери, медленно приближаясь к доказательствам.

Всего в нескольких шагах от опрокинутого стула были ощутимые следы чакры Ооцуцуки. Значит, всё же он добрался. Только как? Действительно: не похоже, чтобы Сакура и вовсе сопротивлялась этому бестелесному, ведь она не глупая девушка и, наверное, узрела в своём посетителе фальшь. Разве что этот незнакомец решил принять облик чего-то безобидного, тогда Харуно бы притупила свою бдительность, позволив Ооцуцуки приблизиться к себе. Саске нахмурил брови, игнорируя надоедливый детский смех, доносящийся из площадки за окном. Да, должно быть, это был ребёнок. Он равнодушно осмотрел рабочую поверхность и заметил на столе две фотографии в серебристых рамках. На первой они все вместе позировали для снимка команды номер семь. На второй Сакура была зажата с одной стороны улыбчивым Узумаки и его девушкой, а с другой — Яманакой и тем парнем, Саем, кажется. Глазированный круглый торт на фотографии также подсказывал, что это день рождения Сакуры. Странно, что в её глазах так заметна тень грусти, это же праздник.

— Она тогда ждала твоего объявления, — раздался за спиной Учихи очень знакомый голос. — А ты не пришёл, придурок. Впрочем, как и не явился на другие праздники, хоть в этом ты систематичен.

— Здесь такие же следы чакры, — игнорируя слова друга, промолвил Саске.

— Я её не ощущаю, — осматривая осколки, сказал Узумаки. — Скорее всего, она в другом измерении.

— Даже не поспоришь.

— Во что ты вляпался, гм?

— Ни во что.

Наруто промолчал, позволяя тишине давить вместо всех ругательств, которые он мог придумать. Говорить, собственно, было нечего, ибо Саске напрямую не виновен в том, что какой-то маньяк похитил их подругу и выбросил чёрт знает где. Нет, Учиха прокололся только в том, что столь длительное время отсутствовал в их жизнях, а главное, что он продолжал шагать в стороне, будто их команда и их дружба для него пустой звук. Так что если и наказывать этого тормоза, так только не ощущением вины, ибо этого в его сердце было с избытком.

— Какаши-сенсей сказал, что ты пойдёшь искать её.

— Да. Я зашёл убедиться, что мои догадки верны.

— Я с тобой. Дай только Хинате расскажу, что случилось, и встретимся у ворот, даттебайо.

— Нет, в одиночку я найду её быстрее, — отрезал Саске, а за его спиной мгновенно начал формироваться портал. — Если через день не обнаружу её, тогда можешь сесть мне на шею, уссоратонкачи.

Усмехнувшись, Наруто, к удивлению Саске, не стал настаивать. Странно, что этот болван так спокойно реагировал на отказ, а ещё интереснее то, что он не стремился отправляться на поиски Сакуры. Приняв новую действительность без лишних расспросов, Саске молча отвернулся от друга, скрываясь в круглом проходе, прежде чем Узумаки смог передумать. Возможно, за столько лет он наконец отхватил где-то ума-разума или же смог немного укротить своё шило в заднице, кто знает. Главное, что он в этот раз не навязывался, и это в повзрослевшем Наруто пока что импонировало больше всего, хоть и было непривычным.

Единственным плюсом в поисках было то, что измерений Кагуи всего шесть. Саске примерно догадывался, которые из них можно было автоматически исключить из списка, и это были мир кислоты и пространство с лавой. Причиной такой интуитивной уверенности были слова самого Ооцуцуки, который откровенно намекнул, что хотел проверить его силу, а также надавить на его слабости, а одну из них он уже нашёл. Смерть кого-то — слишком простая задача. Для этой проверки подобные измерения совершенно не годятся, да и зачем искать что-либо в таких смертоносных местах. С момента исчезновения Сакуры прошло уже больше трёх суток, и Саске сомневался, что хоть один человек способен выжить в кислоте или лаве на протяжении стольких дней. Так что решение отбросить эти два мира было в сложившейся ситуации не более чем логичным. Но оставалось ещё четыре территории, где могла бы блуждать Харуно: горный регион, ледяное измерение, безводная пустыня и то необычное измерение с огромной силой гравитации.

Конечно, из всех зол, следуя тем же логическим размышлениям и интуиции, нужно откинуть самые, так сказать, безопасные. Учиха сомневался, что Харуно могла находиться в основном измерении — в горной местности, ибо там просто недостаточно угроз для жизни, и отыскать её очень просто. То же самое касалось мира с гравитацией, так как кроме тех мелких пирамидок и громадной силы притяжения там ничего не было. В любом из них Сакура просто ожидала бы от безвыходности на одном месте. Поэтому Учиха решил оставить эти два измерения напоследок, ибо логично, что самые безвредные для шиноби территории Ооцуцуки тоже бы не избрал для своей хитрой издёвки. Рассуждая подобным образом, Саске пришёл к заключению, что Сакура может быть либо в испепеляюще адской пустыне, либо в мире вечного снега и льда. Она вполне способна противостоять жаре или холоду. Который же мир осмотреть первым? Что более уместно угрозе?

Наверное, разумнее всего было бы потратить половину обещанного Узумаки срока на одно измерение, а вторую — на другое. В таком случае Учиха смог бы откопать хоть что-нибудь на этих территориях, как, например, найти следы Сакуры или ощутить её чакру, если она, конечно, неподалёку. В случае, если он не отыщет её за сутки, он сможет вернуться в Коноху и, забрав с собой Наруто, начать заново. Такая альтернатива, безусловно, не радовала Саске, но что поделать. Оставив навязчивые раздумья о нюансах на потом, он открыл новый портал с помощью Джикукан Ниндзюцу, беспристрастно изучая формирующийся по другую сторону ледяной пейзаж. На подобного рода путешествие израсходовалось огромное количество чакры, но иного выхода не было. Раз уж Сакура стала частью этой потасовки, придётся спасти её, тем более что Узумаки прав в одном: он так и не вернулся домой, хоть и дал ей слово после войны.

Подобные мысли заставили Саске чуть покривить губы. Ему и без напоминаний хватало стыда и вины за свои былые проступки, которые он носил с собой в качестве дополнительного груза. Саске ведь не из любопытства шлялся по миру, рассматривая дикие чащи и безлюдные горы, нет. Он просто не мог заставить себя вернуться в эту мирную и тёплую, излюбленную жителями деревню, в место, которое он однажды, подчиняясь импульсу юношеского максимализма и собственному гневу, зарекался сравнять с землёй, и, смотря на счастливые лица людей, думать, что он имеет полное право жить среди них. Видимо, Учихи всегда навлекали беду на такие дружелюбные селения, так что чем дальше Саске от незаслуженного умиротворения и счастья, тем лучше для всех.

Правда, подобное решение не приносило радости тем, кто всей душой в него верил и ждал его возвращения. Он не забыл ни слова из тех признаний Харуно: будь то глупые попытки предотвратить его уход к Орочимару или же остановить его решающее сражение против Наруто. Сакура действительно любила его, уж как иначе можно назвать подобного рода преданность, пронесённую сквозь обиды и года, — явно не фанатизмом. Она не заслуживала жизни с бывшим нукенином. Поэтому Учиха хотел отыскать её в одиночку, чтобы без лишних свидетелей извиниться за то, что не сможет сдержать обещание, что не сможет воплотить в реальность её девичьи надежды.


— Какаши-сенсей, он ушёл, — проходя без стука в кабинет Хокаге, сообщил Наруто.

— Ясно, — кивнул тот. — Значит, скоро вернётся с Сакурой.

— А ты почему не увязался за Учихой? — удивился сидящий на диване Нара. — Думал, ты бросишь всё и полетишь спасать подругу от лап чудовища.

— Ну, я это, немного подумал… — чуть смутился Узумаки. — Помнишь, на Луне, когда Хината ушла с Тонери, а я немного накосячил, Сакура-чан перелила мне всю свою чакру?

— Помню.

— Так вот, мы с ней тогда поболтали по душам, и она мне многое объяснила про женское сердце, даттебайо.

Чего-чего, а вот только такой тактичной рассудительности Хатаке от своего ученика не ожидал. Этой черты у Наруто с рождения не было, поэтому, мысленно поблагодарив маску за то, что она так удачно скрывала его удивление на лице, Какаши откинулся в кресле, немного повернувшись в сторону окна за спиной, и приготовился слушать объяснения бывшего ученика. Конечно, он понимал, откуда в Узумаки такие резкие перемены. Любовь делает людей не только слепыми, но иногда более открытыми для понимания чужих проблем. Несомненно, влюбившись в Хинату, Наруто стал видеть некоторые вещи в ином свете, и это, безусловно, похвально. Наверное, он сдержался от желания помочь лишь потому, что хотел подарить Сакуре шанс пообщаться с Саске наедине, ведь подобная возможность для них редкость. Какаши еле слышно вдумчиво хмыкнул.

— Она говорила, что женское сердце не так просто изменить, и сказала, что знает это по себе.

— Очень поэтично, никогда не понимал женщин в этом смысле, — усмехнулся Шикамару. — К чему ты ведёшь?

— К тому, что я знаю, что Сакуре-чан будет приятно, если её спасёт Саске и без чьей-либо помощи, даттебайо! Да и этому идиоту уже давно пора понять, что он должен вернуться в Коноху и остепениться. Сколько можно бесцельно кочевать по миру, честное слово.

— И как он это поймёт? Саске никогда и никого не слушает, кроме тебя, конечно.

— Ну, Сакура-чан ему явно небезразлична, — улыбнулся Узумаки, почёсывая перебинтованной рукой затылок. — Иначе он бы не спешил так.

— Это всё очень мило, но что Саске сказал насчёт измерений? — спокойно вмешался Хокаге.

— А, об этом, — спохватился Наруто, позабыв о возможном любовном интересе друга. — Если он через день не вернётся с ней в Коноху, то я отправлюсь на поиски с ним.

— Хорошо, хотя бы предупредите, что уходите.

— Да не волнуйтесь, Какаши-сенсей! — улыбаясь, сказал Наруто и, попрощавшись, ушёл.

Хатаке тяжело вздохнул, прикрыв уставшие веки. Вечно с этой неугомонной троицей какие-то проблемы, а теперь, когда они начали вступать во взрослую жизнь, масштаб этих преград вырос вместе с ними. К удивлению, Какаши был абсолютно солидарен с размышлениями Наруто на тему любви в жизни его лучших друзей. Сакура много лет ждала Учиху, не обращала внимания на других, готовых тотчас же жениться на ней, мужчин. Она слепо верна своему выбору, и, как сказал Узумаки, ей будет чрезвычайно приятно увидеть в роли спасителя Саске. Вторая сторона аргумента тоже не оставляла Хокаге иного выбора, кроме как согласиться. Как последний представитель своего рода, Саске обязан наконец подумать о возрождении клана: в этот раз дело было даже не в чести или доблестном имени Учих, а в наследниках. Насколько Хатаке помнил, это всегда было одной из целей его ученика, так что самое время взяться за ум, вернуться в деревню вопреки всем косым взглядам и обзавестись семьёй и уютным домом. Проблема возникала в том, что ни одно из стремлений Харуно и Учихи не могло воплотиться в действительность из-за дистанции и отсутствия общения между ними. Поэтому Какаши надеялся, что их зачастую глупый лучший друг сделал правильное решение, предоставив Саске и Сакуре такую возможность — побыть наедине и хоть немного наверстать упущенное время.